Танцующие под дождем. Том II

Глава 21. ДАЙАНА

Утром, проснувшись, я некоторое время лежала, обдумывая наш с Бреттом разговор. Мне было страшно, чего я никак не могла себе объяснить. Хотелось, чтобы он отказался от этой Милены и придумал что-то другое. Но мои предчувствия, что она несет в себе опасность, – не доказательства. Возможно, я излишне драматизировала ситуацию, поскольку не имела ни малейшего опыта выживания в мафиозной среде.

Мы с Бреттом уже назначили день нашей свадьбы – седьмого сентября. Она будет проходить на Сицилии, поскольку у ни так принято. С его матерью я еще незнакома, но уже заранее чувствую, что ей не понравлюсь.

Сегодня вечером в ресторане мы встречаемся с её старшим братом Анселмо Риччи, который спит и видит, чтобы Бретт избавился от меня. По его мнению, безродная русская не может быть женой их сapofamiglia. Я боюсь этой встречи, но избежать её не могу.

Платье я себе уже подобрала, как и туфли, а ещё украшения, которые подарил мне Бретт по этому случаю: великолепное колье, серьги и браслет с изумрудами. Я должна предстать перед его дядей во всем блеске.

Почему-то я всегда считала, что особенно неотразимой, невероятной и прекрасной во всех отношениях женщина становится тогда, когда надевает платье. Поэтому во время посещения ресторанов, художественных выставок и других мероприятий предпочтение отдавала исключительно платьям в отличие от других женщин, увлекавшихся брючными костюмами.

Именно в платье я чувствовала себя легкой, изящной, чувственной или сексуальной – все зависело от того настроения, которое я хотела передать своим нарядом. И помогали мне в этом вечерние коктейльные платья, которые не только позволяли мне создать неповторимый образ, но и давали возможность чувствовать себя комфортно целый вечер.

Благо, что у меня нет сегодня консультаций в бизнес-школе, поэтому я могу поехать в косметологический салон и привести себя в идеальный порядок. Правда, от замысловатой прически Бретт меня отговорил, сказав, что мои волосы сами по себе произведения искусства. Я ему, конечно, не поверила, зная, что влюбленный человек склонен к преувеличениям, но, тем не менее, остановилась на распущенных, подвитых до крупных локонов волосах.

День промелькнул незаметно. Бретт позвонил, что выехал домой переодеться и забрать меня. Я начала сборы. Так как мне уже нанесли на лицо соответствующий мероприятию вечерний грим, который был по моей просьбе неброским, я надела чулки, туфли и стала ждать Бретта, поскольку не могла сама застегнуть на спине потайную молнию.

Он вошел в мою гардеробную настолько быстро, словно подслушав мои мысли.

– Ты еще не одета? Или это намёк мне? – спросил Бретт, хитро улыбаясь.

Я замахала руками в протесте:

– Просто я не могу застегнуть молнию, а ты о каких-то намёках. Постой минутку. Сейчас я одену платье.

Бретт быстро справился с заданием и пошел в свою гардеробную. Я же надела украшения и посмотрела на себя в зеркало.

Для встречи с его дядей в ресторане я выбрала платье, зеленый цвет которого делал мои глаза еще более выразительными. Их блеск и цвет соперничали с изумрудами в моем ожерелье. Его фасон не был затейливым, без всяких ажурных вставок и органзы. Это было платье-бюстье с лифом в форме сердечка было элегантным и подчеркивало мои красивые покатые плечи и тонкую талию. Юбка была умеренно пышной и длиной не достигала колен. Её низ был окантован пятисантиметровым атласом более темного, насыщенного зеленого цвета.

Я подготовила элегантный клач, благодаря которому мое вечернее коктейльное платье становилось нарядом для настоящей леди. Единственное, что вызывало мое сомнение – оригинальная шляпка. Я никак не могла определиться, надевать мне её или нет. Эту проблему решил Бретт, без слов поняв мои внутренние терзания. Он вынул ее из моих рук и положил в открытую шляпную коробку, а потом, поцеловав меня в нос, предложил свою руку. Так мы и спустились по лестнице.

Автомобиль с неизменными Амато и Келлом уже ждал нас, а за ней еще один. Когда мы выехали на шоссе, я показала глазами, чтобы Бретт поднял межсалонную перегородку. Он тотчас нажал на кнопку и вопросительно посмотрел на меня:

– Я боюсь встречи с твоим дядей, -слегка охрипшим от волнения голосом сказала я.

Потом, прокашлявшись, добавила:

– Он против того, чтобы ты женился на мне, и я не знаю, как ему понравиться.

– Ты должна нравиться мне. Это, во-первых. А во-вторых, сегодняшняя встреча исключительно дань уважения к нему как к старшему по возрасту члену нашей семьи. Не более. Он не должен нам давать ни свое согласие, ни свое благословение. Анселмо Риччи ничего не решает в нашей с тобой жизни, поэтому все свое недовольство он может оставить при себе и упиваться им, если это доставляет ему удовольствие. Оставайся сама собой. Я не хочу, чтобы ты играла несвойственную тебе роль. Я буду рядом и не дам тебя в обиду, если дядя словесно попытается испортить тебе настроение.

Взяв меня за холодные пальцы, Бретт покачал головой:

– Ты же у меня смелая девочка! Почему беспричинно трусишь?

– Я сейчас соберу себя в комочек, – рассмеявшись, пообещала я и поцеловала Бретта в щеку. Он налил нам по бокалу шампанского и сказал:

– Для смелости!

Мы выпили – и действительно предстоящая встреча уже не казалась мне такой страшной.

Приехав в ресторан, в котором я еще не была, мы пошли к заказанному столику. Дядя Бретта уже ждал нас. Пока мы шли, я все время ощущала на себе его любопытный и одновременно тяжелый взгляд. Когда Бретт нас познакомил, мы сделали заказ и в ожидании замолчали, не зная, что сказать друг другу. Как всегда, нас вывел из цейтнота Бретт. Он заговорил с дядей о том, что в первых числах сентября мы прилетим на Сицилию, чтобы проконтролировать последние подготовления к свадьбе. И попросил дядю разговаривать на английском языке.

– А почему ты до сих пор не познакомил свою невесту с матерью? – прозвучал вопрос, и Анселмо остановил на мне свой пристальный взгляд, будто я была виновницей этого.

– Мы полетим к ней через месяц, когда Дайана получит диплом. Сейчас у нее в бизнес-школе МБА идут выпускные экзамены, а потом ей предстоит защита диплома. Как только она освободится, я познакомлю её не только с мамой, но и со всеми родственниками. В общих чертах оговорил с мамой, какой мы хотим видеть свою свадьбу, так что она уже занимается её подготовкой.

– А ты сказал матери, что твоей женой в нарушение всех традиций будет русская?

– Мне это уже делать было не нужно, поскольку эту работу за меня сделал ты, дядя, но не жди благодарности. Если хочешь знать, я остался недоволен тем, что ты вмешалсяся в мою личную жизнь, чего делать я тебя не просил. Не так ли? И, надеюсь, ничего подобного больше не повторится.

Анселмо Риччи после отповеди племянника несколько побледнел, глаза его недовольно блеснули. Пройдясь взглядом, словно лезвием, по мне, но он быстро взял себя в руки и сказал:

– Прости, Бретт. Я по-родственному. Не думал, что тебя это заденет. Это ведь такая новость! Её обсуждают в клане все. И то, что ты пренебрег традициями.

– Традиции, на ком мне жениться и кто будет матерью моих детей, устанавливаю я. Ты случайно не забыл, кем я являюсь в «семье»? Поэтому тебе придется смириться с данной ситуацией. И вообще не разговаривай больше так, словно за столом нет Даны. Она моя невеста, и ты обязан выказывать ей свое уважение. Это я к тому, если ты еще не понял, каким я хочу видеть твое отношение к ней. И ещё. Я запрещаю трепать имя Дайаны в досужих разговорах о ней среди членов клана, а потому поручаю тебе пресекать их на корню.

Анселмо Риччи, по-видимому, не нашел, что сказать в ответ, только кивнул головой. Тут принесли наш заказ, и мы приступили к ужину. Дядю Бретта будто подменили. Доброжелательным тоном он задавал мне вопросы о моей семье, о жизни в России, о специализации, которую я получу после окончания диплома, но взгляды, которые он бросал на меня, были пронизаны холодом. И, хотя я улыбалась и, казалось, охотно отвечала на его вопросы, интуиция подсказала мне, что в его лице я не приобрету друга, скорее, врага.

Когда этот спектакль закончился, и мы по-родственному попрощались, сделав вид, что поцеловали друг друга в щеки, я облегченно вздохнула, мысленно попросив Всевышнего, чтобы мы как можно реже с ним встречались. Исключительно по необходимости.

В автомобиле Бретт обнал меня за плечи и прошептал, слегка прикусив ухо:

– Умница. Никому не позволяй ни запугать себя, ни взять верх над собой. В том числе и моей матери. Ты будешь женой сapofamiglia, а это статус, которому ты должна соответствовать. Во всём. Поэтому уверенность, легкое превосходство и твердость должны стать твоей визитной карточкой в общении с членами нашего клана. С родственниками ты можешь быть помягче, если они этого заслужат.

– Как всё сложно, – вздохнула я. – У меня совсем другой характер. Меня же не воспитывали быть женой лидера мафиозной семьи. Однако я постараюсь соответствовать тебе. На сколько у меня это получится.

– Я в тебе нисколько не сомневаюсь, – сказал, улыбаясь, Бретт. – Ты сможешь. За твоей кажущейся слабостью прячется внутренняя сила. Ты её просто выпусти на свободу.

Дни сменяли друг друга с неимоверной скоростью. Я хорошо сдала все экзамены и на отлично защитила диплом. Теперь оставалось ждать торжественной церемонии по его вручению. Моё свадебное платье и платья для подружек невесты были заказаны. Они должны были быть готовы к середине августа.

Сразу после защиты диплома мы с Бреттом на пять дней отправились на его родину, где я познакомилась с его матерью и другими родственниками. К моему удивлению, встреча была относительно теплой. На сколько это было возможно по отношению к чужачке. Даже Джемма приехала из Албании. Она единственная все время пыталась меня, если не «укусить», то вывести из себя какими-то унизительными высказываниями или вызвать ревность намеками на их отношения с Бреттом.

Она везде сопровождала меня под благовидным предлогом показать все места, связанные с детством и юностью Бретта. Я не могла отказаться, так как это выглядело бы по меньшей мере неприлично: ведь Джемма с очаровательной улыбкой рассказывала мне о том, каким Бретт был мальчишкой, подростком и юношей. Жаль, что он сам не мог этого сделать, поскольку постоянно был занят делами клана на острове.

Мне с трудом удавалось удерживать на своем лице такую же милую улыбку во время посещения мест, когда они были любовниками. Проведя меня за собой в небольшую пещеру, Джемма с какой- то светлой грустью произнесла:

– Здесь он лишил меня девственности. Я знала, что рано или поздно это произойдет и подготовилась: украсила пещеру цветами, поставила свечи, сделала импровизированное ложе и застелила его красивым покрывалом… Так что обстановка соответствовала моменту. Бретт был таким страстным и в то же время нежным, что мой первый опыт оказался лучше, чем можно было предположить в самых невероятных мечтах. Мы занимались любовью, пока не встало солнце, а потом, уставшие, проспали до самого вечера, не размыкая объятий. А, проснувшись, Бретт опять неистово любил меня, как это может делать только он.

Говоря это, Джемма смотрела на меня в надежде увидеть на моем лице боль, ревность, гнев или другие эмоции, которые потешили бы ее извращенное самолюбие, но я сдержалась и не показала, как у меня было отвратительно на душе. Откуда взяла силы, не знаю, но была уверена, что мне нельзя проявить перед Джеммой слабость.

Потом она повела меня на луг, в свой сад, где находилась овитая плющом беседка, в летний домик и даже завела в свою спальню – в места, которые она бережно хранила в своей памяти, поскольку везде они с Бреттом неистово предавались любви.

– Он не мог пройти мимо, чтобы не тронуть меня или не потащить куда-то подальше от чужих глаз, где мы отчаянно любили друг друга. Это был неповторимый сексуальный опыт. Больше ни с кем у меня ничего подобного не было, – сказала Джемма мечтательно, закрыв глаза.

Мне хотелось надавать ей пощечин, но я боялась скандала, поскольку знала, что она при любом раскладе вывернет ситуацию в свою пользу и представит меня перед всеми родственниками неуравновешенной истеричкой, которая без причины кидается на людей. Поэтому я терпела, меняя на лице улыбку на маску равнодушия и наоборот.

Я видела, что Джемма внутри себя злилась, что я не реагировала на её психологические подколы, а я тем временем продумывала, как достойно поставить её на место, не позволив и дальше пользоваться карт-бланшем в наших отношениях.

Случай представился, и я им не преминула воспользоваться. Мы пили послеобеденный кофе – кофейную граниту. Так у них называется колотый лед с эспрессо и взбитыми сливками сверху. Экспрессо, по мнению сицилийцев, очень помогает перевариванию пищи, поэтому они пьют его после еды из микроскопических кофейных чашечек. Ради гостьи, то есть меня, на стол поставили еще и тарелку с знаменитыми сицилийскими трубочками «cannoli Siciliani», от которых у меня у меня реально происходит помутнение рассудка, когда я их ем.

За столом собрались пятнадцать женщин, среди которых были не только мама и бабушка Бретта, но и самой Джеммы. Её мать поинтересовалась, как мне понравились места, где родился и рос Бретт. Я огорченно вздохнула и, опустив глаза, смущенно проговорила:

– К сожалению, мне не удалось их увидеть, так как Джемма проводила мне экскурсию исключительно по местам, где она и Бретт занимались сексом все четыре года, рассказывая, какой он был неповторимый любовник и какое блаженство она испытывала от их интимной близости. Этих мест оказалось так много, что посмотреть что-то другое у нас просто не хватило времени. Возможно, когда мы с Бреттом поженимся и он будет свободен от дел, мне удастся прикоснуться душой к тем местам, что дороги ему как память об отчем доме.

Я обвела всех наивным взглядом и поразилась, что сказанное мною произвело на них впечатление, подобное разорвавшейся бомбе. У женщин от удивления чуть ли не открылись рты, а в глазах полыхало негодование. Бабушка Джеммы побледнела настолько, что я испугалась, чтобы ее не настиг гипертонический удар.

– Вон из-за стола, распутница, – сказала она, не сводя с внучки гневного взгляда. – Немедленно уезжай. И чтобы на свадьбе тебя не было. Мы не хотим видеть тебя за одним столом с нами, порядочными женщинами. Занимайся и дальше развратом в своей Европе.

Джемма вскочила на ноги и с ненавистью посмотрела на меня. Если бы у неё в руках был нож, она, не задумываясь, в тот же миг вонзила бы его в меня. Я стоически выдержала её взгляд, не дрогнув и не показав испуга от того, как повернулась ситуация. Моя месть оказалась уж слишком действенной.

Джемма, пылая от ярости, швырнула чашку с недопитым кофе на пол и выбежала из гостиной. Больше до самого нашего отъезда я её не видела, но понимала, что добавила к Анселмо Риччи еще одного врага. Неутешительная статистика с одними минусами. Однако Джемма оставила все-таки за собой последнее слово.

Предпоследний день Бретт полностью посвятил мне. На кабриолете он провез меня по части острова, но и этого оказалось достаточно, чтобы я пришла к выводу, что он поистине жемчужина Средиземного моря, поражающая своей красотой и удивительными особенностями. Как оказалось, здесь есть всё: арабские постройки и мечети, средневековые европейские замки, испанские монастыри, древняя итальянская архитектура, прекрасные фруктовые сады, степные просторы, густые леса, горные хребты….

Посмотрев в кратком обзоре Палермо, я пришла в восторг от этого необычного города, в котором сочетались древняя история и современные развлечения. Мы посетили четыре лучших, по мнению Бретта, храмов города. После того, как мы вышли из последнего, он спросил:

– В каком из них ты хотела бы венчаться? В Кафедральном соборе?

– Нет, – улыбнулась я, – не угадал. Свое сердце я отдала церкви Casa Professa.

– Так тому и быть, – ответил он, обняв меня. – Надо же мне назад забрать твое сердце. Оно же моё.

На обратном пути мы обсудили, где будет проведен торжественный прием. Меня не просто всё устраивало – я была по-настоящему счастлива.

На ужин перед нашим отъездом собралось очень много родственников. Бретт всех пригласил на свадьбу и объявил, что она состоится седьмого сентября в церкви Casa Professa. Почему-то все дружно зашумели, и, подойдя к нам, мама Бретта спросила:

– А почему вы не выбрали Кафедральный собор? Это же престижно

Все затихли в ожидании ответа, который тут же озвучил Бретт:

– Это выбор невесты – и он не обсуждается.

По лицам присутствующих я поняла, что они не одобрили мой выбор, но это моя свадьба, и она будет проходить там, где мне комфортно, поскольку я с первого взгляда влюбилась в церковь, которая носит еще и имя Богоматери Христа.

– А где будет проходить само торжество? – поинтересовался кто-то из родственников. В каком ресторане?

– На мега – яхте, которая оформлена в виде сказочного острова, с бассейном, пляжем и пальмами. Праздновать будете три дня, а мы с Дайаной после того, как разрежем свадебный торт, отправимся в свадебное путешествие на Теркс и Кайкос.

Когда все сели за стол, началось обсуждение услышанного, поднимались тосты, блюда сменялись, спиртные напитки пополнялись… Словом, застолье шло полным ходом.

Когда я вышла из комнаты, где подправляла макияж, Бретт закончил с кем-то разговаривать. Увидев меня, он сказал, что ему надо на полчаса отойти, и чмокнув меня в щеку, поспешно вышел. Через полчаса он не вернулся. Прошел час, второй, третий, а его всё не было. Я не очень волновалась, так как знала, что он в клане босс и, возможно, ему пришлось решать какую-то внезапно возникшую проблему. Но когда уже разошлись все гости, а он не возвратился, что-то в моей душе дрогнуло от нехорошего предчувствия.

Я вышла во двор и села на скамейку, чтобы в уединении собраться с мыслями. Краем глаза я увидела, как из дома вышла экономка, и неожиданно для самой себя спросила у неё:

– Вы не видели, куда ушел Бретт?

– Сейчас нет, а вот часа четыре назад он пошел к дому родителей Джеммы.

Я задумалась. И её мать, и отец, и бабушка всё время сидели за столом и ушли минут десять назад. Куда же тогда направился Бретт? В пустой дом? Что ему там делать? И вдруг меня обожгла мысль: а если Джемма не уехала? Значит, он все это время был с ней?

Обида, ревность и много других отрицательных эмоций нахлынули на меня такой сильной волной, что я даже задохнулась. Ярость вскипела внутри меня, и я решительно пошла в ту половину дома, где находились комнаты Джеммы.

Я постучала в дверь, чувствуя неистовое биение сердца, готового выскочить из груди, и несколько раз глубоко вдохнула и выдохнула. В этот момент открылась дверь. На пороге стояла Джемма в красном пеньюаре, накинутом на голое тело. Волосы ее были растрепаны, макияж размазан, а губы припухшие.

Увидев меня, глаза ее мстительно блеснули, но ту минуту я не обратила на это внимания.

– Бретт у тебя? – спросила я, предчувствуя, что ответ уничтожит меня.

– Да, – спокойно ответила она. – Сейчас он спит.

– Мне надо его увидеть. Немедленно, – сказала я, пытаясь отодвинуть Джемму, чтобы пройти в дом.

– Пожалуйста. Только не нужно толкаться. Я могу и добровольно отойти. Мне нечего скрывать.

Не слушая ее, я направилась в спальню, которую уже видела раньше. На кровати действительно спал Бретт. Его голое тело лишь частично было накрыто простынёй. Я подошла ближе и несколько минут смотрела на мужчину, которого считала самым лучшим, единственным и любимым. Неужели он не чувствует ни моего присутствия, ни моего взгляда? Боль, будто острое лезвие, прошлась по сердцу. Оно стало кровоточить, рождая желание умереть прямо на этом месте.

От этой мысли разум возмутился, убеждая меня, что Бретт не стоит такой высокой цены. В какой-то степени я даже попыталась себя утешить тем, что о его склонности к изменам, особенно с Джеммой, я узнала до свадьбы.

На автомате я развернулась и пошла к выходу, даже не взглянув на хозяйку дома, которая стояла, прислонившись к стене. Я не могла оставаться рядом с ними даже секунды. Ужасно тошно на душе. Хочется плакать, а слёз нет. Плохо уметь себя сдерживать.

Возвратившись в дом Бретта, я пошла в нашу комнату и села на диван, не зная, что дальше делать. Все мысли зависли и не позволяли принять какое-либо решение. Я прилегла и уставилась в потолок, попытавшись отключиться от всего. Наверное, я задремала на короткое время, а когда вновь пришла в себя и осознала происшедшее, трудностей, что мне делать в сложившейся ситуации, уже не возникло.

Побросав в сумку часть своих вещей, я проверила паспорт, банковскую карточку, телефон и пошла к охраннику, который сидел в сторожке возле ворот. Мне повезло, что он кое-как говорил на английском языке, поэтому с трудом удалось объяснить ему, что мне нужно срочно уехать в аэропорт и он должен вызвать мне такси.

Охранник долго думал, а потом куда-то позвонил. Я стояла рядом, чувствуя, что нервы вот-вот сдадут, но не могла себе позволить этого. Я терпеливо ждала. Вдруг увидела, что из-за дома, где находились гаражи, выехала машина и остановилась рядом со мной. Из нее вышел водитель матери Бретта и стал уточнять, почему мне понадобилось ночью ехать в аэропорт.

И тут меня понесло. Я сочинила ему байку, что Бретта вызвали в Марсель еще вечером по каким-то неотложным делам, что он должен был возвратиться назад, но неожиданно позвонил, чтобы я срочно летела к нему. Водитель проглотил мою ложь и, открыв дверь автомобиля, помог мне сесть на заднее сидение и положил мою сумку в багажник.

Через час я была уже в аэропорту и спрашивала билет на Марсель. Билет был в наличии, но не на прямой рейс, так как на нужный самолет я уже опоздала. Можно долететь с пересадкой в Риме, утешила меня кассир, видя огорчение на моем лице. Всего тридцать пять минут ожидания.

– А в какое время вылет? – уточнила я.

– В девять часов утра.

Я купила билет и села в зале ожидания коротать оставшиеся четыре часа до регистрации. Выхода другого у меня все равно не было.

Прилетела в Марсель в час дня, и на такси доехала до дома. Лучия, открывшая мне дверь, была крайне удивлена, что я вернулась одна, но ничего не спросила. Бросив сумку на пол гардеробной, я пошла под душ и стала смывать грязь не только с тела, но из оскверненной души тоже. Я, наверное, минут сорок стояла под струями воды, которые приводили меня в чувство.

Затем достала чемодан со своими старыми вещами, вынула из него джинсы и футболку, оделась и спустилась вниз, чтобы что-то поесть, так как была голодна. Лучия нарезала мне пармезан, сырокопченую колбасу и ломтики французской булки. Рядом поставила чашку с кофе. Я с удовольствием позавтракала и вернулась на второй этаж

Забирать с собой вещи, купленные мне Бреттом, посчитала ниже собственного достоинства, поэтому, освободив дорожную сумку, сложила в нее книги, которые пригодятся мне в работе, и копию своей дипломной работы. В свою сумочку положила кое-что из косметики на первое время и пошла в спальню. Постояла в ней, вспоминая, сколько счастливых минут я провела в ней, и, чувствуя, что прямо сейчас расплачусь от жалости к себе, быстро вышла. Стащив свои вещи вниз, набрала службу такси и вызвала машину.

Уходить по-английски в данной ситуациии было бы верхом неприличия, и я пошла искать Лучию. Она была на кухне. Я обняла ее и поблагодарила за все хорошее, что исходило от неё. Женщина, неприученная задавать вопросы, только молча смотрела на меня распахнутыми глазами, не понимая, что происходит. Но что я могла ей объяснить? Поэтому, ничего не сказав, развернулась и ушла в прихожую ждать такси.

Оно приехало через полчаса. Водитель погрузил мои вещи и спросил, куда везти. И в этот момент я растерялась, поскольку не знала этого. Вспомнив название отеля на выезде из города, я озвучила маршрут, и мы, развернувшись, поехали к воротам. Но выехать из них не удалось.

Навстречу нам ехал автомобиль, за рулем которого был Келл. Он посигналил водителю остановиться и поставил машину так, чтобы мы не смогли проехать. Задняя дверь открылась, и из нее вышел Бретт. Я ужаснулась, насколько плохо он выглядел. Лицо бледное, осунувшееся, под глазами – темные полукружья. Губы сжаты в тонкую линию, а глазах смесь боли и гнева.

Я сидела в такси, не двигаясь, и смотрела в невидимую точку перед собой. Услышала, как открылась дверь, но не повернулась. Какое-то мгновение стояла тишина, потом Бретт бесцеремонно вытащил меня из салона и поставил перед собой, сжав мои плечи так сильно, что я еле сдержала стон.

– Трусливо убегаешь, как крыса с тонущего корабля? Молча? Даже не посчитав нужным поговорить со мной?

– О чем? Мне и без разговора всё было предельно ясно, я бы даже сказала – наглядно.

– Если на клетке слона прочтёшь надпись «буйвол», не верь глазам своим. Кажется, так говорил ваш Козьма Прудков?

– Так.

– Тогда почему ты поверила своим глазам, которые увидели меня в постели Джеммы, зная, что добровольно я никогда бы в неё не лег? У тебя даже крохотной мысли сомнения в увиденном не появилось? – спросил меня Бретт, и столько боли и горечи было в его голосе, что я подняла глаза и встретилась с его измученным взглядом. В нем было так много обиды, остатков возмущения и усталости, что я расплакалась и прижалась к его груди. В ней билось тревожно его сердце, искреннее и честное. И я без лишних слов поверила ему.

По-видимому, Бретт понял меня, поэтому поднял на руки и посадил в свой автомобиль. Я ухватилась за него, боясь отпустить. Второй раз даже мысли о потере я не вынесу. Потом стала целовать его лицо, такое родное… И тут почувствовала под губами солоноватую влагу. Я отодвинулась и посмотрела на Бретта: в его глазах стояли слезы. Этот сильный мужчина даже позволил нескольким из них пролиться. Из-за моих непродуманных поступков.

– Прости меня, – прошептала я

Он мне на это ничего не ответил, но я услышала другое:

– Я так боялся, что потерял тебя и не смогу вернуть. Что не успею. Хотя… куда бы ты не уехала, я нашел бы тебя.