– Раз не мое – так пропади оно пропадом? – отталкивал он от багажника Салеша.
– Вини, ты же сам признавался, что твой «Мерседес» – автохлам, собранный в подпольной мастерской из краденых запчастей, – со смехом осадила его Фиора. – Так чего ты распереживался?
Винисиу закусил от досады губу, махнул на Салеша бледной ладонью и сел за руль, бормоча:
– Делайте, что хотите. Но если телезрители скажут, что их звезда ездит на развалюхе – то я не виноват.
И тут воздух прорезал резкий крик комендантши, вышедшей проводить гостей:
– Надо же! Вот и он! Сам явился! Держи, пока не сбежал!
По эвкалиптовой аллее к общежитию с опаской шагал молодой человек с большим букетом, упакованным в прозрачную обертку. Длинные волосы студента выбивались из-под темного берета с яркой звездочкой, а с цветной майки строго взирал на капиталистов революционно настроенный Че Гевара.
Рик первым сообразил, в чем дело, и кинулся к пришельцу. Парень остановился, помедлил, словно не веря, что полисмен может бежать не за кем-нибудь посторонним, а за ним, неуверенно развернулся и пустился наутек, мало-помалу набирая ход. Азуми выскочила из машины и поспешила на помощь Рику. Салеш, недолго думая, взгромоздил камеру на плечо и устремился за ними, а Виттория, с которой мигом слетела вся неуверенность, заторопилась вслед с микрофоном.
– Убийца всегда возвращается на место преступления! – не унимаясь, голосила Мелисса Сезариу. – Мисс Марпл по телевизору так прямо и говорила!
Парень набрал ход и несся к выходу из городка на всех парах, но выпустить из рук букет ему не приходило в голову.
– Стой! Полиция! Ты арестован! – вопил ему вслед Романо. – Дуарти, остановись!
Услышав свою фамилию, беглец припустил пуще прежнего, выскочил за линию эвкалиптов, окружавших кампус, и помчался по улице.
– Не позволяй ему сесть в машину! – с азартом крикнула Рику Виттория, которой ее элегантный миланский костюмчик нисколько не помешал проявить навыки заправской бегуньи.
Тут только Романо заметил, что беглец взял курс прямиком на покореженную легковушку с тонированными боковыми окнами. Расстояние между студентом и его авто стремительно сокращалось. Рику стало ясно, что он не успевает перехватить беглеца прежде, чем тот сядет в машину и даст газу. И тут позади него взревел мотор «Мерседеса» – это водитель Виттории вырулил на проезжую часть, обогнал всех, резко развернулся и перегородил путь бегущим. Не успев сообразить, что случилось, Дуарти наткнулся на бортик и опрокинулся навзничь. Тут только высокий букет вылетел у него из рук и упал на асфальт. Прозрачная обертка раскрылась, и из нее выпало несколько алых бутонов в обрамлении зеленых листочков.
Романо прижал студента коленом, заломил ему руки и быстро надел наручники.
– Кайю Дуарти, – пропыхтел он, – вы арестованы по подозрению в похищении заложника.
– Пусти, сатрап! – заверещал задержанный, отчаянно елозя по асфальту. – У меня есть права! Ты обязан соблюдать Конституцию! Нет полицейскому произволу!
Азуми подоспела на помощь первой, помогла Рику поднять беглеца на ноги и отвести его к черно-белому «Шевроле» с яркой эмблемой полиции на капоте. Салеш уткнул телекамеру чуть ли не в нос подозреваемому и принялся снимать, нимало не заботясь о том, что причиняет всем дополнительные неудобства. Однако Дуарти и не думал отворачиваться. Он сам лез в объектив, демонстрируя, как двое полицейских пытаются затолкать его на заднее сиденье, и гордо выкрикивал:
– Прогрессивная молодежь против беззакония прогнивших властей! Наше сопротивление не сломить!
Счастливая Виттория ловила микрофоном его слова и запыхавшимся голосом комментировала:
– На ваших глазах Гражданская полиция Палмейры арестовала опасного преступника, подозреваемого в похищении девушек под маской ангела смерти!
Вторая половина дня принесла облегчение раскаленным городским джунглям. Небо затянуло сплошной пеленой туч, хотя до сезона тропических ливней оставалось еще далеко. Но дышать все-таки стало полегче, особенно в полицейском участке, где кондиционеры надрывались круглые сутки.
Лула Вебстер и Габи Карвалью отвели задержанного в специально оборудованную комнату для допросов, усадили за стол и принялись разыгрывать, как по нотам, партию хорошего и плохого копов. Лула взялся играть роль плохого, а Габи постаралась притвориться милашкой, что ей весьма и весьма удавалось. Но Рика эта затея не вдохновляла: он хмуро расхаживал за спинками их кресел и бросал на Дуарти взгляды голодного волка. Хорошо хоть, что Виттория поддалась на его уговоры и согласилась не соваться в участок: капитан Жильберту не потерпел бы посторонних на подведомственной территории. Шустрый водила быстро увез съемочную группу в отель, за что Романо был ему признателен.
Кайю Дуарти, тем временем, выплескивал на благодарных слушателей пламенную речь о бесчинствах полиции, о том, что дальше так продолжаться не может и что прогрессивная общественность не намерена больше терпеть.
– Хватит! Заткнись! – вышел из себя Рик.
Он перегнулся через головы Лулы и Габи, бросил перед студентом лист бумаги и потребовал:
– Пиши чистосердечное признание!
– И в чем же мне признаваться? – иронично передразнил его дерзкий студент. – В том, что держиморды метут всех без разбора?
– В убийстве сеньориты Изабелы Франку, двадцати лет, твоей однокурсницы и ни в чем не повинной жертвы!
Дуарти оторопел. Глаза его с недоверием уставились на Романо, а рот приоткрылся, хотя словесный поток перестал из него извергаться. Неожиданно он уронил голову, закрыл лицо руками, до сих пор скованными наручниками, и разрыдался в три ручья.
– Моя Бела убита? – заголосил он еще громче. – Как такое могло случиться? Ведь я чувствовал, что она попала в беду. Ах, Бела моя, Бела! Почему меня не было рядом, когда черный ангел прилетел за тобой?
– Перестань притворяться! Говори, куда спрятал тело! – напирал Романо.
Дуарти ошалело взглянул на него, и испустил такой горестный плач, что сам Жильберту выглянул в зал из дверей своего кабинета.
– Ты хочешь сказать, что не убивал Изабелу? – ловко изображая участие, осведомилась Карвалью.
– Вы с ума сошли! Бела – любовь всей моей жизни. Как я теперь без нее? Я не выдержу! Я с собой что-нибудь сделаю!
– Тогда зачем ты бежал от полиции? – спросил Лула.
– А что еще делать, когда на тебя ни с того ни с сего бросается «гамбе» с пистолетом на ляжке? Молиться? Надеяться, что все обойдется? Да еще эта дурная комендантша верещит, как сирена. Пацаны ее жутко боятся. Она к девушкам не пускает. Цербер, каких свет не видывал.
– Где ты был одиннадцатого февраля с десяти вечера до семи утра? – перешел к делу Лула.
– В развлекательном центре на углу Независимости и Тирадентиса. Там ночной клуб. Дискотека, – утирая слезы и успокаиваясь, заговорил Дуарти. – Я как раз вечером с Белой поссорился. Решил развеять тоску, но так напился, что свалился под стол и проспал до утра.
– Кто может это подтвердить?
– Бармен. Охранники – они меня выпроваживали, но это уже перед закрытием было. Там вообще куча народу тусила, человек полтораста, не меньше. Я так расстроился, что плясал на столе. И одежду срывал. И еще что-то, кажется, делал. Ко мне потом подходили незнакомые люди и говорили, что я классно отжег, только я это все плохо помню.
– Мы проверим, – пообещал Лула.
– Да ради бога. А вы будете Белу искать? Если вам нужна помощь, то я всем, чем могу…
– Из-за чего вы поссорились? – перебил Рик.
– Белу считали красоткой, на нее многие виды имели. Ну и клеились к ней разные мажоры да сынки богатеев. Как я раскаиваюсь, что ревновал! Преданнее Белы никого нет, мы с ней так понимали друг друга!
– Что было дальше?
– Утром я протрезвел и проспался. Ближе к вечеру привел себя в порядок и отправился извиняться. Купил цветы и коробку конфет, проскочил мимо этого цербера, чтоб ей на списанной мебели погореть. Только Белы уже не застал – ее в комнате не было. Я оставил конфеты с цветами и ушел, пока комендантша меня не застукала. Ведь как чувствовал, что беда приключилась. Не дождался от Белы звонка и сегодня еще раз пошел посмотреть, не вернулась ли.
– А открытку зачем послал? – спросил Рик.
– Какую открытку?
– Лиловую валентинку с черным ангелом.
– Ах, да, валентинка была, – приуныл Дуарти. – Она на полу валялась, как будто ее испугались и уронили.
– То есть она не твоя?
– Нет, ее до меня принесли. Мне бы и в голову не пришло пугать Белу. Ведь я любил ее! Так любил!
И парень снова залился слезами. Романо переглянулся с Габи и Лулой.
– Я же сказала, что дело – дохляк, – тихонько шепнула Карвалью.
– Что значит – «дохляк»? – немедленно всколыхнулся Дуарти. – У вас пропадают люди, а вы и пальцем шевельнуть не хотите?
– А вот посиди-ка под следствием – там и увидишь, кто кого шевельнет, – взъелся Лула.
– Чего еще ожидать от «свиного копыта»? – завелся студент. – Как свободу душить – так мы первые. А как мою Белу искать – так гори все синим пламенем!
Лицо Лулы перекосилось, он поднялся из-за стола и навис над задержанным.
– Пойдем-ка в камеру, пока ты лишнего не наболтал, – взялась за него Габи. – Только с соседями по нарам языка не распускай. Иначе увидишь, кто тут душитель свободы.
Остаток дня Лула и Габи шерстили сотрудников развлекательного центра, стрелой уносящегося в небо на одном из самых дорогих и престижных перекрестков проспекта Независимости. К немалой досаде Романо, они выяснили, что Дуарти и в самом деле всю ночь, в которую пропала Изабела Франку, провел в клубе. В то время, как остальные посетители танцевали, веселились и отрывались вовсю, Кайю напивался у барной стойки и скулил, как щенок, благодаря чему запомнился бармену. Под утро охранник выставил его за порог в состоянии, близком к бесчувственному, так что если кто-то в это время и похищал Изабелу, то это был точно не Дуарти. В машине студента свежих следов жертвы также не обнаружилось.
Габи позвонила и осторожно попыталась внушить Рику мысль, что Изабелу, возможно, никто не похищал. Она могла сама уйти из общежития по своим делам и затеряться в бескрайнем городе.
Раздосадованный Рик не стал спорить. Не в силах усидеть, он начал мерять шагами пространство вокруг своего закутка, чем привлек нездоровое внимание капитана Жильберту.
Единственной светлой отдушиной прозвучала мелодия «You’re my heart, you’re my soul» группы Modern Talking, раздавшаяся из телефона – этот сигнал был настроен на номер Виттории ди Милано. Однако стоило ему ответить на вызов, как придурковатая улыбка, уже расплывшаяся по губам, мигом сошла на нет.
– Рик, у нас творится черт знает что, – дрожащим голосом поведала итальянка. – Флу-Флу нашла в своем номере такую же валентинку.
– Какую? – не сразу дошло до полицейского.
– Как у той девушки из общежития. Лиловая обложка, и святой Валентин в виде ангела с черными крыльями. Фиора сама не своя. Боится, что и за ней придет демон.
– Демонов не существует, – не слишком уверенно заявил Романо. – Скажи ей, чтоб заперлась в номере и не выходила. Утром приеду и во всем разберусь.
– Хорошо, Рик. Мы обе тебя очень ждем, – с надеждой проговорила Виттория и отключилась.
*
14 февраля
Романо примчался в отель «Кавалькада» ни свет ни заря. Черно-белое авто с яркой эмблемой полиции ловко объехало уже начинающие зарождаться пробки, свернуло на бульвар Героев-Кавалеристов и затормозило прямо перед стеклянными дверями, у которых зевал сонный швейцар.
Стоило вспомнить улыбку Виттории – и мысли о преступлениях, бандитах и зловещих открытках уносились сами собой, а на лице отражалась блаженная нега. Однако итальянская телезвезда встретила Рика в таком смятении, что выражение его лица мигом переменилось.
– Что случилось? – забыв поздороваться, спросил он.
– Фиора пропала, – пролепетала Виттория, кутаясь в платок, накинутый поверх тонкой блузки.
– Как пропала? – рухнуло настроение Рика.
– Исчезла посреди ночи, – Виттория схватила его за руку и повлекла в соседний гостиничный номер, принадлежавший ее переводчице. – Вчера вечером она получила зловещую валентинку. Разумеется, жутко перепугалась. Я посоветовала ей сидеть в номере и никуда не выходить, как ты и велел, но Фиора дрожала и просила меня побыть с ней, так что я притащила бутылку кьянти, и не уходила, пока мы не допили до дна.
– Во сколько ты ушла от нее? – спросил Романо, заходя в номер и оглядываясь по сторонам.
– Где-то после часа ночи. Мне удалось ее успокоить, она повеселела, но потом кьянти дало о себе знать, и Флу-Флу начала клевать носом. Я решила, что дело сделано, и отправилась к себе спать.
– С вами кто-нибудь еще был?
– Нет, мы весь вечер просидели вдвоем. Салеш, наш телеоператор, отдыхал в фойе, но мы не пускали даже его.
Виттория старалась держаться молодцом, но Романо видел, что в ее глазах пляшут чертики. Он притянул девушку, слегка обнял за плечи и проговорил:
– Вита, не бойся. Я разберусь, в чем дело. Я с тобой.
Итальянка с облегчением улыбнулась, и на душе Рика опять посветлело. Он прошелся по комнате, взял с неразобранной кровати мобильный телефон и повертел его в руках.
– Выключен, – констатировал он. – Отнесу Азуми, может, она найдет чьи-то отпечатки. Хотя рассчитывать на это не приходится: как и в первом случае, следов борьбы нет. Очевидно, что Фиору никто не хватал и не тащил. Ты не слышала посторонних шумов?
– Нет, – подняла на него глаза Виттория. – Ничего такого. Правда, я быстро заснула. Но если бы к ней кто-то ломился, то я точно услышала бы.
– Все, как и в первый раз, – задумчиво вымолвил Рик, обходя номер. – Только нет цветов и конфет. Видимо, жертва сама вышла, и ее никто не принуждал.
– Как такое возможно? Она даже Салеша не пускала, а ведь он к ней неровно дышал.
– Салеш имел на Фиору виды? – удивился Романо. – Этот охломон в затасканной футболке? Я не большой знаток любовных дел, но кажется, эти двое выступают за разные лиги.
– У них не было ничего такого, – смутилась Виттория. – Просто Сержиу робел и краснел, когда разговаривал с Флу-Флу, а ее это забавляло.
– А где та самая валентинка? – поинтересовался Рик.
Виттория протянула ему лиловую картонную карточку, на которой святой Валентин, изображенный в виде демонического ангела, похищал сердце жертвы.
– Точно такая же, один к одному, – Рик внимательно рассмотрел ее и для надежности даже понюхал. – Она тоже пойдет на экспертизу. Может, Азуми найдет хоть какие-то следы.
– На открытках обычно печатают данные типографии. На последней странице, – подсказала Виттория.
– Я в первую очередь об этом подумал, – откликнулся Рик. – Но тут сведений о типографии нет. То ли сразу не было, то ли кто-то их стер. Ступай-ка к себе. Я опрошу персонал.
– Нет! – Виттория сжала его ладонь. – Я одна не останусь. Можно, я лучше с тобой пойду?
Что делать в такой ситуации? В любом другом случае Романо велел бы гражданским не соваться в работу полиции и не мешать профессионалам. Но ведь Виттории так не скажешь. Он сам не заметил, как улыбнулся, погладил ее и разрешил:
– Конечно! Пойдем вместе. Так ты будешь у меня под присмотром.
Они спустились в просторное фойе как раз в тот момент, когда ночной портье уступал место за стойкой сменщику. Романо ухватил его за полу форменной малиновой куртки и потащил в угол так резко, что тот перепугался.
– Да, итальянская сеньорита вышла за полночь, однако силой никто ее не тянул. С ней вообще никого рядом не было, – начал рассказывать служащий, пытаясь отстраниться от напирающего «гамбе» с кобурой на бедре. – Оделась так, будто собралась за кем-то следить: несмотря на ночь, надела темные очки, волосы спрятала под платок, да и туфли выбрала на мягкой подошве, чтоб не стучали по полу. В общем, собралась поиграть в шпионов.
– Ее кто-нибудь ждал? Караулил на улице? – задал вопрос Романо.
– Я никого не видел, – отмахнулся ошеломленный портье.
– Что было дальше?
– Вышла на улицу и скрылась во тьме.
– Куда она пошла?
– Мне не сказала. Нам вообще запрещено интересоваться делами гостей.
– А открытка? Откуда взялась эта открытка? – Романо ткнул под нос служащему валентинку.
– Почту обычно доставляет почтальон, а после обслуга разносит по номерам. Этой карточки я не припомню, но, может, горничная что-то знает?
Портье явно стремился отделаться от назойливого полицейского и направить его пыл на кого-то другого. Рик переглянулся с Витторией и отпустил служку. Тот поторопился улизнуть, пока его снова не задержали.
– Давай-ка подведем итог, – сказал Рик больше себе самому, чем спутнице. – До часу ночи Фиора сидела с тобой и пила кьянти. После угомонилась и осталась одна. Затем портье видел, как она вышла из здания и пропала во тьме, хотя незадолго до этого боялась даже из номера выходить. Что заставило ее так перемениться? Кто ее выманил? Что ей понадобилось в ночи?
– И от кого она прятала лицо под платком и очками? – добавила Виттория.
Тщательный опрос горничных ясности не добавил. Открытку никто из них не запомнил – по-видимому, ее принесли среди рекламных буклетов, которые каждый день кладут гостям на столики. Оформление рекламы бывает таким пестрым, что замыленный глаз давно перестал на него реагировать. Зато одна из горничных видела, как через полчаса после ухода Виттории с нижнего этажа поднимался молодой человек в майке футбольного клуба «Боавишта» и стучал в двери номера, в котором остановилась Фиора.
– Выходит, что как только ты ушла и уснула, к Фиоре пытался пробраться Салеш, – подытожил Романо. – Что это за тип такой? Ты давно его знаешь?
– Не очень, – тревожно отозвалась Виттория. – Но у меня к нему нет претензий. Работал он добросовестно, очень старался. Мы наняли его уже тут, в Палмейре, вместе с водителем. Я на них нарадоваться не могла: оба отлично знают свое дело.
– Где живет Салеш?
– Где-то в фавелах.
Романо нахмурился. Еще больше его настроение испортилось, когда после долгих телефонных переговоров с полицейским участком Азуми сообщила, что в компьютере на телеоператора уже заведено объемное досье. По данным информационной системы, выросший в неподконтрольной властям фавеле Сержиу Салеш с юных лет состоял в банде и подозревался в торговле наркотиками, однако уличить и посадить его не удавалось. Три года назад он получил условный срок за избиение подружки, с которой состоял в непростых отношениях, наполненных ссорами и скандалами. По окончании условного срока подозреваемый вел себя тише воды, ниже травы, и в поле зрения полиции больше не попадал.
Виттория не находила себе места. Она то и дело трогала кулон на золотой цепочке и прятала от Рика испуганный взгляд. Он догадался, что она переживает, подошел, прикоснулся к ней и тихо сказал:
– Вита, мы найдем Флу-Флу.
– Ты не понимаешь! – Виттория подняла на него глаза. – А вдруг это и в самом деле черный ангел?
– Как ты его себе представляешь?
– Никак я его не представляю! – девушка, казалось, вот-вот разразится истерикой. – Неизвестно от кого приходят зловещие валентинки, а потом раз – и нет человека! Как такое вообще может случиться?
– Давай-ка подумаем, – Романо решил, что самое время продемонстрировать логику. – Сержиу и Фиора работали вместе, верно? Ты сама говорила, что Салеш к Фиоре «неровно дышал». Но она его близко не подпускала. Он мог обидеться и отомстить. Возможно, захотел взять свое силой. Салеш уже привлекался за избиение подруги, значит, он склонен к насилию. Если у человека засел в голове демон, то рано или поздно он даст о себе знать.
– Но Флу-Флу выходила одна. Ее видел портье, – возразила Виттория.
– Тут дело в доверии, – попытался убедить ее Романо. – Фиора хорошо знала Салеша и считала его безопасным. Он использовал доверие, чтобы выманить девушку из номера, и увез в неизвестном направлении.
– Нет! Я в это не верю, – заявила Виттория. – Видел бы ты, как он смущался, стоило Фиоре взглянуть на него. Сержиу не причинил бы ей вреда. Это все валентинки, проклятые валентинки! Да и как быть с первой девушкой, Изабелой Франку? Разве Сержиу был с ней знаком?
– Салеша нужно брать по горячим следам, – решительно заявил Рик. – Есть надежда, что Фиора еще цела. Я выезжаю в фавелу, а ты оставайся здесь. Дождись Лулу и Габи, они скоро будут.
– Так не пойдет! – вцепилась в него Виттория. – Сержиу – мой подчиненный, а Фиора – моя подруга. Если у них что-то случилась, я должна быть первой, кто это узнает.
Рика и раньше удивляли такие неожиданные переходы от страха к приступам храбрости. И, как и раньше, он опять не смог отказать.
*
Черно-белый «Шевроле» с эмблемой Гражданской полиции свернул с шумного проспекта Независимости, до отказа набитого машинами, и покатил по боковым улочкам. Уже через несколько кварталов торчащие свечи небоскребов остались позади, пропали из виду элитные бутики и дорогие магазины. Трасса начала спускаться с холма, с которого открывались красивые виды на западные предгорья. Благодаря этим видам холм получил название Боавишта и превратился в один из престижнейших районов Палмейры, однако в низинах и впадинах пейзаж выглядел по-другому.