… Одна из комнат квартиры, где проживал Фомин со старенькой и больной матерью, была полностью отдана под кабинет архитектора. Поражало обилие икон на стенах. Здесь же, по соседству, были развешаны многочисленные чертежи и эскизы, среди которых выделялись православные храмы и часовни. Меня больше всего заинтересовал многоцветный, строго выписанный на большом листе ватмана, переливающийся звездными полутонами огромный цветок. Рисунок поражал своей таинственностью.
Владимир Иванович перехватил мой взгляд, подошел к рисунку, протянул руку, словно здороваясь с ним.
– Это – мое главное детище, которому я отдал много лет своих творческих исканий, – с гордой улыбкой заметил Фомин.
– Но о нем поясню позже. А пока давайте попьем кофейку, я обычно завариваю натуральный, молотый…
Вскоре комната наполнилась чарующим ароматом кофе. На небольшом столике появились чашки, сахар вприкуску, какое-то варенье. С этой маленькой, но располагающей к разговору прелюдии, и началось повествование Фомина об открытии, осветившем его жизнь.
– Когда я заканчивал институт, по распределению попал на работу во Владимир. Еще на первых курсах в моей душе оставило глубокий след знакомство с древнейшей архитектурой Святой Руси. Мне, например, казалось, что каждый собор, каждый храм нес на себе печать непревзойденной красоты, гармонии, пропорции Вечности. Незабываемо ощущение, которое я испытал, впервые вступив на историческую землю предков: «Владимир во Владимире!» Эта мысль, как провидение, на долгие годы стала для меня своеобразной поддержкой и творческим вдохновением. Проектируя дома, приходил все больше и больше к выводу, что нынешняя владимирская архитектура должна быть как-то взаимосвязана с историческими Успенским и Дмитриевским соборами. Свои обобщения я отразил в кандидатской диссертации «Современная архитектура в историческом центре».
Фомин прервал на какое-то время свой рассказ, вышел на балкон и закурил. Оставшись один, я снова осмотрел комнату и решил для себя, что в таком хаосе непросто предаваться глубоким размышлениям.
– В своих профессиональных пристрастиях я все равно ощущал недостаток знаний, – возвратившись в комнату, заговорил Владимир Иванович. – Никак не мог проникнуть в тайну создания храмов и древних русских городов. Как будто кто-то водил меня за нос, не давая заглянуть за запретный барьер. Но, видимо, Господь внял моим настойчивым поискам и послал мне помощь с самой неожиданной стороны.
Фомин поведал о том, что пробным камнем и прологом ко всей его дальнейшей деятельности стала поездка в Тулу. Там должны были отметить 300-летний юбилей династии Демидовых. Местная власть объявила конкурс на лучший проект реконструкции фамильной церкви знаменитых промышленников. Конкурс выиграл Фомин. За месяц с помощником он разработал проект, для которого московский институт просил год. Владимиру Ивановичу предложили и воплотить его в жизнь. Получилось, что ехал Фомин в Тулу на месяц, а пробыл полтора года.
Фамильная церковь Демидовых, которую предстояло восстановить, не имела даже купола. Отсутствовали и чертежи. В наличии у реставраторов была только одна маленькая фотография. Именно по ней надо было за восемь месяцев почти заново соорудить храм 17 века.
Фомин признался, что с поставленной задачей справиться было чрезвычайно трудно. Даже при том, что городская власть почти чудом нашла деньги на реконструкцию церкви.
Неожиданно Фомину помогли друзья из Владимира. Они командировали в Тулу еще одного человека. Говорили, что он очень толковый математик и экономист, обладает в самых разных отраслях глубочайшими знаниями. Этим помощником у Фомина оказался Иван Бочаров. Он был правнуком старшего брата Серафима Саровского.
Будучи мальчиком, Ваня, еще в дореволюционные годы, наблюдал сооружение храма в Курской области. Работой руководили монахи-зодчие. Все секреты древнего зодчества тогда передавались устно, из века в век, людям избранным. С помощью молебнов человек начинал их понимать. Зодчие лишь указывали, что надо делать. Потому-то и не сохранилось чертежей городов. При строительстве храма монахи поделились некоторыми своими знаниями с любопытным мальчуганом. Бочаров, обладая хорошей памятью, все запомнил. А само понимание секретов древнерусского зодчества пришло значительно позже. Главный секрет был связан с особыми математическими операциями, вроде и простыми на вид. Однако Бочаров никак не мог применить полученные знания на практике. Он очень переживал о том, что секрет древнего градостроительства так и останется за семью печатями для наших архитекторов.
Тогда-то и произошла будто бы запланированная случайность. В Туле встретились два единомышленника, одержимые общей идеей раскрыть и воплотить на практике секреты древней русской архитектуры.
Несколько месяцев Фомин с престарелым Бочаровым бок о бок творили на глазах туляков буквально чудеса. В работе не понадобились современные измерительные приборы, но и без них точность всех параметров церкви была достигнута высочайшая. Все знания Владимира Ивановича сразу были приведены в систему.
Бочаров много молился, схематично все передавал, а Фомин как профессионал домысливал, зачастую на грани одних ощущений. Так называемые каноны древнерусского зодчества и математические закономерности, основанные на глубоком знании православия, открывались как бы по очереди. Вначале появлялись два независимых друг от друга, через какое-то время третий, который соединял предыдущие. И все становилось на свои места.
Теперь понятно, что все произошло по промыслу Божию. Бочаров умер, как только была закончена работа. Но он успел поделиться ценными знаниями с владимирским архитектором.
После работы в Туле Владимир Иванович понял, как в 12-13 веках один зодчий мог проектировать в течение трех лет одновременно до 5 городов с населением от 5 до 10 тысяч человек. Ключом к овладению канонами было единство Святой Троицы, Богородичной символики и других православных понятий, совершенно позабытых в наше время.
– Просто удивительно, – с нескрываемым восхищением чуть ли ни воскликнул Фомин, – как у меня вдруг все соединилось в древнем храме: целесообразность, гармония, прочность и художество, земная твердь и восхождение к небесному первообразу. В устройстве храма – куполе, сводах, столбах, алтаре, престоле – заключен живой образ космоса, дивного порядка мироздания. Здесь есть то, что никогда не пройдет: красота, вечность, истина. Открытая система пропорций поражала мое воображение. И все равно одолевали сомнения: на верном ли я пути? Нужно было какое-то необычное подтверждение тому, что именно по открывшейся схеме наши предки мыслили, создавая шедевры на века.
Владимир Иванович решил проверить полученные знания на устройстве Дмитриевского собора во Владимире. Сотрудники реставрационных мастерских под руководством академика Столетова выполнили обмер собора в точнейших до миллиметров размерах. Фомин перенес копию обмера на кальку, наложил на свой канон. И тут, как признался Владимир Иванович, у него «поехала крыша». Все линии рисунка, точки пересечения абсолютно совпали с обмерами собора. Божественное начало открывшегося метода пронзило душу и сердце, сделав в тот момент Фомина, по его словам, счастливейшим человеком на земле.
После этого признания Владимир Иванович замолчал. Потом взял сигарету и сказал:
– Я всегда волнуюсь, когда говорю о том, как пришла ко мне Божия помощь. Ведь, по сути, Господь позволил мне прикоснуться к вечности, оказаться как бы вне времени. Вы посмотрите на этот красивый замысловатый канон, похожий на распустившийся цветок. Он в сжатом, свернутом состоянии вобрал в себя прошлое, настоящее и будущее. Такой канон можно применить буквально везде – в строительстве, машиностроении, при изготовлении мебели, одежды, при осушении рек и при полетах в космос! Я проверял, все совпадает! Единая система пропорций или, иначе, измерений работает безошибочно…
Не успел Фомин выйти на балкон покурить, как раздался звонок по домашнему телефону. До меня донеслись обрывки его разговора: «Обязательно буду. Мне есть чем заинтересовать владыку.»
– Звонили из епархии. Священство собирает что-то вроде архитектурного совета. Меня пригласили поприсутствовать и выступить. Поэтому, извините, что не успел многое рассказать. На заседании совета я затрону вопрос практического применения моего открытия. Созвонитесь с епархией, попробуйте договориться.
Работая в газете, я часто встречался с епископом и его помощниками. Поэтому проблемы с присутствием на совете у меня не возникло.
… Владимиро-Суздальское епархиальное управление находится на одной территории с мужским Богородице-Рождественским монастырем. В известные годы здесь размещалось областное УКГБ. В начале перестройки чекисты освободили проникнутые репрессивным духом помещения, но за одно здание успело «зацепиться» некое областное чиновничье управление. Его сотрудникам очень понравилось уютное и тихое местечко в самом центре города. К соседству с этим управлением епархия, видимо, имела свой интерес, если на протяжении многих лет не пыталась освободиться от никак не связанной с православным монашеством оганизацией.
На втором этаже, где должен был состояться совет, собралось несколько десятков человек. Среди моих знакомых оказались настоятели ряда храмов, архитекторы, представители городской администрации. Предваряя начало разговора, епископ отметил, что за последние годы на территории Владимиро-Суздальской епархии было реконструировано, заново отстроено и открыто немало церквей. И теперь предстояло расширить и упорядочить планы на ближайшую перспективу.
Прежде, чем дошла очередь до Фомина, многие присутствующие успели высказаться. В основном, они поддержали деятельность епархии по расширению храмового хозяйства. Лишь изредка делались незначительные замечания и предлагались несущественные поправки к уже подготовленному своду намечавшихся работ.
Когда слово было предоставлено Фомину, он сначала кратко рассказал о найденных им секретах древнего градостроительства. По лицам и реакции участников совещания можно было определить, что они такое слышат впервые.
– Вычертив схему в соответствии с канонами, – продолжил Владимир Иванович, – я не мог скрыть удивления. Оказалось, что древние храмы города были расположены в определен – ном порядке и энергетически взаимосвязаны. Более того, храмы Владимира духовно соединены с другими святыми местами древнего государства. Именно каноны дали мне возможность убедиться в том, что древний Владимир воистину был духовным центром Руси, а не только её государственной столицей…
Последние слова Фомина повергли меня в состояние радостного возбуждения. Я уже более десяти лет жил во Владимире и всегда ощущал, находясь в его древнем историческом центре, волнующее чувство сопричастности к чему-то большому, из далекого прошлого приходящему. И вот теперь Владимир Иванович как бы направил лучик света в мою душу, блуждавшую в тумане неясных ожиданий.
Поправив очки и сделав небольшую паузу, словно прислушиваясь к мыслям окружающих его людей, мой духовно близкий знакомый, уже не глядя в записи, заговорил с четкой, но взволнованной интонацией:
– Теперь перехожу непосредственно к теме разговора. В своих поисках я задумался: нельзя ли восстановить то, что когда-то было цементирующей основой древнерусского государства? Снова обратившись к канонам, понял, что такое вполне возможно. Для этого просто необходимо провести определенные строительные и восстановительные работы. Их задача – вернуть городу и его окружению некоторые утерянные храмы, а на месте разоренных построить новые. Начинать надо с храма Казанской Божией Матери, который являлся одним из центров накопления духовной энергии и дальнейшей её передачи за пределы Владимира. Наш город вообще находится под защитой Божией Матери, которая также не раз спасала и всю Русскую Землю. Поэтому Она достойна храма не менее величественного, чем Христа Спасителя в Москве. Вот только место расположения этой древней церкви несколько отличается от того, что вами уже запланировано для дальнейшей реконструкции.
Развивая далее свою мысль, Владимир Иванович выразил согласие взяться за проектирование знакового сооружения. Для этой цели им были разработаны принципиально новые соединяющие конструкции. В заключение Фомин подчеркнул, что построенный по древним канонам храм мог бы сыграть объединяющую роль в формировании национальной идеи.
Без труда можно было заметить, что и владыка, и остальные присутствующие на совете, не были готовы к столь неожиданному повороту разговора. Ведь Владимир Иванович перечислил объекты, многие из которых отсутствовали в планах епархии. Поэтому епископ весьма робко и приглушенным голосом сказал:
– Ваше предложение, Владимир Иванович, заслуживает всяческого внимания. Я благословляю вас на дальнейшие поиски, направленные на укрепление православия. Сегодня очень важно поднять вопрос о духовном возрождении нашего общества. Сформулируйте, обобщите сказанное и передайте нам в письменном виде. Мы посмотрим, что и как можно применить…
…Спустя несколько месяцев после архитектурного епархиального совета я встретился с Владимиром Ивановичем в редакции газеты. Статья пока не была написана – сначала одолели текущие дела, потом я уходил в отпуск. И только теперь у меня появилась возможность рассказать читателям о необыкновенном архитекторе.
Мы расположились за столиком в редакционном холле. Фомин выглядел несколько уставшим, глаза из-под очков смотрели настороженно. Попросив разрешения закурить, Владимир Иванович сделал одну-две затяжки и затем очень даже спокойно начал говорить:
– Леонид Владимирович, давайте условимся, что я не архитектор, а зодчий. Этого понятия у нас еще нет. В старину зодчими были монахи в монастырях, именно они создавали среду обитания человека. Другого названия для творцов храмов, да и домов тогда не существовало.
Докурив сигарету, Фомин, опять же без лишних эмоций, продолжил:
– Вы спросили о судьбе храма Казанской Божией Матери? Его сооружение скоро начнется, только не по моему предложению. О моих планах знали руководство области, епархия. Но везде я получал привычные отписки. Как вы знаете, существует федеральная программа по духовному воспитанию молодежи. В своей книге «Вызовы современной цивилизации. Как отвечает на них Православная Церковь?» митрополит Смоленский и Калининградский Кирилл написал, что «Церкви нужно заниматься и обществами трезвости, и молодежными клубами, и иными социально значимыми проблемами. Проблема здесь одна – в заинтересованности, инициативе, социальной активности самих приходов… Новосозидаемые храмы должны строиться вместе с социальными центрами. Православный приход должен стать местом встречи, духовной жизни и социальной активности людей». Эти слова моего уважаемого митрополита я приводил как главную мысль, которую имел в виду при проектировании храма Казанской Божией Матери. Он представлял бы мощное восьмиэтажное сооружение, отвечающее всевозможным запросам молодых людей. В пристройках храма предполагалось разместить компьютерный зал, комнаты для занятий спортом, православную библиотеку, клубы по интересам. При строительстве был бы применен стеклянный купол, покрытие которого специальным составом позволило бы менять цветность и теплоизоляционные свойства. Подобное прежде нигде не использовалось. Но главное – я собирался открыть в храме школу русского зодчества. Очень важно, что и Успенский собор, и храм Казанской Божией Матери по своим энергетическим составляющим находились как бы в центре православного креста. Тем самым они стали бы мощным духовным форпостом будущего России. В течение месяца-двух можно было найти необходимые средства для начала строительства. В дальнейшем появилась бы масса желающих внести исторический вклад в величественное сооружение и оставить свою фамилию на золотой табличке для потомков. Всю организацию строительства я брал на себя. Но в результате утверждено строительство небольшой церкви в стороне от предложенного места. А там, где должен быть храм, поблизости решили соорудить здание областного суда. И это почти на святом месте!
Владимир Иванович с болью в голосе рассказывал эту историю. Казалось, что еще чуть-чуть, и он заплачет. Годы труда по
открытию канонов и творческая работа по проектированию и конструированию храма, который украсил бы не только Владимир, но и всю Россию, были попросту проигнорированы и загублены чиновниками. В Евангелии от Матфея Иисус сказал слова, которые можно применить к ситуации с Фоминым: «Не бывает пророк без чести, разве только в отечестве своем и в доме своем». В результате древний город упустил прекрасную возможность сделать серьезный шаг к своему славному возрождению.
В тот день Фомину, видимо, крайне хотелось выговориться. И я оказался тем собеседником, которому он поведал важные для его души мысли.
– Вы не подумайте, что я впал в отчаяние. Проект храма был для меня отправной точкой для начала большой работы. Ко мне стекается громадная информация, которую постоянно надо пополнять. Я заметил, что если не перекрестишься, то карандаш по чертежу не бегает, дело не идет. Проектируя, вижу себя словно в храме, перед иконостасом. Открытые секреты древней русской архитектуры полностью меня захватили. Даже когда выхожу на улицу для отдыха, мне кажется, что на небе облака выстраиваются в определенную структуру, как у меня на кульмане. Любовь к Богу гасит все мои земные неурядицы. Появилось даже чувство свежести в восприятии окружающего мира – растений в саду, первого снега, заката солнца после дождя, звезд на небе… А взять, например, радугу. Лишь сейчас я вживую прочувствовал слова Бога из библейской книги Моисея «Бытие»: «Я полагаю радугу Мою в облаке, чтоб она была знамением (вечного) завета между Мною и между землею». Конечно, приходится постоянно читать труды известных праведников – они поддерживают мое вдохновенное состояние. Верю, что когда все уляжется, все выстроится, тогда окружающие поймут истинную цель моего движения. И это станет ответом сомневающимся.
Всем сказанным Владимир Иванович как бы приоткрыл мне окно в творчество, благословляемое самим Господом. И этот мыслительный процесс – не легкая прогулка по идеям, внушенным Богом, а напряженнейшая работа, направляемая молитвенными просьбами зодчего, получающего очередной ответ на непонятный вопрос. Имея доступ к духовным сущностям, Владимир Иванович как бы приподнялся над землей и отправился в полет к неизведанному. Тем самым он воплотил мечту многих людей, стремящихся хоть чуть-чуть заглянуть за горизонт.
…В субботу утром меня с Фоминым забрала машина. Владимир Иванович при встрече выглядел уставшим. Мы поздоровались, поговорили минут пять, после чего он объяснил свое легкое недомогание:
– Извините меня, я немного вздремну. Ночью вдруг «пошла» работа, поэтому спать вообще не пришлось.
Ехать на дачу Никонова надо было из Владимира в сторону Суздаля. Дорога мне была хорошо знакома – лет пятнадцать назад я был частым гостем в офисе акционерного общества «Владимир – Лада». Меня с генеральным директором связывали дружеские отношения. По сути, это было первое мощное самостоятельное предприятие в областном центре, занимавшееся реализацией тогда очень дефицитных автомобилей.
Вот и село Борисовское. После подъема в гору с правой стороны появились строения некогда гремевшего не только в области, но даже по стране акционерного общества. Ныне их не узнать: раскуроченные подсобные помещения, кое-где в окнах бывшего офиса выбиты стекла и повсюду пугающая серость. Грустно было смотреть на то, что когда-то представляло воплощение начавшейся перестройки. Мой знакомый директор уже давно «завязал» с бизнесом – он отсидел достаточный срок за якобы заказное убийство своего главного инженера. Два человека что-то не поделили между собой. В результате произошла трагедия, завершившаяся самым «громким» для Владимира судебным процессом. Правда, некоторые чиновники из аппарата губернатора недвусмысленно заявляли, что все было хорошо подстроенной инсценировкой. В чем заключалась истина – об этом, наверно, никто точно никогда не скажет. Время было тогда очень лихое на самые невероятные преступления.
После того, как наша машина миновала село Павловское, мои мысли снова обратились к прошлому. Недалеко от Суздаля, в сторону Кидекши, около села Санино, расположено Свято-Никольское женское подворье. Несколько лет назад меня сюда привел чисто журналистский интерес. В течение дня я общался с настоятельницей подворья матушкой Ириной, побывал в Никольской каменной церкви, где мне показали обновляющиеся иконы. На прощание матушка дала мне номер телефона, добавив, что в случае необходимости обитательницы подворья могут помолиться о здравии моем или моих близких.
В газете была опубликована статья с фотографиями, из которой читатели впервые узнали о необычных судьбах тех, кто решил посвятить себя служению Богу. А спустя год или два я вспомнил про телефон подворья. Моей жене предстояла серьезная операция, и я попросил матушку Ирину помолиться об удачном ее исходе. Моя просьба была выполнена. Операция прошла успешно.
Наконец показалось село, где возвел свою дачу Никонов. Его новое строение заметно выделялось на фоне сиротливых, бесхозных и старых деревенских домов. Меня сразу поразила графическая четкость конструкций, из которых было собрано двухэтажное сооружение. По внешнему виду оно чем-то напоминало увеличенную в размерах часовню.
Во дворе, обрамленном невысоким, но красивым резным деревянным забором, располагалась довольно просторная беседка, посередине которой находился стол, уже уставленный закусками и бутылками с крепкими напитками. К нашему приезду, видимо, собрались и другие приглашенные на семейное торжество. Один из них, среднего возраста, сухощавый, в очках, с короткой стрижкой был мне немного знаком как человек, на деятельности которого во многом держалась культурная жизнь современного Владимира. Это был дирижер Губернаторского симфонического оркестра Артем Маркин. В неполные тридцать лет он стал самым молодым в новой России главным дирижером и организатором собственного коллектива. Кроме того, он руководил Владимирским камерным хором и возглавлял в городе Центр классической музыки.
Другой приглашенный представлял собой высокого и крепкого мужчину, внешне похожего на известного артиста, а потом губернатора Михаила Евдокимова.
– Николай Паров, местный фермер, – представился при знакомстве бородатый, круглолицый, с добрым взглядом и густым басом житель села. – Мой дом крайний на улице, а с Евгением Павловичем я знаком уже несколько лет.
Евгений Павлович любезно пригласил гостей осмотреть дачу изнутри. Паров отказался, сославшись на то, что ему необходимо следить за готовностью шашлыков, аромат от которых уже распространился по всему двору.
– Я не один раз посещал это чудное творение, – добавил фермер. – В нем так легко дышится! Да вы в этом сами сейчас убедитесь…
Мы вошли в дом. На первом этаже, где располагались служебные помещения, кухня, столовая, и на втором с кабинетом и спальней, несмотря на небольшие размеры, ощущался простор, вселяющий бодрость и умиротворенное настроение. Такое испытываешь только в храме во время службы.
– Владимир Иванович, – обращаясь к Фомину спросил Маркин, когда мы после просмотра вышли во двор, – расскажите, как вам удалось спроектировать такой прекрасный дом? Ничего похожего я ранее не встречал.
Я давно не видел Фомина в таком радостном, возбужденном состоянии. Ему, конечно же, польстило, что его детище заслужило столь высокую оценку. Когда мы присели на одну из лавочек, разбежавшихся вдоль дорожек, Владимир Иванович уверенно заговорил:
– С помощью канонов древнерусского зодчества я открыл для себя, что идущая из космоса энергетика при подходе к земле переключается на крест. А уже от креста она взаимодействует с окружающим пространством. Во всех своих проектах я учитываю это обстоятельство. Кроме того, мною разработаны специальные конструкции, которые пока нигде в стране не производятся. Дом, который вы сейчас посетили, построен именно таким революционным способом. Конструкции для него пришлось заказать на одном из заводов. В этом доме, не побоюсь сказать, хочется жить, каждая комната несет свой энергетический заряд. В столовой, например, сразу появляется желание пообедать, спальня обеспечит здоровый крепкий сон, а работа в кабинете вдохновит на интересные идеи. И все это достигается благодаря применению секретов древнего градостроительства.
Фомин замолчал и внимательно посмотрел на удивленных слушателей. Затем продолжил свой рассказ.
– С вашего позволения, приведу один характерный пример. Недавно я узнал, что в Китае за пятнадцать дней построили 30-этажный отель. Так вот, секрет скоростного возведения заключается в том, что вначале на заводах производятся готовые конструкции, которые затем доставляются на стройплощадку и, как в детском конструкторе, насаживаются друг на друга. Новая технология позволяет китайцам не только сократить сроки строительства, но и почти в десять раз снизить затраты. Мои расчеты показывают, что в России, используя вселенский закон градостроительства, можно добиться даже большей эффективности. Увы, мы как всегда, опаздываем…
Договорить Фомину не дала супруга Никонова, Инна Константиновна.
– Мужчины, успеете еще пообщаться. Приглашаю к столу, шашлык уже ждет вас.
Приготовленный Паровым шашлык оказался необычайно вкусным. От поджаренного мяса исходил тонкий аромат, возбуждающий аппетит. Под водочку нельзя было придумать лучшей закуски.
– Фермером я стал как бы поневоле, – произнес во время паузы Паров. – В городе мне поставили неутешительный диагноз онкологического заболевания, и ехал я в деревню, чтобы умирать. Считаю, что Бог спас меня. Произошло это благодаря матушке Рахиль из соседней Ивановской области. Она буквально вымолила меня.
Далее Паров рассказал, как сегодня тяжело приходится не только фермеру, а вообще сельским жителям. Во всем правят бал чиновники. И хотя они понимают, что многие законы – дурацкие, но все равно будут их исполнять – лишь бы сохранить свое кресло.
– А я эти законы посылаю подальше, – обобщил сказанное Паров. – Считайте меня незаконопослушным. Зато я могу делать реальные дела. Именно так мы отстояли школу, которую в деревне собирались закрыть как нерентабельную. Мы провели местный сход, подняли бучу, подключили журналистов… Плюсом себе могу записать также помощь в восстановлении храма в соседнем селе. Если бы нас со всех сторон не обкладывали всевозможными законами и нормативными актами, насколько лучше бы жилось россиянам.
– Я полностью согласен с Николаем Павловичем, – заметил Артем Маркин. – В минувшем году, став депутатом городского совета, я ощутил всю силу владимирской бюрократии. Именно она губит предлагаемые программы по сохранению и развитию исторического ядра областного центра, давая «добро» на возведение архитектурных уродцев. А совсем недавно я от действия чиновников пришел даже в шок. На Спасском холме когда-то располагался двор Андрея Боголюбского. Этот участок находился в аренде, а за два дня до празднования 900-летия великого князя оказался в частной собственности. Настоящее кощунство! Я, уроженец Сибири, считаю сегодня Владимир родным городом. Именно здесь я состоялся как музыкант, как человек, как руководитель. Владимирская земля питает все мое творчество, необыкновенная духовность этих мест наполняет мою жизнь особенной энергией. А чиновникам на все древнее и величественное наплевать. Правильно сказано, что главное для них – подольше не оставлять насиженные места во властных структурах.
Так постепенно разговор за столом вперемежку с вкусной пищей и потреблением горячительных напитков перебросил мостик к судьбе исторического города. У руля этого разговора оказался хозяин дома Евгений Павлович.
– А вы знаете, что в первые годы работы Государственной думы даже поднимался вопрос о перенесении столицы из Москвы во Владимир? И такое решение едва не приняли.
Я решил тоже подлить масла в огонек обсуждаемой темы. Однажды мне случилось беседовать о судьбе Владимирской иконы Божией Матери с настоятелем Свято-Троицкого храма во Владимире Евгением Боровских. Этот батюшка приобрел известность в православных кругах тем, что первым в области стал проводить службы среди заключенных в колониях и тюрьмах. Отец Евгений посетовал, что прославившаяся во Владимире чудотворная икона до сих пор не возвращена из Москвы в родной для нее город. Более того, она долгое время находилась в запасниках Третьяковской галереи. Во время выборов каждый из кандидатов в городские мэры обещал решить насущный для владимирцев вопрос. Но как только становился главой администрации, о своем обещании сразу же забывал. По мнению отца Евгения, чудотворная икона, оказавшись снова в родном Успенском соборе, привлекла бы к себе огромное количество верующих людей, совместная молитва которых перед святыней могла бы привести к самым неожиданным результатам. Создается впечатление, что, несмотря на неоднократные просьбы духовенства и паствы, идет сознательное торможение народного волеизъявления.
…Вернувшись домой после посещения дачи Никонова, я продолжал размышлять о судьбе города Владимира. Ход моих мыслей перекинулся к его далекому прошлому, связанному с правлением князя Андрея Боголюбского. Возникли ассоциации, уходящие своими корнями в библейскому царю Соломону, но затрагивающие и наше время.
Именно Андрей Боголюбский за семь лет, с 1158 по 1165 годы, осуществил беспримерную строительную программу. В ходе ее были сооружены такие архитектурные жемчужины, как храмовый комплекс в Боголюбове и церковь Покрова на Нерли, Успенский собор и Золотые ворота во Владимире. «Повесть об убиении Андрея Боголюбского» уподобляет князя Андрея легендарному деятелю библейской древности, реально существовавшему царю Соломону. Этот правитель, причем, тоже за семь лет, возвел небывалый дворец-храм «святая святых» во славу Божию. При этом Соломон преследовал и чисто прагматическую цель – решал задачи политической и культовой централизации, обновления страны и государства. Для этого он даже перенес столицу и центр культа из Гаваона в Иерусалим.
Последняя идея также присутствовала в действиях князя Андрея Юрьевича при переходе из Киева (Вышгорода) во Владимир на Клязьме (Боголюбово) и перенесении на северовосток Руси великокняжеского стола. Причем своеобразным символом, «знаменем» всех преобразований стала икона Владимирской Богоматери.