Через два месяца Вероника выходила замуж за Ажу. Он уговорил её, обещал златые горы и реки, полные вина. Клялся в вечной любви, обхаживал всю её семью, стал другом Максу, весёлым и всё время что-то придумывающим дядей – детям. Узнав Ажу поближе, Вероника сдалась. Он и, правда, был очень коммуникабелен, с лёгким и уживчивым характером, да ещё и экзотически хорош собой. Появляясь с ним в людных местах, она посмеивалась над его популярностью. Девки визжали от восторга и в воздух лифчики кидали. Или как там. Но надо отдать ему должное, он не сводил своих масляных глаз со своей невесты, выполнял её просьбы и желания. Только мама Маша всё время спрашивала, любит ли её дочь этого кавказца, мачо и самца в одном лице. Нет, она не любила. Её любовь осталась за Уралом. Не появилась, не позвонила, ничего не написала. Два месяца молчания. Значит, она не ошиблась, и выбор был сделан. Ну что ж, надо жить дальше, Вероничке уже хотелось семью, своих детей. И Ажу – очень хороший вариант. Ну а что любовь? Какой от неё толк? Ни радости, ни счастья., извела она уже душу Веронички до дна. Она будет хорошей, верной женой, примерной мамой и уважающей родителей мужа невесткой. Тем более, что Ажу оставили служить при училище, которое он окончил. В планах было увольнение из армии и переход в бизнес отца.
Кавказские родственники устроили королевский приём. Свадьбой это действо назвать было никак нельзя. К вечеру от Вероники осталась одна оболочка. Зачем это всё? Ажу объяснил, что свадьба, конечно, их праздник, но и их родителей, родственников. Вот они и сделали себе этот праздник. Веселились, пили, ели, тосты за тостами, поздравления лились рекой. Кавказская молодёжь всё время танцевала, они и танец невесты хотели сделать под себя, но Вероника отказалась, пообещав исполнить его уже на родине Ажу, куда они должны были отправиться на следующей неделе. Праздник продолжится. Почти в полночь новоиспечённая жена взмолилась, она очень устала, ног не было, корсет надавил так, что в районе талии, и так тоненькой и гибкой, несколько раз за вечер утянутой шнуровкой, образовался кол, стоеросовый. Ажу подхватил её, попрощался со всеми и повёз домой. Было решено, что Вероничка сразу же будет жить в его доме, с его родителями.
Сколько он ждал, сколько мечтал, сколько раз представлял эту, так долго покоряемую им девочку в своих руках… Выполнение дурацкого условия, хотя бы для проформы: до свадьбы ни-ни, давалось очень тяжело. Но соблюсти пришлось, ведь они были всё время на виду, даже походы налево не допускались. И вот, она, здесь. Милая, желанная, такая красивая в этом воздушном платье, диадема в её волосах своим сиянием только увеличивала чары его любимой, а глубокое декольте, весь день закрытое кружевной накидкой, завлекало и срывало голову, последние силы оставляли от предвкушения сексуального удовольствия. Ажу не мог уже терпеть эту муку. Он разодрал на молодой жене корсет, кое-как снял юбки-оборочки, разложил Вероничку, как морскую звезду и несколько секунд жадным взглядом поглощал эту красоту. Он ничего не видел, кроме своей Афродиты, немного перепуганной и совсем оставшейся без сил. Звериное победило человеческое, и пылкий и очень опытный в делах любовных, Ажу взял Вероничку без всяких прелюдий, нежных слов, ласковых поцелуев. Это было так первобытно, непонятно, а, главное, очень больно. Девушка пыталась остановить процесс, но сил ей не хватило, и тогда она заорала. Её муж, сделавший уже своё дело, с затуманенными от удовольствия глазами, вытащил своё полено и обалдел… Вероничка, сложившись пополам, сидела в небольшой лужице крови, держа руки внизу живота, и стонала. Что он наделал? Разум возвращался, похоть трусливой волной отступала. Он поднял её и понёс в ванную, сам, как можно нежнее, смыл следы расправы с девственностью, вытер и одел онемевшую жену, всё время причитая и извиняясь. Принёс красного вина, заставил выпить. Уложил, лёг рядом.
– Почему ты не сказала мне? Я же даже предположить не мог, что ты ещё девочка. Думал, ты просто выполняешь какой-то там ритуал, до свадьбы "ни-ни". Ну прости меня, прости. – В его голосе слышалось недоумение: эта красивая девушка не нужна была никому до сих пор, нонсенс.
– Я не успела… – Тихо проговорила она, вспоминая тёмный лес и “Не сейчас…” И Игоря, шептавшего горячие слова любви, обжигая её своим дыханием… – Я не успела…
И именно здесь, в этой чужой комнате над ней сомкнулись кроны вековых сосен… Она окончательно поняла, что никогда не разлюбит своего спасателя…
А утром Ажу окружил её заботой и любовью, ловил каждое слово и движение, не давая ничего делать. Он опять отнёс её под душ, очень аккуратно осмотрел следы бурной ночи и лечил их, зализывая языком, как кот, совершенно не стесняясь ещё оставшихся следов крови. Потом одевал, даже причёску поправил сам, а процесс натягивания кружевных чулочков доставил ему массу удовольствия. Он обцеловал все ножки своей жены, до самого мизинчика. И, смотря снизу вверх, пытался прочитать в её глазах, простила она его или нет. Вероничка наклонилась и поцеловала его прямо в губы, нежно и трепетно. Простила.
Через неделю они уехали в горы. Там празднование продолжалось с большей силой, гуляли все. Новоиспечённую жену одели в национальный костюм, ей пришлось выполнить обещанное, и она танцевала с Ажу, ловя на себе взгляды восхищённых горцев. А девушки, как всегда, плавились от созерцания её мужа. Там и произошло событие, так сказать, первая ласточка в цепи недопонимания, приведшее к краху их отношений. Её пытался затащить в постель старший брат Ажу, а он сам зажимал девушку их рода-племени, не скрываясь и не стесняясь. Этот же брат объяснил Веронике, что её мужу придётся брюхатить их девушек, такой генофонд на дороге не валяется. И ей надо уже сейчас с этим смириться. Если бы не отдалённость от цивилизации, она бы уже тогда сдёрнула в сторону своего дома. И опять Ажу извинялся, клялся в любви и верности и обвинял Веронику. Она, мол, не выполняет обязанности жены в постели уже больше недели, а ему это противопоказано. Вот тогда она и влепила ему по морде, чуть не получив в ответ. Спасибо сестре мужа, Софии, которая понимала и жалела её. Она проходила мимо и остановила своего брата, глаза которого уже наливались кровью. Она же объяснила Вероничке, что их женщинам даже в голову не пришло бы поднять руку на мужа. Но и они никогда, мужчины, даже пальцем не трогают своих женщин. Ей тогда показалось, что Ажу – исключение из правила.
Жизнь в доме родителей Ажу ничем не отличалась от устоев, процветающих в её родном доме. Здесь, в городе, всё встало на свои места. Все работали, мать Ажу была на хозяйстве. Она ничем не нагружала невестку, та сама училась у своей свекрови. У неё было, чему поучиться. Да и общий язык они нашли сразу, в плане ведения хозяйства. Даже мама Маша, приходящая проведать дочь, принимала участие в этих полезных уроках. Ну а когда стало ясно, что Вероника ждёт ребёнка, с неё стали сдувать пыль. Муж сразу потребовал бросить работу. Но она преподавала детям музыку, ничем тяжёлым её работа не отличалась. Зачем? Свекровь поддержала её. Она уважала эту девушку, во-первых, за то, что у Вероники её сын был первым. Это сейчас большая редкость. Во-вторых, за заботу и уход за мужем, не к чему придраться. И в-третьих, за весёлый и лёгкий нрав, покладистость и уважение к ним, к их устоям и традициям. Да и сам Ажу с появлением этой девочки стал как-то взрослее, ответственнее, у него появилась семья. Это очень радовало мать.
А Вероника расцветала, счастью не было конца. Она сразу побежала к врачу, выполняла все указания и назначения. Беременность протекала спокойно, но врач предупредил её об осторожном сексе, особенно на первоначальном этапе. Муж был поставлен в известность. Будущая мать хорошо усвоила первый урок жизни с мужчиной-горцем. Она старалась его слушаться, ну хотя бы делать вид, не провоцировать, не капризничать. Выучила его привычки, наклонности, научилась готовить любимые блюда. Только в постели у неё не получалось ничего. Ей приходилось играть, вернее, подыгрывать ему. После первой, такой совсем не романтичной ночи, натянулась пружина страха, боязнь повторения. “Спустившись с гор”, обиженный Ажу не стал спрашивать разрешения, а наказал свою, как он говорил, Вреднючку-Веронючку жёстким сексом. Все предыдущие бабы балдели от такого продолжительного и разнообразного акта любви. И если в повседневной жизни, он находил для неё ласковые и добрые слова, то на ложе любви довольствовался только указаниями, куда ножку, куда сиську, поворот… Видимо, считал, что он и так награда этим бабам, как мачо во плоти. Вероничка не стала молчать, попыталась объяснить, что надо как-то по-другому. Но получила такой отпор, такое наказание, что решила пока просто имитировать, надеясь, что её, женское, само проснётся же когда-нибудь. Первое время Ажу внял её просьбе немного поумерить пыл будущего отца. Ведь это не её прихоть, так надо для здоровья будущей матери. Но ненадолго. И когда скорая увозила Вероничку с сильным кровотечением, до него дошло, что виноват в этом он. Но признаваться нельзя. И на сетования своей матери о слабом здоровье невестки, он только поддакивал. Но Соня, проведавшая Веронику в больнице, выведала обманным путём истинное положение вещей: она так потеряла своего первого ребёнка. Её терпение лопнуло. Всё-таки, европейское образование главного экономиста фирмы отца и второе замужество, доставшееся ей через такие тернии терний, сделали из неё бойца некавказского профиля. Её муж, хороший русский парень, её дети и она, носящие фамилию Ивановы, и то, что дочь давно покинула отчий дом, сделали из неё самостоятельную женщину со своими современными устоями. Приехав домой к родителям, она устроила своему гиперсексуальному брату такую взбучку, что даже мать с отцом не смогли вставить ни одного слова. Причём, невестку не выдала, сказала, что сведения от врача. Слава богу, всё обошлось. Всю свою жизнь Вероника будет свято верить, что спасло её ребёнка тогда дикое желание стать матерью и молитва, в ту же ночь привезённая мамой Машей, молившейся вместе с ней. Трещина в отношениях будущих родителей увеличивалась. Если сначала Ажу балдел от груди своей жены, растущей на глазах, то потом обозначившийся живот стал ему мешать. Наверное. И он пошёл налево. Вероника сначала вздохнула с облегчением, думая, что муж её пожалел. Но какое-то нехорошее предчувствие закралось к ней в душу и не давало покоя. Да и свекровь с беспокойством посматривала на будущую мать своей внучки, якобы переживая за её здоровье. А на самом деле?
Гуляя по набережной с детьми старшей сестры и младшей сестрой Леночкой, Вероника, носившая дитя седьмой месяц, осторожно шла вдоль реки и смотрела на воду. Был апрель, чудная погода, дело шло к вечеру. Кристина должна была забрать их и отвести к маме. У Вероники был родительский день, сегодня её мужу придётся спать одному, по идее он должен быть уже дома. В кафе над водой громко смеялись две симпатичные девушки, а третью целовал взасос мужчина в военной форме, очень похожий на… Да, это был он, её Ажу. Он миловал юную нимфетку так страстно, только что не залез ей в трусы. А та вилась вокруг него, тёрлась грудью, залипала "рабочим" ртом на его губах. Он посадил её спиной к берегу и стал целовать шею, грудь. Да, грудь, белую, пышную, торчащую из-под его руки. Они ничего и никого не стеснялись. Да и на аллее пусто, в этой части набережной безлюдно, сюда уже шли на выход. Видимо, Ажу что-то почувствовал, поднял глаза и с сиськой в зубах воззрился на жену. И смех, и грех… А ей и правда стало смешно, наверное, нервный шок. Она стала хохотать, как никогда в жизни. Подскочила Кристина, она всё поняла и стала уводить сестру и детей подальше от речного разврата. Уже в машине напоила свою беременную сестричку водой, и та перестала смеяться, а только всхлипывала, как будто перед этим плакала. В этот вечер она всё рассказала маме. И об Игоре, о котором она немного знала, и о последних событиях в Красноярске, и о своей жизни с Ажу. Мама Маша ругала её за скрытность, за излишнюю самостоятельность, за замужество. Ведь сто раз спрашивала, любит ли её дочь этого Ажу? Ну а когда Вероника призналась, что не любила и не любит, что она просто хотела быть хорошей женой и матерью, иметь свою семью, наконец, было решено не возвращать дочь мужу. Полюбить она его не сможет никогда, пусть себе гуляет, мачо-джигит. Сложнее всех пришлось папе Паше, он ездил в дом зятя и, зло глядя в глаза его родителям, оповестил их, что его дочь не вернётся назад. О причинах пусть дознаются у своего сына. Он не стал ничего брать из вещей Вероники, они на следующий день организовали шопинг, чтобы немного отвлечь Вероничку, и купили всё новое. На обратном пути средняя дочь удивила отца до глубины души. Она попросила завести её к матери Ажу, та должна была быть дома одна. Заплаканная женщина сначала обрадовалась, подумала, что невестка вернулась, а потом, выслушав её, не стала комментировать, просто обняла, перекрестила и отпустила… До самых родов мальчик-попрыгайчик Ажуйчик бегал за Вероникой, как хвост. Его сестра София тоже уговаривала простить его. Но когда Вероника задала простой вопрос:” Ты думаешь, он успокоится?”, опустила глаза и больше не настаивала. Но хорошие отношения эти две женщины сохранили, держали друг друга в поле зрения.
Сразу после родов их развели, Ажу женился на своей какой-то-юродной сестре, оставил её в горах, а сам шлялся направо-налево, наезжая делать детей. Это надо было сделать с самого начала. Не экспериментировать.
А у мамы Маши и папы Паши появилась ещё одна внучка. Хорошенькая, черноглазенькая, очень похожая на своего биологического отца. Ну что делать, гены. Этот отец особенно не интересовался дочерью, у него были более важные интересы, да и бог с ним. Дед справлялся на “ура". Гулял, кормил, купал маленькую Машеньку, давая большой Маше возможность закончить начатое – к новому году запускался новый цех по производству ширпотреба, так нужного тогда нашим людям. Веронику отпустили в свободное плавание, она организовывала праздники, музыкальные вечера, концерты. Особенно, детские. Но кормить своё чадо приезжала по расписанию, до обеда всегда была дома, а вечером – на передовой.
Аня позвонила и поздравила с рождением дочери. Откуда узнала? Передавала привет от Ивана Григорьевича, от воспитательниц и учителей. Она работала на том месте, которое предлагалось когда-то Веронике… Про Игоря ни слова. Но когда молодая мамочка лежала ещё в роддоме, ей передали огромный букет любимых ромашек и смешного дельфина, в зубах которого была табличка – “Счастья тебе". Дельфин, талисман их счастья с Игорем. Неужели от него?
Машеньке исполнился год, и бабушка забрала девочку под своё крыло. Наладив работу нового производства, можно было вздохнуть и отдаться общению с маленькой куклой, любимицей всего дома. У Вероники появилась возможность серьёзно заняться проектом организации музыкального образования для детей с самого маленького возраста. Она давно вынашивала эту идею, было много наработок, проектов, идей. А теперь появилось ещё и время, подаренное мамой. Нужно было немного поездить по стране, посетить несколько детских центров и филармоний. И один из них находился в Красноярске, никак нельзя было объехать этот город и перепоручить тоже. Аня очень помогла, и готова была помогать дальше, но личное присутствие уже вопило. Был июль, макушка лета, откладывать дальше никак нельзя, к первому сентября сигнальная часть проекта должна быть готова. И Вероника отправилась в поход.
Она увидела его в первую же минуту прибытия на красноярскую землю, Игорь стоял в центре зала аэропорта. Стайка девушек окружала своего гуру… Как когда-то они, студентки-музыкалочки, там, в той жизни. Парни, сбившиеся в кучку, что-то громко обсуждали. “Будущие спасатели” – догадалась Вероничка. Она прошмыгнула в общем потоке, струсила, сбежала… Ну конечно, в этом большом городе совершенно невозможно не встретиться сразу, с порога. Упавшее сердце, затаившаяся душа, кровь в лицо… Не так представляла их встречу Вероника, она всю дорогу работала над собой. Ведь всё уже предопределено. Ну, хватит! Её дома ждёт доченька, у него растёт сын. У каждого своя стезя. И вот… Пришёл, увидел, победил… Он победил, причём давно! Это не кончится никогда…
Её никто не встречал. Она специально не сообщила, хотела провести первый день одна. Погулять по городу, по магазинам, посидеть в кафе над рекой. Летом Красноярск совсем другой. Вероника с удивлением отметила, что полюбила этот город. И людей, с которыми её связала судьба. Она бы с удовольствием перебралась сюда, в Сибири такой простор для её начинаний. Если бы… Воспоминание об этом” если бы” кольнуло. Большой, красивый, родной человек… Она опять дышит одним с ним воздухом… Уже вечером, нагулявшись, вернулась в гостиницу. Портье передал записку от Ани. Она приглашала её к себе. Вероника позвонила, извинилась, она очень устала, назначила встречу на завтра, уже в академии музыки и театра.
Они проработали неделю, очень плодотворно. И Аня предложила отдохнуть на Енисее, в одном очень симпатичном месте. А почему бы и нет? Всё это время Вероника чувствовала, что сестре Игоря нужно ей что-то доложить, личное. Они выехали рано утром, вернее вышли. Белый теплоходик неспешно увозил их в лоно природы. И какой природы?! Вероника не могла оторваться от этой красоты. Утро Грига… Музыка звучала в ушах, прохладный ветерок с реки, утреннее затуманенное солнце и простор. Как прекрасна жизнь!
Этой ночью Анна рассказала Веронике много интересного и не очень. Она призналась, что обиделась на подругу за такое непонятное бегство от её брата. Ну а уж, узнав о её свадьбе, вообще ничего не поняла. Игорь стойко перенёс известие об отъезде дорогой ему девушки. Жить с Людмилой не стал, развёлся, забирал мальчика во время своих коротких передыхов, набрал кучу всяческой работы, таким образом отвлекая себя от дурных мыслей. Так и жил. Один раз, вернувшись домой пораньше, она застала своего брата, обнимавшего оставленную Вероникой палицу. Он вдыхал её запах, глубоко, зарывшись в мягком мехе и закрыв глаза. А потом покачивал и что-то говорил в пространство, явно обращаясь к владелице дублёночки. Аня бесилась, даже подсунула ему свою коллегу, вроде что-то у них стало срастаться. Ну не жить же человеку всю оставшуюся жизнь одному? О том, что Вероника стала свободной, она узнала накануне её приезда. Их общая знакомая, Алка, приезжала неделю назад, привозила молодых ребят на стажировку. И очень злорадствовала, что у Вероники ничего не сложилось с красавчиком-ловеласом. И что она, Алка, лучше мужиков в постели не встречала, ну просто гигант большого секса. А у самой даже провожатого не было, везде сама, одна. Да ну её. И начались у Ани бессонные ночи. Она извелась вся, ведь Ирочку Игорю подсунула именно она. У неё, у этой Ирочки, загорелись глазки, она стала просто летать над землёй, похорошела. Наверное, строила уже планы на будущее. Вот что теперь делать? Да ещё и на личном фронте у Ани произошли непонятки. Ну об этом потом.
– Да не надо ничего делать. Каждый человек имеет право на счастье. Если Игорю хорошо с ней, я буду только рада. – Успокаивала свою подружку Вероничка. – У меня растёт доченька, мне есть, ради кого жить. Эта любовь, секс чёртов, высосали меня до капли. Я только немножко успокоилась, почувствовала себя мамой, ответственной за маленькую Машеньку. Как я соскучилась, прямо сил нет… И дело моей жизни, музыка, даёт мне такой заряд оптимизма, полную удовлетворённость и значимость. Нет, про удовлетворённость я загнула, ещё столько нужно сделать. Мы справимся, да, Ань? И будь, что будет.
База, куда они прибыли, деревянная, в старинном стиле, в сосновом бору, просто потрясла воображение Вероники. Всё истинно русское было очень близко её сердцу. Да ещё и в номерах лоскутные одеяла, кружевные прошвочки, самовары. Посуда под Гжель. Как здорово. Она лазила по территории, по домам и верандочкам, сходила на пирс, попробовала воду. А ничего, прохладная, но искупаться можно. Пока Аня улаживает формальности, она так и сделает. Правда, купальника нет. Но ничего, база пустая, народ в поле. И она бросилась в воду в одних трусиках. Плавала долго, балдела, отключившись от всех проблем. Просто почувствовала себя наедине с природой, водой, солнышком.
– Девушка! Это не вас ищет Аня Евдокимова, с ног сбилась? – На мостике стоял молодой парень в форме охранника. – Вы – Вероника?
– Да. А вы бы не могли отвернуться, мне надо выйти. – И она легко залезла на доски и быстро напялила одежду.
На мокрую кожу никак не хотели натягиваться джинсы, и улыбающийся мужчина предложил помощь. Кое-как справившись, Вероничка пошла за ним, разговорившись по дороге.
Он оказался директором этой базы, правда, временно. В настоящей жизни Виталий, так звали “охранника”, врач МЧС. И база тоже, МЧС. Они ждут приезд детей и студентов через пару дней, вот его и попросили связать приятное с полезным. От этого человека веяло надёжностью, основательностью, добротой. Он так улыбался… Тут же захотелось расплыться в улыбке самой. Следующие два дня он не отходил от них. Показал всё, что можно было увидеть, рассказал всё, что можно было услышать об этих местах, накормил всем, что можно было приготовить здесь.
Вероничке очень хотелось поспать на природе. Тишина, запах сосен, тепло. Комаров она не боялась, можно было намазаться антикремом. Кровать вытащили, поставили под маленькими ёлочками. Если к ним повернуться спиной, то открывался чудесный вид на реку. Даже ночью: луна, как нарисованная, дорожка по воде, излучающая звёздочки, силуэты деревьев, как привидения… Вероничка потёрла рукой ветку ёлочки, вдохнула аромат хвои и засопела. Виталий, принёсший ей чайку, залюбовался девушкой, он таких не встречал. Своей искренностью, естественностью, женственностью она сразу покорила его сердце. Вероника не хотела казаться лучше, чем она есть. Никакого притворства, флирта, простые человеческие отношения. Девчонка с нашего двора. Он ещё немножко посидел, поправил одеяло, надеясь, что она проснётся. Ушёл. А то неудобно как-то: человек спит, а он…
Утром хорошо выспавшаяся музыкантша проснулась от весёлого девичьего смеха, заразительного, звонкого, жизнерадостного. Прямо, завидно… Потянулась с удовольствием, повернулась и… замерла: Игорь и какая-то девушка бесились на мостках, гоняясь друг за другом. И вместе, с налёта, полетели в воду. И опять смех, ныряния и брызги, переливающиеся всеми цветами радуги. Им было хорошо вместе, хоть картину пиши под названием: “Что такое счастье”! Надо как-то уйти, потихонечку. Она уже почти встала, когда поняла, что эти двое целуются. Девушка висела на Игоре, зацепившись ногами и руками, а он с явным удовольствием захватывал её губы, отпускал и опять… Русалка выгибалась, издавала ахающие звуки в промежутках между страстными лобзаниями. У Вероники закружилась голова, она физически ощутила всю вкусность этих поцелуев. А когда эта счастливица сняла верхнюю часть купальника и подставила свою голую грудь под горячие губы Игоря, Вероничка озверела. Ревность, злость, зависть и ещё чёрт знает что взорвалось в её мозгу, превратив в гадюку, королеву зла. Она взвилась со своего ложа, одетая в коротенькие трикотажные шортики и маечку на бретельках пронзительного оранжевого цвета (другого в магазине не было), и, гордо задрав голову, продефилировала прямо на пирс. Встала напротив парочки, воткнув руки в боки. Вид у неё был умопомрачительный: растрёпанные волосы, сияющие от скрытого бешенства глаза, наполовину прикрытая грудь, соски вот-вот выпрыгнут, пол попы наружу… И длинные стройные ножки, перекрещенные между собой.
– Доброе утро! Как водичка? Я вам не помешаю? – И со всего маху бросилась в воду прямо между ними, подняв фонтан брызг в сторону девушки, и поплыла, сильно махая руками.
У неё не было уже никаких сил смотреть на отвисшую челюсть Игоря и на его губы, покрасневшие от поцелуев. Она плыла и плыла, без разбора, как в море. Но Енисей – река судоходная, с ней так нельзя. Буквально через полминуты оранжевая змеюка ощутила на своём плече крепкую руку и увидела Игоря, выплывшего прямо перед ней. Он потащил её к берегу, сопротивляться было бесполезно, себе дороже. Ещё сломает что-нибудь.
– Ты обалдела? Как была сумасбродкой, так и осталась. У нас тут кораблики, иногда, плавают, – уже на мелководье начал возмущаться спасатель и резко повернул её, показывая проплывающий мимо катер. – Жить надоело?
– Да, надоело. Тебе-то что? Больше нечем заняться? Ты так чудно развлекался, я даже позавидовала. Продолжайте, сэр, что же вы бросили свою даму? И оставь меня в покое. Отпусти уже. – Вероника грубо откинула держащие её руки.
К ней уже бежал Виталик.
– Могли бы и поблагодарить, человек вам жизнь спас, – визгливо возмутилась девушка Игоря. – Разве можно быть такой грубиянкой? Пойдём, Игорёша.
– Да, сначала спас, потом утопил, а теперь опять спас. Только, зачем? – Прошептала Вероничка, уверенная, что её никто не услышал.
Игорь прочитал по губам.
Виталий замотал её в полотенце, обнял и повёл в дом. Вероника переоделась, вышла к завтраку. За столом сидела только недавно так мило любезничающая парочка. Аньки не было. Боится расправы, предательница. Виталий подвинул стул, усадил, поставил перед ней большую кружку кофе с молоком. Он уже знал её вкусы.
– Познакомься, Вероника. Это Игорь Евдокимов, он у нас тут главный. Его спутница, Ирочка, невеста Игоря. Да? Или я что-то перепутал?
– Да, да, – заверила девушка и, прислонившись к Игорю, поцеловала в губы.
Он отшатнулся. А что так? Наверное, от неожиданности? Или от скромности? И чевой-то, вдруг?
– Доброе утро! – На Ане не было лица. – Я так и не поняла, чего вы припёрлись? До заезда ещё минимум три дня. Мы только расслабились немного, спасибо Виталику.
– Я уговорила Игорёшу отдохнуть, пока дети не приехали. Ему приходится так много работать, на свадьбу нужно много денег. Да, Игорёшик?
Вероничка встала, поблагодарила за компанию, спросила у Виталика, во сколько очередной поход по окрестностям. И ушла. Следом вошла Аня.
– Я, правда, не знала, что они собираются сюда пожаловать. Прости меня, Вероничка! Обычно, Игорь сам привозит своих студентов. Если ты хочешь уехать, это можно будет сделать вечером. Сюда приедут несколько детей для организации и уборки.
Вероника глупо улыбалась, явно, находясь далеко. Эти прикосновения в воде напомнили ей самые лучшие дни её жизни: ласковое море, нежные поцелуи, загорелый Игорь и вселенская любовь, одна на двоих…
– Да, если возможно, мне лучше сдёрнуть. Надеюсь, они не уцепятся с нами сегодня.
Да, щас… Попёрлись с ними. Маршрут был довольно сложный, поднимались в гору, шли узенькой тропкой, даже болото небольшое пришлось преодолеть. Причём, Виталий всё время помогал Анне, а Игорь – своей кикиморе. Вероника справлялась сама. Она не смотрела в его сторону, не слушала, что он говорит, не выполняла его советы. И поэтому, когда они вышли на земляничную поляну, и Вероника зацепила целую пригоршню ягод, тут же получила по рукам. Больно. И следом влепила обидчику, попав Игорю по губам. Ну, как он учил, самооборона… Брызнула кровь, заорала Ирина.
– Ненормальная! Психическая какая-то. Откуда вы её взяли? Сказали же, ягоды здесь нельзя есть, в прошлом году люди отравились. Ты что, глухая? Или тупая? Дура! – И, повернувшись к своему жениху, стала слизывать кровь с его губы.
Он отстранил её.
Все онемели. Вероника сорвалась и помчалась в обратную сторону, Виталий за ней. Аня смотрела на своего брата ненавидящим взглядом, убила бы. А Игорь просто исчезал, испарялся, превращался в невесомость с того момента, как увидел её, свою девочку-припевочку… Он ещё был не в курсе изменившегося семейного положения боевички, которую сам же и научил давать отпор. Аня ему не сказала. Ещё. Сегодня скажет. И если он опять променяет её подругу на кого другого, она выбросит его из своей жизни. Пусть даже знакомством с Иркой он обязан ей, своей сестре. Она же не знала…
Вероника неслась, не разбирая дороги. Виталий догнал, обнял, прижал, стал объяснять, что Игорь хотел, как лучше, что на этом месте какая-то аномалия. И что, если бы они прошли чуть дальше, то попали бы на классную ягодную плантацию.
– А можно туда другой дорогой попасть, чтобы не пересекаться с этими…ну, влюблёнными? Мне бы хотелось. – Она смотрела на него, задрав голову, будучи всё ещё стиснута мужскими руками.
– Да, конечно. Только иди след в след. – Виталий с сожалением отпустил свою добычу.
А Вероничка вспомнила, где она это раньше слышала, “след в след…”
Вернулись они уже к вечеру, весёлые и уставшие. Виталий сделал из больших листьев лопуха корзиночки, и они принесли на базу много земляники. Вероника вся пропахла этой ягодой, налупилась от пуза. И даже забыла о катере, на котором собиралась уехать в город. Поставив импровизированные корзинки на стол, она улеглась между ними, вытянув руки и положив на них голову. Устала. Закрыла глаза. Картинка была очень живописная: светловолосая девушка в землянике, тонкие руки с длинными пальчиками, солнце в закате на макушках елей… Игорь чуть не задохнулся от этого зрелища… Он вёл своих студенточек к месту их дислокации. Но лагерь же почти военный. Вероника распрямилась, услышав голоса. К ней подсели будущие спасатели, уже, видимо, устроившиеся, наглые и напористые мальчишки, чуть младше самой пианистки.
– А вы кто? Что преподавать будете? Или с вами можно просто познакомиться?
– Во-первых, добрый вечер! Во-вторых, преподавать я вам ничего не буду. И в-третьих, с невоспитанными мальчишками не знакомлюсь. Это понятно?
–Ой-ё-ё-й! Посмотрите на неё! Наши мальчишки её не устраивают. Да кому ты нужна, пиликалка, точно не от мира сего. Вы с ней не связывайтесь, пацаны. Она бешеная. – Ирина запустила свою длань в корзинку с земляникой и почти всё сразу засунула в рот.
– Я вам не предлагала угоститься. У меня и свидетели есть. Я эту землянику насобирала на месте аномалии для умерщвления своих недругов. Ну, если вы не против, пожалуйста, ешьте.
Ирина фонтаном выплюнула ягоды, помчалась к крану с водой и принялась судорожно полоскать рот, при этом зовя на помощь Игоря. Он выскочил, попытался врубиться, что она говорит. Следом с большой медной чашкой вышла Аня, прошла мимо барахтающейся парочки, подошла к Вероничке, чмокнула её и стала пересыпать ягоды в миску.