С балкона соседнего дома сорвалась петарда, вслед ей проорали:
– С новым года-а-а-ам!
Галина вздрогнула, поджала губы и уткнулась носом в шарф. Вот об этом и речь. Как творческому человеку ей крупно повезло, что никаких обязательств ни перед кем у нее нет. Ничто не отвлекает…
Из проулка вышмыгнула кошка и, задрав хвост, потрусила вдоль заваленного снегом палисадника, словно предчувствовала скорое начало новогоднего шабаша.
– Беги, сестра по несчастью, беги, – пробурчала Галя в шарф и пошагала дальше.
Надо бы присесть и поразмыслить, куда может завести брошенная сцена. Ну не вычеркивать же хамоватого гнома в конце концов…
Потому что сказка и без того выходила паршивая, ни на что не годная. До того ни на что не годная, что порой казалось, она вообще ничего годного за всю жизнь не написала.
И, возможно, приятели из писательского чата отвешивали ей комплименты исключительно из жалости. Дежурно, по долгу знакомства.
И, возможно, не только все ее писульки негодные. Может, она и сама ни на что не годная, потому что, вон, все вокруг…
Галина передернула плечами и прибавила шаг. Через два поворота в соседнем дворе удобная скамья у фонаря, где роскошно думается, и, конечно, она придумает, как быть с этим распроклятым гномом, и ничего она не негодная, это все коньяк на голодный желудок, коварный предновогодний коньяк…
За поворотом подстерегала тишина – потусторонняя, глухая, тяжелая, словно из переулка Галя вышагнула не во двор, а в иную реальность. В обступавших двор многоэтажках горели редкие огни, словно новый год не стоял на пороге, не готовился ворваться в дома во всем своем шумном безобразии.
До знакомого места оставалось всего ничего, только… скамья вроде как занята. На припорошенных снегом досках лежал сверток.
Она замедлила шаг.
С очередного балкона сорвалась петарда, Галина подпрыгнула, сверток запищал.
Она часто-часто заморгала, огляделась, почти против воли подшагнула к скамье.
Писк перерастал в надрывный плач.
Да не может быть, чтобы…
Двор застилала дурманящая тишина, словно взорвавшаяся петарда принадлежала совершенно иному миру. И эту тишину в лоскуты кромсал ревевший сверток.
До Нового года наверняка оставалось каких-нибудь четверть часа. Ну не может быть такого, чтобы никто…
Она снова осмотрелась. Только снег, слепые окна многоэтажек, фонарь и скамья с вопящим свертком.