Танцующие под дождем. Том I

Но точно знаю другое: её нужно разговорить и попытаться найти неточности в ответах или спорные моменты, требующие дальнейшей проверки. Дорога длинная, поэтому время и возможности располагают к этому. Нужно взять инициативу разговора в свои руки, чтобы лишить ее возможности прятать свою нервозность за излишней словоохотливостью. А в том, что это ей свойственно, я убедился еще в ресторане. Незаметно включив диктофон, я стал задавать вопросы, не отрывая взгляда от дороги:

– Как ты попала в Марсель из своего Подольска? Расстояние немалое.

– О, история длинная, и вряд ли будет тебе интересна.

Первый звоночек прозвенел у меня в мозгу, заостряя мое внимание на том, что Дана по каким-то причинам пытается корректно уйти от ответа. Что же, продолжим разговор дальше.

– А у нас времени много. К тому же, мне интересно все, что связано с собой. Итак, почему?

– Что почему? Почему я уехала из Подольска или почему выбрала Марсель?

– И то, и другое, если нет тайных причин, чтобы не отвечать.

– Есть, но они глубоко личные, а мы не настолько близко знакомы, чтобы я могла посвятить тебя в них. Я не считаю это корректным и правильным.

Мне такой ответ не понравился, так как он позволял думать о том, что Дайана хочет намеренно что-то скрыть от меня. Но, несмотря на это, был вынужден признать ее право на сохранение своих тайн. Если это действительно личные проблемы, в которые ей неловко меня посвящать.

– Согласен. Ты имеешь полное право на защиту личного пространства и щелкнуть по носу любого любопытного, в том числе и меня. А можешь сосредоточиться на общей информации, которая не будет ущемлять твои интересы?

Дана кивнула и задала встречный вопрос:

– Ты тоже ответишь на мои вопросы?

– В пределах допустимого. У меня, знаешь ли, тоже есть тайны, о которых лучше не распространяться.

– Ха-ха, ну мы с тобой и парочка… у каждого, как я посмотрю, есть что скрывать, и пара-тройка скелетов найдется в шкафу, не так ли?

– Не исключено, ведь это жизнь. Итак, как я понял, ты учишься Высшей коммерческой школе Марселя-Прованса.

– Да, на последнем курсе.

– Почему из всей Европы выбрала именно Марсель?

– Видишь ли, я закончила бакалавриат по специализации международный бизнес московского университета, но про себя еще в школе решила, что для успешной карьеры в современном мире одного университетского диплома мало. К нему хорошо бы добавить специализированное бизнес-образование, в идеале – европейское.

Я с отличием закончила школу и сразу была принята в университет, получив стипендию и место в общежитии. На всякий случай учила на специальных курсах и факультативных занятиях французский язык, хотя параллельно с конкретной целью изучала рейтинги британских бизнес-школ, но потом, вопреки всему, после получения диплома оказалась во Франции.

– И что же послужило причиной изменения планов?

– Не хочу отвечать.

– Почему?

– Ты посчитаешь меня ветреной особой, у которой семь пятниц на неделе.

– Не глупи. Планы у всех могут измениться в одночасье. Причины бывают настолько серьезными, что через них не перепрыгнешь, даже имея большое желание.

– В том-то и дело, что серьезных причин у меня не было. Ну да ладно. Мне казалось, что жизнь течет у меня по намеченному руслу. Но… Чем ближе подходил срок решающего выбора, тем больше меня одолевали сомнения.

Англия мне очень нравится. Честно. Лондон – прекрасный город с обилием музеев, клубов, театров. Качество преподавания в британских бизнес-школах, бесспорно, очень хорошее. Однако стоило мне представить себе, что придется провести не неделю и не месяц, а по меньшей мере два- три года под пасмурным английским небом, как меня начинала одолевать настоящая тоска.

Представляешь, полное отсутствие солнца, вечный дождь и слякоть – и так всю осень и зиму! Я поняла, что это не для меня. К тому же, как я знаю, психологи убеждены, что учеба в состоянии, близком к депрессии, редко дает хорошие результаты.

– И ты сменила курс?

– Да. Тогда я впервые подумала о Франции. Особенно меня привлекал южный регион этой страны – по причинам, о которых я уже сказала. Так, в поле моего зрения попал Марсель – крупный портовый город, расположенный на берегу Средиземного моря. А я обожаю море. Так что этот фактор сыграл не последнюю роль.

Внимательно изучив перед поездкой рейтинг Figaro Entreprises, публикующий список лучших 50 бизнес-школ Франции, я обнаружила, что 12-ю строчку таблицы занимает Марсельская бизнес-школа.

Новая идея нравилась мне все больше и больше. Привлекло еще и то, что Марсельская школа расположена идеально: полтора часа на машине – и ты в знаменитой Ницце. До мировой столицы кино – города Канны – и того ближе. Не проблема добраться отсюда и до Парижа.

Главное, все занятия проходят на английском языке. Это обстоятельство, кстати сказать, сыграло решающую роль в моем выборе, ибо я с самого начала поставила цель попасть в бизнес-школу англоязычной страны.

К тому же, школа расположена в национальном парке – рядом горы, лес, море. Место невероятно красивое. На территории есть несколько студенческих общежитий – проживание здесь обходится дешевле, чем в арендованной квартире, а условия вполне приемлемые даже по европейским стандартам.

Помимо этого, признаюсь, немаловажное значение в том, что в конце концов я остановила свой выбор на Марселе, имели и финансовые соображения: ведь по стоимости жизни Марсель считается одним из самых дешевых городов Франции.

Когда я прикинула общие расходы на получение степени МВА в Высшей коммерческой школе Марселя-Прованса и сравнила их с тем, во что бы обошлось мне обучение, например, в одной из бизнес-школ Англии, то оказалось, что первый вариант позволяет сэкономить до 50%. Это, согласись, серьезный аргумент.

– Несомненно. Деньги любят счет. Итак, кем ты выйдешь из стен этого уважаемого учебного заведения?

– Менеджером высшего звена.

– А точнее.

– Мастером по международному бизнесу.

– Серьезная специализация. Не женская.

– Что за шовинизм в двадцать первом веке? Женщины ни в чем не уступают мужчинам, кроме силы.

Или у итальянских мужчин другое мнение? Они тоже разделяют устойчивое немецкое выражение, что мир женщины – это 3К: Kinder, Küche, Kirche?

– Я за всех итальянских и немецких мужчин не в ответе. Просто выразил свое мнение, ведь международный бизнес – это мир жёстких, а порой и жестоких мужчин.

– Ну и ладно. Я тоже не кролик. И совсем не белая, и не пушистая. Могу отстоять и свое место, и свои позиции в нем, и собственное мнение.

– И чему вас учат в этом «кладезе коммерческой мудрости»?

– Не язви. В Марсельской бизнес-школе говорят: «Если проводить аналогию со спортом, то обучение менеджера высшего звена можно сравнить с подготовкой десятиборца: он должен уметь хорошо делать сразу несколько вещей». Мы изучаем международный маркетинг, финансы, право, менеджмент и управление человеческими ресурсами; е-бизнес – в Весминстере, финансовые дисциплины и логистику – в Марселе, а предпринимательскую деятельность – в Бремене.

На семинарах мы прорабатываем всевозможные ситуации, с которыми сталкивается менеджер в повседневной профессиональной жизни. Поэтому у нас так много занятий, посвященных изучению конкретных случаев из бизнес-практики и составлению бизнес-планов. В итоге – диплом МВА. Это если кратко. Всё. На этом умолкаю – и больше ни слова о моей учебе. Мы скоро уже доедем, а я о тебе так ничего и не узнала. Поэтому сейчас твоя очередь откровенничать со мной.

– В принципе, и откровенничать нечего. Если что интересует, спрашивай.

– Ты не женщина, поэтому не нарушу неписанное правило, не позволяющее спрашивать о возрасте. Сколько тебе лет?

– Прямо так и сразу? В лоб?

– А зачем ходить вокруг да около.

– Уже достаточно много, чтобы считаться зрелым мужчиной: тридцать пять.

– Я считала, что тебе тридцать с небольшим хвостиком. Что ж, разница между нами не такая и большая: всего десять лет.

– Я тоже не угадал и скосил тебе два года.

– Приятно, что я показалась тебе моложе.

– А ты женат? Обручального кольца у тебя на пальце нет, но ведь это не показатель. Многие современные мужчины не заморачиваются этим атрибутом их семейного положения.

– Да, твоя прямолинейность несколько шокирует, тем не менее, отвечу – нет. Для будущего руководителя высшего звена тебе не хватает дипломатичности и терпения.

– И того, и другого у меня в избытке. Просто на тебя их расходовать не вижу ни смысла, ни надобности. Ничего в моей жизни не зависит от того, продолжится наше знакомство или закончится через полчаса. Поэтому для меня сейчас важнее расставить все точки над i, чем исподволь прощупывать почву и как бы между прочим выяснять то, что меня интересует.

– А с кем-то состоишь в отношениях? Последний вопрос из сугубо личного.

– Я тебя не напрягал подобными вопросами, а ты, значит, поблажек мне решила не давать. Отвечу: нет.

– Ну и здорово! Теперь можно поговорить обо всем понемногу.

– Что же, мне тоже интересно, состоишь ли ты в отношениях с тем молодым человеком, с которым была в ресторане? И почему ушла одна? Поссорились?

– Нет. Винс случайный в моей жизни мужчина, пришедший ко мне на свидание «вслепую», устроенное для нас моей подругой Шанной. Ты видел ее, когда она приходила за мной.

– Проявлю еще любопытство. А почему этот молодой человек тебя так напрягал? Внешность у него довольно симпатичная.

– Не спорю, но… он очень похож на одного мужчину, которого, несмотря на то, что давно вычеркнула его из своей жизни, я отчаянно хотела бы навсегда стереть из своей памяти. А Винс мне напоминал о нем и внешностью, и повадками. Но это не тема для продолжения разговора. Надеюсь, ты проявишь элементарную корректность и не задашь о нем ни одного вопроса.

И Дана так открыто и солнечно мне улыбнулась, что даже в салоне автомобиля светлее стало, не говоря уже о моей душе. Я не хотел верить в то, что девушка с такой улыбкой и энергетикой может быть моим врагом. Конечно, я ее проверю так, что ни одного темного уголка в ее жизни от меня скрыто не будет, а пока могу наслаждаться ее обществом, не заглядывая вперед. Её вопросы ни в коей мере мне не навредят, а потому я могу быть с ней искренним, насколько возможно в моих обстоятельствах.

Глава 3. ДАЙАНА

Бретт о чем-то задумался, не отводя взгляда от трассы, освещаемой фонарями машины, и у меня представилась возможность незаметно рассмотреть его.

То, что он очень богат, я поняла сразу, как только увидела его автомобиль. Да и о высоком социальном статусе весьма красноречиво повествовал его внешний вид, точнее упаковка стройного, накачанного тела. Боже, как хочется снять эту дизайнерскую одежду и полюбоваться им! Запретные мысли, но очень соблазнительные. Наверное, рядом с ним я становлюсь развратницей. Как это на меня не похоже! Ведь я уже привыкла считать себя синим чулком, шарахающимся мужчин. И, о, чудо! Меня тянет к одному из них, причем, так сильно, что я готова запрыгнуть ему на колени и целовать до беспамятства.

Избавившись от заманчивых мыслей, медленно скольжу взглядом по Бретту. Что и говорить, это человек, знающий себе цену. Он преисполнен достоинства и вежливости, которые, я уверена, в его поведении всегда будут на первом месте. И еще уверенность. Эта черта просматривается у него во всем – во взгляде, в телодвижениях, в осанке… Эту уверенность я чувствую даже в отношении себя. И еще он, без сомнения, брутальный мужчина. Вон как следит за своей внешностью и фигурой! Я даже не допускаю мысли, что он не посещает спортзал. Это исключено. Иначе как бы его тело стало таким подтянутым и с прекрасными мышцами.

А какой у него пронизывающий, пристальный и прямой взгляд! Он, бесспорно, никогда не будет прятать глаза и отводить их в сторону. Ведь все, что он делает – это уверенность в себе, в своих возможностях и силе. И еще надежность. Она исходит от него прямо волнами. Наверное, поэтому мне так комфортно в его присутствии.

У меня сложилось впечатление, что Бретт Витторио Джардини – прямолинейный мужчина, презирающий юлить и изворачиваться. К тому же, сдержанный в проявлении эмоций и всегда спокойный.

Одет неофициально, несмотря на то, что на нем костюм ручной работы от Brioni, точно по фигуре и без единой складочки. Рубашка спокойного тона из очень дорогого египетского хлопка известного бренда Stefano Ricci, чуть голубоватая, небрежно расстегнутая на две пуговицы. На ее фоне его темно бирюзовые глаза просто завораживают.

В нагрудном кармане – дизайнерские солнцезащитные очки, даже трудно предположить, какова их цена. Такие же дорогие мужские украшения из золота – браслет на левой руке, перстень – на правой, на витиеватой цепочке медальон, скрывающийся в расстегнутом вороте рубашки, и запонки из бивней мамонта с золотыми вставками из ювелирного дома Atelier Yozu.

Ну прямо такой себе «сытый царственный лев» в туфлях Berluti из специальной кожи и кожаных аксессуарах от Hugo Boss. Да, такой роскошный мужчина мне не по зубам. Однозначно. Даже не знаю, почему он обратил на меня внимание и теперь возится со мной. На мне и платье-то, купленное на распродаже, и туфли из кожзама. Правда, довольно хорошего качества, настолько, что со стороны он кажется мягкой кожей. Но это до тех пор, пока не возьмешь туфли в руки. Но большего себе я позволить не могу. Пока. Ведь плата за обучение в университете «съела» большую часть бабушкиных денег.

Так что я типичный представитель «среднего слоя», который существует сам по себе параллельно миру, к которому принадлежит Бретт, и тот факт, что в ресторане они по воле случая на краткий миг пересеклись, никак не объясняет, почему я сижу сейчас в его шикарном автомобиле.

Наверняка, решил «побаловать» себя чем-то непривычным. Уверена, в любовницах у него сплошь известные фотомодели. На меньшее он тратить свое драгоценное время не будет. Я неоднократно видела его фото в журналах и каждый раз с новой красоткой.

Однако почему он не избавился от меня, а ждал возле ресторана? Что это? Прихоть мужчины, у которого есть всё и не хватает новых ощущений? Или действительно между нами пробежала искра притяжения? Чувства, о котором мы не знаем ничего, но которое пытается сказать нам, что из его искры может разгореться пламя? Глупо было уповать на последнее, верить в невозможное…

Господи, ну почему ты оставляешь все мои вопросы без ответов? Я сойду с ума от своих предположений и тайных надежд. Ты ведь знаешь, что я потеряла свою голову уже давно, когда впервые увидела его снимок в Cosmopolitan. Но тогда он был неосуществимой мечтой, фотографией, которая приклеена к внутренней стороне моего шкафа и с которой он каждое утро улыбается мне своей обаятельной улыбкой, укравшей мое сердце.

А вот в эту минуту он сидит рядом со мной. Я могу протянуть руку и дотронуться до него, убрать непокорную прядку, упавшую на лоб… Я могу даже поцеловать его, если бы ты дал мне хоть немного больше смелости.

Может мне это только снится? И вот сейчас, когда ущипну себя, я проснусь?

Из затянувшегося молчания, в которое я невольно погрузилась, меня вывел голос Бретта.

– Почему притихла? Неужели ты напрочь лишена женского любопытства?

– Почему лишена? У меня его в избытке. Просто задумалась о вещах более насущных для меня и серьезных.

– Разве может быть что-то более насущное и серьезное, чем я?

Вопрос был задан с таким обманчивым простодушием, что я встрепенулась и внимательно посмотрела на него. Он рассмеялся искренне и весело, а глаза, излучающие лукавство, рассеяли мои сомнения в том, что он самовлюбленный эгоист. На душе стало легче. Не хотелось обманываться на его счет.

Решила отреагировать так, словно бы не поняла его своеобразного юмора.

– Ты слишком о себе высокого мнения. Поверь, центр Вселенной не сошелся на тебе, да и Земля не крутится вокруг тебя одного.

– А я думал, что вертится… Жаль. Тогда развлеки меня, пожалуйста, своими вопросами, чтобы я не чувствовал себя обделенным твоим вниманием.

Если бы Бретт знал, что мне очень много известно о нем! Конечно, я даже не могу предположить, сколько в информации, почерпнутой мной из прессы, правды, а сколько вымысла, но, думаю, ничего нового он мне не скажет. Что же, пусть это будет моей маленькой тайной.

Я было уже открыла рот, чтобы сформулировать свой первый вопрос, когда невольно, уже в который раз, посмотрела в боковое зеркало и увидела, что темный джип по-прежнему едет от нас на определенном расстоянии, не обгоняя и не отставая дальше положенного. Такое впечатление, что за нами следят. Не выдержав, я попросила Бретта прибавить скорость. Автомобиль тоже прибавил скорость, и расстояние между нами не увеличилось. Исполнив мою просьбу, он, естественно, сразу же решил уточнить, зачем это понадобилось делать.

Мне не оставалась ничего другого, как указать на наших преследователей. Бретт рассмеялся и этак беспечно бросил в пространство перед собой:

– Это мои телохранители. Им приказано следовать сзади и не отвлекать.

– Круто. И что же ты за шишка, что тебя надо охранять?

– Ничего таинственного, обычный бизнесмен с приличным доходом от многочисленных разнопрофильных компаний.

– Ты живешь в Марселе?

– Нет, на Сицилии.

– А в Марселе по делам?

– Да, возникли кое-какие проблемы, которые в спешном порядке пришлось решать.

– Ну и как, успешно?

– Вполне, хотя и придется задержаться еще на какое-то время, чтобы устранить все последствия.

– Какие, ты, конечно же, мне не скажешь.

– Не стоит засорять ими твою красивую головку.

– Хорошо. Тогда другой вопрос: у тебя здесь собственные апартаменты или ты живешь в гостинице.

– У меня много личной недвижимости в разных городах. Не люблю отелей. Несмотря на кажущуюся роскошь, все в них чужое, подведенное под общий знаменатель, а я люблю домашний уют и тишину. Мне не нравится чувствовать себя в гостях, раздражаться от стука обслуживающего персонала в дверь. Да и еда в гостиничных ресторанах не домашняя.

Пока все совпадает с прочитанным о нем. Я даже знаю, что у него на Сицилии есть свой личный повар, а в его остальных домах, в случае его приезда, еду готовят нанятые временно повара. Тем не менее, мне показалось логичным задать следующий вопрос.

– Так ты сам себе готовишь, когда находишься в поездках?

– Конечно, нет. Повар из меня никакой, хотя омлет приготовить могу и тосты с джемом тоже.

– Браво! Значит, от голода уже не умрешь.

– Не умру. Несмотря на то, что я по своей природе и образу жизни гурман, я не откажусь от простой еды, когда голоден. Не скривлюсь и не выражу свое «фе», если кто-то угостит меня обычной овсяной кашей или куском черного хлеба с маслом.

Наш диалог был, в сущности, ни о чем. Обычный трёп, но он меня так расслабил и настроил на минорное настроение, что я готова была вместе с Бреттом объехать весь земной шар. Но мечты мечтами, а мы уже приближались к кампусу, где я занимала одну комнату с Шанной.

Интересно, он высадит меня и, попрощавшись, уедет или попросит еще об одной встрече? На большее я боялась надеяться, хотя очень, ну прямо-таки очень хотелось встретиться с ним еще раз. Я была с собой предельно искренней и честной, поэтому не отгоняла от себя мысль, что уже давно заочно влюблена в Бретта, хотя это и звучит не по-взрослому. Да и как могло быть иначе? Остаться равнодушной к такому мужчине было просто невозможно. Но он не должен знать об этом. Никогда. В противном случае первое, о чем он подумает, что я очередная охотница за его деньгами.

На фоне чувств, подогревающих меня изнутри, его сдержанность просто убивала. Мне так хотелось, чтобы он меня поцеловал. Я стоически изнывала от желания прижаться к широкой и твердой груди, вдохнуть его запах, почувствовать твердость его мужского естества. Последнее меня вообще очень удивило, поскольку я никогда не тяготела к интимным отношениям с противоположным полом. Нет, конечно, я не была лесбиянкой, но мужчинам в моей жизни места не было. До сегодняшнего дня. Точнее, до встречи с Бреттом. Его фотографии в журналах не в счет. И теперь я хочу его. Неудержимо. Властно. Непреходяще.

Но не могу же я сказать ему об этом. А вот как он поведет себя в отношении меня, покажет время. Возможно, я ему и вовсе не нужна.

Заплутав в своих мыслях, я не заметила, как машина остановилась возле нашего студенческого кафе на углу перед кампусом.

Очнулась от пристального взгляда Бретта, с улыбкой наблюдавшего за мной.

– Опять переместилась в параллельный мир? Могла бы и меня взять с собой, чтобы скучно не было.

– Могла бы, но… не важно. Почему мы остановились?

– Здесь можно выпить хороший кофе?

– Кофе здесь делают, но за вкусовые качества не поручусь, ведь это обычная студенческая забегаловка, а не элитная кофейня.

– А к кофе что-нибудь получить можно?

– Что-нибудь можно. Не совсем вкусное, не совсем свежее и не совсем аппетитное на вид, но съедобное за неимением лучшего.

– Тогда идем. Все равно выбора другого нет, а у меня представится уникальная возможность доказать правдивость моих слов относительно простой еды.

Наблюдая за тем, как Бретт воспринял мои комментарии, мне было действительно важно убедиться в том, что он не сноб. При его-то деньгах и образе жизни! Другой бы на его месте объехал это кафе десятой дорогой, даже не подумав заглянуть в него. Значит, он не рисовался передо мной, пытаясь расположить к себе студентку, ограниченную в средствах.

А тем временем он уже распахнул мне дверь и помог выйти из машины. Джентльмен. Мелочь, но приятно.

Сделав какой-то знак рукой сидящим в джипе, припарковавшемся за нами, взял меня под локоть, открыл не спеша дверь в кафе и вошел, оглядываясь по сторонам. Никаких отрицательных комментариев. Непривычно. Будучи на практике, мне приходилось встречаться с подобными акулами бизнеса, но они были совсем другими: высокомерными, тщеславными и оторванными от реалий жизни среднестатистического человека.

Выбрав место возле окна, Бретт подозвал официанта и, заставив его тщательно протереть стол, сделал необычный заказ, подмигнув мне, как озорной мальчишка:

– Принесите нам два лучших кофе и два лучших десерта из вашего меню.

Официанта заклинило. Какое-то время он просто стоял, уставившись, не мигая, на Бретта. Затем открыл было рот, но, не найдя в нем ни одного слова, решительно закрыл его и пошел совещаться с барменом. По-видимому, ни до чего не договорившись, оба отправились на кухню.

А тем временем этот несносный мужчина, сидевший рядом, взял меня за руку с улыбкой, способной растопить ледяное сердце, и сказал:

– Мне ни пить, ни есть не хочется. Это просто повод дольше побыть с тобой. Ты не против?

Я только покачала головой, так как голос от радости куда-то пропал. Выдавливать же из себя непонятно какие звуки не хотелось. Так мы и сидели: он держал мои пальцы в своей ладони и смотрел в глаза, не отпуская мой взгляд, а я млела от восторга.

Не знаю, сколько бы продолжалось это мое состояние, но принесли наш заказ: две чашки на удивление горячего кофе, от которого шел едва заметный пар, чего в этом кафе практически никогда не бывало, и два бисквитных пирожных с кремом. Правда, чуть подсохших, но весьма съедобных. И кофе оказался похожим на черный кофе. С натяжкой, конечно. Но мы не обратили на эти нюансы никакого внимания, поскольку отнеслись к ним не как к еде, а как к декору нашего ночного «свидания». Во всяком случае, мне бы хотелось именно так воспринимать нашу встречу.

– Ты не поужинаешь завтра со мной? Надеюсь, не нарушу своим предложением твои планы? – услышала я, делая глоток кофе.

– На первое —да, на второе —нет.

– Вот и хорошо. На сколько мне заказать столик и во сколько за тобой заехать?

– На восемь тридцать. А заезжать за мной не нужно: очень далеко. Я сама приеду на такси, только пришли сообщением адрес.

– СМСку я тебе, конечно, пришлю, но для этого ты должна дать мне свой номер мобильного телефона.

– Без проблем. Твой сотовый, – сказала я и протянула руку.

Бретт подал мне свой айфон Х в золотом чехле.

– Вау, мне даже страшно прикасаться к нему, – шутя воскликнула я, слегка отпрянув от стола.

Бретт почему-то шутку не оценил, и тень недовольства промелькнула по его лицу. Ничего не сказав, он оставил телефон у себя и попросил назвать цифры, которые быстро ввел и сделал вызов. Мой мобильник откликнулся джазовым рингтоном.

– Ты любишь джаз? – удивился он.

– Очень. У меня много дисков, под которые я отдыхаю.

– Приятно найти в тебе родственную душу. Теперь и у тебя есть мой номер. Это личный, поэтому можешь звонить, не боясь попасть на мою помощницу-пиранью.

– Спасибо.

– Не стоит благодарности. Это простой обмен телефонными номерами. Итак, я заеду за тобой в половине восьмого, чтобы не спеша доехать к ресторану. Постарайся быть готовой.

– А куда ты повезешь меня ужинать?

– Пока не знаю. Определюсь позже. В любом случае постараюсь тебя не разочаровать.

Посмотрев на время, я очень удивилась: был четвертый час утра.

– Ну, мне уже однозначно пора: на сон осталось всего лишь около трех часов. Можешь не провожать к общежитию: мне только дорогу перейти.

Однако Бретт пропустил сказанное мною мимо ушей и, обняв за талию, повел в указанном направлении. Перед дверями мы остановились, глядя друг другу в глаза. Наверное, мысли у нас были одинаковыми.

Его руки нежно обняли меня. Свет от фонаря, словно расплавленное золото, заблестел в черных волосах, когда мужчина моей мечты наклонил голову, чтобы прикоснуться губами к моим глазам. Потом он поцеловал меня. Его рот был теплым и сладким, ласкающим, просящим, ищущим и нетерпеливым.

В какое-то мгновение я непроизвольно прильнула к нему. Возникшая во мне неосознанная потребность ответить ему была так же естественна, как потребность дышать. Наши тела слились. Они так безупречно подходили друг другу, будто олицетворяли саму гармонию.

Его объятия стали еще крепче, а губы касались моего рта, осторожно исследуя его нежные очертания, его тонкие края, его влажные невинные уголки. Да, именно невинные, поскольку до него никто из мужчин меня так не целовал.

Он пробовал меня на вкус трепетным кончиком языка, который ласково терся о мои мягкие губы, медленно, невыносимо медленно раздвигая их. Бретт искал мой оробевший язык и, наконец, встретившись с ним, принялся тихонько его посасывать. Несказанное наслаждение заставило ликовать всё мое существо.

Обезумевшее от счастья сердце неистово заколотилось, разливая горячие волны по всему телу. Оно стало таким огромным, что не помещалось в груди. Я летела в бездну блаженства – туда, где вдруг ожили необычные, а точнее неимоверно волнующие ощущения. Выдохнув тихий протяжный стон, я зарылась пальцами в его шелковистые волосы. Моя мечта сбылась.

Рука Бретта очень легко заскользила по моей спине все ниже и ниже. Добравшись до плавной округлости моего бедра, приостановилась. Пальцы стали неторопливо сжиматься, исследуя упругость моей плоти. Другая его рука стянула декольте моего платья вниз и накрыла грудь. Боже, с какой величайшей осторожностью он перебирал ее своими пальцами!

Потом он притянул меня к себе так близко, что я почувствовала, как напряглась каждая его мышца и поняла, каких усилий ему стоило не позволить себе перейти запретных границ.

Неистовое, безумное желание пронзило меня, словно разряд электрического тока. Я была не готова к этому и даже не подозревала, какой жаркий внутренний огонь таится во мне. В тот же самый момент я ощутила прикосновение напрягшейся твердой плоти – прикосновение, выдавшее его с трудом сдерживаемое желание. Он меня хочет! Господи, он меня хочет! – безмолвно кричала моя душа. Но длилось это не долго.

Состояние безудержного восторга сменилось паникой, охватившей меня до безумия. В каком-то безрассудном, неуправляемом страхе я вывернулась из его рук и вскрикнула, отскочив в сторону. Резко повернувшись, я бросилась к двери и, резко открыв ее, вбежала в помещение.

Бретт за мной не пошел. Не помню, как добралась до своей комнаты. Благо Шанна еще не вернулась. Не снимая платья, упала на кровать. Отрезвление было внезапным и непрошеным. Будто холодной водой, меня окатило волной дрожи. Я не могла поверить, что решилась на такое с мужчиной, ведь до встречи с Бреттом я даже мысли не могла допустить, что такое возможно.

А причиной столь неудачно закончившегося вечера были воспоминания десятилетней давности, слишком живо всплывшие в памяти. И сейчас они нахлынули на меня мощным потоком, затягивая в пучину былого ужаса.

В восемнадцать лет я еще была слишком наивной, чтобы интересоваться соблазнами секса. Мама после долгих лет одиночества, связанных со смертью мужа, моего отца, которого она очень любила, встретила мужчину, с которым решила построить новую семью.

В принципе, я понимала, что маме трудно растить меня одной, что она заслуживала еще одну попытку стать счастливой. Но мне ее выбор не понравился. Что-то в мужчине, который стал жить с нами, было отталкивающее, лицемерное, неискреннее. Я удивлялась, что мама этого не видит, но боялась сказать об этом, видя, с какой любовью она смотрит на него.

Андрей Петрович старался угодить мне, был назойлив в своей заботе, а мама радовалась этому и не замечала, что его излишнее внимание меня сильно напрягает. Я терпела. Терпела ради мамы. Но вдруг она заболела. Неожиданный инфаркт сердца уложил ее на больничную койку.

Когда ее перевели в обычную палату, необходимость в дежурствах в коридоре отпала, и я наконец оказалась в своей спальне на своей кровати. Заснула мгновенно, так как выбилась из сил и долго недосыпала.

Ночью проснулась от навалившейся на меня тяжести. Темнота в комнате и панический страх лишили меня способности видеть и соображать. Подумав, что этот «кто-то» – чужой, закричала: «Андрей Петрович!»

– Успокойся и молчи. Я здесь, – услышала в ответ. – И ни слова матери. Убьешь её своими погаными жалобами. Ты ведь знаешь, что я для нее всё в этой жизни.

Голос отчима был еще более угрожающим, когда он предупредил меня, чтобы я своим криком не разбудила соседей. Особо не полагаясь на мое послушание, он напихал мне что-то в рот и привязал руки и ноги к кровати. И тут начался ужас, который преследовал меня все эти годы вплоть до сегодняшнего дня.

Наверное, сознание на какое-то время покинуло меня, но это его не остановило. Он издевался надо мной всю ночь до самого обеда. Будто с цепи сорвался. Мне хотелось умереть, но такая роскошь для меня была непозволительна.

Перед тем, как идти в больницу к маме, Андрей Петрович развязал меня и сказал:

– Отныне ты моя. Мать ничего не должна знать, так как больное сердце не выдержит твоих откровений, и ее смерть будет на твоей совести.

Несмотря на своё совершеннолетие, я была запуганной девчонкой, которую лишили выбора. А если он и был, то в том состоянии шока я его просто не видела, поскольку была далекой от реальной жизни, имея слабую социализацию, ибо большую часть времени проводила с больной мамой. И теперь после ее инфаркта я панически боялась ей навредить.