– Выбрось сейчас же, – заорала гражданка отравленная. – Они заражены, эта дура насобирала их для своих колдовских делишек. Её гнать надо поганой метлой отсюда, пока она всех не перетравила. Я ей устрою, она так просто не отделается, ведьма.

Игорь зажал ей рот и потащил в домик. Пацаны угорали от смеха, Аня ничего не понимала, удивлённо смотря на Ирину, Вероничка удовлетворённо ухмылялась.

Вышел Виталик, пригласил всех на ужин. В столовой Игорь Александрович провёл инструктаж, рассказал, что предстоит сделать к приезду основной группы. А девчонки напомнили ему, что он обещал провести с ними ликбез по самообороне. Вплыла Ирина, что-то сказала ему на ушко, повисла на нём, попыталась поцеловать. Он недовольно повёл плечом, отстраняя её от себя. Она, надувшись, уселась за стол.

– Вероника Павловна! Вы ещё помните наши уроки, судя по сегодняшним событиям. Не могли бы вы нам помочь? Так будет быстрее и нагляднее. Пожалуйста.

– Почему бы и нет. Правда, боюсь, что помню не всё. Но постараюсь никого не отравить.

Ирина хотела что-то прокомментировать, но поймав взгляд Игоря, заткнулась. Стало понятно, что она получила внушение.

“Да, Игорь Александрович, это входит в систему, твои бабы оскорбляют меня. Значит, боятся…” – Подумала Вероника и вышла из столовой.

Объявленные учения проходили на полянке перед пирсом. Через несколько минут молоденькие девчонки буквально заглядывали Вероничке в рот. Они очень старались, не получалось, повторяли ещё раз, и ещё раз. Уже стемнело, но никто не хотел уходить. А когда Вероника превратила обучение дракам в обучение танцам, все были в восторге. Тем более, Игорь Александрович разрешил. Да он и сам принимал в этом участие. Через полчаса стало получаться, и дети, распределившись по парам, ловили кайф от владения телом в такт музыке, импровизируя и закрепляя пройденное. Вероника и Игорь оказались тоже парой. А почему бы и нет? Они тоже хотели получить удовольствие от этих занятий. Игорь крутил и вертел её, даже переворачивал, держа за талию. Им хлопали дети, всем было очень весело и сердито от новых ощущений, гармонии музыки и тела.

– Игорь, пора спать. Пойдём уже. – Приглашение Ирины прозвучало как голос вопиющего в пустыне.

– Иди, я позже. – Как эхо, ответил он.

Виталий, грустно смотревший из окна на феерический танец Вероники с Игорем, лишний раз убеждался в правоте рассказа Анны. Она поведала ему историю любви, без подробностей, но очень захватывающую. А он уже был готов поверить…

Как же Веронике было нелегко держать марку, видеть Игоря, а теперь уже и чувствовать его руки, ноги, грудь. Он был очень ловок, лёгок, и при этом силён и гибок одновременно. Помогала злость, когда перед глазами всплывал утренний поцелуй в воде, такой страстный, явно приносящий удовольствие обоим, и Игорю, и его невесте. Пора заканчивать это самобичевание, она не имеет никакого права лезть в его жизнь. Итак, уже, наворотила. Музыкантша пожелала всем спокойной ночи и ушла в душ. За это время на полянку, где стояла кровать Веронички, перетащили несколько других. Студенты захотели присоединиться к ней, разделив желание насмотреться снов на лоне природы. И кое-кто уже посапывал. А рядом с её кроватью, в линию, боковушка к боковушке, простаивало пустое ложе. Кому это понадобилось прислониться к пианистке не от мира сего? А ей надо уже спать, такой получился длинный и утомительный день. Чуть позже, когда сон сморил Веронику окончательно, Игорь улёгся рядом, на том самом ложе, голова к голове, и вдыхая её запах, заснул, как младенец.

Они постоянно пересекались. Вероника и тут не упустила возможности немного ликвидировать музыкальную безграмотность этих милых будущих спасателей. Она стала помогать им, параллельно рассказывая что-нибудь из области музыки. Они мыли, подметали, чинили, стругали и чего-то сколачивали. И везде присутствовал Игорь. Оберегал девочек, когда они вешали шторы, следил за пацанами, разобравшими топоры, молотки и пилы, помогал Виталию оборудовать медкабинет, все работы с огнём взял на себя. И даже помог Веронике повыдёргивать ненужные кустики, никак не дававшиеся девушке. Аня, пока выполнявшая обязанности повара, позвала всех обедать. А потом решили немного искупнуться. Ирина отдыхала, она же за этим сюда приехала. Все перекупались и пошли отдохнуть, впереди было много дел. Вероничка с удовольствием растянулась на мостках. Тень деревьев не пропускала полуденное солнце, иначе бы она сразу же сгорела. Кто-то подошёл, она приподнялась и была сброшена в воду. От неожиданности нахлебалась воды, закашлялась. На пирсе стояла Ирина. Вероничка хотела выбраться, но эта стерва со всего маха наступила ей на руку. Зря. Схватив её за ногу, а второй рукой за подол, “немощная" музыкантша рванула невесту без места на себя, и та полетела в воду. И сразу заорала: "Тону, помогите, она меня хочет утопить!” Вероника выбралась на мостки и спокойно пошла к корпусу. Навстречу нёсся Игорь Александрович. Ей стало противно, на нём не было лица, так переживал, бедолага. Ну куда же он без Ирочки? Небось, на свадебку уже накопил.

– С тобой всё в порядке? – Он схватил её за плечи, стал поворачивать, ощупывать руки, ноги. – Ты же там была одна, кто орёт-то?

– Твоя любимая. Ты задержался, беги спасай! – Она оттолкнула его и быстро пошла по дорожке.

Повернулась, хотела что-то съязвить и уткнулась в грудь Игоря. Он шёл за ней, след в след. Чуть не упала, он поймал, прижал к себе, в глазах все муки мира.

– Ты – моя любимая! Ты! И всегда ей будешь. Но человек не может быть один, это доказано со времён Ноева ковчега. Ты же не смогла? Ты любишь своего мужа? Скажи, любишь?

Вероника вылупила глаза, она поняла, что Игорь не в курсе её развода. Значит, Аня не сказала. Со стороны реки летела разъярённая курица, какая-то грязная и очень уж мокрая. Голосила, поносила Веронику, просила Игоря поддать пианистке жару. Она же чуть не утопила его невесту!?

– Нет, не люблю! – Выкрикнула Вероничка и попыталась вывернуться из железных рук. – Отпусти меня.

– Да брось ты уже эту психопатку. Кого она может любить? Ей человека прибить, утопить, отравить ничего не стоит. Игорёша, мне так плохо, я наглоталась воды и…

– Да захлебнись уже! – Заорал Игорь. – Вероника, не отпущу, пока не объяснишь, что происходит. Я же чувствую, ты вся на взводе, как натянутая струна. Что с тобой?

– Да отпусти меня. Мне нужно к Виталику. А с натянутой струной – к утопленнице! – И поскакала в сторону домиков.

Доктор очень удивился, увидев ладошку девушки. Её объяснения его не устроили. Он же врач МЧС, спец по травмам. Костяшки пальчиков кровоточат, мизинчик ушёл налево, кожа на внешней стороне ладони как чем-то посечена. Он, конечно, всё обработал, замотал, но подозрение в причастности другого человека к этой травме осталось. Ведь все на базе знают, что она – пианистка, и руки для неё – святое. Кто же мог так поступить? Кто-то из детей? Виталий поделился с Игорем, который как раз пришёл узнать, всё ли в порядке у Вероники. У спасателя потемнело в глазах, он понял, кто причастен. Выскочив из медпункта, метнулся к девчонкам, они как раз выползали продолжать уборку. Слово за слово, выяснил и подтвердил свои опасения. Ну, хватит. Как бы не сложилась дальше жизнь, с Ириной он её не свяжет. Эту женщину нужно вывезти в город, а следующий катер только завтра. На нем собираются и девчонки, Вероника с Аней. Значит, поедет и он. А здесь прекрасно поруководит и Виталий.

Вечером, увидев свою учительницу драк и танцев, студенты расстроились. Они рассчитывали на продолжение, а тут… Но Вероничка пообещала, что развлечения не отменяются. А самооборону им прекрасно покажут Игорь с Виталиком, да и Аня не останется в стороне. Они прекрасно провели время, подрались, напрыгались, натанцевались до упада. Вероничка отползала в сторону домика, надеясь увалиться и заснуть сразу же. чтобы освободить себя от невесёлых дум. Рука побаливала, разум заходил за разум, сердце окончательно развернулось к Игорю, оно, как будто, набиралось живительного кислорода рядом с ним. Но зачем? Никакие уговоры самой себя не помогали. Она любит его, только его. Ну вот что делать? Не отдавать его этой тётке, вот что. Но как? Вот где он сейчас? С ней, и уже не первую ночь. Ну, кроме вчерашней. Он объяснил ночёвку на улице ответственностью за детей. Но сегодня все спали в домиках, обещали дождь. Вероничка села на стул, прижав локоть и убаюкивая разбуженную боль. Виталий обещал, что утром будет легче. В дверь постучали, вошёл врач, перемотал руку, дал обезболивающее. Всё, спать. Но как? Как?! Игорь, её Игорь в двух шагах, ей даже кажется, что она слышит запах его парфюма, физически ощущает присутствие крепкого мужского тела, каждой клеточкой своего женского естества желая его прикосновений, ласк, поцелуев… Господи, не сойти бы с ума…

Среди ночи она проснулась, дождя не было, полная, насыщенно жёлтая луна заглядывала в окно. Кровать Анны пуста, даже не разложена, у подружки своя жизнь. Вероника, явно, чего-то не знала. Сна как не бывало, потянуло к реке. Чистый, прохладный воздух, умопомрачительный запах хвои и лесных ягод, в небе всполохи дальних молний, отражающиеся на речной глади, где-то идёт дождь. И тишина. Она поймала себя на простой, до примитивности, мысли: если бы рядом была Машенька, она бы жила здесь, в прекрасном крае, с радостью. Её любимый человек защищает эту первозданную природу, старается сохранить для людей девственные рощи, лесные красоты и заповедные места. Сам, большой и красивый, добрый и очень порядочный, смелый, сильный, всем помогающий, и стихия – огонь, вода, землетрясения и катастрофы – переплелись в один живой ком. В настоящую, жизнеутверждающую, раскрученную на сто процентов жизнь. Ах, если бы Игорь…

– Почему ты не сказала, что живёшь с дочкой? – Он “вырос из-под земли”, повернул её к себе лицом, и, заглядывая в глаза, прижался лбом. – Вероника, ты разлюбила меня? Если да, я…

– Возьми нас к себе, Игорь. Мы не будем тебе мешать, – зажав ему рот рукой, попросила она…

Никого не стало в этом громадном мире, только он и она. Счастье разрослось до размеров Вселенной. Оно окутало их, награждая за такой нелёгкий путь к нему, к этому счастью. Как Игорь её целовал!? И она его. Её состояние было подобно выпущенному из долгого плена вольнолюбивому узнику, наконец-то, получившему свободу, и пьющему её, эту волю, полным ковшом. А он не мог поверить, что всё это правда, она здесь, у него в руках, вся его, любимая девочка Вероничка. Какому богу молиться? Или богам? Или всему Олимпу?

– Если ты скажешь: "Не сейчас"…, я убью тебя, – задыхаясь, промолвила она, опять находя и впиваясь в его губы.

Всё её женское “я” жаждало этого мужчину, ей хотелось залезть ему под кожу, прижаться так, чтобы никто не смог оторвать, целовать, миловать, вспоминать все сантиметрики его мускулистого тела. Обострённые до предела чувства и желания требовали сексуального вмешательства, её влекло к нему со страшной силой, с жадностью и нетерпением.

Маленькая банька над Енисеем, ещё тёплая, пахнущая травами и деревом… Такого накала страстей она ещё не знала. Игорь ласкал свою девочку, нежную, милую, такую слабую и беззащитную, которая, вдруг, превращалась в страстную жрицу и брала его в плен своими жадными губами, ненасытными поцелуями, нетерпеливыми ручками. Жар его души, вырвавшиеся наружу настоящие чувства, возможность дарить неземное наслаждение – всё для неё, для этой единственной на свете женщины… Он опять балдел, захватив губами её сосочки, набухшие, вкусные-превкусные, и нежно проводя руками по спине и попке, такой упругой и кругленькой. И, слившись, наконец, в одно целое, они улетали в мир сладости и упоения, доставляя друг другу такое глубокое наслаждение, такую гамму страстей, такое блаженство!.. А потом просто смотрели и смотрели друг на друга, Вероника тихонько нацеловывала шрамчики, следы ожогов на его лице, вспоминала рельефы мышц, ласковые прикосновения рук, запах любимого мужчины, её Игоря, для которого весь свет уместился в глазах родной и единственной, ненаглядной женщины, его Веронички… И куда только делось недомогание музыкальных пальчиков?

События, как калейдоскоп, пронеслись так быстро, что мама Маша даже не успела толком огорчиться. Глаза средней дочери сияли, как бриллианты, счастье переполняло девочку. А её избранник Игорь оказался надёжным, добрым и уважительным, он сразу сошёлся с их мужчинами, Павлом и Максом. Но когда Маша поняла, что он приехал забрать с собой и Вероничку, и Машеньку, и дочь не против, уронила две слезы, чтобы не расстраивать девочек. Главное, что очередное счастье вошло в их дом, Вероника расцвела и похорошела в руках своего будущего мужа. Что может больше порадовать мать? А Павел и Маша будут приезжать к ним, они часто бывают за Уралом.

Под Новый год, всей семьёй отправились в Красноярск, поздравить семью Евдокимовых. Они уже устроились на новой квартире, Вероника Павловна вовсю претворяла свои проекты в жизнь, отправив Машеньку в садик, а Игорь был востребован по “самое не хочу". Если он работал в городе, всё было прекрасно и удивительно. Но когда уезжал очередной раз спасать мир, у Вероники ехала крыша. По её поведению проверяли местонахождение Евдокимова. Если занятия музыкой идут с шести утра до двенадцати ночи – его нет. Жена таким образом двигала время вперёд, чтобы быстрее пролетело. Ей говорили, что привыкнет, куда денется, не первая и не последняя. Но прошло два года, не привыкла. Видимо, первая и последняя. Самое дорогое, что у неё было – это он, Игорь Евдокимов. Ну и Машенька. И Женька. Они передружились, весело проводили время, жили очень хорошо. О чём ещё мечтать? О ребёнке. Что и случилось. Да ещё и сразу два. Вероника “колобкового типа" дохаживала последние дни. Было решено отпраздновать, оставить маму Машу на подмогу, а папа Паша, проведя годовую проверку, подъедет позже.

Новый год пол семьи провели в роддоме. Пацаны родились чуть не в полночь. Записали их первым января. Папа Игорь, конечно, не рожал сам, но по состоянию на момент появления его детей напоминал мочалку от китайского болванчика. И только, когда ему показали два кулька и улыбающуюся Веронику, к нему вернулись соображение и разум. Забирали домой с шумом, почти пол города пришли поздравить Евдокимовых, одних цветов надарили воз и маленькую тележку. Здоровенькие и спокойные мальчишки росли как на дрожжах. Мама Вероника, молочная ферма, тоже немного поправилась, чем доводила до умиления своего мужа. Она ему ещё больше нравилась, аппетитная, домашняя, очень похорошевшая от счастья. А сам Игорь, раздутый от гордости, отец четверых детей в свои тридцать лет, стал как-то выше ростом, шире в плечах и основательнее в житейских вопросах. А жизнь-то прекрасна и удивительна!!!

Анна вышла замуж за Виталия, врача МЧС. Сильно переживая разрыв со своим северным ухажёром, она оказалась совершенно не готова к новым отношениям. Но наш доктор, выслушавший сначала рассказ о неземной любви Игоря и Вероники, прослушал и вторую серию, о несчастной Аниной судьбе. Они потянулись друг к другу, оба потерявшие надежду на лучшее в тот момент. И результатом этого стали дружеские встречи, походы в кино, театр. Виталия часто можно было увидеть рядом с Вероникой и Аней. Он помогал им в проведении детских музыкальных мероприятий разного толка. И как врач был незаменим, доктор МЧС очень любил детей. Они пачками вечно висели на нём, как на новогодней ёлке, что-то рассказывали, прыгали и плясали вокруг него. Лучезарная улыбка этого человека никого не оставляла равнодушным. Его так и звали: доктор – Ясно солнышко. Или просто – солнечный доктор. Он спас не одну человеческую жизнь, а жизнь Анны превратил в чудо. Она теперь жила, забыв обо всех своих переживаниях, растворяясь в лучах света и доброты своего любимого мужа. Конечно, Евдокимовы были очень рады за них. И очень с ними подружились. Их дочка появилась через три месяца после близнецов, получив сразу двух рыцарей. Они так и росли вместе, будучи ещё и кузенами.

На семейном совете было решено: привезти на лето Леночку, оформить Даниле практику здесь же и таким образом продержаться ещё пару месяцев. Почти всё семейство оказалось в Красноярске. Сняли большой дом на лето, прекрасно разместились, распределили обязанности, успевали и отдохнуть. Молодые мамы растили своих детей по-современному, таскались с ними везде, повесив на тряпке перед собой или закинув за спину. Мама Маша возмущалась до предела, когда, привлекая и Леночку, эти трое выходили из дома. У каждой по ребёнку, близнецы как рюкзаки, а трёхмесячная пипетка впереди на груди. Но есть же коляски! Ну что такое? Руки им нужны свободные. Зачем? Но воевала с ними только мама Маша, даже доктор не влезал. Мужикам приходилось много работать, у МЧС – летняя пора, напряжёнка. На хозяйстве периодически оставался папа Паша, его работа позволяла ему не соблюдать режим посещения. Главное, вовремя озадачить персонал. Да и на Даньку, проходившему практику в его ведомстве, можно было положиться.

В один из чудных летних вечеров Маша устроилась под крылом своего Пашки в уютной беседке над рекой. Их дом стоял высоко и далеко от Енисея, но вид открывался прекрасный, широка страна моя родная. Дети гуляли, Машенька с Даником, в доме всё переделано, сиди-отдыхай. Воспоминания понесли в далёкую юность…

После девятого класса большую часть будущих десятиклассников отправили в стройотряд, в большую деревню на Волге. Им предстояло возвести забор вокруг машинного стана. Ну а что ещё можно было доверить этим городским? Через неделю стало ясно, что выбранный готический стиль для данного сооружения не соответствует видению колхозного начальства. И к ним приставили молодых строителей, как бы в наставники. Дело пошло. Здоровые, ловкие, отслужившие в стройбате, они сразу после армии создали свою бригаду и ездили по городам и весям, неплохо зарабатывая. Шестнадцатилетним девчонкам, что-то вдруг, стало очень неспокойно жить. А половина из них повлюбилась ”навеки”. И Маринка, лучшая подруга Маши, тоже. Да так серьёзно, со слезами по ночам, краской в лицо и скромно опускающимися глазками при виде Олега, крепкого, светловолосого парня с карими глазами и небольшой бородкой. Днём девчонки подносили кирпичи, а вечером на них же устраивали посиделки. Только Маринка уходила в беседку над Волгой, помечтать. Ну и Машка составляла ей компанию, если она слишком долго засиживалась. Там тоже было не близко до реки, и тоже открывался отличный вид, далеко-далеко, простор и ширь… Сколько девчонки переговорили в этой деревянной беседке, сколько мировых проблем было решено, сколько секретов доверено… Но что делать с любовью, так и не дотумкали…

В один из вечеров к ним подсели два строителя. Они давно перезнакомились. Ничего необычного, сели и сели. Поговорили, пошутили, похихикали. Девчонки засобирались, пора спать, но получили предложение провести ночь около костра, с печёной картошкой и жареным мясом. Там, мол, вся бригада и другие девчонки и мальчишки собрались. Маринка молящими глазами уставилась на Машку. Ну понятно, если вся бригада, то и Олег тоже. И подружки согласились. Но у костра никого не было. Да и огонь почти не горел. Зато рядом находился колхозный сеновал, и оттуда доносились не двусмысленные звуки. Парни заулыбались, стали обнимать и лапать девочек, они закричали. Строители удивлённо вылупились на них.

– Ну вы же сами пошли? Что придуриваетесь? Не детский сад, чай.

Девчонки, и правда выглядели лет на восемнадцать, всё при них, кровь с молоком. Но Маше не было и шестнадцати, Маринка чуть постарше. И парни это знали. Но с кем-то же они проводили время на этом сеновале? Неужели, кто-то из их одноклассниц?

– Не трогайте нас! Вы нас обманули! – Отбиваясь от назойливых рук, орали девчонки, пытаясь убежать.

– А ну, отошли от них. Вам что, деревенских мало? Обалдели? Вышвырну из бригады в два счёта, не посмотрю, что "земели". – Олег, в свете луны казался сошедшим на землю пророком.

За его спиной маячила их училка по-английскому, с взлохмаченной причёской и расстёгнутыми пуговицами на кофточке.

У Маринки потемнело в глазах.

– Кто вас-то спрашивает, уважаемый! Заступник женской чести, поборник моральных устоев. А ничего, что у Елизаветы Сергеевны муж есть? А? Вот и не лезьте, куда не просят, – и, обхватив за шею одного из строителей, вцепилась ему в губы.

Но теперь уже и тот обалдел. Они хотели поваляться, позажиматься, только и всего. А эта красотка захочет после такого поцелуя чего побольше. Не… Не надо. Но Маринка не отпускала. Машка растерялась, что делать? Подружка же, явно, назло устроила это представление. Первым отмер Олег. Он оттащил девчонку, она брыкалась и размахивала руками, что-то орала о любви и коварстве. Ему удалось собрать её в кучу, он прижал рыдающую Марину к своей груди и гладил её по голове.

– У тебя всё будет хорошо, поверь мне, девочка, – и целовал её в солёные глаза.

А она всё подставляла ему свои губы… Но, увы…

Через два года, еле успев получить аттестат, Маринка вышла замуж, первая из нашего выпуска. За Славика, с которым и живёт счастливо по сей день.

Почему Машке вспомнилась эта история именно сейчас? Прекрасный вид на Волгу там, в далёком детстве, и здесь на Енисей согревал душу гордостью за такую огромную и красивейшую страну, самую лучшую во всём мире. За Русь матушку. Она поделилась этим чувством с Пашкой, и он полностью с ней согласился.

– Моя Русь – ты, моя любимая девочка Маша, – он так проникновенно произнёс это, что у неё закружилась голова.

А ведь им шестой десяток пошёл…

По громким голосам они поняли, что пришли дети. Что они так орут? Машка подскочила, Павел за ней. Перед домом стоял Игорь, держа на руках одного из своих сыновей. У мальчика была загипсована ножка. Второй – на руках у Виталика, совершенно целый. Да что случилось?

– Мать сколько раз говорила, есть же коляски. А ты поддакивал девкам, да пусть, да пусть. Доктор чёртов. – Игорь вываливал на друга своё возмущение, которому не было предела. – И не защищай, три рохли, у семи нянек дитя без глаза. Нет, ну вы видели? Они уронили ребёнка! – Это он уже маме Маше.

– Да, не уронили, – оправдывал мамаш Виталий. – Порвался ремешок, ребёнок выпал. Да успокойся ты, перелома нет. Через недельку снимем, и всё будет в порядке. Давай домой, Вероника сейчас сдохнет от горя. Пожалей её.

– Мама, он не даёт мне ребёнка, – рыдала дочь, размазывая по лицу слёзы. – Говорит, что я – ехидна, мачеха, а не мать.

– Вероничка, он очень перепугался, срабатывает защитная реакция, Игорь боится отпустить мальчика от себя. Ну пусть поносит, пожалеет.

– Я тоже хочу пожалеть, я тоже испугалась. И гораздо больше. Почему он так со мной? И где они?

– Так, успокаивайся. Они во дворе, на диванчике качаются. Давайте на стол накрывать, пора ужинать.

Игорь ужинать не пришёл, заснул вместе с сыном. Вероника легла с другой стороны и смогла, наконец, пожалеть своего сыночка. И мужа. Который открыл глаза и аккуратно перегнувшись через ребёнка, нежно-нежно поцеловал её и сказал: "Прости меня, родная моя. Ты – самая лучшая мать в мире. А я дурак, что-то растерялся. Я больше так не буду…" Придраться не к чему, так оно и было… Павел с Машей, Данькой и Леночкой улетали домой со спокойной душой. У Евдокимова всё в кулаке, он не даст свою семью в обиду никогда. Настоящее мужское плечо у их дочери, Веронички. Каменная стена…

Даня закончил институт, и отец отправил его в один из университетов Америки продолжить образование.

– Пока есть возможность, пусть учится. Макс не поехал в своё время, теперь вот жалеет, – успокаивал Павел свою жену. – Нам нужны образованнейшие специалисты, чтоб было на кого оставить дело. Тем более, он сам хочет.

– А то ты не знаешь, чего он туда рвётся. К Лизке своей. Вот увидишь, ничего из этой его "любови" не получится. Сколько уже она им крутит?

– Нас не спросят, мать. Она старше его, опытнее, знает, как удержать, как отпустить на коротком поводке. Мне тоже это не импонирует. А вдруг, девочку хорошую встретит там? Здесь не получилось, может получится в другом полушарии. – Закончил разговор отец.

В доме остались Леночка, Маришка и Олежка. Несмотря на то, что Лена была старше, они с Мариной отдали пальму первенства в их троице Олегу, как мужчине. И он, как истинный джентльмен, нёс эту ношу достойно. Ну а как по-другому, с таким дедом? Он научил его всему, что умел сам. У них было много совместных занятий, вечно что-то придумывали и мастерили, ходили ловить рыбу спозаранок и играть в футбол на школьное поле. И защищать девчонок, помогать им, не давать делать ничего тяжёлого, это как само собой. А дружить и веселиться, радоваться жизни – это, по линии Маши старшей. Праздники, походы, путешествия, фильмы, фотографии, одежда – всё к ней. Хорошо жили, дружно. Поэтому появление Павлика младшего у Кристины с Максом было принято на ура. А уж дед, пачка памперсов ушла… И опять мама Маша взяла малыша на себя, отпустив дочь делать карьеру. Она работала в солидном банке, заведовала персоналом и ждала повышения. Именно, поэтому шестиразовая бабушка не поехала в очередную командировку со своим мужем. Больно было дело мало. А Павел, в этот раз, остановился не в Красноярске, но мотался из одного города в другой. Звонил каждый день, подолгу разговаривал, скучал, несколоько раз прилетал на "побывку". Дни бежали в заботах и радостях, дети подрастали, маленький внучек отправился в детский сад. А бабушка Маша загорелась идеей одеть женщин за пятьдесят, каковой была и сама. Её швеи-вязалочки-девчонки заждались чего-то нового и взялись за дело с большим воодушевлением. Они не вылезали из цеха до полуночи, время пролетало незаметно.

Шестидесятилетие Павла Александровича… Этот грандиозный праздник не обошёл вниманием по его подготовке никого. Данила к тому времени уже вернулся, ему шёл 27-й год. Евдокимовы всем семейством пожаловали. 17-летняя Леночка прыгала вокруг отца, она его боготворила. Всё время обнимала, чмокала в щёчку, висела у него на шее, показывая какой он ещё молодой и сильный. Папа Паша выглядел великолепно: подтянутый, немного посеребрённый, всегда выбрит, выглажен, дорогой парфюм. Даже в домашней одежде – супермен. Любитель спорта, бани, бильярда, боулинга и преферанса мог ещё заткнуть за пояс не одного мужика. Для празднества сняли базу отдыха с большим банкетным залом и номерами для желающих, предполагалось трёхдневное действие. Вечерний банкет, на второй день – пивной пир, а на третий – только свои. Всё прошло на ура. Бедный Макс только подарки перевозил домой три раза. Вероничка с семьёй осталась ещё на пару дней на базе, покупаться и позагорать. Уговорила и Кристину, и та ездила на работу прямо с базы. Данила жил на квартире, захотелось самостоятельности. Леночка прилепилась к сёстрам. Таким образом, Маша с Пашей вернулись поздно вечером домой одни. Устали, как черти. Именинник улёгся первым, а Машка ещё возилась. Войдя в спальню, удивилась, Пашка не спал. Он растопырил руки и с нетерпением звал её к себе. Как капризный ребёнок, дай-дай тебя мне. Она улыбнулась и рыбкой просочилась в его объятия. Вот и скорпиончик на посту. Ничего себе, человек разменял седьмой десяток… Кому скажи – стыдоба. Да почему это? Пусть завидуют!

Утром Маша проснулась поздно, ухандокал её любимый муж. Вспоминая ночные приключения, она потянулась от удовольствия, заулыбалась. Встала под душ, привела себя немного в порядок, заправила постель, отдёрнула шторы. Зашёл Пашка, одетый в джинсы и майку.

– Ты куда собрался, Павлик? Или пришёл уже?

Он молчал. В его глазах было столько муки, отчаяния, даже страха, что Маша села на кровать, и у неё заныло под сердцем.

– Что? Говори? Что случилось, Пашка!

– Я ухожу…

– Куда ухожу. Ты о чём? Да не пугай меня.

– Я ухожу от тебя. К другой женщине. Прости.

И ушёл. Маша ничего не поняла. До неё не доходило. Она подскочила, выбежала на веранду, но машина с Павлом уже выехала на дорогу. Вернулась, схватила телефон. Он ответил из столовой. Она рванулась туда. На столе записка.

"Машенька, прости меня. Я ухожу от тебя, вернее от себя. Оставляю не тебя, я бросаю себя. Так получилось, ничего изменить уже нельзя. Дай мне неделю, и я тебе всё объясню. Детям, пока, скажи, что я в командировке, срочно уехал. Прости. Мне тоже очень больно."

Маша на негнущихся ногах прошла в душ и встала под холодную воду. Ну уж нет, Пашенька, ты мне всё объяснишь сейчас. Никаких командировок и недель. Она переоделась, села в машину и отправилась в офис. Его там не было. Оказывается, он взял отпуск. Секретарша довела до её сведения, удивлённая до самой глубины души, что они, Маша и Паша, сегодня улетают в Таиланд, в час по полудню. Так, в аэропорт. Она быстро нашла стойку с нужным рейсом, вот-вот должна была начаться регистрация. И Маша увидела… её мужа, за которым, очень интимненько прижимаясь грудью, шла пухленькая женщина лет тридцати пяти, плюс-минус пять. Хорошенькая, тёмноволосая, в солнечных очках и с ярко накрашенными губами. И попа, шире колеса. А Машка держала себя в руках, боялась съесть что-то лишнее, лишь бы не растолстеть, а её мужу, оказывается, нравятся такие, надо же. Она храбро пошла им навстречу. Он, конечно, не ожидал, небось, думал, его жена лежит в обмороке, вокруг врачи и капельницы и что там ещё… Фиг тебе, Пашенька. Ей очень хотелось смеяться, да просто ржать до упаду. Вот это пердимонокль! Губы сами собой растянулись от уха до уха.

– Павел Александрович! Какой сюрприз! Можно вас? Извините, мадемуазель, буквально на минутку. – Хохотнула Машка.

– Зачем ты здесь, Маша? Не позорься, прошу тебя. Вернусь, поговорим.

– Нет, поговорим сейчас. У тебя полно времени, успеете, голубки.

Его передёрнуло, рот скривился. Он взял за руку свою спутницу и отвёл её к диванчику. Машка поняла, что женщина беременна. На маленьком сроке.

– На таком сроке летать опасно. Ты, разве, не знаешь? – Съязвила она.

– Знаю. Это её решение. Беременных нельзя обижать.

– А не беременных, вернее, уже не беременеющих, можно?

– Маша, прошу тебя, не здесь и не сейчас. Я при…

– Не надо мне ставить условия. Тем более, что у меня только один вопрос. Ты любишь её?

В глазах побитой собаки, соучредителя громадной фирмы Павла Александровича, отразилась нечеловеческая мука.

– Я не знаю…

– Ну ты же не вчера взял на себя роль будущего молодого папаши? Что значит, не знаю? Надо отвечать за свои поступки, это же твоё жизненное кредо. Пришло время и тебе ответить на простой вопрос. Так да или нет?