– Да ненавижу я эту учебу! Я учусь часами, чтобы быть отличницей, как и в школе впрочем. Только в школе мне хотя бы что-то нравилось, а здесь ничего. Ненавижу каждый предмет, и специальность тоже.

– Так, а зачем тогда ты сюда поступила? – спросила Ира, еще одна подруга Даши.

– Потому что, блин. У меня не было выбора.

– Ну брось теперь. Если ненавидишь, зачем мучиться?

– Знаешь, Ира, у тебя все так просто. Возьми и брось, это же так легко! – закричала Даша.

– Даш, успокойся, ты чего? – Ася взяла ее за запястье.

– Ничего. Меня достало, что у всех все так просто. Знаете, что будет, если я брошу и пойду делать то, что хочу? Будет ужас. Слава богу, я ничего не хочу. Вообще ничего, – Даша выбежала из аудитории.

– Что с ней? Что она имела в виду этими словами? – спросила Ира.

– Ир, на самом деле у нее все реально сложно. Не наезжай, серьезно, – Ася вынула из сумки банан.

– А что я-то?

– Идем, – Ася пошла к выходу.

Татьяна откупорила бутылку водки. Она даже не стала наливать в стакан, а пила прямо с горла. В ушах все время звучали слова детей о папе, а перед глазами мелькали воспоминания о ее совместной жизни с Сережей.

Она пыталась усадить трехлетнюю Арину в коляску, вокруг бегала Кристина со своим мячом. Татьяна бросила дочерей и пошла в кухню за таблеткой от головной боли.

– Завтра я выхожу на работу, – объявила она читавшему газету за столом Сергею.

– Тань, Арине только неделю назад три исполнилось. Может, немного подождешь? Вон Кристина вечно болела, хотя в садик почти в пять лет пошла. А тут такая маленькая девочка, организм неокрепший. И она ранимая, как разлуку перенесет…

– Эта разлука с шести до девяти вечера. Переживет. Не надо мне тут своей заботой прикрываться. Ты и с Кристиной уговорил меня не выходить на работу, а потом начал деньгами попрекать и зажимать. Фиг я такое снова допущу. С этими детьми никогда не добьешься чего-то. Вон Светка уже почти начальница, а я все еще просто экономистка. Очень мило.

– Не понимаю, зачем тебе эта работа, если ты ее ненавидишь, как и свою профессию в целом.

– С чего это ты взял?

– Ты мне рассказала, когда Арину родила. Мол, наконец-то отдых от этого ада.

– Ну ненавижу, и что? Какая тебе разница? Все равно наплевать на мои чувства.

– Просто не понятно, зачем делать то, что не любишь.

– Потому что, мать твою.

– О, вспомнил. Ты же мне уже отвечала когда-то на этот вопрос. Что-то о сложных отношениях со Светой. Кажется, если бы ты не пошла на экономиста, то разочаровала бы родителей – экономистов? Ой, нет, немного не так. Родители тебя никогда не любили, а если бы ты не пошла, то окончательно от тебя бы отказались, что доставило бы страшную радость Свете, над которой ты всегда стремилась возвыситься. И ты решила не доставлять. Вроде так? Сложно, однако, в вашей родне все.

Татьяна презрительно взглянула на него.

– Какая же ты сволочь. Не понимаю, почему мы все еще вместе.

– Наверное, потому что тебе срочно нужно было выйти замуж вслед за Светой, родить ребенка вслед за Светой, а потом, увидев, что она не торопиться заводить второго, сделать это самой, хотя ты не особо хотела. А теперь ты не можешь бросить меня из-за страха проиграть Свете.

– Какой ты потрясающий психолог.

– Вообще-то ты мне все это сама рассказывала. Просто выпив, ты не помнишь, что делала. Ну а о том, чего не говорила, догадаться не сложно.

– Ты мерзкая тварь.

Сергей схватил Татьяну за руки.

– Полегче, ты же не хочешь светить синяками перед коллегами? А если Света узнает и поймет, что твоя жизнь не так идеальна, как ты стремишься показать?

Татьяна вырвала руки.

– Отведи Арину завтра в садик, и проследи, чтобы она там освоилась, раз уж у тебя вольный график.

Татьяна вывела девочек на прогулку. Как же она его сейчас ненавидела. Что с ним случилось после рождения Арины? Хотя, думать особенно не надо, он прав. Она вышла замуж, родила дочь не потому что сама этого хотела. Как и с профессией. Просто после очередного не своего выбора – Арины – все проблемы с Сережей и вскрылись. Они уже не любят друг друга. Хотя она к нему так привязана, как будто любит. Кажется, что жизнь без него закончиться. А он знает, что она не может от него уйти, потому много себе позволяет. Зря она раскрыла ему свою драму. И все уже идет не так. Витя не бьет Свету. Ее Даша дочь получше, чем гиперактивная Кристина, хотя тоже не совершенство. И работу свою сестра любит, добилась высот там. Если Света узнает о ее проблемах, это будет провал. Она-то, конечно, поможет, но будет везде показывать свою гордость от того, что она и ее жизнь идеальна. Что она заслужила всего: рождения, любви родителей, удачной жизни. Она лучше Тани.

Женщина тряхнула головой. Нет, нельзя этого допустить. Она усмирит Сережу, чтобы он ее не бил, добьется повышения на работе, не показывая своего отвращения к этому мерзкому месту. А там и Кристину вымуштрует, не хуже Даши будет. Если ей не дана судьба лучше, то нужно сделать идеал из того, что есть.

Татьяна швырнула пустую бутылку в ведро и, пошатываясь, вышла из кухни. Дома торчала Кристина и сейчас она шла ей навстречу.

– Мама, ты не видела мою зарядку от планшета?

– Я просила тебя забрать Арину с рисования, – сквозь зубы сказала женщина.

– Ой, – Кристина взглянула на часы. – Я зачиталась и забыла. Сейчас оденусь и пойду. Посидит там десять минут, подождет.

– Я. Тебя. Просила, – отчетливо прошипела каждое слово мама.

– Прости, мама. Я, правда, не хотела, – Кристина взглянула на маму и поняла, что та выпила, а это значило скандал по малейшему поводу и дикую радость без повода.

Татьяна взглянула на угловатую дочь, которая каждый раз, когда ее отчитывали, смотрела на мать исподлобья, слегка согнувшись в талии и ссутулив плечи, которые не распрямляла, даже когда откровенно бунтовала. И все это, эта фигура, этот затравленный, но с вызовом, взгляд, раздражали ее до невозможности.

– Забыла? Зачиталась? Вести себя нормально ты забываешь, учиться забываешь, даже сестру забрать ты не можешь. Ты такая же, как и твой отец: тупая, ни на что не способная, тянущая из старой больной матери все соки, меркантильная сволочь! – заорала мама.

– Я сейчас схожу за Ариной, – Кристина держалась спокойно, чтобы не провоцировать конфликт, но мать это еще больше выводило.

– Собирай свои вещи и выметайся отсюда вместе с сестрой к папаше-козлу! Сволочь! В душу мне плюнули, с отцом они хотят повидаться! К папе, если он хороший! В душу, тварь, плюнула!

– Мам, я иду за Ариной, – все еще спокойно сказала Кристина.

– Пошла вон! И не возвращайся!

– Мам, я понимаю, что когда ты пьяна, это катастрофа, но опоздать к Арине на десять минут и захотеть увидится с родным отцом – это нормальные вещи в жизни, а не конец света. И ты меня задерживаешь.

– Для такой, как ты, ничего не страшно, конечно! – Татьяна схватила Кристину за волосы и потащила в комнату. Девушка заверещала, но мама, как всегда, не остановилась. Швырнув дочь на пол, она открыла шкаф и принялась кидать в девушку одежду прямо с вешалками.

– Забирай свои вещи и вали к папаше, тварь! Ты меня ненавидишь, я знаю! Меня никто не любит!

– Да люблю я тебя! Я всегда тебя люблю и всегда это говорю! Но он тоже мой родитель. Он мой папа! – закричала Кристина.

– Я тебе не верю!

– Да почему?

– Потому что. Ты не умеешь любить. Ты не понимаешь, что нужно делать. Ты предательница, – Татьяна снова схватила Кристину за волосы и потянула назад, к входной двери. Она открыла дверь и пнула дочь ногой. Та вылетела в коридор. Следом за ней полетели куртка, шапка, сапоги.

– А если соседи увидят? – спросила Кристина, подбирая одежду.

Татьяна ударила ее рукой по спине.

– Пошла вон. Видеть тебя не хочу.

Дверь захлопнулась. Кристина спустилась этажом ниже, нормально оделась и пошла за Ариной.

Да, месть за папу и водка творят страшные вещи. Кажется, нам придется погулять пару часиков, пока мама не остынет и не переключиться на веселье. Блин, там же холодно. Я опять заболею. Надо пойти в торговый центр. Там обычно даже жарко. Главное – не заплакать при Арине. Скажу ей, что дома никого нет, а я ключи забыла.

На следующий день Татьяна вошла в гостиную и сообщила:

– Кристина, я тебе в Viber выслала телефон папы. Можешь ему позвонить, увидится там, на неделе.

– Спасибо, мам, – сказали девочки одновременно.

– Не за что, – ответила Татьяна со странным выражением лица. Вроде и страдальческое, но с оттенком злорадства.

Когда мама ушла, Светлана повернулась к сестрам.

– Довели таки мать. А ведь ей так тяжело это переживать. Какие же вы обе неблагодарные эгоистки. Хорошо, что вы не наши дети, потому что я бы вас так била, чтобы воспитать.

– То есть когда Дашенька говорит, что главная функция папы – давать ей денег – это нормально, а нам из любви желать увидеть отца – это плохо?

– Знаешь, Кристина, вот тебе точно радоваться надо, что ты не моя дочь. Тебя бы бить сутками всем, что под руку попадется. Мама-то добрая, так не делает, – Светлана улыбнулась.

Кристина заперлась в ванной.

Чего, блин? Это что, новый вид издевательства? Она же видит все мои синяки. Достали меня все.

Светлана прижала Дашу к себе.

– Опять она тебя с собой сравнила. Вот же дура. Как вас можно сравнивать? Ты – наша гордость, – женщина поцеловала Дашу в макушку.

– Я сейчас, – Даша встала и прошла в свою комнату. Она закрыла дверь и прижалась лбом к шкафу.

Господи, что же мне делать? Правду говорят – чего боишься, то и случиться. Если я брошу университет, они возненавидят меня. Я так долго добивалась того, чтобы быть гордостью семьи, а теперь все рухнет из-за того, что я, оказывается, родилась без семейной любви к экономике. Черт возьми.

Отцы и дети

Даша поймала себя на том, что уже пятый раз перечитывает одну и ту же строку в учебнике по линейной алгебре. Рядом лежал список тем для докладов по основным профильным предметам: экономике, математике. Даша закрыла глаза. Попыталась успокоиться. У нее не получалось. Что-то сдерживаемое ею весь этот год, нет, скорее, намного дольше, пыталось вырваться. Оно поднялось по груди к горлу, и Даша задохнулось от нее, от бессильной злости. Она схватила книги и швырнула их об стену. Потом взяла тетради и разорвала их. Список тем для докладов познал ту же участь. Она пинала весь этот бардак на полу и кричала внутри о том, как же ненавидит все это.

В дверь постучали. Черт, она забыла, что дома Арина.

– Даша, у тебя все хорошо?

– Да!

– Точно? – голос сестры звучал обеспокоенно.

– Блин, нет, не точно. Я просто уронила книги. Иди отсюда.

Арина захлопала по полу немного великоватыми для нее тапочками. Даша села возле кучи учебных принадлежностей и тихо заплакала.

– Арина! – Кристина влетела в гостиную. – Дядя Витя, а где она?

– В кухне.

Девушка отправилась туда. Арина ела суп. Рядом Светлана быстро резала баклажаны.

– Арина, папа наконец-то нашел время с нами встретиться, – Кристина не хотела говорить это при семье, но слова вылетели, как всегда, раньше, чем она успела подумать.

– Да ладно! Класс! А когда? – Арина положила ложку.

– В эту субботу, – не желая говорить больше, она протянула сестре мобильник с SMS от отца, где было написано время и место встречи. Арина радостно засмеялась.

– Вот это да, Две недели оттягивал, но таки решился. Не иначе как совесть взыграла. Или жалость, – не удержалась от комментария Светлана, глядя на девочек с насмешливой улыбкой. – Арина, доедай! А ты не отвлекай ее!

Кристина подмигнула сестре и побежала в свою комнату.

Ася вошла в любимое всеми студентами за его дешевизну кафе и сразу увидела Дашу. Она сидела за столиком и крутила чашку в руках.

– Что случилось?

– Нервный срыв у меня.

– Из-за учебы?

Даша кивнула, не отрывая припухших глаз от чашки.

– Даш, послушай, это же просто университет. Тысячи ребят в восемнадцать лет выбирают не ту профессию и меняют ее. Это не тюрьма, все можно изменить. Не убивайся так.

– Для меня это тюрьма.

– Ты точно решила, что оно тебе не надо?

– Я ничего не решала. Я знала это с самого начала. Школа была для меня ужасом, но выпускной класс, когда я готовилась к поступлению сюда, был самым страшным, потому что я этого не хотела. Но я боялась даже думать о том, чтобы поступать по-другому, потому что это бы значило разрушить все мои отношения с родителями. Но сейчас на меня накатило осознание. Весь курс я терпела, но больше не могу.

– Хорошо, тогда что ты хочешь делать?

– Да откуда я, блин, знаю! – закричала Даша. Некоторые посетители обернулись. Она снизила голос. – У меня нервы на пределе. Как же утомила эта простота: возьми да смени на то, что тебе нравится.

– Даш, ну потому что это реально так.

– Для нормальных людей, но не для меня. Думаешь, меня саму не бесит, что в мире есть проблемы пострашнее, а я тут в истерике из-за университета? Но для меня это так. Тебя били родители?

– Ну, может в детстве шлепали пару раз. Но прямо так конкретно нет.

– А меня били все время. Мне сломали руку, она неправильно срослась, между прочим. Я вся в синяках ходила. Как Кристина. Тебя наказывали за промахи?

– Бывало, за двойки ругали. Дворником грозили.

– А меня били и кричали, что я тупой позор семьи за каждую ошибку, даже если она случалась раз в год. С двенадцати лет я только и делала, что старалась заслужить расположение родителей. Не ради их чертовых денег и подарков, как думают некоторые, а ради того, чтобы перестать чувствовать эту боль от ударов и слов, чтобы услышать что-то приятное. И я смогла.

– И поступила ты для этого?

– Ага. У нас же династия. Вся семья, бабушка, дедушка – экономисты, бухгалтеры, математики, так что у меня не было выбора. Мне это с пятого класса втирали, говорили, что любой мой другой путь приведет к тому, что я им не буду нужна. Если бы я не поступила, это бы разрушило наши отношения, которые я так старательно строила. Вам всем легко судить со стороны. Да, у тех, кто бросает универ, тоже могут быть скандалы в семье, но у меня просто разверзнется ад на земле. Они меня возненавидят. Я не смогу это снова пережить. Да, я уже взрослая, но мне нужна их любовь. Они мои папа с мамой. И не говори, что я преувеличиваю их реакцию, что они на самом деле хорошие. Ты не жила в моей семье.

– Ну, после сломанной руки я бы не посмела даже предположить о таком. Но нужно выбираться из этого. Ты же уже совершеннолетняя, пойди работать. Накопишь денег, летом расскажешь о своем решении бросить и, если что, съедешь от них. Деньги-то будут. Можно поступить в другой город, там дадут общагу. Даш, это реально не конец света. У тебя жизнь только началась, все трудности решаемы. Даже такие.

Даша выразительно глянула на Асю и та поняла, что ей действительно не хватает такта. Да, для нее это не страшные проблемы, но для подруги это трагедия, а она ее пытается заставить испытывать другие чувства. В смысле, пессимизм это не хорошо, но, пожалуй, и обесценивать не стоит. С такой-то семейной драмой любая мелочь может убить.

– А чем бы ты хотела заниматься? – Ася решила перевести разговор на другую тему, надеясь, что хоть сейчас скажет что-то правильное.

– Не знаю, – на ярость от этого вопроса у Даши уже не осталось сил. – Я все время делала то, что говорили родители, я даже не знаю, где заканчиваются их желания и начинаются мои. Точнее, меня нет, вся я – это они. Такой себе симбиоз. Но я люблю готовить.

– Повар?

– Ага, только это точно убьет меня. Повар для них – профессия позорная. Для них все позорное, что не они. Мне так страшно.

– Просто попробуй, – Ася положила ладонь на руку Даши.

Кристина смотрела, как Арина играет на детской площадке у торгового центра. Она снова глянула на часы. Отец опаздывал. Неужели позвонит и скажет, что не сможет прийти? Будет очень мило с его стороны. Задумавшись о самых худших вариантах развития событий, Кристина не заметила, что папа уже подошел и обнимается на площадке с Ариной. Кристина подбежала к ним.

– Привет! – она поцеловала отца.

– Ну что, пошли, я вам мороженого куплю.

В большом кафе было людно, но уютно. Девочки вылизывали свои вазочки. Папа сидел напротив них и молчал. Кристина посматривала на него. Они так давно не виделись, что стесняются говорить? Или им просто не о чем?

Наконец папа все же спросил:

– Ну что у вас как?

– Нормально, – ответила Кристина.

– Учеба как?

– Хорошо, – сказала притихшая Арина.

– Понятно, – отец вздохнул.

– Пап, а мы будем видеться каждую неделю? – спросила Арина.

Сергей странно задергался. Кристина поняла, что сейчас он скажет что-то неприятное.

– Эээ… Девочки, дело в том, что у меня много работы. И я не могу с вами встречаться часто.

– Но сколько раз в месяц? – не отставала Арина.

– Ну, где-то раз в два-три.

– Дня?

– Месяца. Может, в четыре.

Кристина судорожно хрустела пальцами. Она поерзала на стуле, сжала рукой верхнюю губу и вынула из сумки кошелек.

– Арина, хочешь поиграть вон там, в лабиринте?

– Да.

– Держи. Тут оплата на десять минут, – она протянула купюры.

– Но я думала, мы побудем с папой.

– Давай сначала я с ним поговорю, а потом ты? – Кристина подмигнула сестре.

– Ладно, – Арина неуверенно взяла деньги и побежала к игровому лабиринту напротив кафе.

Кристина повернулась к отцу.

– В чем дело, пап?

– Да ни в чем.

– Мама сказала, что это ты не хочешь с нами общаться. Я думала, что она врет, но, похоже, это все-таки правда.

– Понимаешь, Кристина, – отец отвернулся. – Все не так просто.

– Так объясни.

– Мы с твоей мамой…у нас была большая любовь. Но когда мы создали семью, оказалось, что у нас нет чувств, только свои цели.

– Что?

– Мама хотела не семью, а не отставать от сестры. А я понял, что…

Кристина приоткрыла рот и с болью посмотрела на папу.

– Что я тоже не хотел этого. Когда родилась Арина, у нас начались ссоры. Мы просто поторопились с семьей и детьми. Я поторопился.

– Послушай, я знаю, что ты плохо обращался с мамой. Это ужасно, хотя она далеко не ангел. Не знаю, о чем ты про тетю Свету, но там тоже что-то не чисто. И ты мог быть не готов к семье. И мама могла родить нас не от большого желания, а просто потому что так вышло. Но меня с Ариной уже не засунешь назад. Мы все равно твои дети, не важно, что там у вас с мамой произошло. Или…ты и нас не любишь? – пришла в голову Кристины ужасная мысль.

– Кристина, понимаешь, любовь – это очень сложное понятие и чувство. Его тяжело применять в жизни.

– Это значит да?

– Не знаю, как к вам относится мама, подозреваю, что не очень хорошо, но я не могу с вами общаться.

– Ты от нас отказываешься? – Кристина не верила своим ушам.

– Нет, я признаю, что вы мои дочери и у меня есть обязанности по отношению к вам. Я высылаю алименты и буду оплачивать все, что вам понадобиться.

– То есть, так же как и мама. Обязанность кормить и обеспечивать до восемнадцати выполнена, а любить, обнимать, общаться с нами не надо.

– Кристина, ты должна повзрослеть и понять, что не все родители любят своих детей.

– Да ты откупаешься от нас деньгами! Как я в свои четырнадцать должна на это реагировать? – Кристина стукнула по столу, он пошатнулся. Отец подпрыгнул. – Нам не нужны деньги. Арине тем более. Подумай о том, как ей будет больно. Ей всего восемь, она совсем маленькая.

– Мне очень жаль, Кристина, но давать деньги – все, на что я способен. У меня нет чувств ни к вам, ни к маме, и я не могу их как-то имитировать. Наша семья уже не такая как раньше. Любые встречи будут бессмысленными и причинят вам боль.

– Наша семья никогда не была, как у других детей. Где все иногда ссорятся, но все равно любят друг друга. Но почему? – она посмотрела на уже вставшего папу.

– Я не знаю. Прости, но не звоните мне больше.

– Мама любила тебя. Она страдала от вашего развода, – в отчаянии сказала Кристина.

– Это не любовь, это зависимость. Я все-таки два года пытался на психолога выучиться, я знаю. И ты это знаешь, – он положил Кристине руку на плечо. – Мне жаль, но и я, и твоя мама всегда были бесчувственными. Может, ты станешь другой.

– И ты пользовался ее зависимостью, – прошептала девушка, но Сергей уже отошел и не услышал.

Кристина смотрела, как папа спускается по эскалатору. Когда он исчез, она увидела, что из лабиринта вышла Арина. Кристина вытерла слезы, но они все равно заливали лицо.

Арина сначала бежала к кафе, но потом стала замедляться. К столику она подползла, как черепаха.

– А где папа?

Кристина закрыла глаза и покачала головой.

– Он ушел.

– Навсегда?

– Думаю, да.

Арина села за столик и опустила голову на руки.

Даша пыталась представить свой разговор с родителями. Вот они усаживаются рядом, и она говорит им, что очень любит и уважает их…

– Ненавижу тебя, – шепчет мама и со всей силы выворачивает руку девочки.

… и уважает их, но у нее есть проблема. Она не хочет больше учиться на экономическом…

Полный зал зрителей на награждении «Гордость школы». Все хлопают Даше. Она спускается с грамотами со сцены, и к ней бросаются родители. Они целуют и обнимают ее.

…не может больше учиться, потому что она не экономист. Она подумывает о профессии повара…

Все разговоры на семейном застолье только о Даше и ее успехах. В углу сидит пристыженная за очередную глупую выходку Кристина.

Да, вся семья у них связана с экономикой, но ведь это просто профессия. Она не определяет Дашу. Зачем такой шум из ничего? Главное для родителей – чтобы ребенок был счастлив, а она несчастна на этом долбанном экономическом. Это же не конец света и все можно поменять. Это вообще-то Дашина жизнь. Она, конечно, финансово зависит от вас, родителей, но прямо сейчас пойдет искать работу. И всякие дорогие подарки и деньги ей не нужны. Только бы бросить этот университет без скандалов, чтобы ее приняли.

Ей вручают золотую медаль, а родителям – грамоту за воспитание достойного ребенка. Они целуют и обнимают ее. Застолье по поводу поступления в университет. Ей пророчат прекрасное будущее, ведь она такая умная. Ее так хвалят. Ее так любят.

Родители встают. Сейчас они скажут, что…

– Ты отвратительная, мерзкая дрянь! – кричит мама и бьет ее скакалкой.

– Все, на что ты способна – это стать проституткой в будущем! – мама бьет ее пластиковым шнуром, а папа держит.

Господи, она же всего один раз ошиблась у доски и получила тройку. Всего один раз случайно подралась с мальчиком со двора. За то, что она бьет Кристину, они ее не ругают, так почему за это так наказывают? Почему у нее нет права на ошибку?

– Ненавижу тебя!

– Позор семьи!

– Ты никогда ничего не добьешься!

– Для чего мы тебя родили, если ты такая тупая скотина!

Даша дернулась. Родители вопросительно на нее смотрели.

– Что?

– Тебе принести курочку или блинчики с печенкой?

– Курочку? Да, хочу курочку.

– Хорошо. Отрежу тебе лучший кусок.

– Спасибо, мам.

– Нашей умнице все лучшее, – папа поцеловал Дашу.

Родители вышли, а девушка оттерла пот со лба. Голова, казалось, вот-вот взорвется от напряжения. Что ей делать? С утра ей казалось, что выход есть, но нет, она так не может.

Кристина вышла из ванной, но не успела тихонько прошмыгнуть в комнату. Мама заметила ее из кухни и спросила:

– Как там ваша встреча с папой?

– Нормально, – Кристина сделала шаг к комнате, но мама не угомонилась столь скупым ответом.

– Нет, я хочу подробностей. Иди сюда и расскажи! – крикнула она.

Кристина поняла, что мама выпила и решила не затевать скандал. Она прошла в кухню.

– Мы с ним пообщались. Он много работает, поэтому мы не будем часто встречаться.

Мама рассмеялась:

– Вы ему не нужны. Я это знаю. Я это всегда знала. Он ведь так и сказал вам, да? Сережа никогда не умел хотя бы притворяться тактичным и любящим, – мама продолжала смеяться, глядя на дочь так, словно она самая популярная школьница, только что унизившая серую мышку перед толпой мачо – старшеклассников. Выражение лица Кристины веселило ее еще больше.

Кристина подняла голову и глянула маме прямо в глаза.

– А ты могла бы притвориться, что мне сочувствуешь, а не показывать гордость от своей правоты и моей униженности. Да, он так и сказал. А еще он сказал, что ты, как и вся эта семья, не умеешь любить, и тебе просто нужно было быть круче тети Светы.

Мама дала девушке пощечину. Хотела дать еще одну, но передумала. Глянула на нее и сказала:

– Я же говорила: ему на вас плевать, – она злорадно улыбнулась и вышла из кухни.

Кристина засунула в рот палец. Ну конечно, кровь от поцарапанной об зубы при ударе щеки. Мама что, качается в свободное от работы время?

Ночью Кристина никак не могла уснуть. Она крутилась на кровати. Снизу раздался голос Арины:

– Ты спишь?

– Нет.

– Можешь спуститься?

Кристина спрыгнула с верхней полки и села на пустую Дашину кровать. Интересно, чего это она внезапно сбежала к подруге ночевать?

– Что такое? – девушка глянула на сестру.

– Он хотя бы поступил правильно, что честно нам сказал. Это же правильно: не скрываться, а честно говорить?

Кристина кивнула. Арина села рядом и заплакала. Девушка обняла ее так крепко, как могла.

Конечно правильно, черт возьми. Какой же оригинальный и многогранный человек: бесчувственный домашний тиран, бьющий жену и жалеющий, что детей завел, но при этом не сбегает, как большинство таких отцов, а несет ответственность, платит алименты, и не врет детям. Даже под определение ужасного отца из всех этих историй, которые я в интернете читала, не подпадает. Как, впрочем, и вся эта идеальная семья. Черт, не нужно было с ним видеться. Он бил маму, это уже аргумент против него. Я дура, так добивалась встречи с ним, буквально кровью, неделю в синяках ходила. А теперь у меня на руках плачущая сестра и мы одни.

Она уткнулась в макушку Арины и прошептала:

– Все будет хорошо.

Падший ангел

Кристина вошла в детскую и в ней сразу вскипела ярость. Она до тошноты не могла терпеть этот сладковатый запах алкоголя.

– Блин, что здесь делала мама?

– Ничего, – Даша перевернулась на кровати и Кристина заметила, что она в одежде. А еще, что пахнет от нее.

– Так это ты напилась?

– Я не напилась, я просто на вечеринке была, – с трудом проговорила Даша.

– Что-то с других ты в таком состоянии не приходила, – хмыкнула Кристина. – Вот как я теперь с этим запахом спать буду?

– Окно открой, – Даша начала засыпать.

– И что? Это же ты пахнешь, а не воздух. И, может, тебе раздеться?

– Да отвали! – крикнула сестра. – Дай уже поспать!

Кристина взяла халат и пошла в ванную.

На следующий день Даша отчаянно страдала от похмелья, а родители считали, что она отравилась, и бегали вокруг нее. Кристина тихонько хихикала в кулак. Надо же, прилежная студентка Даша впервые напилась. Ничего, после такого самочувствия больше ей уже не захочется повторять.

Но через пару дней оказалось, что Кристина ошиблась. Даша на этот раз даже не скрывала ото всех, что пьяна. Кристина видела поджатые губы Светланы и Виктора, улыбку мамы, но знала, что Даше это простят. Все же у нее такое в первый раз, по мнению семьи. Да и утром ей снова было плохо, так что точно в первый и последний раз.

Через неделю Кристина поняла, что что-то не так. Даша приходила домой пьяной в дребезги каждый день, на утро похмелялась и чувствовала себя прекрасно. Светлана и Виктор не выдержали и начали за закрытыми дверями пытаться поговорить с дочерью, но это не помогло.

Не то что бы Кристина боялась. Ее до дрожи пугала пьяная мама, но на сестру было почти плевать. Разве что тошнотворный запах подбешивал. Но она видела, как страшно Арине, и что родителям все равно на довольно важную проблему. У тети Светы и дяди Вити терпение истощалось, но она знала, что толковой помощи от них не будет. А ее маму Дашино поведение откровенно радовало. Она не скрывала улыбки на лице, когда Даша появлялась на пороге квартиры с почти выпитой литровой бутылкой водки, едва держась на ногах. Кристина давно не видела маму такой счастливой. В их семье всегда что-то было не так, но это уже слишком. Поэтому через две недели Дашиного запоя Кристина стащила ее телефон и забила себе номер Аси. Она знала, что это лучшая подруга сестры и наделялась хоть что-то выяснить.

Кристина вышла на нужной остановке метро. Ася не поняла, что от нее хочет девочка, которую она в жизни не видела, а потому отказалась куда-то ехать. Кристине пришлось самой добираться до их университета и встретиться с Асей после пар.

Они уселись на лавочке в парке рядом.

– Рассказывай, что хотела, я тороплюсь, – Ася окинула ее немного презрительным взглядом.

Наверняка Даша ей рассказывала, какая я тупая психичка.

– Что с Дашей? – не стала тянуть Кристина.

– Это я у тебя хотела спросить. Она на пары две недели не ходит. И со мной не разговаривает. Что, таки бросила?

– Бросила что? – Кристина приподняла бровь.

– Ну, универ. Она же собиралась. Черт, – Ася хлопнула себя по лбу. – Ты не знала. Не говори никому, прошу. Она меня убьет, прежде чем ее… – она осеклась.

– Ася, Даша не ходит на пары, потому что пьет.

– Что?

– Пару недель назад она пришла пьяная с какой-то вечеринки.

– А, да, помню. Она так надралась, мы все были в шоке. Такого от нее никто не ждал.

– Так с тех пор она пьет не прекращая! Я не знаю, с кем она пьет, где, как, но она каждый день пьяна в стельку. По утрам она пьет пиво, потому уходит, приходит в хлам и все заново. Она похожа на мою маму, но та хоть дома выпивает и делает это не в таких количествах, – Кристина опустила глаза от стыда за то, что у мамы такая проблема.

– О боже! То есть, все так серьезно? Черт, а я думаю, что происходит. Звоню, она не берет, не приходит.

– Ася, по-моему, все очень серьезно. Семье все равно на ее проблемы, причин они знать не хотят, лишь бы она прекратила их позорить. А мне Даша ничего не скажет из-за наших отношений. Расскажи хоть ты, что с ней такое?

– Ну, я думаю, это из-за универа. Она не хотела сюда поступать, но ее родаки… Я так поняла, с ними все сложно. Не знаю, что они делали, но Даша их безумно боится. И она ненавидит свою специальность. Она решила бросить, но очень боялась родителей. Я пыталась ей помочь, мы все обсуждали, пришли к выводу, что выход есть, не смотря ни на что. Ей вроде стало полегче. А потом она напилась на той вечеринке и с тех пор я ее не видела.

– Думаешь, она запила из-за этого?

– Университет и родители очень давили на нее. Ей было нелегко в этом году. Ненавистная специальность, и тот парень, Андрей…

Ася замолчала, решив, что опять проболталась о чем-то неизвестном сестре подруги. Но Кристина кивнула, показывая, что она поняла, о чем идет речь.