– Очень похоже на правду, если вспомнить, как сам же набивался мне в учителя… и это при том, что прикасаться к девушке, не достигшей восемнадцати лет, у вас не принято, – ответила она. – Что ж тогда-то не постеснялся?

– В то время ты была раза в два толще, чем теперь, – ответил он, сразу же поняв, о чём речь, в отличие от Антона, для которого их препирательство не казалось понятным, – На двадцать лет точно выглядела. А вот теперь и двадцати не дашь…

Он, конечно, врал, как решил Антон. Нэя выглядела, действительно, очень молодо. Любой человек, не знакомый с ней, просто проходя мимо, истинного её возраста точно не угадает. Но самому Антону был безразличен её возраст, да и пожилого Франка, наверное, юные девушки не прельщают. Что важно, а что нет для Венда, этого Антон тоже не знал. Знал лишь то, что Венда раздражает его присутствие рядом. Знал и упрямо не желал уходить.

Эмоциональный шторм на холме

Она набросила платье на мокрый купальник. Оно сразу промокло. Стараясь не глядеть на Венда, она задеревенела своим лицом, уставив глаза в пустоту. Невзирая на пекло, Венд был в чёрной майке. Он как пират повязал коротко остриженную голову куском ткани на манер старинной банданы. Поняв, что Антон не собирается уходить, Рудольф сощурил глаза и заговорил с ним.

– Следовало бы заставить их вычистить эту лужу, как думаешь?

– Вода чиста. Недавно брали воду на анализ. Можете попробовать искупаться.

– Шутишь.

– То есть?

– Чтобы я плескался с ними рядом? – он засмеялся, видимо, представив себе такую картину. – В этом записанном лягушатнике?

– Да ещё и с инопланетными лягушками! – вставила Нэя.

– Культура поведения в общественных местах низкая. Дети испражняются в воду, а взрослые не обращают на это внимания, поскольку и сами такие же.

Нэя отодвинулась от него, сморщив носик, негодуя на бестактную вздорную речь. Рудольф протянул мускулистую руку к ноге Нэи. Она съёжилась под своим платьем. Антон увидел её дрожь, но вряд ли это было от холода.

– Не только люди, но и сама природа вас не устраивает! Вы всюду видите одну грязь! Вы что же сами свалились из эфирных Надмирных селений? – она отодвигалась от Рудольфа, уже вплотную прижавшись к Антону. Вернулся доктор Франк. Обрызгивая всех капельками воды, он так и плюхнулся на траву. Нэя заботливо вытерла ему плечи мягким пляжным полотенцем, запросто достав его из рюкзака доктора, будто тот был её домочадцем. Франк сиял от удовольствия, млея от её заботы.

– Почему же природа не устраивает? – продолжил Венд, – Как раз природа очень устраивает. Я хожу купаться чуть дальше этого места, там есть ещё одно озеро, дикое и огромное. Вот где раздолье. На другом его еле видном берегу расположены курорты их знати. Туда, конечно, есть вероятность и не доплыть, а хотелось бы. Впрочем, я плавал на лодке. Красота. Там удивительные пески на берегу…

– Я там купалась, в детстве… – неожиданно поддержала его рассказ Нэя. Ощутив себя в зоне недосягаемости от блуждающей руки Рудольфа, да ещё с доктором рядом, она обрела смелость, – Я помню те пески. Однажды я заблудилась. Мне хотелось обойти весь берег целиком, когда мама сказала, что озёра имеют замкнутую конфигурацию, в отличие от рек. Меня нашёл один дядька. Я познакомила его с мамой, и он стал приходить к нам на вечерние беседы с напитками из тех плодов, которые мой дедушка нашёл в горах, а потом их посадил в нашем саду, и они прижились. Тогда, в те времена, многие люди имели смелость путешествовать в горах. Бабушка говорила впоследствии, что именно тот человек, который меня нашёл, когда я заблудилась, оговорил папу. Потом папу убили… И маму, возможно, похитили. Уже потом, когда мы стали изгоями без прав. Так говорила бабушка. Аристократы бывают мерзавцами, как и все прочие люди.

– Ещё какими мерзавцами! Куда уж нам, простакам, до них, ведь у них все качества в превосходной степени. Это их же собственное утверждение, – утвердил её правоту Венд. – Надо бы поговорить наедине, – сказал он тихо, понимая уже, что Антон и Франк уходить не собираются. – Взаимно необходимо…

– Где бы это? – спросила она, не глядя на него.

– В «Зеркальном Лабиринте». А то тут визг и лиц ненужных мельтешение. Да и жара дикая, – он придвинулся к ней ближе.

– Никакой необходимости, да ещё взаимной у меня нет в отношении вас, – ответила она и отвернулась от него.

– Так я хотел предложить просто пообщаться, попить прохладного сока и десерт у меня есть отличный для любителей сладкого. Столичный «Дом лакомок» далековато, а «Зеркальный Лабиринт» рядом же совсем…, – придвигаться ему ещё ближе было уже некуда. Антон продолжал находиться рядом, чувствуя, что надо бы уйти. Доктор пусть сам решает. Но Нэя сама держала Франка за руку.

– О! Зажали со всех сторон! – услышал Антон возглас сзади, – Госпожа Нэя, присоединяйтесь к нам! А то они вас оттеснят с холма вниз! – и поскольку женский голос показался знакомым, то он и обернулся на него. Совсем рядом с ними возникла статная и нарядная дама с юной лаборанткой Иви, служившей в лабораториях Арсения Рахманова.

– Кто это издаёт столь жизнеутверждающий вопль? – неприязненно поинтересовался Рудольф и обернулся. Дама сошла бы и за подругу Иви, но Антон знал, что она мать этой девушки, чему он всегда удивлялся. В силу своей непостижимой надменности, эта особа и запомнилась. Входя в здание «Зеркального Лабиринта», она производила впечатление главной хозяйки всего здешнего хозяйства, включая и всех присутствующих. Хотя работала в Администрации города и что забыла в «Зеркальном Лабиринте», знала лишь она сама. Но Антон тут же забывал о ней, как только отворачивался. Сам вызывающий вид этой особы ничуть не соответствовал окружающим её реалиям. Поэтому в его мнении она была всего лишь больная на всю голову.

Чего они попёрлись на холм, когда «народная тропа» к пляжу пролегала в стороне? Нэя не придала никакого значения приближению посторонних. Всякий ходит, где ему и удобно, раз уж воспитания не хватает, чтобы понять, – люди тут отдыхают, и приглашения присоединиться не посылали. Антон взглянул на нарушительниц чужого занятого пространства с ледяным презрением, и наткнулся на несчастный и умоляющий взгляд лаборантки. Та испытывала неловкость за мамашу, но как послушная дочь вынужденно тащилась следом.

– Здоровья и процветания вам, господин Ан-Тон, – промолвила девушка, опуская ресницы. Поприветствовать всех разом она не захотела отчего-то.

Цветастая, как упавший на траву обрывок радуги, дама произнесла следом, – Процветания вам и благополучия, господин Руд-Ольф! – Антона и доктора она также не пожелала одарить принятой формулой вежливости.

Все дружно проигнорировали их приветствие. Ответить означало бы, что дано разрешение на общение. Такого разрешения никто давать не хотел.

– Нет, не пойду я никуда, – ответила Нэя, продолжая напряжённо вглядываться в сторону озера. Антон решил, что она ответила даме на приглашение следовать за ними, но Нэя добавила, обращаясь к Венду, – От ваших ледяных десертов все внутренности немеют…

– Госпожа Нэя! – дама заколыхала грандиозными полями своей шляпы, так что лицо её рассмотреть не было никакой возможности. О чём никто и не пожалел. Только рот её щерился в явно фальшивой радости. – Как хорошо, что я вас встретила! Как вам это чудо? – она сняла шляпу и протянула Нэе. – Ваши столичные конкурентки вас, похоже, вознамерились обогнать своими придумками! Эту шляпу я бы и не купила как некий абсурд, то есть безвкусицу. Но мне дали её как поощрение за дорогой заказ. Я решила вам показать, чтобы вместе посмеяться. А тут такое пекло вдруг навалилось, что я и подумала, не такой уж это и абсурд. Полноценная крыша на голове, а ничего не весит…

Она протянула шляпу Нэе для изучения, открыв своё лицо. Оно поражало яркостью и отсутствием гармонии черт в то же время. Не глаза, а глазищи со стрекозиным каким-то блеском, при том, что нос маленький, а рот большой. Пышные волны волос забраны на макушке в солидную башню, так их было много. Обычно подобные и вычурно-экзотические фемины, если поднатореют в искусстве обольщения, вызывают сильное влечение, но уж точно не возвышенную любовь. В ней присутствовало нечто ускользающее от определения, но точно низменное, нацеленное на актуализацию нижних, если локально, мужских чакр, как сказал бы доктор Франк. Но доктор молчал, созерцая озеро и не проявив к подошедшим женщинам никакого интереса. Впрочем, и дама вряд ли упражнялась в искусстве обольщения, судя по ледяному и всё также надменному взгляду, ничуть не разогретому жаркой погодой. Она неотрывно смотрела на Рудольфа, будто ошалела от вида его обнажённых короткими шортами ног. Антон невольно поёжился, – такой взгляд уж точно подобен каскаду пронзающих ледяных игл. Но Венд не проявил ни малейшей чувствительности к тому, что его столь откровенно исследуют инопланетные глазищи.

Она с трудом отвела свой пожирающий взгляд от фигуры Венда и обратилась к Нэе сладким голоском, опять же с привкусом холодка, – Я буду сегодня у вас. У меня вечернее мероприятие, так пусть ваши ленивицы уж постараются с отделкой моего платья. А то…

– Кыш отсюда! – свирепо заметил даме Венд, выхватывая шляпу из её рук. – Тут зона нашего отдыха. И впредь не приближайтесь, если видите, что люди отдыхают и вас к себе не зовут! А то я сам так отделаю вам платье… – и он сделал шутливый жест, что хочет схватить её за край подола, изобразив при этом зверский оскал.

– Вы шутник, господин Руд-Ольф! – весьма ласково отозвалась дама на недружественный тон, но подхватила свой цветастый и весьма обширный подол, и её словно сдунуло с холма заодно со спутницей. Она так и не вернулась за своей шляпой. Антон услышал весёлый смех Иви, хотя вряд ли ей было весело. Скорее уж неловко.

– Здесь люди как плазмоид, так и норовят слиться воедино, даже если вокруг необозримой длины пляж. Вот и говори после этого о вреде индивидуализма, как любит это доктор, – поддержал Венда Антон.

– Теперь она будет повсюду болтать, что у меня клиентура не только из числа женщин «Лучшего города континента», но и мужчины из «Зеркального Лабиринта» все до единого мои клиенты. Да уже и так болтают… – шутка Нэи была весьма странного свойства. Так показалось Антону.

Доктор взял шляпу и примерил на себя, – Отличная крыша, как и сказала эта жизнерадостная женщина! – и все засмеялись. В женской изукрашенной шляпе доктор напоминал сказочного гриба-колдуна.

– Тебе идёт этот фасон. Надо бы и себе такую приобрести, – с умышленной серьёзностью сказал Рудольф, и все опять засмеялись, кроме Нэи.

– Лучше мне отдайте, – сказала Нэя, – а то она обвинит меня в её присвоении. Уж точно за ней притащится. Вы не представляете, какая она памятливая…

– Эта фря способна поражать злыми чарами как снежная королева, – подал реплику Антон, неприятно задетый вторжением не столько Иви, сколько её мамаши. – Глазищи как изо льда…

– Она очень влиятельная и опасная, – заметила Нэя. – Мне приходиться с ней общаться по работе, но я тоже буквально стыну рядом с ней.

Венд взял руку Нэи в свою, – Она смеет тебя третировать? Мешать тебе?

– Нет, – ответила Нэя, – Она меня любит, как ни странно это звучит.

– Чего ж тут странного? – спросил доктор Франк. – Тебя невозможно не любить. Даже снежная королева тает от твоей, всех согревающей, доброты…

– Нет. Я вовсе не добрячка. Я тоже злюсь, а иногда так сильно, что швыряю в своих служащих всем, что под руку и попадётся…

– Смотря чем швыряешься, – встрял Венд, – платьями или стульями?

– Нет, – ответила она всё так же искренне, – Платья слишком дорогие, чтобы ими швыряться, а стулья слишком тяжёлые. Покалечить же можно.

– Так чем же тогда? – не отставал Венд.

– Ну, так… Тряпкой какой-нибудь, пустой коробкой или салфеткой столовой. В Элю могу и туфлей запулить. За то, что она всех распустила…

– Туфелькой это очень больно! – сострил Венд. – Особенно с учётом маленького размера твоей ножки… Я, кстати, нашёл твою утерянную туфельку…

– С ноги слетела? – поинтересовался доктор, чтобы не молчать. – Откуда же решил, что Нэя потеряла?

– А я сама в него запулила, – пояснила Нэя.

– За что же? – нескромно поинтересовался Антон.

– Наверняка было за что, – утвердил доктор.

– Всё зависит от приложения силы, – продолжил свой заход против Венда Антон. – А то и башмаком можно шишкой наградить, мама не горюй!

– Твоим башмаком уж точно можно и лоб пробить, особенно если я приложу к тому немалую силу, – ответил ему Венд.

– С чего же такая злость у вас ко мне? – прищурился Антон, видя его раздражение.

– Слишком уж сгрудились вы тут, будто и другого места нет.

– Так места не куплены, и ничьей собственнической крышей не накрыты, – отозвался доктор Франк.

– Не знаю, о какой туфле вы упомянули, – обратилась Нэя к Рудольфу как к постороннему, – мои туфли Олег мне уже давно притащил.

Ни Антон, ни доктор, её не поняли, а Венд ухмыльнулся, – Так это ж Сурепин ворует туфельки у местных девчонок на пляже, чтобы потом они выкупали их за поцелуи. Он часто отсыпается в том отсеке после патрулирования в горах, а я на туфельку женскую едва не наступил…

– Может и так. На то там и ваша приёмная для желанных гостей.

– Вряд ли гости Сурепина могут быть лично для меня желанными. К тому же, у него нет таких полномочий, чтобы принимать там гостей. Рылом не вышел.

– Чем?

– Лицом.

– Да. Его лицо в пятнышках всех отпугивает. Бедняжка…

– Бедняк, уж скорее, учитывая его пол. Коллекционирование женских туфель – местная аномалия передалась и ему.

– Кто же ещё коллекционирует женские туфли?

– Чапос. Да вот и Артур откуда-то притащил женскую туфельку. Говорит, в горах нашёл. Поставил на полочку.

Какое-то время молчали. Разговор уже не клеился.

– Хороша крыша, да маловата для моей большой головы, – произнёс доктор, отдавая шляпу Нэе. – Жарко тут, пойду-ка, окунусь ещё… – после чего бодро сбежал с холма вниз. – Присоединяйся, Антон! – крикнул он.

«Вот же деликатный человек», – решил Антон, но не сдвинулся с места.

– Сиганул вниз как жеребец, – прокомментировал уход доктора Рудольф. – И поплыл как резво. Молоток! Такой уж точно не заржавеет. В то же время подлинный юноша сидит без движения, как старик, и покрывается испариной. Иди уж, искупнись!

– А я, следуя вашему примеру, хожу купаться на лесное глубокое озеро.

– Пошли купаться? – спросил Венд, обращаясь к Нэе, – Я всё же научу тебя плавать, если тебе уже не шестнадцать… Чего тут торчать на жаре?

– Я не согрелась, – Нэя скрыла себя под нелепой шляпой. Видны были лишь капризно надутые губы.

– Купальное платье сними, мокрое же, – не отставал от неё Венд.

– И так высохнет.

– Иди туда, – он указал на стену из высоких кустов, откуда и сам недавно вышел, – Там, как за ширмой, переоденешься. Я подстрахую, чтобы никто туда не ломанулся…

– От тебя самого подстраховка необходима, – ответила она. Он пожал плечами.

– Не думаешь же ты, что мне в диковинку голые женщины? У тебя пузо и без того просвечивает. Антон подстрахует, если уж меня боишься. Да не сиди ты мокрой! Сжалась как…

– Договаривай уж. Так и скажи, как голопузый лягушонок, вылезший из лягушатника, – тут Нэя легла, задрала верхнюю часть своего купального костюма, а юбку приспустила, подставив обнажённую грудь и живот под каскад жарких лучей. – А мне как раз жарко! Так жарко… – она раскинула руки, и одна из рук легла на колени Венда.

Антон невольно отодвинулся, поняв, что стриптиз рассчитан не на него уж точно. Тогда как Венд без всякого стеснения придвинулся к ней впритык уже, озирая её затуманенными глазами и не беря в расчёт присутствие Антона. – Тогда пошли в «Лабиринт». Там хотя бы прохладно…

– Лягушонок хочет как раз тепла, – она закрыла лицо огромной шляпой. Рука Венда прикрыла одну из её бесстыдно раскинувшихся в стороны грудей, лаская её на глазах опешившего от такой вот сцены Антона. Нэя лежала неподвижно, скрыв лицо шляпой. И не препятствовала Венду.

– Ты же хотела, чтобы я пригласил тебя в гости? – он стащил шляпу с её лица и прикрыл ею грудь, догадавшись вдруг, что и Антон видит беззащитно-оголённые перси, будто бы устыдившись за неё, тогда как сама обладательница всего этого добра, синеглазая скромница, вдруг отчего-то утратила всяческий стыд.

– Перестань хулиганить! – произнёс Рудольф уже жёстче, – Ты тут не одна. Вставай и одевайся. Пойдёшь с нами, Антон? У меня огромное блюдо черешни есть. Ребята притащили. А ещё, Антон, те самые любимые тобою плюшки из столичного «Дома для лакомок»,– он уж и не знал, каким образом заманить её к себе в гости, догадался Антон. Задача заключалась в согласии Нэи, а уж по ходу дела он нашёл бы предлог отвязаться от Антона.

– Рад, что ребята настолько вас любят, заботятся, – заметил Антон. – Только ведь я как-то не оценил, если честно, местный и кислый гибрид Арсения, названный черешней. Оскомина-то мне к чему?

– Как хочешь. Нам больше достанется. Идём? – обратился он к ней, но уже без прежней просительности, решительно смахнув дурацкую шляпу в сторону и сделав попытку натянуть верхнюю часть купального костюма ей на грудь. Она отпихнула его руки.

– Не прикасайтесь! Вы, кажется, не мой муж, чтобы заявлять на меня право собственности. Никуда я не пойду! – она, продолжая цепляться за шляпу, вытягивала её из захвата Венда. – Отпусти! Поломаешь, а мне платить Лате за эту безвкусицу! Антон, подтверди ему, что мы с тобой спешим и уже договорились сегодня ехать в столицу, где я оплачу жрецу часть денег для приготовления ритуала в Храме Надмирного Света…

Антон сразу же понял её маневр для защиты от атаки Венда, но потерял дар речи от её спонтанного экспромта. Грудь продолжала ослеплять Антона своей белоснежной красотой Снегурочки, хотя Снегурочки и не целомудренной. Он не мог резко отпереться от всей этой чуши, ощущая её нервозный трепет даже без всякого к ней прикосновения, – трепет перед Вендом и невозможность тому противостоять. Для чего и цеплялась за Антона, как за спасательный круг.

Но Венд тоже не вчера родился. Он оскалился в улыбке, не сулившей ничего доброго, – Антон подождёт, пока не определимся с нашими отношениями. Пошли! – голос звучал уже не просительно, а повелительно.

– Чего определяться? Ко мне вчера приходил один тип из Управления делами по недвижимости города и сказал, что ты ему обещал в скорейшем уже времени освободить здание от всей этой ерунды, что излишняя для такого места…

– Тебя намеренно вводят в заблуждение.

– Такие попытки никогда и не прекращались.

– Вот и повод для того, чтобы обсудить нам твои же насущные проблемы. Необходимо усилить охрану здания с прилегающей территорией более основательно, чтобы не шлялись разные провокаторы, прелюбодеи и воры в том числе. Не превращай своё же предприятие в притон, где покупают себе девок за твоей спиной, мечтательница! Выкини большую часть из этого девичьего сброда и прекрати свои нелепые игры в самодеятельный театр! Нашла себе место для театрализованных постановок. Кто работает и шьёт, – не о них речь. А эти, перелётные птички по чиновным постелям, чего там околачиваются?

– У меня нет ничего подобного! Какой притон? Все мои служащие скромные девушки и задействованы на рабочих местах. Те, кто не обладают мастерством пошива и вышивания, так содержат в порядке и чистоте обширные помещения «Мечты», облагораживают садовую территорию и выполняют прочие подсобные работы…

– Для этого есть садовники и уборщики. Я же знаю, что это Цульф навязывает тебе всю эту перелётную стаю, но подставляет при этом тебя, а сам отмалчивается, когда я потребовал от него прекратить набивать здание ненужными девицами. Ты сама же жаловалась, что тебе предъявляют претензии по поводу их вызывающего поведения в пределах города.

– Но… ведь я девушек сама выбираю, чтобы… чтобы превратить банальную распродажу в театрализованное действо, праздник… – она беспомощно оправдывалась как перед неподкупным судьёй и ждала поддержки от Антона, глядя почему-то на него умоляющими глазами. Но Антон и знать не знал, что там у них и как в этом здании устроено.

– Поначалу ты повелась на эту затею, а потом Цульф уже сам стал навязывать тебе так называемых актрис всем известного жанра. Тебе не жалко разве, что они выжирают приличный куш от плодов твоего честного и нелёгкого труда?

– Ну… так и поговори с ним, а я не могу…

– Я поговорил с ним уже в другом жанре общения, так что он под стол свой залез и долго боялся оттуда вылезать. Потому и сообщаю тебе, что ты вправе выставить этих вертлявых дармоедок прочь и освободить себя от их содержания и ненужных тебе затрат по устроению так называемых праздников с демонстрацией их красот под предлогом показа изделий твоей «Мечты». Для этого витрины существуют. И что же ты не замечала, что ни девушек, ни женщин на твоих показах не бывает? Одни тролли мужского облика и набивают твой демонстрационный зал. Вывернулись, озабоченные скоты-эстеты… и безупречны как бы, и свою неумеренную похоть прикрыли. А все претензии со стороны благонравных жён к тебе, дурочка…

– Тебе Лата-Хонг об этом рассказала?

– Неважно кто.

– Как же нет женщин и девушек? Очень многие приходят, потом распродажа… Ты побил Цульфа?

– Нет. Всего лишь тряханул его слегка. Если бы ударил, он бы дышать перестал, чего доброго. Реанимируй его потом…

– А как же теперь… если он будет мстить?

– Никто не посмеет! Тронуть тебя это всё равно, что меня. А кто тут на такое способен? Сообщаю тебе, никто!

– Тогда, зачем же приходили те чиновники с отвратными лицами, или кто они уж там, не представились…

– Оказывают воздействие на тебя, чтобы ты сама, по доброй воле как бы, отказалась от своей «Мечты». Решили, что ты и есть главное препятствие для того, чтобы им вернули здание. Да я эту хрустальную избушку в пыль разрушу, а им не отдам! И холм срою, раз уж и он моя собственность. И учти, я скорее устрою там для них поле для погребений, чем позволю тебя тронуть.

Вместо того, чтобы уйти как Франк, Антон всё решал, не будет ли выглядеть его поспешный уход за предательство их дружбы? Она уж точно не хотела оставаться с Вендом наедине.

– Пойдём? – Венд протянул ей руку, чтобы помочь встать.

– Никуда я с тобой не пойду! Антон, пусть он уйдёт! Скажи ему… – она вглядывалась в озеро испуганно-расширенными глазами, не видя, что Антон превратился в истукана, ничего не понимающего, да и не желающего становится участником чужой ссоры, где третий всегда лишний, – Где же Франк?

– Ещё одним защитником обзавелась? Не с ним ли решила отправиться в гости к небесному отцу? Куда же подевалось твоё аристократическое достоинство? Чего ты выставляешь тут всем на обозрение свои сиси, стыдливая ты моя мечтательница! Или решила устроить конкурс на самую красивую шлюху «Лучшего города континента»? – Венд с заметной силой схватил её за руку повыше локтя в попытке принудить встать. Как он намеревался поступить дальше при её сопротивлении, если она не собиралась ему подчиниться и пойти в указанном направлении, Антон не понимал.

Венд еле подавлял свою ярость, – Встать, я сказал! – он точно попутал территорию отдыха с дислокацией места своей службы, обращаясь к ней командным голосом как к своим подземным и порой выходящим из режима послушания «космическим воинам».

Реакция Нэи была взрывной. Она стала бить его чужой шляпой, невесомой, но довольно жёсткой от пропитки особым составом, – по рукам, плечам и голове. Лицо исказилось, будто она хотела зарыдать.

– Больно же, очнись! – прошипел он и выдернул шляпу из её рук, запулив в сторону озера. Шляпа белой кружевной птицей плавно опустилась на прибрежные кусты. Рудольф приложил ладонь к шее, с заметным удивлением рассматривая собственную кровь, – Поцарапала, сука…

Вскочив и прихватив верхнюю одежду, она побежала по косогору в заросли лесопарка, размахивая платьем как флагом, будто отмахивалась от приставучих насекомых. Венд попытался скрыть усмешкой свои подлинные чувства. Антон встал, испытывая неловкость от того, что попал в эпицентр их взаимно-неприличной бури. Он пошёл следом, но не за Нэей, а просто потому, что тропинка была одна.

– Эй! – крикнул ему Венд, и когда Антон обернулся, он швырнул ему туфельки. Подняв их, Антон решил её догнать. Внутри они были белые атласные и удивляли своим маленьким размером.

Антон – исповедник поневоле

Но никуда не пошёл, а вернулся, – Рубашку забыл, – а сам сел рядом с Вендом, разглядывая розовую туфельку, – Туфелька Золушки.

– Инфузория-туфелька, как раз твой объект для изучения, – продолжал насмешничать Рудольф, но был задет, и всё его предыдущее поведение напоминало выходку нелепого подростка, испытывающего комплексы перед недосягаемой девушкой.

– Почему же? Она настолько примитивна?

– Они все мнят себя Золушками, пока жизнь не выпихнет их из иллюзорной кареты в пошлую тыкву.

– За что вы так? – спросил Антон.

– Что? – спросил Венд.

– Оскорбили её, – ответил Антон.

– И не думал даже, – ответил Венд.

– Если ваша девушка сука, то вы, исходя из логики, кобель, – с подчёркнуто спокойным безразличием произнёс Антон.

– А ты сам? – презрительно спросил Венд, – Перекрёстным опылением занимаешься с девушками, как цветок? Можешь её брать себе. Я не препятствую. И старина Франк может вступить в конкурентную борьбу с тобой. Фея «Мечты» того стоит. Берите оба, по очереди, как договоритесь.

– Шеф, а вам голову не напекло? – Антон еле удержался, чтобы не сказать чего похлеще. – Если девушка не приняла приглашение, что называется, тет-а-тет, это не повод так себя вести.

– Беги, догоняй! Чего медлишь? Как же надоело всё это лицедейство…

– Зачем мне её догонять, а уж тем более брать? Она сама всё решит…

–«Она, сама», – передразнил он, – решать могу только я! Конечно, я шучу. Я не собираюсь её отдавать ни тебе, ни тайному похотливцу Франку. Она слишком дорого мне досталась. И не в отвлечённо-сердечном смысле так, а в самом что ни на есть материальном смысле! Сумму в местных дензнаках даже озвучивать не буду, чтобы ты не рухнул от потрясения.

– И у кого же вы её выкупили? – Антон не верил своим ушам, принимая его слова за бред. Точно перегрелся.

– У Судьбы. А та разжала свои неумолимые ручищи и вручила участь этой маленькой неудачницы мне, как мою уже добычу. Никому в этом мире она не нужна, кроме меня. Ради неё и выкупил этот аквариум на холме в Главном управлении города. Это теперь они спохватились и принялись оспаривать сделку. А я им пока что деликатно дал понять, кто они есть в сравнении со мной и чем может обернуться для них попятное движение. Вполне реальной перспективой принять позу рака, сугубо в земном и архаичном смысле…

– Но ведь это здание построили земляне, а не трольцы…

– Да. Но его же и подарили здешним воротилам в качестве взятки за некие услуги. И уже эта почтенная шайка коллегиально вознамерилась продать здание жрецам Надмирного Отца, но те поскупились, сочтя цену безумной, требуя себе же безумных скидок, прикрываясь душеспасительной и столь необходимой заботой о здешнем народе. Их послали за стену далеко и навсегда, пообещав и без них справиться. Спустя годы те же дельцы, частично вымершие, а частично замещённые потомками и другими умниками, окопавшимися тут в статусе управленцев, уступили архитектурный и законсервированный шедевр мне, так и не придумав, как его использовать не только плодотворно для общества, но и себе во благо. Красота здания сыграла с ними злую шутку. Назначить реальную цену так и не сумели, боясь продешевить, пока в этой диковине перестали нуждаться те, кто и хотели поначалу. А потом желающие иссякли, когда тут возникла строительная организация из разряда «дёшево и сердито». Из-за неподъёмной аренды к будущей «Мечте», в те годы безымянной, и близко никто не подходил. Здание постепенно приходило в плачевное состояние, заброшенное из-за перекосов клановой, а не плановой, экономики. Но возник сказочный трюкач, Али-Баба, то есть я, и купил его за мешок слёз.

– Каких слёз? – опешил Антон.

– Каменных. Слёз Матери Воды. Алмазов, если ты не в курсе, что это. Так что цена есть у всего.

– Разве алмазы ваша личная добыча?

– А чья? Твоя что ли? Под моим началом экспедиция и обнаружила подземные бункеры, набитые алмазным сырьём, на Хрустальном Плато. Ещё во времена Разумова было… Или ты думал, что мы сами размахнулись тут с разработками кимберлитовых труб, чтобы ребята не ожирели? Ты разве видел в пределах досягаемости вокруг занятой нами территории хоть один карьер для добычи такого вот специфического сырья?

– Кажется, нет…

– Не кажется, а не видел. И не мог видеть. Такие древние карьеры есть в пределах зоны, что и прозывается Хрустальным Плато. Да и ты и не был никогда на Хрустальном Плато. А это целая страна. Хотя и мёртвая в смысле человеческой живности. Моя инициатива была исследовать подземные уровни заброшенных городов, моя и находка. Так что и малая часть прибыли моя. Можешь вместе с Арсением организовать свою уже экспедицию, якобы для сбора редкой флоры, а уж карты необходимые я тебе подкину. Вдруг и найдёшь ещё какую тайную пещеру инопланетного Алладина? Но учти, духи, охраняющие подобные пещеры не выдумка. Там многие пытались рыскать, да мало кто оттуда вернулся.

– Вам, похоже, даже местные пещерные духи покровительствуют…

– Можно и так сказать. Не трогают, во всяком случае.

– Вы реальный человек-загадка, – не то восхитился, не то пошутил Антон.

– Так и есть. Реальный человек с планеты Земля. Потому и загадка для тех троллей, у кого неплохо работают аналитические зоны мозга, усиленные интуицией. Но редко так бывает. Аналитики, как правило, не обладают интуицией. Это качество развито у тех, кто занимается как раз не анализом, то есть расщеплением реальности, а её синтезом. Чем одержимы как раз люди творческого склада личности. Ты же пока что на здешних социальных весах ноль целых, ноль десятых и ноль сотых тоже.

– Нищеброд во всех смыслах.

– Почему же? Ты волен по своему карману выбирать себе других из тех, кто и живёт в этом «Лучшем городе континента». Здесь всё есть, но за плату, как ты и сам теперь понимаешь. Можешь и на «Мечту» посягнуть, на любую из свиты моей мечтательницы. Моей! Уловил посыл? Их там чуть более, чем достаточно, живых куколок, увлечённо занятых самопродажей. И осуждают их лишь ради внешнего приличия, поскольку тайная закулиса города, мужская и похотливая, как и все трольцы, решила ввозить их сюда под прикрытием развития высоких и сугубо эстетических запросов у здешнего женского населения. Уж ясно, что не Нэя всё это организовала, хотя она, святая простота, может и обольщаться по поводу своих талантов и деловых качеств. Не догадался, чего ради они там толкутся и визжат у всех на глазах? Ни черта не делая? И всех раздражая? Или ты думаешь, что ради того, чтобы местные куропатки стали как Колибри, вся эта затея?