Сделав свои дела, отец присоединился ко мне. До приезда автобуса было еще двадцать минут, так что мы просто стояли молча. Внезапно батька обнял меня. Две пожилые женщины, стоявшие рядом с нами, умилительно заулыбались при виде этой картины. Отец тем временем шептал мне на ухо:

– Ты сегодня уезжаешь, как же я рад!

Все это напомнило мне мой первый день на курсах французского. Я вошла в класс и села за парту, а папа пошел в туалет. После этого он заглянул в кабинет, нашел взглядом меня, глупо улыбнулся со звуком «гыгы» и помахал рукой. Две испанки, сидевшие впереди, обернулись ко мне, чуть ли не в ладоши хлопая от умиления, улыбаясь так, словно более заботливого отца они в жизни не видели.

Естественно после настолько трогательной сцены объятий две женщины просто не смогли не завести разговор с отцом. Они рассказывали ему, что они сестры, едут в Америку к дочери одной из них, папа же жаловался на то, что билеты на автобус и самолет обошлись ему дороже, чем в прошлые разы. Потом разговор перешел на меня. Батька, как обычно, втирал, как он взял да перевез меня во Францию, да записал на языковые курсы. Потом он добавил:

– Она знает четыре или пять языков.

– Вот это да, мы снимает перед вами шляпу, – восхитились женщины.

– Да, да! – папа гордо выпятил грудь, будто он мой главный учитель.

Собеседницы завели тему про современные технологии, и про то, что они в них не разбираются, но визу в Америку нужно оформлять по интернету. Тут уж отцу было где разгуляться. Он почти кричал на всю улицу все, что думает про смартфоны, компьютеры и вай-фай.

– Знаете, однажды я пришел покупать новую машину, порш, – начал батька.

– Вау! – женщины переглянулись.

– Да, у меня есть возможность купить себе порш, – отца прямо распирало от плохо скрываемой гордости. – Так вот, продавец спросил мою электронную почту, а я сказал, что у меня ее нет. И продавец посмотрел на меня, как на ненормального. А знаете, что я ему ответил?

– Что? – собеседницы явно заинтересовались.

– Я сказал: у меня нет почты, но зато есть деньги, чтобы купить порш! – закончил папа и первый засмеялся. – Гы-гы-га-га!

Вслед за ним рассмеялись и женщины. Тут напротив нашей четверки остановилась машина. Сидящий в ней мужчина повернулся к окну, глянул на нас, сделал самую странную в мире улыбку и показал нам средний палец. Так он делал минуты две, а потом резко уехал.

Мы переглянулись.

– Ну и идиот! – сказал батька. – Сколько же в мире странных людей.

Да уж, кому, как ни ему это знать.

Подъехал автобус. Из него вышел водитель, который уже пару раз возил меня из Франкфурта, и который славился тем, что был несколько нервным и странным.

Папа повернулся к пассажирам лицом.

– Это тот самый водитель, он немного того, ненормальный! – радостно закричал он так, что услышали все, включая, наверное, и самого водителя. Люди с трудом сдержали смех, одна девушка смотрела на папу так, словно он венец остроумия.

Батька закинул мой чемодан в багажное отделение, я села у окна и помахала ему рукой. Автобус тронулся, и я увидела, как отец с улыбкой до ушей почти побежал к своей машине.

Так закончился этот большой период моей жизни с папой.

Страсбург слезам не верит: часть первая

Спустя три месяца, второго сентября, я вернулась к отцу. Не скажу что после довольно неплохого отдыха на родине мне было легко, хотя я все лето очень скучала по Франции, Страсбургу и всему остальному здешнему.

Папа, конечно, усиленно не хотел, чтобы я возвращалась, и вставлял мне палки в колеса как мог. Но, преодолев кучу проблем в аэропорту, созданных, собственно, отцом, который неправильно взял билеты, я таки приехала.

По приезде оказалось, что батька забыл меня встретить, или не забыл, а специально не приехал на вокзал, кто его знает. К счастью, я нашла автобус, который проезжал мимо нашего села, и доехала на нем.

Не успев увидеться, мы с отцом сразу же поссорились, потому что я вернулась, и потому что у меня какие-то проблемы с поступлением, и вообще, потому что я его бешу. Мы не разговаривали два дня, а на третий после обеда батька сказал:

– Я не понимаю, почему у тебя не получается поступить в университет!

– Потому что мне высвечивается, что какие-то проблемы с документами. Туда же нужно аттестат подать, а он у меня не соответствует французскому варианту, поэтому и не проходит.

– Это все ерунда, я скажу тебе, почему у тебя не получается, потому что ты сама не разбираешься в компьютерах и современных технологиях, как и все эти тупые люди! Вы только много говорите, а сами ничего не понимаете в своем интернете! – закричал отец.

– Так это тут причем?! – я собиралась было объяснить, что к чему, но потом вспомнила, что это же папа, он все равно будет уверен в своей правоте, и замолчала.

– Между прочим, я болен, – объявил отец, немного помолчав.

– И что с тобой?

– Что-то с желудком, то ли язва, то ли еще что, я сам не понял. Но это серьезно, я ездил обследоваться, глотал зонд.

– И как прошло? – вот это да, батька ведь никогда не болел, всегда был здоров как лошадь, и тут такой поворот.

– Ну, я туда пришел, и мне предложили общий наркоз, но я сказал, что мне такое на фиг не нужно, я с легкостью сам проглочу, – радостно начал папа. – И вот я лег, и как заглотил, и мне вообще нормально было, врач потом сказал, что вот бы все пациенты были такими, как я, а то к нему приходят нервные, боятся. Я вообще не понимаю, чего тут бояться, это же ерунда.

Рассказ отца без сомнения был очень интересным, но немного не вязался с тем, что мне рассказывала мама. Ведь когда она на родине водила его выдергивать зуб, то батька не ел чуть ли не за сутки до этого, чтобы не стошнило. Да и сама помню, как врач засунул ему палку в рот, чтобы посмотреть горло, и батька потом кричал, что боялся, как бы весь обед не вышел назад. В общем, мне было бы очень интересно взглянуть, как на самом деле проходило его глотание зонда без наркоза.

– И что тебе сказали после всего этого?

– Результаты будут через неделю, а потом мне еще нужно лечь в больницу на несколько дней. А ты? Вот что ты теперь будешь делать?

– Ну, я найду работу, сниму жилье, и поступлю в следующем году.

– Знаешь, во Франции очень сложно найти работу и жилье, лучше бы ты свалила на родину, но ты же такая дура, хочешь тут зачем-то остаться, – и отец пошел мыть свой гараж.

Я же вечером решила развить бурную деятельность по планированию своей жизни, и для начала попросить помощи у папиной подруги Жаклин и, возможно, ее мужа. Это та самая семейная пара, живущая в селе через лес где-то в получасе ходьбы от нас, с которой папа дружил много лет, но год назад, незадолго до моего переезда, он поссорился с Жаклин из-за какой-то ерунды, перестал с ней общаться, и только ходил по селу и рассказывал всем, какая она стерва. Батька уже давно подозревал, что Жаклин в него влюблена, более того, с недавних пор это стали подозревать и ее соседи, тоже папины друзья, ведь когда он в последний раз был у них, они тонко намекнули, что Жаклин ходит такая несчастная весь год после их ссоры.

На самом деле, мой отец, несмотря на то, что отшельник, тот еще самец. Помимо Жаклин в него была влюблена еще одна женщина из села. Она пришла к папе и сказала, мол, Поль, давай будем вместе, мы так подходим друг другу. На что батька ответил что-то вроде: «Ты кто такая? Пошла на хрен отсюда, я тебя не знаю и знать не хочу!». Но женщина не сдалась и снова пришла к нему с признанием в любви. Отец послал ее более грубо, и стал подозревать, что она хотела быть с ним только ради его денег. Более того, он задумался, а не в сговоре ли эта женщина с другими соседями, не подослали ли они ее с якобы любовью, чтобы захапать батькины сокровища.

В общем, я подумала, что если Жаклин действительно влюблена в отца, то должна хотеть помочь мне, поэтому написала ей сообщение. Но довольно быстро в процессе переписки я поняла, что Жаклин больше интересую не я и мои проблемы, а то, как бы найти повод повидаться с батькой, ведь в каждом сообщении она писала одно и то же о том, что без отца у меня ничего не выйдет, и я должна прийти к ней с папой в гости, тогда мы все решим.

Я усиленно отговаривала ее звонить батьке, но вскоре внизу зазвучала мелодия отцовского мобильного.

– Дерьмо, как же она меня достала, да за что же мне это, черт, задрала! – закричал папа, и я поняла, что это Жаклин.

Из-за ее озабоченности отцом мы так ни к чему и не пришли, и я легла спать с ощущением, что потратила вечер на пустой разговор.

Утром папа приехал из магазина очень возбужденным.

– Я встретил Жаклин в супермаркете и пообщался с ней, – закричал он, вбежав в дом.

– Да ну? – я искренне удивилась, ведь когда раньше они пересекались в общественном месте, отец сразу же убегал и прятался, чтобы не общаться с бывшей подругой.

– Да, да, мы поговорили, я рассказал ей обо всех твоих проблемах с поступлением, и Жаклин хочет, чтобы после обеда мы приехали к ней, она посмотрит твое досье на том сайте и попытается что-то сделать.

– Ну хорошо, поедем, – кто его знает, может что-то и выйдет.

Часам к двум мы приехали к Жаклин. Поздоровавшись с ней и ее мужем Тома, папа сразу же спросил:

– Короче, я тебе тут нужен?

– Нет, в принципе… – начала Жаклин.

– Ну раз не нужен, значит, я пошел, к знакомым тут зайду, а вы разбирайтесь со своей фигней, – и батька радостно смылся.

Жаклин явно очень расстроилась, что не успела побыть рядом с отцом, поэтому яростно принялась за меня. Два часа мы сидели перед компьютером с моим досье, я ужасно устала, потому что она сама ничего не понимала ни в сайте, ни в компьютере, при этом хотела, чтобы я что-то делала. Потом мы куда-то звонили и что-то узнавали, в процессе этого пытаясь что-то сделать с этим долбаным досье, но ничего все равно не получалось.

Тут пришел отец.

– Вы что, еще не закончили? Уже три часа прошло! – закричал он.

– Поль, тут все очень сложно. Я считаю, что Полин стоит проучится два года во французской школе, закончить ее с нашим аттестатом, и после этого ее точно возьмут в университет.

Папа чуть не умер на месте от такой новости.

– Да ты чё, офигела?! Она будет в школу ходить, а я должен ей деньги еще два года давать?! Нет, мне такое не нравится!

– Поль, но это единственный выход, – ласково сказала Жаклин, любуясь отцом.

– Это хрень! Ладно, я пойду еще к другим знакомым зайду, а вы тут делайте, – и папа ушел.

Жаклин повернулась ко мне. Я поняла, что сейчас этот ад начнется снова и сделала то, до чего раньше почему-то не додумалась: написала в графе, где нужен мой аттестат, что-то от фонаря. И о чудо, это прошло в досье. Жаклин записала меня на какой-то факультет германистики, где еще были свободные места, потом мы долго и нудно писали мотивационное письмо. Наконец все было готово, и мы отправили досье.

– Теперь нужно только ждать, но я уверена, все получится, – сказала Жаклин с таким лицом, будто я ее дочь.

У меня такой уверенности не было, ну да ладно. Потом Жаклин раздавала мне много каких-то указаний о том, как правильно жить эту жизнь. Пришел отец:

– Только не рассказывай мне, что вы делали, мне все равно насрать, – сразу же объявил он.

– Хорошо, конечно, – нежно глядя на него, ответила Жаклин. – Мы сделали все, что нужно, теперь Полин должен прийти ответ, зачислена она или нет. Но уже сейчас нужно подумать о жилье, стипендии, учебниках…

– Когда поступит, тогда и подумаем, – папа схватил меня под руку и попятился к двери от придвигающейся к нему Жаклин. – А теперь мы пошли, как видишь, я сегодня много делал для дочери, мне нужно отдохнуть. Салют!

– До свидания! – прокричала я уже с лестницы.

Дома, пока я пила чай, отец ходил туда-сюда по кухне и приговаривал:

– Господи, как же я устал, за что мне все это, в 74 года я вынужден такой фигней заниматься, дочери помогать, теперь еще и с этой Жаклин придется общаться, а она меня так бесит, все эти тупые люди, с которыми нужно разговаривать, как же хочется на остров посреди океана, чтобы никого не видеть и не слышать.

Он открыл холодильник, потом закрыл:

– Мне совсем не хочется есть из-за стресса, который я испытываю от тебя, – укоризненно промолвил батька.

Тем не менее, едва я скрылась за дверью своей комнаты, как загрохотали тарелки, запахло тостами, зашуршала ложка о баночку с йогуртом, а отец только и бегал в кухню за новой едой.

В ожидании результатов поступления я решила съездить в Страсбург повидать свою подругу Аню. Папа устроил скандал ни о чем, но таки пополнил мне проездной.

– Видишь, как много я для тебя делаю, – важно сказал он, протягивая мне карточку и десять евро.

– Спасибо.

Батька гордо хмыкнул.

Я хорошо повеселилась с Аней в таком уже родном мне Страсбурге, и села на обратный поезд в шесть вечера. И тут что-то пошло не так. Сначала мы никак не могли выехать из-за каких-то технических проблем, и все двадцать минут слушали ржание компании парней, которых почему-то очень веселило то, что они опаздывают в аэропорт. Наконец поезд поехал, но тащился как черепаха, а за две станции до моей остановился и голос в динамиках объявил, что из-за поломки движение возобновится через пятнадцать минут. Все, кто мог дойти пешком, вылезли и ушли. Тут мне позвонил отец.

– Когда ты там приедешь? – недовольно спросил он.

– Я в поезде, но он прибудет с опозданием.

– Чего ты там сказала? – закричал папа.

– Поезд опаздывает, – ответила я чуть громче.

– Что?! – заорал батька.

– Поезд приедет с опозданием! – рявкнула я так, что на меня глянули люди с передних сидений.

– Вот же дерьмо, ненавижу все! – и отец бросил трубку.

Когда мы все так же медленно подъезжали к поселку, мне пришло сообщение, что я принята в университет. Я немедленно написала отцу и Жаклин, последняя очень возбудилась и потребовала, чтобы я срочно ехала к ней делать окончательную регистрацию на том сайте, хотя было уже почти семь вечера. К счастью, она тут же написала, что будет лучше, если мы все сделаем завтра.

На следующий день мы пришли к Жаклин. Папа с порога объявил:

– Значит так, я ничего делать не буду, я иду смотреть телевизор, вот вам кредитная карта, оплачивайте там учебу сами, я устал целыми днями что-то делать для своей неблагодарной дочери!

Жаклин усадила его на самый мягкий диван в гостиной, включила его любимую передачу, и мы пошли делать регистрацию. Все это было опять очень долго и нудно, и в итоге мы так ничего и не сделали, помимо того, что внесли взнос в университет. Жаклин сказала, что в понедельник мы поедем в университет и подадим все бумаги лично.

Мы вернулись к отцу.

– Не рассказывайте мне, что вы делали, мне насрать, просто скажите: вы за что-то заплатили? – первым делом спросил он.

– Да, мы внесли взнос, но ничего не сделали, – нежно глядя на папу, ответила Жаклин.

– Да вы же там два часа сидели! Хотя мне пофиг! Давай уже готовь мне кофе!

– Сейчас, конечно, – забегала женщина.

Пока Жаклин возилась с кофе, батька кричал не вставая с дивана:

– Господи, как же я устал, как мне тяжело, как подумаю, сколько я делаю, я целыми днями бегаю вокруг Полин, как же я устал!

Жаклин накрыла на стол и все принялись за напитки с пирогом. Папина подруга рассказывала обо всем, что нужно делать дальше:

– В понедельник мы поедем в университет, отдадим документы прямо в руки. Для этого нужно выехать на поезде в семь утра.

– А зачем так рано? – спросила я.

– Как зачем? Университет открывается в пол восьмого, нельзя терять ни минуты.

– Вот именно, встанешь в пять утра, ты что думаешь, нужно трудиться! – рявкнул отец. Кажется, он забыл, что ему тоже придется встать ни свет ни заря, чтобы повезти нас на вокзал.

– Я очень волнуюсь, чтобы у меня там не было проблем… – начала я.

– Ой, какие могут быть проблемы, когда ты за что-то заплатила. Когда люди видят деньги, им на все становится все равно, возьмут тебя теперь, даже если ты ни один документ им не подашь, – отмахнулся батька.

Дома он бегал по комнате и приговаривал выпятив грудь:

– Господи, как много я делаю для своей дочери, я ору на нее, да, но сколько я при этом для нее делаю. А Жаклин, какая же она великолепная, – а ведь буквально недавно он рассказывал мне и всем своим знакомым, какая она сучка. Классно так переобулся, когда она все за него ооформила.

Вечером я поняла, что глухота батьки уже перешла все границы.

– Поджарь мне два кусочка хлеба и намажь сыром, – попросил отец, увидев, что я делаю себе бутерброды.

– С маслом или без?

– Да, да, два кусочка хлеба, – уверено ответил он.

– Я про масло спрашиваю.

– Не понял?

– Масло мазать? – крикнула я.

– А, масло, ты сошла с ума, не нужно мне никакое масло, – закричал в ответ папа.

В воскресенье, перед моим днем Х на счет университета, отец предложил съездить после обеда в Сент-Одиль, монастырь недалеко от нас. Я согласилась. Выехать хоть куда-то из села – это уже праздник.

Приехав, мы поставили свечку в церкви, посмотрели на красоты с высоты вершины горы, на которой расположен монастырь и пошли по крутой горной дороге набрать целебной воды из ручья. Папа, конечно, не мог идти молча.

– Я надеюсь, ты поступишь, потому что для тебя это лучший вариант. И не смей жаловаться, что нужно так рано вставать, потому что ты и так на родине всякой чепухой все лето занималась, только деньги там тратила.

– Так ты же мне и денег туда особо много не дал.

– Конечно не дал, с чего я должен тебя кормить.

– Я твоя дочь.

– Нет, нет, – замахал руками батька, – моя дочь ты только здесь, во Франции. А на родине ты дочь твоей матери, вот пусть она тобой и занимается, мне пофиг.

Да уж, как же все просто у него.

– Если тут я твоя дочь, почему бы тебе завтра не поехать с нами в университет?

– Мне?! – в ужасе закричал отец. – Да ты что, совсем что ли? На хрен оно мне нужно? Я не идиот, на такое время тратить, сами там с Жаклин разбирайтесь. И вообще, Жаклин сильно нервная, она меня бесит. Возись с ней сама.

– Между прочим, когда Жаклин пишет мне сообщения, она всегда добавляет, мол приходи обязательно со своим папой.

Тут батька странно улыбнулся и опустил глаза, похоже любовь Жаклин все-таки льстит ему.

К счастью, мы дошли до ручья, и отец занял свой рот тем, что сразу же выпил пол бутылки воды, которую я набрала.

Вечер прошел спокойно, а вот со следующими сутками началось веселье.

Встали мы не очень радостном настроении, отец к тому же испугался хлопнувшей двери. Зато Жаклин была бодра как никогда в пол седьмого утра. Пока мы ехали до вокзала она говорила без остановки. Папа же явно не слушал ее.

– И вот ты представляешь, он взял и продал свой дом. Что ты думаешь об этом, Поль?

Отец молчал, одной рукой ведя машину, второй почесывая голову.

– Поль? – снова сказала Жаклин.

– Чё? – дернулся папа. – Мне, это, пофиг, короче.

Он вздохнул с облегчением, когда мы наконец вылезли из машины, и даже не пожелав нам удачи, умчался с парковки. И тут ужас начался для меня.

Я не буду расписывать этот день в подробностях, потому что, прочитав такое, можно сойти с ума. Скажу только, что Жаклин страшно утомила. Она говорила без остановки, запихивала мне в голову кучу разной информации, что-то хотела от меня, хватала за руку, трепала за щечку, раздавала указания. К тому же чертов поезд шел дольше обычно, и я пять раз выслушала историю о том, как они с папой ссорились, а потом мирились. Во время поездки обратно я делала вид, что сплю, но она все равно дергала меня и рассказывала, как жить эту жизнь дальше.

Что касается университета, то, помимо беготни туда-сюда, мы так ничего и не сделали. Только исправили одну бумагу, а для собственно регистрации в вуз я должна была прийти послезавтра, в среду. То есть по сути, день мы потратили ни на что, хотя Жаклин уверяла, что это лучше, чем просто сидеть на месте, и я пыталась убедить себя, что она права.

Папа, однако, не стал скрывать правду-матку, и так и сказал, что день просран, когда мы уже сидели у него в машине часа в четыре вечера.

Жаклин, которая до этого рассказывала мне, что с отцом нужно общаться деликатно и стараться не задевать тему денег, не могла угомониться:

– Поль, нужно будет купить ей учебники, и снять жилье. Я видела дешевые общежития, и съемные квартиры за 400 евро в месяц, а еще хостел за 30 евро на ночь, и…

От такого потока батька вскипел буквально за три минуты, что неудивительно, ведь речь шла о деньгах.

– Так, слушайте сюда обе! Я ничего пока делать не буду, пусть сначала поступит, а потом решим! Вы офигели вообще что ли! Я и так пашу как вол ради дочери, и что, да она же неблагодарная, как и все остальные мои дети и люди в целом! Так что заткнитесь, я не отдам свои деньги! – разошелся отец. – Завтра я еду к врачу на весь день, и мне пофиг на вас, делайте что хотите!

– Конечно, Поль, езжай обязательно, – смирно ответила Жаклин. – Я же не говорю давать деньги, просто…

– Слушай, хватит уже, а! – рявкнул папа, почти точно выразив мои мысли на счет всего этого.

В молчании мы доехали до дома Жаклин, где нас встретил ее муж. Он сразу начал как-то странно пытаться проявить нежность к жене, словно показывая отцу, что Жаклин его. Я же уверяла папину подругу, что смогу поехать в среду сама, и справлюсь со всем, и она таки согласилась не сопровождать меня.

– Так, ну спасибо за все, обедом Полин тебя угостила, я тебе больше ничего не должен, надеюсь? – батька уже занес ногу в машину, ему не терпелось поскорее свалить от этой семейки.

– Ты должен мне за билет на поезд, это семь евро, – серьезно сказала Жаклин.

– Семь евро? Сейчас, да не вопрос, – как-то слишком уж наигранно весело произнес отец и вынул свой кошелек с мелочью.

Все пять минут поездки до нашего села мы с папой бурно обсуждали то, как Жаклин хочет сделать все сразу, когда мы привыкли все делать по шагам. Потом батька бурчал:

– Подумать только, семь евро за билет потребовала вернуть, вот же овца.

На следующий день отец укатил в больницу ходить по врачам, и я собиралась отдыхать в блаженном одиночестве. Мой неторопливый разговор с мамой по скайпу прервал звонок от Жаклин. Я взяла трубку и сразу сказала:

– Жаклин, я говорю с мамой, перезвоню вам потом.

– А как долго ты еще будешь общаться с мамой? – требовательно спросила она.

У меня, конечно, на языке вертелся ответ более резкий, но все же она помогает мне поступить в универ, так что я сказала:

– Не знаю, я давно с ней не беседовала. Перезвоню вам позже.

– Ну ладно, – разочарованно протянула Жаклин и отключилась.

Серьезно, она что, считает, что теперь она моя мама?

Я так и не перезвонила папиной подруге, потому что увлеклась сначала перепиской с подругой, а потом приготовлением обеда. Едва я доела, как мне позвонил отец.

– Привет, как дела? – начала я.

– Слушай, угомони уже эту Жаклин, она мне тут звонит бесконечно, уже врач спрашивает, кто же так хочет со мной поговорить. Скажи ей, чтобы не трогала меня, я тут занят вообще-то, – батька был в ярости, и в этой ситуации я его прекрасно понимала.

– Хорошо.

– Задрали меня все, – он бросил трубку.

Я отписалась Жаклин, что приду к ней через час, и она тут же спросила, будет ли со мной папа. Представляю ее огорчение, когда я написала, что он в больнице.

В назначенное время Жаклин уже ждала меня на дороге к ее дому. Даже не пригласив меня в дом, она прямо на грунтовке схватила меня за руку и стала давать много советов, как правильно вести себя с папой, половину из которых она сама не соблюдает, но при этом меня поучает.

– Ты должна помнить, Полин, с твоим отцом нужно быть очень деликатной, – говорила она, вцепившись ногтями мне в запястье. – Он нужен тебе, и ты нужна ему, поэтому проявляй к нему как можно больше ласки и внимания, и не говори с ним о деньгах, прошу тебя.

Сначала я пыталась объяснить ей и то, что батька не проявляет ко мне никакой нежности, и то, что он ничего никогда для меня не делал, так пусть хоть деньгами поможет, и многое другое. Но Жаклин меня вообще не слышала, продолжая гнуть свою линию. Я начала раздражаться, что женщина, ни дня не прожившая с моим отцом, учит меня. Все мои попытки сделать вид, что я полностью согласна с ней и ступить хоть шаг к дому, чтобы забрать бумагу и свалить уже отсюда тоже успехом не увенчались – Жаклин не отпускала мою руку и рассуждала о папе еще минут пятнадцать.

Наконец мы поднялись в ее спальню, и я взяла нужные бумаги, которые Жаклин распечатала для меня. Кроме этого она еще хотела сесть со мной оформлять стипендию, но я заверила папину подругу, что все сделаю сама у себя дома.

– И напиши мне потом сообщение, что ты все сделала, – почти приказала она.

Провожая меня до входной двери, Жаклин продолжала рассказывать, как правильно общаться с людьми, как много в мире опасностей, меня могут в любой момент обмануть, поэтому не стоит доверять людям. Я молилась, чтобы она не захотела проводить меня до дома, но тут во двор въехал отец.

– Поль! – бросилась Жаклин к вылезающему из машины батьки. – Ты прямо из больницы? Какие новости?

– Ты можешь объяснить, какого черта ты мне столько раз звонила? – рявкнул папа, даже не поздоровавшись. – На меня все врачи как на идиота смотрели, я не мог нормально с ними разговаривать из-за этих звонков.

Жаклин не смогла дать внятного ответа на этот вопрос, и тут же бросилась готовить кофе.

За столом к нам присоединился и муж Жаклин, который все это время вскапывал что-то в саду. Папа стал рассказывать про больницу и как он в ней задолбался.

– В общем, у меня там очень много проблем с желудком, они серьезные, – радостно подвел он итог. – Поэтому на следующей неделе я лягу на еще какие-то обследования, после которых мне, наконец, назначат лечение.

Жаклин тут же начала причитать, как все это страшно, учить отца правильно лечить желудок и жаловаться на свои проблемы с пищеварением. Тома, ее муж, попытался остановить этот очередной поток сознания, но в итоге махнул рукой, и занялся поеданием пирога.

– Когда ты будешь в больнице, Полин обязательно навестит тебя, и даже, может быть, останется ночевать с тобой, – закончила она.

– Я-то ночевать не буду, а вы, если хотите, можете, – тонко намекнула я.

– Нет, нет, – почти испуганно ответила Жаклин, – мне это не нужно, что ты.

– Да вы обе обдолбались что ли? Чё вы несете? Никто не будет у меня ночевать, на хрен вы мне все сдались, – обрубил спор отец.

– Ну Полин ведь твоя дочь, – зачем-то сказала Жаклин.

– Ой, она мне такая дочь, – батька отмахнулся от меня как от надоедливой мухи. – Такая же неблагодарная, как и остальные мои дети, совсем не проявляет ко мне любви!

– Да, да, – поддерживала его Жаклин.

– Я оскорблен ее равнодушием ко мне, – папа расходился все сильнее и сильнее. – Вечно так, делаешь для детей все, а они на тебя плюют!

– Да, да, ты прав, – продолжала поддакивать Жаклин.

– Я для нее разбиваюсь, а мне взамен никакой нежности!

Жаклин уже открыла рот, чтобы согласится и с этим бредом, но тут встрял Тома:

– Но ты же понимаешь, Поль, ты не воспитывал свою дочь, не растил ее, ты даже не жил с ней, так ты и не можешь требовать от нее какой-то душевной связи.

Жаклин посмотрела на мужа, как на предателя, а батька объявил:

– Это все бред, растить и воспитывать не обязательно.

Жаклин быстро закивала головой в знак согласия.

Наконец мы начали прощаться. Жаклин не переставала говорить и раздавать указания. Даже когда мы уже сидели в машине, она постучала в окно, и через него что-то рассказывала.

– Ну все, пока уже, – папа тронулся с места, а Жаклин шла рядом и говорила, пока он не увеличил скорость и не выехал со двора.

Как и следовало ожидать, все пять минут поездки до нашего села отец кричал, как Жаклин его утомила, и как его выбесили ее звонки, когда он так занят, впервые в жизни по врачам пошел.

– Черт, теперь еще пропущу свою передачу!

Торопясь домой, чтобы включить свое шоу про выясняющую на шикарной вилле отношения молодежь, батька чуть не врезался во встречную машину на повороте, но таки успел.

А у меня на следующий день все прошло хорошо, в университете я подала все документы, узнала какие еще бумаги нужно будет оформить, меня зарегистрировали и отправили в секретариат составлять расписание. Целый день я провела там, зато в конце мне сказали, что завтра я уже могу выходить учиться.

Дома отец первым делом спросил, оплатила ли я 170 евро конкретно за учебу. Потом он возмущался, что я иду мыться.

Принимая душ, я пропустила звонки от Жаклин, поэтому она немедленно написала два сообщения отцу, и начала звонить ему. Даже сквозь шум воды я услышала его крик:

– Дерьмо, да когда же она оставит меня в покое, вот что ей опять нужно, у меня же тут передача, сейчас опять половину пропущу!

Помывшись, я написала папиной подруге, что у меня все хорошо, и легла спать, предвкушая завтрашний день.

Страсбург слезам не верит: часть вторая

Вот собственно и началась моя студенческая жизнь, первая неделя учебы в университете. Я пыталась вникнуть в здешнюю систему обучения как могла, а сверху еще добавлялась куча бумажной волокиты, которую во Франции очень любят, и, конечно же, отец.

Оказалось, что для оформления студенческого билета нужно перевести мой аттестат об окончании школы на французский. То есть для поступления в универ он был не нужен, но для студенческого незаменим. Папа закатил скандал на весь дом, какого черта я не перевела документы на родине, ведь тут это сделать невероятно сложно. Пока он паниковал, мы с Жаклин нашли в интернете переводчицу, и я написала ей. Ответ пришел незамедлительно, женщина согласилась мне все перевести, но ей нужно было выслать именно отсканированный вариант. А сканер поблизости был только у Жаклин.

Я написала папиной подруге сообщение, где предупредила, что завтра папа заедет к ней и воспользуется ее сканером. Жаклин ничего не поняла, и буквально через минуту после того, как я получила от нее ответ большими буквами с кучей восклицательных знаков, зазвонил батькин мобильник.

– Вот же дерьмо! – взревел он, и я сразу поняла, что звонит его подруга.

Она минут двадцать говорила с ним ни о чем, ведь отец и сам до конца не понял, что значит отсканировать документ. Когда Жаклин наконец положила трубку, папа влетел ко мне в комнату.

– Как же ты меня достала, Господи, лучше бы ты осталась на родине, сколько же у меня проблем из-за тебя, теперь завтра у меня будет стресс из-за общения с Жаклин! – прокричал он и убежал назад к телевизору.

На следующий день, когда я была на лекции, мне на и-мейл пришло письмо от Жаклин с приложенным сканом аттестата. Я обрадовалась, что она таки поняла, что мне нужно.

Встретив меня на вокзале после занятий, батька сразу начал бурно рассказывать: