Чертоги разума. Изгнанник

– Довольно. – Он спокойно махнул рукой, но по глазам было видно, что ему это совсем не понравилось.

Техник виновато выключил экран, снял обруч с головы Лариана, убрал его обратно в ящик и затаился в углу, покраснев до кончиков ушей и пялясь на свои ботинки.

– Поступим несколько иначе, – обратился Судья Дилгертон к залу, а затем перевёл чёрные щели глаз на Лариана: – Подсудимый сам скажет, в чём он виноват и какое наказание может понести за свои ошибки. Однако помните, что вы преступили закон, Илларион Грин. Закон Галлитерия.

Рут поднялась было и хотела вступиться за обвиняемого, но Доус её остановил. Это могло навредить. Ей нечем было его оправдать. Качнувшись на каблуках, Рут уселась обратно.

Напряжение навалилось на плечи Лариана, не давая спокойно всё обдумать. Пожирающий взгляд каждого присутствующего в зале пригвождал к месту и словно бы пихал со всех сторон, хихикая и насмехаясь, стараясь разозлить, сбить с толку. Лариан потянулся к груди, ощущая под тканью рубашки заветный предмет. Когда он касался его, на душе становилось спокойней.

– Если и так, – подняв серебряные глаза на Судью, произнёс Лариан, – то законов я не нарушал. Ваши законы – это свод правил, которые действуют не на благо общества. Может, я в чём-то и виноват, но уж явно не до такой степени, чтобы меня казнить. Это бесчеловечно.

Судья с любопытством оглядел его.

– Но если ты ничего не нарушал, то почему стоишь сейчас передо мной?

– Если честно, я не хотел сюда идти, – отозвался Лариан, кинув через плечо взгляд на Капитана, а затем добавил уже более серьёзно: – И вы не судья. Только не для меня.

Дилгертон подавил ироничную улыбку. Иерархи возмущенно завопили, указывая на обвиняемого пальцем:

– Казнить его!

– Разбойник!

– Преступник! Возмутительно!

– Гнать его прочь! – галдели они.

Эти слова сыпались на Лариана, как маленькие осколки разбитого стекла, они ранили его, но сильного вреда не причиняли.

– Ты понимаешь, что идёшь против закона? Против своего дома. Против своих родных, – успокоив подчинённых, спросил Судья Дилгертон.

– Ваши законы защищают не народ, а вас! Это вы их придумали, они не имеют силы. Вы скрываетесь за властью под маской добродетели, освободителя мира, даровавшего людям новый дом… но ходить под ней вечно у вас не получится, – с запалом произнёс Лариан.

Что-то в наступившей тишине заставило его сжать вспотевшие ладони в кулаки. Судья Дилгертон встал с трона, и его мантия заколыхалась вокруг тела кровавыми водопадами. Встали и Иерархи, и люди на трибунах, поднялись и Рут с Капитаном.

– Неповиновение закону чревато казнью, Илларион, – с ноткой угрозы сказал Судья Дилгертон. – На моём веку было немало таких вот бунтарей, как ты. Людей, чьи амбиции стали выше морали общества. Неужели ты не знаешь их судьбу?

Лариан наморщил нос. Дрожь волной прошла по его телу, заставляя осознать реальность происходящего.

С кем он осмелился играть?!

– Я ещё не совершеннолетний, – тихо заметил он, словно уже не был уверен, что это являлось его преимуществом. По законам Галлитерия несовершеннолетние не могли подвергнуться смертной казни. Лариан искренне рассчитывал на это, хотя другие законы обходил стороной.

Спасет ли его этот?

Судья Дилгертон как-то странно улыбнулся – уголки его губ дрогнули, открыв белоснежные зубы.

– Я знаю, – хладнокровно произнёс он и задумался, постукивая длинными пальцами по подлокотнику. – Ты обходишь другие законы, но на некоторые непрестанно уповаешь – глупый выбор. Галлитерий такого не потерпит. Я такого не потерплю.

Лариан внимательно следил за глазами Судьи, пытаясь уловить мысль, но та ускользала. Однако его губы беззвучно шевелились.

Долгие минуты тянулись, словно целая вечность. Всё это время Лариан ощущал напряжение, сковавшее его тело. Наконец Судья прокашлялся, готовясь что-то изречь.

– Илларион Бенджамин Грин, – вскинув голову, начал он. Зал замер, предвкушая. Рут и Доус тревожно сжались. – Закон решил признать вас виновным. Вы будете подвергнуты казни Зиметрия, как только достигнете совершеннолетия, а срок до того дня, ты, обвиняемый, просидишь на нижних ярусах тюрьмы Галлитерия.

Сердце гулко стукнуло в груди. Лариан побледнел.

Он не на это рассчитывал. Совсем.

– Погодите! – вмешался вдруг Капитан Доус, выйдя на середину зала.

Судья выжидающе глянул на него. Лариан оцепенел.

– Это моя вина, Судья Дилгертон, – заявил Доус.

– Ваша? – уточнил законник.

– Что? – опешил Лариан. – Прекрати!

– Меня не было рядом с ним, когда я был нужен. Некому было сказать Лариану, как поступить правильно. Он другой. Но это поправимо. Я должен был помогать ему и наставлять, а вместо этого всё время был где-то далеко. Не с ним. И сейчас очень жалею об этом…

У Лариана защемило в груди. Капитан Доус не был виноват ни в чём, ведь Лариан знал, что сам выбрал этот путь, и вряд ли кому-нибудь удалось бы его переубедить. Капитан винил себя понапрасну.

Судья молча нахмурился, смерив Праймуса холодным взглядом. Тот нервно заерзал на месте.

– Как мы знаем, наставником Ла’иана Г’ина является его дедушка – мистер Котман Г’ин, – вскинулся Праймус.

Тут вмешался Лариан.

– Да бросьте! – отмахнулся он, немного осмелев. – Он и подгузник себе сменить не в состоянии, а вы про меня что-то говорите! Да он меня терпеть не может!

В этот же миг с трибун послышался скрипучий голос:

– Ах ты маленький мерзкий гадёныш! – хрипло пролаял мистер Котман, вскочив со своего сиденья. – Ох, доберусь я до твоей тощей шеи и сожму её так, что глаза полопаются!

Лариан удивлённо обернулся.

– О! Я не знал, что ты здесь. Прости! – пробормотал он.

Мистер Котман лишь проворчал что-то и под принуждающим взглядом Судьи Дилгертона сел на место.

Внимание зала снова переключилось на Капитана Доуса и Праймуса. Лариан ощущал нависшее над ними напряжение.

– Почему он вам так до’ог? – спросил Праймус, сузив крысиные глазки на Капитана. – Ведь вы для него никто… И даже сейчас он спокойно наблюдает за тем, как вы подве’гаете себя опасности, и ничего не предп’инимает! И в это же в’емя он гово’ит о человечности? Ему же наплевать! На всех!

Его последние слова буквально сочились ядом. Лариан сжал губы в линию, стараясь сдержать гадкие слова, просящиеся наружу. Ему хотелось всё объяснить, доказать свою правоту и опровергнуть ложь советника Праймуса, но пристальный взгляд Капитана Доуса заставил промолчать.

Капитан снова обратился к Судье:

– Я прошу вас тщательно обдумать своё решение. Казнь – это не выход. Это неправильно. Да, я понимаю, что Лариан Грин не соблюдал законы Галлитерия. Но, поверьте, во всём этом нет его вины. Должен быть другой выход…

Судья презрительно сощурился и еле слышно хмыкнул.

– С меня хватит! – сказал он и, поднявшись, громко добавил: – Совет примет решение насчет казни, а до сего момента Илларион Бенджамин Грин является виновным!

Зал радостно загалдел. Люди зааплодировали, вскакивая со своих мест. Рут болезненно сморщилась. Судья проследовал к выходу, расположенному справа от трона, его мантия багровым шлейфом тянулась следом. Иерархи поспешили за ним. Совет удалился для принятия окончательного решения. Доус тихонько выругался, оставшись на своём месте и наблюдая за тем, как они уходят.

Лариан стоял на подиуме в центре огромного зала и смотрел на опустевший трон. Взгляд его серо-лунных глаз незряче блуждал вокруг. Как по волшебству, стены перед ним словно раздвинулись, пол и потолок исчезли, и на смену им пришли густые пышные леса с величественными соснами и массивными раскидистыми дубами, лазурное небо с легкой пеленой облаков и живым, ласкающим кожу солнцем. Под ногами шуршала мягкая трава, а лёгкие заполнял свободный горный ветер.

Лариан моргнул. Всё исчезло. На него снова навалились духота и тяжесть. Он попытался глубоко вздохнуть, но воздуха словно и не было, хотя дышал он спокойно. На глаза попались серые стены и глянцевый потолок, мраморный пол и прозрачный длинный трон с резными узорами на спинке. Он казался хрустальным, и стоило его разбить, как стены навеки разрушились бы. И всё стало бы иначе. Но он так и стоял, напоминая о том, что миру, в котором живёт Лариан, не знакомо всё то, к чему он так отчаянно стремился.

Это была игра. Кто-то прятался, а кто-то искал.

Прячущихся всегда было больше.

Те, кого находили – были обречены, а те, кому повезло спрятаться, так и оставались сидеть в своих норах. Кидо Мезлтон был из тех, кому не удалось скрыться от руки правосудия Галлитерия. Его в конечном итоге отыскали. Поскольку он уже являлся совершеннолетним, его подвергли казни.

Это была Зиметрия. И она была самой ужасной. Те, кто проходил эту казнь, попадали в Отсеиватель. Там хранились данные. Их воспоминания. Их жизни. Зиметрия помогала стереть человека из жизни его родных и близких. Всех людей, с которыми он общался. Они могли помнить его, но не придавали этим воспоминаниям значения. Ведь это был просто человек – такой же, как и сотни других. Закон гласил: тот, кто ослушался Судью и покусился на законы Галлитерия, – враг народа. Такой человек, по их мнению, попросту не мог существовать.

Зиметрия была не единственной казнью. Имелось ещё Изгнание. Людей вышвыривали обратно на Землю, где они пытались выжить. В большинстве случаев суровая природа Земли не оставляла им шансов. И от них тоже не оставалось ничего. Но были и единицы, которым везло больше. Они образовывали станции под Землёй и пытались там выжить. Это были отбросы общества. Для Галлитерия это были уже не люди. Перед тем как отправить человека в Изгнание, у него удаляли чип – знак принадлежности к высшей группе людей, живущих в парящем городе Галодрионе.

Капитан Доус привел Лариана в маленькое помещение с окном во всю стену, примыкающее к процедурному кабинету. Он стоял и смотрел в это окно, точно в телевизионный экран, и не мог свыкнуться с реальностью происходящего. Это была его последняя встреча со своим другом. Он видел, как напуганный Кидо лежал на широкой кушетке, а ему в руки всовывали иглы. Трубки от них тянулись к двум висящим над кушеткой мешочкам, в которых содержался яд.

Сперва Эцены, врачи Галлитерия, с помощью первого фиолетового мешочка убивали воспоминания. Все счастливые моменты Кидо оказались стёрты в одно мгновение. Они надеялись, что стирали душу, а тело без неё уже не имело значения.

Лариан с дрожащими руками стоял за стеклом и пытался поймать на себе взгляд друга. Это удалось ему лишь в последний миг, когда зелёные экраны по бокам кушетки вспыхнули, и Кидо вскрикнул. В эту же секунду Лариан отшатнулся от стекла, всё внутри словно заледенело. Глаза друга стали пустыми, они сонно вертелись в глазницах и, остановившись, замерли, устремлённые в пустоту. Загорелись красные панели. Эцены ввели раствор из второго мешочка – красный. По трубкам пошла жидкость, и Кидо хрипло втянул воздух, словно этот вдох дался ему с большим трудом. Его глаза так и остались открытыми и устремлёнными на Лариана.

На этом всё и закончилось.

Он ушёл, оставив от себя воспоминания в памяти лишь одного человека.

Но, возможно, ненадолго.

Теперь время казалось зыбкой субстанцией. Что-то вымывало его в неизвестность.

Лариан и Рут с Доусом сидели в крохотной комнатке без окон – пустом сером ящике, набитом стульями, в котором виновные ожидали окончательного приговора, а близкие могли попрощаться с родными. Лариан сидел на столе, свесив голову, и рассматривал трещины в полу. Они походили на глубокие раны, которыми сейчас была изрезана его душа. Рут ненавязчиво поглаживала его по спине, пристроившись на стульчике, а Капитан Доус стоял у стены, хмурый и задумчивый. Помещение наполняла тишина, и Лариан даже представить себе не мог, что когда-нибудь будет так сильно её ненавидеть.

– Кидо был… Он был моим другом. Я знал его почти с пелёнок. Они не имеют права так поступать с нами, – прошептал Лариан, поморщившись. Взгляда он не поднял.

– Они поступают так всегда и будут поступать и впредь. И ты, как никто другой, должен это понимать, – заметил Доус.

Лариан громко фыркнул. Капитан сделал пару шагов вперёд и облокотился о стол, сочувственно окинув племянника затуманенным взглядом.

– Нельзя идти в одиночку против целого мира, Лариан, – сказал он. Лариан молча посмотрел на него исподлобья, давая тем самым понять, что он ошибается.

– Если ты человек… – добавил Капитан Доус, помедлив. Он вспомнил Жнеца – искусственный интеллект, созданный учёными на благо человечества. Он пошёл против своих создателей. Он был один против целого мира. И победил. – И что же? Ты хочешь пойти против целого мира? Против системы, которой больше двухсот лет? – после долгой паузы осведомился Капитан.

Лариан вновь не ответил.

– Я думаю, сейчас ему не до разговоров, – деликатно заметила Рут, заострив бровь на Доуса.

Капитан отошёл от стола. Он нервничал.

– Нам нужно решать этот вопрос, хочешь ты или нет, – пробормотал он с лёгким укором. – Это не шутки. Больше нет.

Капитан Доус тяжело выдохнул. Молчание Лариана начинало его раздражать.

–Так и будешь сидеть? Скажи что-то! – сердито окликнул он.

Лариан резко вскинул голову и в упор посмотрел на Капитана:

– Честно? – произнёс он. – Я не знаю, что мне делать…

Рут слегка опешила и выпучила на Лариана испуганные глаза.

– Мой бедный ягнёночек! – всхлипнула она.

Доус закатил глаза. Он с минуту стоял и молча разглядывал племянника, задумчиво потирая щетинистый подбородок.

–Ты шутишь, – бесстрастно заметил Доус.

Лариан на секунду скривился, но в это же мгновение недовольная гримаса сошла с его лица.

– Верно, я всегда знаю, что мне делать… Всегда есть выход. – Он замялся, прикусив губу. – Просто нужно подумать.

Рут отпрянула от него.

– Ах ты мелкий засранец! Я же поверила! – Она со всей силой толкнула его в плечо, да так, что Лариан чуть не грохнулся со стола.

– Ай! – Он покачал головой, потирая ушибленное место. – За что?!

– За выпендрёж в разгар такой трагедии! – возмущённо охнула Рут. – Ты хоть понимаешь…

– Что натворил? – закончил за неё Капитан. – Этот концерт может стоить тебе жизни.

– Я не мог иначе.

– Ты разучился молчать?!

– Нет, я разучился подчиняться и тебе советую!

– Твои поступки подвергают опасности не только тебя, но и всех нас! Это игра с огнём. Тебе мало того, что случилось с твоими родителями? Я не хочу, чтобы ты пошёл по их стопам!

Лариан замолчал. В голове вспыхнула не то злость, не то стыд. Его родители… как он может!

– Всё это в прошлом, а нам нужно думать о том, что делать сейчас и… – начала было Рут, успокаивающе выставив руки вперёд, но договорить она не успела, Доус её остановил:

– Ш-ш-ш! Сюда идут.

Все притаились. Несколько мгновений прошло в тишине, затем в дверь постучались, и вошёл Постовой. Он посмотрел на всех по очереди, но в конечном итоге взгляд его остановился на Доусе.

– Вас ждут, Капитан.

Тот кивнул. Постовой поспешно вышел.

– Ну и какой план? – спросил Лариан, посмотрев на Доуса. В глазах племянника тот разглядел лучик надежды.

«Он не знает, что делать», – мысленно застонал Капитан.

Он окинул Рут и Лариана задумчивым взглядом.

– Есть один, – мрачно сообщил Доус и вышел из комнаты.

Дверь за ним затворилась, и наступила тишина.

– Не люблю, когда он так говорит, – наморщив нос, хмыкнул Лариан.

Капитан Доус шествовал вдоль коридоров – высоких и будто бы хрустально прозрачных. Их шеренги тянулись вдоль и поперек, огибали вычурные залы и массивные двухдверные арки. Эти бесконечные лабиринты Галлитерия заставляли забываться в прозрачном неведении стеклянных стен, окунаться в омут хрупкого забытья, застланного пеленой. Полы и потолки отражали тебя, твоё лицо, твою походку, твои мысли. Они словно бы смеялись над тобой. Оценивали.

В этом и была задумка. Находясь в стенах Галлитерия, ты понимал, что являешься всего лишь крохотным стёклышком, абсолютно ничем по сравнению с масштабом этой системы.

Доус прошёл пару коридоров и свернул под боковую арку, затем ступеньки стеклянной лестницы привели его на второй этаж. Там, в конце ещё одного прямого коридора, и располагались нужные ему двери.

Широкие массивные створки автоматически распахнулись перед ним, впуская в полукруглую комнату с полом и стенами из сияющих бледно-лазурных плит. В центре за большим круглым столом сидел Судья Дилгертон. Он поднял стеклянно-чёрные глаза на вошедшего Капитана.

– Вы вызывали меня, сэр? – спросил Доус, остановившись в дверях.

– Да, проходите, Капитан. Присядьте, – учтиво предложил Судья Дилгертон и указал на стул, стоявший в середине кабинета. Капитан Доус послушно пересёк комнату и сел на него.

– Вы приняли решение? – осторожно поинтересовался он.

Судья Дилгертон блеснул на него взглядом и откинулся на спинку кресла.

– Да, разумеется, – заверил он, потирая ладони.

Капитану не понравилась восторженная нотка, прозвучавшая в голосе Судьи.

– И каково же оно? – напряжённо вопросил Доус.

Судья Дилгертон ответил не сразу. Он долго разглядывал свои руки, периодически бросая на Капитана быстрые взгляды. Тот напрягся, понимая, что сказанное ему может не понравиться. Воздух будто бы накалялся и кипел, напряжение, витавшее в нём, покалывало нервы.

– Я не намерен менять своего решения, – разорвав тишину, сказал Судья Дилгертон. Его голос звучал бесстрастно и холодно, как звучал всегда. Ни тени сочувствия или сострадания, лишь пустое и гордое безразличие.

– Я понимаю, – вступил Капитан Доус, стараясь унять кипящую внутри панику, но лицо его оставалось спокойным, – но это не выглядит корректным решением. Нельзя подвергать его казни. Можно переучить его.

Только последний звук слетел с его губ, Судья Дилгертон надменно фыркнул и пригвоздил его к месту стальным взглядом.

– Таких, как Лариан, не переучить! От таких избавляются. Я дождусь, когда он станет совершеннолетним, и мы приведем казнь в исполнение. – Он облокотился на стол и слегка подался вперёд, сцепив руки в замок. – Я не вижу иного выхода.

Льдисто-белые волосы Судьи Дилгертона замерзшим водопадом стекали с его плеч и мягко опускались на стол. Капитан Доус знал этот взгляд. Прямой и пронзительный. Он говорил о том, что иного решения Судья не примет. Это был вызов ему. Вызов от Лариана.

Доус невольно поморщился, стараясь как-то скрыть разочарование. Но у него был ещё один шанс хоть как-то облегчить участь своего племянника. Всего один.

– Послушайте, сэр, – начал он, глубоко вздохнув. – Я понимаю, что сейчас довольно глупо пытаться переубедить вас, но, может, я смогу направить это всё в… иное русло.

– Что вы имеете в виду? – сощурился на него Судья Дилгертон.

– Помнится, данным-давно мы организовывали проект «Пандора». Как вы знаете, сутью этого проекта служила некая цель – уничтожение ИИ…

– Это было безрассудство.

– Да, возможно, но не сейчас… и выход из строя одной из турбин – тому подтверждение.

Доус прервался, наблюдая за реакцией собеседника. Судья Дилгертон молчал, не сводя с него чёрных глаз. Он выглядел заинтересованным. Капитан продолжил:

– Нужно действовать, иначе времени у нас не останется. Тогда никто не согласился на этот, как вы выразились, безрассудный поступок. – Доус нервно провел рукой по волосам. – А что если послать туда того, у кого не будет выбора?

Судья Дилгертон в раздумье свёл брови к переносице.

– Вы предлагаете Изгнание? – хмыкнул он. – Я не допущу, чтобы у Лариана появился шанс улизнуть от меня! Это ещё более безрассудно!

– Нет, всё не так, как вы думаете, – заверил его Доус. Руки предательски вспотели. – Мы отправим его туда лишь на время! До совершеннолетия. И если он не исполнит указания и не выполнит миссию, возложенную на него, до того, как ему исполнится восемнадцать… он… я…

– Вы вернёте его сюда, на казнь, – закончил за него Судья Дилгертон, дёрнув уголком рта. – Верно?

Капитан Доус тяжело вздохнул, потирая шею.

– Да, я верну его сюда. К вам. На казнь.

Судья Дилгертон удовлетворенно кивнул, и его лицо расплылось в оскалоподобной улыбке.

– Знайте… Капитан… не каждому удаётся меня уговорить, тем более ставя при этом собственные условия.

Доус нервно сглотнул.

– Однако я принимаю эти условия. Это… весьма забавно, – успокоил его Судья Дилгертон, махнув рукой. – А теперь ступайте, соберите обвиняемого и отправьте его на Землю как можно скорее, и пускай в его Файлах числится Изгнание. Никто не должен знать о проекте «Пандора» и о том, по какой причине турбина вышла из строя.

Капитан Доус угрюмо кивнул, поднялся со стула и зашагал к двери.

– Да, и ещё кое-что, – окликнул Судья Дилгертон.

– Да, сэр? – обернулся Доус, остановившись у дверей.

– Не смейте больше играть со мной в мои игры. Все ладьи здесь принадлежат мне. Других игроков не было, и быть не должно. Вам ясно?

– Конечно, сэр, – сказал Капитан и вышел. Двери за ним тихонько затворились.

Доус сделал пару шагов и привалился к прозрачной стене, с шумом выдохнув. Его затрясло. Неужели всё-таки получилось?

Теперь нужно было сделать всё правильно, без ошибок. Пути назад не было.

Игра началась.

– Ты не шутишь? – в который раз переспросил Лариан. Он даже разинул рот от удивления.

Капитан Доус стоял у широкого стола и разглядывал раскрытую перед ним голограммную карту Земли, при этом нервно потирая шею. Теперь континент был лишь один – землетрясения, частые цунами и извержения вулканов вызвали движения тектонических плит. К сожалению, почти всё ушло под воду – история человечества была погребена под бушующими волнами и запечатана невидимыми замками стихий. Теперь мало кто может сказать, что было тогда. Доусу предстояло найти самое безопасное место для высадки. А это была задача не из лёгких.

– Нет, я не шучу, – небрежно бросил Капитан.

– Неслыханно! Абсолютно невообразимо! – возмущалась Рут, расхаживая взад-вперёд по отсеку. Цокот её каблуков напоминал тревожное тиканье часов.

Лариан фыркнул, плюхнувшись на стул так, словно разом потерял все силы.

– Это был единственный выход. Ничего другого я не придумал, – как-то виновато отозвался Капитан.

Рут презрительно фыркнула, надув ярко-красные губы.

– Не придумал он. Мыслитель, блин! – раздраженно гавкнула она. – Мог бы остаться тут…

– Его бы убили! – огрызнулся Доус, смерив её холодным взглядом. – Могла бы проявить ко мне хоть каплю сочувствия!

Рут прищурилась.

– Сочувствия?! – чуть ли не взвизгнула она. – Кому сейчас и надо сочувствие, так это Лариану. Мой бедный ягненочек отправится один на Землю! Это не его участь! Малыш такого не заслуживает!

Капитан Доус встряхнул плечами, наморщив лоб. Рут была женщиной с тяжёлым характером, но сильной. На неё всегда можно было положиться. Они познакомились, когда ещё мать Лариана была жива. Рут стала её адвокатом, и за все годы непорочной службы это было первое дело, которое она проиграла. Затем был брат Капитана Доуса. Она сильно переживала. Много нянчилась с Ларианом, когда он остался без родителей. Доус до сих пор не мог понять, как чужой им всем человек мог стать настолько близким и родным, что он уже не представлял их семью полной без неё.

– Да вы что? – вклинился в разговор Лариан, обрывая мысли Капитана. Он повернулся к обиженной Рут и улыбнулся ей. – Я понимаю, что ты считаешь всё это ненормальным…

– Именно! – перебила она, подняв палец вверх.

– Но… это лучшее, что он мог для меня сделать! – Лариан совсем не выглядел расстроенным. Наоборот – в серебристых глазах горело ликование.

Рут недоумённо уставилась на него, сдвинув очки на нос, а Капитан Доус застыл с гримасой ужаса на лице.

Повисло долгое молчание.

– Ты что, ударился головой тогда на свалке? – тревожно спросила Рут.

– Неужели вы не понимаете? – удивился Лариан, вскочив со стула. – Я смогу найти отца!

– Нет! – рявкнул Доус. – И не думай об этом! Никогда! Это исключено!

Лариан опешил.

– Почему нет?! Что в этом такого? – негодующе спросил он.

Доус потёр виски большими пальцами. Рут медленно шагнула к столу.

– Лариан, твой дядя прав, – на удивление грустно проговорила она, кинув мимолётный взгляд в сторону Доуса. – Оставь эту затею. У тебя слишком мало времени.

Лариан интенсивно замотал головой. Капитан приблизился к нему:

– Я хочу, чтобы ты был в безопасности, – положив руки ему на плечи, сказал он. – Если ты попытаешься его найти, то поставишь под угрозу свою жизнь. Меня не будет рядом, чтобы помочь. – Капитан слегка наклонился и заглянул в глаза своего племянника. – Я не хочу потерять тебя. Обещай, что не будешь его искать. Хорошо?

Лариан отшатнулся от Доуса. Он машинально коснулся рукой груди там, где всегда висел деревянный крестик, оставленный ему матерью. Тот и сейчас касался его кожи под рубашкой.

Не отправиться на поиски отца, когда сейчас он ближе к этому, чем был когда-либо?

Лариан натянуто кивнул. Доус ободряюще улыбнулся ему и похлопал по плечу. Рут мягко обняла Лариана.

– Всё к лучшему, – прошептала она ему на ухо.

Лариан с трудом сдерживался. Ему так хотелось найти своего отца. И это был шанс! Шанс, которого он ждал всю свою жизнь!

Неужели он вот так вот его упустит?

Лариан высвободился из объятий Рут и, скрывая своё разочарование, зашагал к двери.

– Куда ты? – спросила Рут с тревогой в голосе.

– Уже поздно, ты спать? – подхватил Доус, не отрывая взгляда от карты.

Лариан остановился в дверях. Он с силой сжал руки, впиваясь ногтями в ладони так, что побелели костяшки пальцев, и глубоко вздохнул.

– Нет, – устало отозвался он. – Мы скоро вылетаем из Внешнего Порта. Хочу посмотреть на Землю.

– Ну, ступай, посмотри. – Капитан еле заметно улыбнулся ему.

Лариан не ответил. Он посмотрел на своего дядю и просто молча вышел из отсека.

Галодрион всегда светился сотнями огней, которые слепили глаза, заставляя зажмуриваться. Они проносились мимо и тут же забывались. Когда Глайтор покинул Внешний Порт, что-то переменилось. Лариан не мог поверить, что теперь его жизнь будет абсолютно другой. И нельзя было сказать наверняка, хорошо это или плохо. Он сидел перед иллюминатором и вглядывался в рассыпающиеся тени. Ночью они казались гуще. Незнакомые, они не спеша проплывали мимо.

Земля казалась пустой – голые, еле видимые в свете луны каньоны отливали краснотой. Всё казалось невероятно интересным, опасным, зазывающим к себе.

Глайтор летел не быстро – он осторожно огибал вырастающие на пути скалы.

Лариан не мог отвести взгляд. Он словно проснулся, ведь всё, что было до этого, ни за что не сравнится с тем, что он увидел в эту секунду. Мир вокруг него словно задышал. Земля была чем-то забытым, но всё равно оставалась домом. Его домом. Тем домом, в который он так стремился вернуться. Вновь вступить на неё. Вновь ощутить себя отсюда. Стать частью чего-то по-настоящему живого. Без иллюзий и обмана.

Лариан отвёл взгляд от Земли и устремил его в небо. Там, среди темноты, гуляли звёзды. Как тысячи светлячков, они бродили, не знающие времени. Свет их струился сквозь ночь, но он не утопал в её темноте, а словно бы рождался раз за разом, озаряя собой небесную дорогу. В этом было что-то невероятно родное. Что-то непостижимое. Эти светлячки мерцали, застывая в серых глазах Лариана. Он думал, что, наверное, никогда не привыкнет к их сиянию. К их независимому покою и безмолвному голосу, доносившемуся из далекого прошлого.