Угол падения

8

В мае месяце Илье предстояло уехать на соревнования. Он испытывал тихую радость и облегчение от того, что покинет хотя бы не надолго свой дом, Майю и немного отдохнет от душевного напряжения. Но надо было ждать.

В начале апреля, когда все смелее и решительнее наступала весна, дни стали теплее и длиннее, и настроение немного улучшилось, приехали родители Марии. Они позвонили в один из субботних вечеров, и Илья тут же пригласил их к ужину. Майя была дома, но особой радости от предстоящего визита, казалось, не испытывала.

– Давай приготовим что-нибудь к ужину. Можно курицу запечь, самый простой вариант. Салат сделаешь, а я за тортом схожу. Идет? – спросил Илья Майю, когда она открыла холодильник и стала просматривать запасы.

Она ничего не ответила, но достала из морозилки цыпленка и положила его в воду для размораживания. Потом занялась салатом, и Илья ушел в ближайший гастроном.

Он размышлял над тем, как пройдет встреча, как будет вести себя Майя, что говорить. Для себя он уже определил линию поведения: он будет полностью игнорировать настроение дочери, а если понадобится, он объяснит, что такое с ней уже давно. Он расскажет им, что Майя пребывает в состоянии депрессии и винит во всем случившимся его, Илью. А что он может поделать с этим? Он пытался, но все бесполезно. Вот и живут они теперь так: замкнутая в себе, обиженная на весь белый свет Майя, и страдающий от этого, бессильный ей помочь он, Илья, у которого вся жизнь теперь превратилась в сплошную печаль и тревогу.

Около восьми вечера родители Марии прибыли к Сафроновым. Выглядели они немного уставшими, а Дина Борисовна и вовсе постарела, совсем седая голова, сухие морщинистые руки и очень печальные, со слезинкой глаза. Александр Михайлович был все тем же неунывающим здоровяком, только не балагурил, не шутил и не хохотал по каждому поводу, как это случалось с ним раньше. Они чинно поздоровались, Александр Михайлович вручил Илье бутылку Смирновской водки, а Дина Борисовна положила на стол большую коробку шоколадных конфет.

– Для Майечки, – тихо сказала она и присела на диван.

Майя появилась в гостиной не сразу. Когда она вошла, отец поразился тому, как она была одета и в каком виде предстала перед бабушкой и дедом. На ней был старый фланелевый халат Марии, который был ей велик, волосы были гладко зачесаны назад и забраны на затылке в тугой узел. На ногах шерстяные носки.

– Здравствуйте, – сказала Майя, – с приездом. Вы надолго в наши края?

Дед, казалось, не замечал ничего странного в облике внучки, а Дина Борисовна не удержалась и спросила Майю после приветственного поцелуя:

– Ты не болеешь? Чего-то ты бледная. Или устала очень?

– Да нет, – ответила Майя, – просто мой вид соответствует моему душевному состоянию. А что, совсем плохо выгляжу?

Дина Борисовна смутилась немного.

– Я тебя давно не видела, ты повзрослела очень, Майечка. Как дела в школе?

– А никак. Надоело все. Скорей бы закончить и уехать куда-нибудь.

Повисло тягостное молчание. Дина Борисовна смотрела на внучку с тревогой, Илью потряхивало от злости, так как он понимал, что Майя разыгрывает перед всеми очередной спектакль, а Александр Михайлович кашлянул в кулак и громко сказал:

– Ох уж эта школа! Ненавидят ее дети, и все тут! А мы-то, бывало, неслись туда как на праздник! До уроков какие-то линейки, сборы, переклички. Потом уроки, а после них опять горны трубят: макулатура, металлолом… Пионеры, вперед! А энтузиазму сколько было! Откуда это все бралось у полуголодной, полунищей ребятни?

– Дедушка, быть голодным и нищим – это не самая большая беда, поверь мне, – вдруг высказалась Майя. – А вот когда ты сыт, обут и одет, а тебе жить не хочется – вот это уже пострашнее. Тут не до энтузиазма.

– Согласен. Но к тебе-то это, я надеюсь, не относится?

– Так, все готово, пойдемте ужинать! – провозгласил Илья, чтобы прервать тяжелый разговор, в который всех явно втягивала Майя.

Ели молча, правда в самом начале сразу же помянули Марию, выпили по стопке и приступили к ужину. Майя с безразличным видом ковырялась в тарелке, ела мало, а вскоре и вовсе вышла из-за стола.

– Вы меня извините, у нас завтра сочинение, готовиться нужно. Да и не голодная я, – сказала она и ушла.

– Илюша, что же это с Майечкой такое? На кого она похожа? Она что, совсем на себя рукой махнула? – не удержалась от вопроса обеспокоенная бабушка.

– Я не знаю, Дина Борисовна, честное слово, я уже с ней устал. Она совершенно изменилась, ушла в себя, обвиняет в нашем горе меня. Да и вообще, мы совершенно потеряли контакт. Она даже из дома собралась уходить! – в сердцах высказался Илья.

– Это бывает. Не паникуй, Илья Петрович. Все утрясется, – сказал было Александр Михайлович, но жена прервала его.

– Что значит «не паникуй»? Ты помнишь Майю, веселую хохотушку с горящими от счастья глазами? Розовощекую, кудрявую девочку, которая порхала вокруг нас, как бабочка? А это что такое? Смотреть страшно!

– Переживает она, Дина! Ну что тут непонятного? Потерять мать в таком возрасте – это очень страшное испытание. Ей нужно время, чтобы свыкнуться с этой мыслью. Да еще и сама чуть не погибла, ужасов натерпелась! Тут психиатр нужен, я боюсь.

– Да ходила она уже. У нас здесь клиника хорошая, врачи грамотные. Толку-то что? Еще хуже стало.

Дина Борисовна вдруг тихо заплакала и сказала:

– А мне каково? Я единственную дочь похоронила… думала, внучка заменит потерю, на Машу ведь похожа как две капли воды. А она тоже вон… расстройство только одно!

– Ладно, мать! Ты иди давай к Майе, поговорите по-женски, поплачьте. Вы найдете общий язык. А мне с зятем потолковать надо, – сказал Александр Михайлович и встал из-за стола. – Пойдем, Илья Петрович, покурим, да обсудим кое-что.

Илья привел тестя на лоджию. Он захватил с собой массивную хрустальную пепельницу и поставил ее на низкий столик, приоткрыл большое раздвижное окно, и Александр Михайлович сладко затянулся.

Илья ждал. Ему нетерпелось поскорее узнать о том, что хотел передать ему бывший тесть, почему-то это беспокоило его.

– Ты вот что, Илья Петрович, не обижайся на дочку. Помочь ей надо с горем справиться, молодая еще, жизни не знает, под маминым крылом жила. И вдруг лишилась укрытия, как неоперившийся воробушек: и зябко, и страшно. А все вокруг, конечно, виноваты! И ты в первую очередь: не уберег! У сильного всегда бессильный виноват, и наоборот.

Илье не хотелось развивать эту тему. Жаловаться на Майю было бессмысленно, оправдываться глупо, а соглашаться во всем было против его воли. Он тоже устал, у него тоже горе, и ему так же хреново, а может быть и хуже.

– Александр Михайлович, вы отдать или передать мне что-то хотели? Что-то важное? – спросил Илья, чтобы сменить тему разговора.

– Да. Я думаю, важное. Знаешь, перед самым вашим отъездом в Сочи Маша звонила нам. Она сказала, что отправила нам бандероль, просила ее не открывать и хранить до тех пор, пока она ее не запросит назад. Мы так и намеревались сделать, но когда Маши не стало, решили вскрыть.

Александр Михайлович замолчал и сделал три глубоких затяжки.

– Ну и что там? – не выдержал Илья.

– А там ее дневник, письма и фотографии.

– Какой дневник? Она что, дневник вела?! Я никогда не замечал за ней этого, – растерялся Илья.

– Ну это дело ее, сугубо личное, я так понимаю. А вот фотки очень интересные. Скажи мне честно, дорогой зятек, у вас с Машей были проблемы в семейной жизни?

Задавая этот вопрос, Александр Михайлович одной рукой тушил сигарету в пепельнице, второй рукой оперся о ручку кресла, в котором сидел, и при этом он смотрел на Илью изучающим взглядом. Илья растерялся.

– Что значит «проблемы»? Что вы имеете в виду?

– А вот, полюбуйся.

С этими словами Александр Михайлович достал из внутреннего кармана пиджака небольшую пачку фотографий и протянул их Илье. Тот взял их и сразу же побледнел. Это были его фотографии, где он был снят не один. Вот он сидит в ресторане с Инной Захаровой, она курит сигарету, влюбленно смотрит на него, а он под столом касается ее коленки, и это тоже видно на снимке. Вот другая фотография, где он в бассейне прижал к себе Марину Шевчук, молодую тренершу, которую сам же практиковал. Еще одна, где он с Тамарой Левченко. Они в парке, сидят под деревом, хотя сидит только Тамара, а он, Илья лежит на траве, его голова покоится у Тамары на коленях, а она запустила свою руку ему под футболку.

– Ну, что скажешь? – спросил Александр Михайлович зятя.

– А что тут скажешь? Все это ерунда. За свою долгую жизнь с Марией я конечно же имел всякого рода встречи с женщинами, и по работе и вообще. Но кто-то специально выбирал моменты, чтобы заснять меня в так называемых фривольных позах и в моменты, похожие на интимные. Это все подстроено, Александр Михайлович.

– Ну-ну! А вот это ты как мне объяснишь? – спросил тогда тесть и протянул Илье еще одну фотографию, где он голый в постели с двумя молоденькими девчушками. Это были его выпускницы, Надя и Света, с ними он провел всего один вечер, после этого девушки уехали в другой город на учебу, и он с ними больше никогда не встречался.

– Это уже переходит всякие границы! – выкрикнул Илья.

– Вот именно. И я о том же. Я всегда считал тебя порядочным мужиком, Илья, а ты… извини, но выражаться не буду. Значит так. Забирай всю эту грязь себе, а дневник Марии останется у нас. Рано или поздно он мне пригодится. Бедная моя девочка, она жила с таким негодяем и знала об этом. Она никогда не просила у тебя развода?

– А это не ваше дело. Марии больше нет, и я не советую вам ворошить наше прошлое. Мы были счастливы с ней, она любила меня. А от ошибок в жизни никто не застрахован.

– Ну что ж, прекрасная заключительная речь. Теперь тебе никто не мешает совершать эти так называемые ошибки. Желаю удачи.

С этими словами Александр Михайлович поднялся и вышел. Илья сидел как пригвожденный, в руках он все еще держал фотографии и не знал, как вести себя дальше.

Когда он наконец вышел в прихожую, он увидел, что теща и тесть уже на выходе. Майя стояла здесь же, прислонившись к стене и грустно смотрела на бабушку с дедом. У Дины Борисовны глаза были заплаканные, Александр Михайлович хранил показное спокойствие и наконец, сухо попрощавшись, они покинули их квартиру. Майя тут же повернулась и ушла в свою комнату.

Илья остался один и почувствовал озноб. Он вдруг почти физически ощутил, что над ним нависла какая-то беда, опасность. Волнение и тревога охватили его и захотелось убежать, исчезнуть, уснуть, а проснуться в другом месте, среди других людей, другим человеком.

Это было отчаяние. Он ощутил вокруг себя вселенскую пустоту. Не осталось рядом ни одного человека, которому он был бы нужен. Все его родные отвернулись от него, а те женщины, которые принесли ему все эти несчастья, были такими ненужными ему самому, что он ощутил себя, как в пустом, холодном и глубоком колодце, из которого ему уже не выбраться никогда.

«Галя… есть Галя, которая меня поймет и поддержит!» – промелькнуло у него в голове, и Илья стал дрожащими руками листать телефонный справочник. Колпаковых было на удивление много. Он сразу же отмел тех, которые жили в отдаленных и непрестижных районах, отмел женские фамилии, так как ни одни инициалы не имели буквы «Г», и наконец осталось всего пять номеров. Илья стал звонить и с третьего раза попал туда, куда нужно.

Галина сама подошла к телефону, это облегчило задачу.

– Галина Ивановна? – все же официально обратился Илья.

– Да, я вас слушаю, – ответили ему.

И тут Илья расслабился. Он как будто ухватился за спасательную соломинку.

– Галка, привет! Извини, что поздновато уже, но поговорить надо. Это Илья Сафронов.

– А-а-а, ну здравствуй. Что случилось? Что-нибудь с Майей?

– Да нет, тут другое. Ты знаешь, мне так чего-то плохо, что хоть в петлю головой. Меня и так уже тошнит от всей этой истории, а тут еще Мариины родители приезжали, и тоже туда же. Я, оказывается, причина всех бед и несчастий.

– Ну а что ты хочешь от меня?

Галина ждала ответ. Ей ужасно хотелось почувствовать его слабость, безысходность, ей нетерпелось увидеть его жалким и беспомощным. Может тогда она сможет выкинуть его из головы, почувствовать свою силу и превосходство и расстаться с мыслью, что он ей нужен.

Но Илья у нее этих чувств не вызывал. Ни жалким, ни слабым он ей не казался, а наоборот она почему-то чувствовала в нем попавшего в сети крупного матерого самца, который ищет у нее помощи, чтобы потом отблагодарить.

Как будто в ответ на ее мысли Илья вдруг спросил:

– Мы не могли бы с тобой завтра встретиться? Ты, надеюсь, не работаешь в воскресенье?

– Нет, не работаю. Но с какой стати мы должны с тобой встречаться, Илья? Если тебе нужна моя помощь, как психотерапевта, то запишись…

Илья ее перебил:

– Не нужна мне помощь психотерапевта! Мне просто нужно с тобой поговорить. Мы ведь были друзьями, близкими друзьями, если ты помнишь. А мне сейчас нужен именно друг.

– Поплакаться в жилетку, – закончила Галина его мысль.

– А что, разве это недопустимо? Давай сходим, пообедаем где-нибудь. Хотя бы в «Булонский лес»: жюльен, устрицы, бургундское вино.

– За дорого покупаешь нашу свиданку. Хорошо. Жду тебя у ресторана в два часа, устраивает?

Илья тут же согласился, а сам подумал:

«Не долго она сопротивлялась. Но зато с каким гонором дала согласие! Ну и штучка».

Илья не кривил душой. Встреча с Галиной ему нужна была только для того, чтобы выбраться из вакуума, встретить человека, которому он не безразличен и который сможет ему морально помочь. Затем он переключился на недавний разговор с тестем. Ему было досадно, что его так просто уличили в чем-то постыдном, недостойном.

«Чертовы фотографии! Откуда они взялись? Кто подсматривал, следил за мной? Кому это было нужно?» – размышлял Илья. Он вспомнил про дневник Марии. «Значит, она и дневник вела. Интересно бы почитать. Тоже мне, святая простота. О своих любовниках она там тоже писала, или только меня выставляла в черном свете?» – грустно думал он и постепенно предался воспоминаниям.

9

Когда Илья встречался с Галиной Дорохиной, симпатичной курносой одноклассницей, он не задумывался еще о серьезных чувствах, хотя любопытство брало верх и хотелось всего попробовать, ощутить, испытать. Да и Галина, казалось, тоже стремилась к очень близким, «взрослым» отношениям. Они не задумывались о последствиях и не упрекали друг друга, они просто пошли на внутренний зов, поддались своим чувствам и не заметили, как их интерес и любопытство вдруг переросли в некоторую потребность постоянно быть рядом друг с другом и предаваться любви.

Сначала несмело и осторожно, потом все откровеннее, а вскоре и вовсе страстно и безудержно они обладали друг другом каждый свободный вечер, а уж особенно они почувствовали себя свободно, когда родители Ильи уехали на Север. Галина все ждала, когда Илья позовет ее жить к себе. Она мечтала перебраться к нему, но он молчал. Ему не хотелось пока никаких осложнений. Галина Дорохина для него была близкой подружкой, не более того. Даже в близкие отношения, в интимную связь они вступили по договоренности, по обоюдному интересу.

– Ты не бойся, Илюшенька, – сказала ему однажды Галина, – это тебя ни к чему не обяжет. Я просто хочу стать настоящей женщиной и хочу, чтобы это сделал ты. Ты ведь тоже хочешь, правда ведь? – допытывалась она.

Илья не сдержался. Совсем еще молодой, неопытный, он немного стеснялся и боялся сделать что-нибудь не так, но Галина умело направляла его, всячески поощряла и позволила ему сделать с ней все, что требовал его горячий природный темперамент. Они не задумывались тогда о том, что совершают ошибку, играют во взрослые игры, мальчик и девочка, рано повзрослевшие, еще не умеющие любить, но влюбленные и заинтригованные недозволенностью тех взаимоотношений, о которых уже столько читали, слышали, видели в кино.

Так продолжалось довольно долго. Они уже давно закончили школу, поступили в свои институты, и времени на общение становилось все меньше и меньше: зачеты, сессии, экзамены, тренировки, сборы. Все это отвлекало их друг от друга, но если Галя всегда стремилась к тому, чтобы как-то выкроить время для своего любимого, то Илья наоборот, отдалялся от нее, ссылаясь на бесконечную занятость и сильную усталость. Но все же все праздники и выходные они проводили вместе, и Илья вдруг почувствовал, что он окончательно теряет интерес к их взаимоотношениям.

Просто у него все вошло в привычку, и их постоянная близость стала его утомлять. Вот только сказать об этом Гале у него не хватало духу. Но его раздражало все: и ее халат в ванной комнате на вешалке, и ее зубная щетка, и пушистые домашние тапочки, которые он все время старался запихнуть под тахту – все стало ему надоедать и досаждать.

Он даже представить себе не мог, что все это может остаться в его доме навсегда в придачу с ней, Галей, которая не такая уж и красивая, не такая уж и утонченная, да чего там говорить, просто плебейка.

Внутренне Илья был готов к окончательному разрыву с ней, только вот одно тревожило: а не сорвется ли он тогда, не начнет ли менять женщин как перчатки, не пресытиться ли он, не потеряет ли вообще интерес к жизни? Илья медлил с разрывом и откладывал его с понедельника на пятницу и наоборот.

А потом произошло чудо. Оно упало к нему прямо с небес в полном смысле этого слова. Илья в составе сборной команды их института возвращался с соревнований по плаванью из Волгограда. Они летели ночным рейсом, веселые, шумливые, озорные. Настроение было отличным, первое место в командном зачете сулило им существенное облегчение в учебе к концу семестра, и все радовались, как дети.

А между рядами ходила невиданной красоты длинноногая стройная стюардесса. Вид у девушки был такой серьезный и озабоченный, что никто даже и не пытался приставать к ней или заигрывать, хотя, переглядываясь между собой, парни понимающе подмигивали друг другу и поднимали кверху большой палец, все сошлись на мнении, что девушка – высший класс!

Потом кому-то в голову пришла бредовая идея разыграть спектакль. Сидящий рядом с Ильей Андрей Комаров вдруг откинулся на спинку кресла, закатил глаза и стал стонать, изображая предобморочное состояние. Илья быстро нажал на кнопку вызова бортпроводника, и сразу двое поспешили им на помощь: красавица-стюардесса и высокий худощавый парень в униформе, который в самом начале полета демонстрировал пассажирам, как нужно пользоваться спасательным жилетом и кислородной маской.

– Игорь, у тебя нашатырь с собой? – спросила его девушка на ходу, и парень показал ей пузырек и кусочек ваты.

– Извините, вы не могли бы пока пересесть на другое место? – попросила Илью стюардесса, когда они подошли к его ряду.

Илья послушно встал и густо покраснел. Девушка тут же заняла его место и стала нащупывать пульс у Андрея на запястье. Парень в униформе склонился над ним и слегка пошлепал его по щеке. Затем он открыл пузырек с нашатырем и поднес его к носу комедианта. Тот вдруг фыркнул, замахал руками и попытался вскочить с места, но не смог, так как был пристегнут. Все расхохотались.

– Вам уже лучше? – спросила Андрея стюардесса, все еще держа его руку в своей.

– Мне так хорошо, как не было никогда в жизни! – ответил он и, наклонившись, вдруг поцеловал ее руку.

Девушка резко встала, глаза ее метнули молнии, на щеках выступил румянец.

– Простите, но здесь не цирк! Ведете себя, как пятиклассник умственноотсталой школы.

С этими словами девушка повернулась и ушла. За ней ушел и долговязый стюард. Все опять расхохотались, а Андрей Комаров схватился за сердце и снова без чувств рухнул в свое кресло. Илье стало не по себе. Ему было неловко за этот дурацкий поступок, а когда к ним подошел тренер и сделал выговор в свойственной ему манере не выбирать особо выражений, Илье и вовсе стало стыдно.

– Ну мы же пошутили, Дмитрий Константинович! – заныл Комаров, а Илья просто сказал:

– Извините нас, мы не подумали. Больше такого не повторится.

– Да я никогда не поверю, что это была твоя затея, Сафронов! Какой сукин сын придумал, а ну признавайтесь! – прошипел тренер.

Но тут самолет пошел на посадку и всех попросили занять свои места.

Илья пришел в аэропорт ровно неделю спустя. Сначала он долго бродил по залам отлета и прибытия, заходил в зал ожидания, в буфет, заглядывал в ресторан, но безуспешно: той красивой девушки он не видел. Он стал обдумывать другой вариант, как найти ее. Может, сходить в какую-нибудь специальную службу и навести о ней справки? Но как? Он ни имени, ни фамилии не знает. Илья присел на скамейку и вдруг увидел стайку симпатичных изящных стюардесс. Девушки шли через зал, все в светло-голубых костюмчиках, белых блузках, белых перчатках, они тихо переговаривались и направлялись в сторону служебного департамента. Илья метнулся в их сторону, но уже издали он заметил, что той красавицы, которую ищет он, среди них нет. И тем не менее было уже горячо, можно что-то предпринять. Догнав девушек, он сразу же обратился к одной из них:

– Простите пожалуйста! Вы не могли бы мне помочь?

Все слегка приостановились и посмотрели на него.

– Говорите, у меня мало времени, – сказала хорошенькая белокурая девчушка.

– Я ищу одну из ваших коллег, она на волгоградских рейсах летает. Очень высокая, сероглазая, с длинными русыми волосами. Я имени не знаю. Как мне найти ее?

– Извините, на каких рейсах она летает? – переспросила девушка, а другие почему-то засмеялись.

– Понимаете, я летел из Волгограда на прошлой неделе, и она была на этом рейсе. Я хочу ее найти, но не знаю, как.

Девушки переглянулись. Одна из них вдруг сказала:

– Я знаю, кого он ищет, Машу Завьялову. Помните, она говорила, что ее поменяли, и целую неделю она летала в Волгоград?

– Вы уж извините, молодой человек, но мы не можем вам помочь. Мы встречаемся редко, поэтому вам лучше обратиться в справочное.

Девушка достала из нагрудного кармана пиджака визитную карточку и протянула Илье.

– Вот, позвоните по этим телефонам, добавочный номер триста тринадцать. Вас соединят.

Илья поблагодарил отзывчивых стюардесс и направился к выходу.

«Значит ее зовут Маша», – подумал он и тут же нарек ее «Мария». Так ему нравилось больше. А фамилию на всякий случай он все же записал на обратной стороне визитки. Потом он вдруг подумал, что могло выйти и недоразумение, и ему назвали имя совсем другой девушки. Но у него не было никакого другого выбора, придется начинать с этого варианта.

Илья решил прийти домой и сразу же позвонить и навести справки. Он продумывал свой разговор, думал, что и как он скажет, как представится. Но когда он подошел к своему подъезду, то понял, что в ближайшее время разговор не состоится. У дверей его ждала Галя.

«Черт!» – ругнулся про себя Илья и даже не улыбнулся ожидающей его девушке.

– Давно ждешь? – вместо приветствия спросил он.

– Минут пятнадцать. Привет! Чего это ты не здороваешься? Пошли домой скорее, я пельмени купила, есть хочу ужасно! А ты?

– Я не голоден, – ответил Илья. – И вообще, ко мне прийти должны скоро, так что я буду занят.

Галя слегка приостановилась.

– Так может мне не ходить тогда к тебе? Я могу и завтра прийти, раз уж так…

– Как хочешь, – равнодушно ответил Илья.

Он вошел в квартиру, Галя за ним. Илья включил телевизор и уселся перед экраном.

– Илюшка, что случилось? Ты обиделся на меня за что-то? – спросила его подружка, стоя в дверях и не входя в комнату.

– С чего ты взяла? Просто устал, а тут эта встреча предстоит, ребята придут. Мы футбол хотели посмотреть.

– А-а-а, ну понятно. Ну я пойду тогда, ладно? Не буду вам мешать. Позвони мне, когда захочешь увидеться.

– Хорошо. Пока, – ответил расстроенной Гале Илья и закрыл за ней дверь.