Дикари не выбирают принцесс

9. Если завтра не наступит никогда

Тапочки со сбитыми задниками стоят там, где я вчера их оставила. Надеваю и иду на кухню, поражаясь своему состоянию. Перешагнула порог и словно оказалась в другом мире, где нет никаких сомнений, и все внезапно стало правильным. Таким, как должно быть. Даже дышать стало легче и говорить то, что думаю, в разы проще.

Влад в одних спортивках стоит у кухонных ящиков ко мне спиной и достает с верхних полок пластиковые тарелки и стаканчики. На его лопатках, переплетаясь между собой, сходятся узоры татуировок, завораживающе подчёркивающие рельефные мышцы при каждом движении. Опускаюсь на табурет и негромко, будто боясь спугнуть, спрашиваю:

– Блад от имени?

– Вроде того. Чайник тебе я поставил. Мед хочешь, принцесса?

– Хочу.

Банка, ложка и маленькая вазочка. По улыбке понимаю, что последнее – издевка. Придвигаю к себе банку и ложкой подчерпываю из нее мед. Сегодня он кажется намного слаще, только горечь послевкусия никуда не исчезла. Влад лишь негромко хмыкает. Достает из холодильника пару полуторалитровых бутылок с водой и складывает их и посуду в сумку стоящую на полу.

– А можно мне с жирафом? – показываю пальцем на рейлинг с висящими на крючках кружками.

– Нет. Это моя. Выбери другую.

– Тогда… – задумчиво тру переносицу, – хочу любую другую, если на ней есть жираф.

Улыбается. Поворачивается к рейлингу и ставит передо мной две: с бегемотихой из «Мадагаскара» и с пингвинами из того же мультфильма. С жирафом Мелманом остается висеть на крючке:

– Выбирай. Моя кружка только моя и ничья больше.

– Хорошо. Мне эти тоже нравятся.

– Зачем приехала? Мне некогда, если не видишь.

– Как рука?

– Я тебя звал?

– Болит?

– С чем пирожки?

– А ты попробуй и узнаешь.

Отрывается от сборов на обмен взглядами. Алина выпечка исчезает со стола в сумку.

– Как тебя зовут?

– Елизавета. Что написано у тебя на руке?

– На какой?

– На правой.

– «No more regrets».⁹

– Принцип жизни?

– Вроде того. Зачем приехала?

– Мед понравился.

– Забирай, дарю.

– Не хочу. Здесь он вкуснее, чем там.

– Думаешь, что еще раз пущу в гости?

– Чайник кипит.

– С разбавкой пьешь?

– Да.

Очередной таймаут. Влад переставляет на стол пузатый заварочник, чайник с плиты и кувшин с холодной водой, а сам уходит в комнату. Возвращается переодевшись в свободные брюки цвета хаки и футболку с оторванными рукавами. Завязывает рукава толстовки на талии и ухмыляется, проводя пятерней по волосам и глядя на пустые кружки:

– Уже напилась?

– Нет. Тебя ждала.

– Я не буду.

– Не любишь гостей?

– Не люблю гостей, которых я не звал. А тебя я не звал.

Я мешаю. Предельно честно и прямо. Поднимаюсь, беру кружки, чтобы повесить их обратно на крючки, но мою руку перехватывает ладонь. Кожу обжигает от прикосновения, а в легкие врывается смолистый запах с горчинкой нескрываемого раздражения и чего-то еще. Такого пьянящего и дурманящего, что тело начинает плавиться свечкой.

– Оставь.

Близость его тела сводит с ума, а от дыхания, щекочущего волосы, приятно покалывает затылок. Прикрыв глаза, опускаю кружки на стол и делаю шаг назад. Хочу упереться спиной в грудь Влада. Только он отходит к холодильнику и молча перекладывает в сумку несколько пакетов с овощами и достает пластиковое ведро с маринованным мясом.

– Пошли.

– Это приглашение или очередное «решай сама»?

– А ты что, всерьез хочешь поехать со мной не зная куда? – усмехается, но в серых глазах нет ни капли веселья, когда я киваю. – Ладно. Пойдем. Только папочку предупреди, что вернешься поздно.

– По-твоему, я всегда отчитываюсь или не могу без разрешения что-то сделать?

– Без понятия. Только сразу предупрежу, что в нашей компании не ведут светских бесед и ругаются матом. Как бы не заскучала или ушки не завяли.

– А может я хочу, чтобы они завяли!

– Высоколобое общество задолбало?

– Да! Представь себе, задолбало! Задолбало каждый день делать то, что нужно, а не то, что хочется! – я выкрикиваю это, подхватываю сумку и едва дотаскиваю ее до входной двери. Тяжёлая, зараза!

Влад идёт следом, смотрит как я торопливо застегиваю замочки босоножек и протягивает мне свою толстовку:

– Возьми, если всерьез собралась. Вечером будет холодно, – сам берет куртку с вешалки, надевает кроссовки и отнимает сумку, в которую я вцепилась мертвой хваткой. – Отдай. Хочешь поехать, поехали. Покажу жизнь с другой стороны. Объесть не объешь и может даже впишешься, если пальцы гнуть не будешь. Хотя… – смеется и мотает головой, не договорив до конца.

У подъезда стоит микроавтобус с открытыми дверями, а рядом с ним небольшая разношерстная компания, в которой из знакомых только Андрей, бармен, но я решительно иду к машине за Владом, набросив его толстовку на плечи, и здороваюсь со всеми:

– Привет, я Лиза. Возьмёте с собой?

– Хренасе! Влад, а она тут что делает? Привет, Лиза.

– Привет, Андрей, а рёбрышки сегодня будут?

Удивление на лице парня сменяется широкой улыбкой. Он ныряет в микроавтобус и через минуту показывает мне пластиковое ведро раза в три больше того, которое принес Влад.

– Лизон, обижаешь! Куда мы без моего фирменного блюда? Да, Влад?

– Естественно. Только одна условие – ей не наливать.

– Оу! Владик в няньки записался!? – Андрей хохочет и, подмигивая, шепчет мне про пиво, стоящее под задними сиденьями.

Пробираюсь к ним, достаю из ящика две бутылки и выпрыгиваю на асфальт, игнорируя раздраженный взгляд Влада.

– Андрей, открой, пожалуйста. Пить хочется.

– О-о-о! Наш человек! – зажигалкой срывает пробку, но я не успеваю забрать открытое пиво.

– Я сказал, что она не пьет! – Влад перехватывает бутылку, а потом цедит сквозь зубы, – Забыл, что они бухие творили?

– Братишка, давай она сама решит? – Андрей протягивает руку к моему пиву и открывает его. – И если ты так паришься, то зачем позвал?

– А я и не звал. Сама приперлась. Мало мне ее подружки, продыху нет, теперь ещё и она.

Мне хочется провалиться сквозь землю, но видимо никого, кроме меня, такое заявление не смутило. Компания дружно хохочет, но почему-то над Владом, а не надо мной. Парни понимающе похлопывают его по плечу, а девчонки с интересом смотрят в мою сторону, улыбаясь от уха до уха и о чем-то между собой перешептываясь. Одна из них, в шортиках и рубашке, завязанной узлом над животом приличных размеров, кивает и подходит ближе.

– Леся, – улыбается она, протягивая мне ладошку. – А это, – пальцем показывает на свой шарик, – Васька и Руся. Папуля у них решил с первого раза на материнский капитал замахнуться, а меня спросить забыл. Да, Андрюшечка?

– Абсолютно верно! Люблю тебя, мой Пузанчик!

Две других девушки, Катя и Соня, хрюкают на Пузанчика, а Леся притворно хмурит бровки, обещая посадить кого-то на ручной привод. Теперь уже парни взрываются от хохота, и Андрей, обреченно вздыхает и приглашающе показывает ладонью в сторону машины:

– Все-все-все! Поржали и хватит. Рассаживаемся согласно купленным билетам. Шашлыки стынут же!

Девчонки утаскивают меня на задний ряд, где по обеим сторонам есть окна. Влад в гордом одиночестве садится на переднее, Андрей с Грегори, больше похожим на Гришу, плюхаются на единственное свободное сдвоенное сиденье перед нами, а за рулем оказывается Вовчик, практически копия Влада по телосложению, только хохочущая на каждое слово и особенно анекдот, которые парни травят без остановки. Тут он гогочет на весь микроавтобус. Девчонки хихикают больше от гогота, чем от анекдотов. Леся скидывает свои балетки и закидывает ноги на колени Андрюшечке, а он начинает осторожно массировать ее ступни и пальчики, жалуясь на тяжелую жизнь. Гриша-Грегори угорает над ним, называя каблуком, только Соня тут же скидывает обувь и начинает стонать во все горло, что умрет прямо сейчас, если ей не сделают такой же массаж, как Пузанчику. Гриша обреченно бурчит под нос, подглядывает что и как делает Андрей, пробует повторить и испуганно дергается, когда Соня от первого же прикосновения начинает дрыгать ногой и верещать про свои оторванные пальцы. Мы с Катей и Лесей хохочем до слез от паники на лице парня, Вовчик прибавляет громкость на магнитоле, чтобы заглушить музыкой эту истерику из визгов и хохота, мы в ответ начинаем подпевать, фальшивя настолько сильно, насколько это только можно представить, Андрей подхватывает, подвывая и завывая, ему отвечают какие-то собаки из-за заборов… Нас разрывает так, что у меня от смеха уже болят щеки и живот. Один только Демон угрюмо отмалчивается и не спешит присоединяться к всеобщему веселью.

– Добро пожаловать в наш бар «Пляжный отрыв». Безалкогольная «Кровавая Мэри» для тебя, красотка, – Андрей протягивает Лесе стаканчик с томатным соком, а нам по бутылке «Гиннеса». – Дамы, сорян, но коктейльная карта сегодня отдыхает.

– Ничего такой бар. Удачно зашли, – Соня хрюкает, устраивается поудобнее на лежаке и присвистывает, щурясь от солнца, бьющего в глаза, когда ее Гриша проходит мимо нас, скидывает футболку на раскладной стул и начинает собирать мангал. – Так, сученьки, сегодня этот красавчик однозначно мой. Сладенький какой, м-м-м.

– Стерва, – Катя фыркает так, будто ее подруга застолбила самый лакомый кусочек, и перескакивает взглядом на оставшихся «нераспределенных». – Та-а-ак… Бармен уже на Леську глаз положил. Уф! Девчо-о-онки! Вы только посмотрите какие мальчики!

Я хихикаю, но все же решаю принять участие в этой игре. Приложив ладонь козырьком, оценивающе смотрю на Вовчика и Влада, достающих из микроавтобуса оставшиеся сумки с едой, пакеты с углем и прочую утварь для комфортного пляжного отдыха, и невзначай спрашиваю, растягивая слова:

– Ка-а-ать, тебе как тот, татуированный?

– Бе-е-е, – кривится она и отрицательно мотает головой, а я вздыхаю так, словно рухнула последняя надежда, и едва сдерживаю смех:

– Тогда твой тот? – киваю в сторону Вовчика.

– Уж лучше он, чем исколотый или бармен.

– Эй, поосторожнее, овца! – Леська звонко хлопает девушку по бедру. – Зацепило что ли, что не тебе коктейль принесли, а мне, да?

– П-ф-ф! Коктейль ей принесли… – Катя давится от хохота, но под нос бурчит, что все самое лучшее всегда достается Леське и Соне, а нам по остаточному принципу.

Но чтобы не говорили девчонки, я все чаще украдкой смотрю на Влада и отвожу взгляд в сторону, когда он поднимает свой на меня. Чувствую это мимолетное колючее прикосновение, от которого на коже высыпают пугливые мурашки, но после того, как оно исчезает, жду пару минут и снова возвращаюсь к фигуре обладателя серых глаз.

– Купаться!

Я не успеваю понять, кто предложил эту идею, но девчонки подхватывают ее, подскакивают на ноги, чуть не наперегонки скидывают на шезлонги одежду, оставаясь в купальниках, и уже тянут с меня сарафан, уговаривая составить им компанию окунуться пока мальчики расставляют стулья и собирают стол под тентом. И да, я бы с удовольствием и позагарала, и поплавала, только кто мне сказал, что утром сорвусь к Владу, а потом вообще не пойми куда, и там будет нужен купальник?

– У меня купальника нет, – развожу руками, но видимо этот факт мало кого волнует.

– Влад! Влад, иди сюда! – зовёт Леся и без лишних объяснений тянет его футболку вверх. – Снимай быстро! – отдает ее мне и подталкивает к машине, – Пошли.

– Лесь, куда? Я не могу так. Лесь…

– Ой, завязывай ломаться. В первый раз что ли? Или думаешь тут трусами кого-то удивить? Все свои. Сонька вон на прошлой неделе в одних стрингах загорала и ничего. Раздевайся, кому говорю! Кать, подержи полотенце, чтобы наши мальчики не подсматривали.

К такому повороту меня точно не готовили. Под напором Леси и Кати я снимаю сарафан, потом лифчик и практически тону в футболке Влада, стыдливо оттягивая ее как можно ниже, чтобы прикрыть кружевные трусики. Может Соня и загорала в стрингах, но я не она и так точно не смогу. Только Леся хлопает меня по рукам, несколько секунд критично смотрит на получившееся безобразие и без капли сомнений рвет футболку снизу до середины, чтобы завязать эти хвосты под грудью. Я даже не успеваю запротестовать или сказать, что футболка ни разу не моя, а Влада.

– Ну вот! Совсем другое дело! Красотища! – звонко цокнув языком, вздыхает, глядя на мой плоский живот. – Блин. Рядом с тобой я просто корова какая-то, но пофиг! Пошли!

Замотавшись в полотенце, бреду к озеру, стараясь не попасться на глаза Владу, только и он, и парни будто сговорились и побросали свои дела, чтобы посмотреть на нас прямо сейчас. Несколько метров от машины до воды я иду физически ощущая взгляды, среди которых один, не отрываясь ни на мгновение, колется своими иголками. А девчонкам все нипочем. Спрятав меня от наблюдателей за полотенцем, ждут, когда я зайду в воду по пояс, и потом с визгами летят следом. А через несколько минут к нам присоединяется Андрей, за ним Вовчик и Гриша. Они брызгаются, подплыв ближе, и подбрасывают Соню, решившую изобразить бомбочку. Я смеюсь, отфыркиваясь от брызг воды, поворачиваюсь к берегу и никак не могу понять почему Влад не идет к нам. Он разжигает мангал, складывает привезенные поленья шалашиком для костра и только потом снимает брюки. Только идет не в нашу сторону, а к небольшому понтону. Ныряет с него и отплывает всё дальше и дальше от берега.

– Не обращай на него внимания. Пару часов побесится и остынет. Надо было мне телефончик оставить, – Андрей негромко смеется.

– В смысле, тебе? А Леся? – я разворачиваюсь и только широкая улыбка девушки спасает парня от утопления. Она хихикает и кивает:

– Дурак, да? Как будто мы его куда-то отпустим, – обняв его за шею, целует в щеку и негромко канючит, – Дюша, покорми нас. Мы ужас какие голодные и хотим кушать. Очень-очень.

– И что хочет мой любимый Пузанчик?

– Пузанчик хочет апельсинку или бананчик.

От милоты их общения с моего лица не сходит улыбка, а Андрей подмигивает, показывает ладонью, чтобы я ему обязательно позвонила и хохочет, получив подзатыльник от хихикающей Леси.

Чем дольше я наблюдаю за всеми, тем больше удивляюсь, как Влад сам вписывается в эту компанию. Леся с Андреем – два плюшевых медвежонка, которых хочется обнять и затискать. Уплетают напополам пирожки, отламывая друг для друга самые вкусные кусочки. Мурлычут о своем и светятся солнышками. Соня и Гриша – чудики, постоянно подкалывающие друг друга какой-нибудь мелочью. Она втихаря мажет пару кусочков шашлыка в его тарелке адским по своей концентрации соусом халапенья, капает табаско, васаби, сверху маскирует кетчупом чили, а потом визжит, убегая от огнедышащего и размазывающего по щекам слезы дракона, обещающего скормить ей всю банку с «Андрюхиной жженкой». Вовчик и Катя – классическая иллюстрация к истории «влюбились с первого класса и жили долго и счастливо». Смотрят друг на друга так, что весь мир для них замирает и боится пошевелиться. И Влад среди них – айсберг. И вроде бы Андрей обещал, что он пробесится и остынет, но ощущения такое, что схлынувшая бесячка окончательно прекратила серые глаза в ледышки. Каждый раз, почувствовав на себе их взгляд, по коже пробегает холодок, от которого не может спасти ни надетая толстовка, ни пылающий костер. Странный, отрешенный. Будто все сильнее закрывающийся от всех и от меня особенно. Где-то глубоко в своих мыслях, а не здесь, среди друзей. И они его не трогают, не тормошат, что кажется ещё большей странностью. Курит одну за другой, цедит пиво, изредка улыбается, глядя на танцующие по поленьям языки огня. Бришка права – Демон. И я права – Дикарь, которому на всех наплевать. И на меня особенно. Таким никто не нужен.

– Сбацай чего-нибудь для души, а?

Андрей подмигивает мне в очередной раз и передает невесть откуда появившуюся гитару Владу. И в этот момент на его губах вспыхивает настоящая, живая улыбка. Он отбрасывает в костер недокуренную сигарету, несколько минут настраивает инструмент и когда начинает петь, перебирая струны с трепетной нежностью, вся моя теория о нелюдимости разлетелась в пух и прах. Его голос, глубокий, проникающий кажется в самое сердце, в миг заглушил все звуки и стал для меня тем единственным голосом, что я смогла бы услышать даже на другом конце Вселенной и прийти к нему невзирая ни на что.

 
И мое сердце вдруг попросит тишины,
Поставит музыку чуть слышно, на репит…
Среди ста тысяч лиц толпы совсем одни
Семь грустных нот и тихий шепот: «Пусть болит».
Пускай порвет к чертям, в лохмотья, с треском душу,
Пусть отболит уже все то, что прячется внутри…
Семь грустных нот, аккордов шепот что-то душит,
Ты хочешь правды? Хочешь истины? Бери…
Бери все то, к чему протянется рука, бери без жалости, оставь пустое после.
Бери, ну что же ты застыла? Мне не жаль!
Возьми мой мир, возьми мой свет, пусть буду послан
Потом к чертям, а может в призрачную даль.
Оставь репит, оставь лишь тихие аккорды,
Тебе не нужное, а мне она нужна…
Семь грустных нот, рояля клавиши истерты…
Среди ста тысяч лиц моя душа больна.
И пусть проходят мимо, пусть в плечо толкают,
Пусть недовольство вымещают: «Что ж ты встал?»
В толпе из тысяч лиц семь грустных нот играют
Репитом в душу. Раз за разом мой финал…
 

В повисшей тишине слышно как скрипит песок под его ногами. Допел, отложил гитару и пошел в темноту, а я поднялась, дернулась следом, увидела вспыхнувший огонек зажигалки и тут же остановилась, не зная куда себя деть. Все внутри сжалось в болезненно-пульсирующий комочек от непонятной тоски и оборвалось на последнем аккорде.

– Да иди ты уже к нему! Что стоишь-то, как глупая? – зашикала на меня Леся.

Только я зачем-то посмотрела на Соню и Катю. Будто они могли подсказать, что мне делать, если сердечко просится пойти, а сама боюсь сделать этот шаг.

– Я бы не пошла, – негромко произнесла Соня. – Нарычит обязательно, а сейчас – точно сорвется. Только хуже будет.

– А я лучше промолчу, – Катя плотнее прижалась боком к Вовчику и пожала плечами. – Сами разберутся. И вы, курицы, со своими советами не лезьте.

Снова неопределенность и никаких подсказок. Только он там, в темноте, а я здесь и уже стою. Шаг, второй, третий. С каждым следующим кавардак в голове никуда не исчезает и усиливается, лишь сердечко колотится все быстрее и быстрее. Останавливаюсь, не дойдя двух метров. Пригвожденная взглядом и неожиданно тихим голосом:

– Надень. Замёрзнешь.

В его куртке тепло. По-особенному тепло и спокойно. Осмелев, встаю рядом, пытаясь угадать на какую именно из звезд на небе он смотрит.

– Говорят, если долго смотреть на Луну, она начинает смотреть внутрь тебя.

– Может, все же в бездну?

Смеётся в ответ. Встает сзади и спрашивает, практически касаясь губами моих волос:

– Может сейчас признаешься зачем приехала?

– Узнать как рука.

– Тебе есть дело до моей руки?

– Видимо, есть.

В воздухе нет ни одного глотка кислорода. Будто кто-то выжег его полностью, до последней капли, и остался лишь терпкий запах можжевельника с горькой ниточкой костра и еле уловимой пряностью. Все вокруг пропитано его запахом, только я дышу им и никак не могу надышаться. Если бы можно было как-то унести его с собой, чтобы потом выпустить в своей комнате…

– Сколько сейчас времени? – голос дрожит, и его ладони плотнее запахивают куртку на моих плечах, сметая последние сомнения.

– Не знаю. Мобильный в машине лежит.

– Тогда… Тогда, – вдохнув побольше для смелости, разворачиваюсь к Владу лицом. – Что бы ты сделал, если бы тебе сказали, что завтра никогда не наступит?

– Что за бред? Что-то всегда можно придумать.

– Нет. Ничего нельзя придумать и исправить. Комета летит, глобальный катаклизм. Решения нет. Ответь, – всматриваюсь в искорки звезд, отражающиеся в его глазах.

– Если бы завтра реально не наступило, и я бы ничего не мог сделать, чтобы это изменить… Тогда… Я прожил бы этот день так, чтобы потом жалеть о том, что его нельзя повторить снова.

– Спасибо, – выдыхаю ему в губы и уже жалею, что завтра слишком близко, а мой поцелуй станет последним и самым ярким воспоминанием о сегодня.

10. Маленькая ложь

Кто-то скажет, что во всем виновата случайность, и все в этом мире подчиняется этой самой случайности. Что бы ты ни делал, все уже заранее предрешено и кем-то продумано на сто шагов вперед. Кто-то многозначительно усмехнется и скажет, что во главе угла всегда стояла и будет стоять химия, а два элемента, оказавшись в одной пробирке, либо никак не взаимодействуют между собой, либо вступают в реакцию. Ну а я… Я не знаю. Не хочу знать и тем более разбираться в происходящем.

С самого утра с моего лица не сходит глупая, счастливая улыбка. Наверное, она появилась еще до того как я проснулась и открыла глаза. До того, как поняла, что обнимаю подушку, рядом с которой лежит толстовка, а я тяну ее к себе, зарываюсь в нее лицом, вдыхая такой теплый запах своего сна. Чищу зубы, умываюсь, осторожно касаясь пальцами припухших губ. И в ответ на прикосновение в голове вспыхивает вкус его поцелуя. Или поцелуев. Не помню сколько их было, но помню как это было. На затылке высыпают мурашки, а улыбка становится шире и отражение в зеркале плывет, покрывается невесть откуда взявшейся молочной дымкой. Хочется закрыть глаза, окунуться в нее полностью и вернуться назад. Туда, где ночь, пляж, звезды и он. Кажется, я вчера сошла с ума. Только это безумие сладкое, как мед, и лишь самую малость горчит тем, что его никак не получилось замедлить или хотя бы поставить на паузу. И меня никто не поймет. Ни мама. Ни папа, ни Аля – ее взгляд в тысячу раз красноречивее любых слов. Вздыхает и качает головой, когда я, замечтавшись, начинаю выводить кончиком ложки узоры на салфетке и не замечаю ничего вокруг. Лишь на звук входящего сообщения поворачиваю голову и долго не могу понять о какой кроватке идёт речь, но по тексту догадываюсь кто меня зовёт ее выбирать.

– Алечка, пожалуйста, только не спрашивай ничего и не говори никому. Мне очень-очень нужно!

Стыдно просить ее о таком, но придумать хоть что-то похожее на правду и сбежать из дома, когда она уже видела причину моей просьбы, вряд ли получится. Я складываю ладони, заискивающе смотрю в ее глаза и едва не визжу от счастья, когда она достает из сумочки ключи от своей машины и протягивает мне.

– Ох, Лизка… Ну вот как с тобой разговаривать? Только не до ночи.

– Аленька, спасибо, спасибо, спасибо!!! – чмокнув женщину в щеку, лечу в свою комнату и судорожно переворачиваю шкаф.

Платье-колокольчик с бабочками, туфельки без каблуков… Перескакивая через ступеньку, бегу в гараж и поторапливаю слишком медленно поднимающиеся рольставни.

Он стоит у входа в магазин рядом с площадкой, на которой выставлены образцы колясок. Рассматривает их так внимательно, будто всерьез намеревается купить одну и выбирает для себя. Я невольно улыбаюсь. Облокотившись на руль, смотрю, как Влад ощупывает колеса, пробует разные положения у ручек и даже катает одну из приглянувшихся ему колясок-трансформеров вперед-назад, покачивая, как заправский папочка со стажем. Спрашивает о чем-то девушку-консультанта, и она показывает ему как снимается люлька, потом ладонью трогает соседнюю – прогулочный вариант, и ее тоже разбирает. По ее уверенным движениям понимаю, что обе – это одна и та же модель, просто в разных вариациях. Влад кивает и задумчиво трет подбородок, глядя на болтающуюся на ручке бирку с ценником, а потом оборачивается к Лесе и дёргает подбродком, будто спрашивает, нравится ей или нет. Она отрицательно мотает головой в ответ и крутит пальцем у виска, что-то эмоционально говоря Владу – видимо про цену. Коляска явно слишком дорогая и ей совсем не по карману. Но определенно нравится, хотя и пытается всем своим видом этого не показать. Только со своего наблюдательного поста мне видно, как она на нее смотрит, когда Влад отходит к другим. Она улыбается, проводя ладонью по капюшону, и даже украдкой фотографирует ее на телефон, а потом, обернувшись, замечает меня и приветственно машет рукой.

– Если бы я не знала кто именно замахнулся на материнский капитал, то подумала, что это Влад, – улыбаюсь девушке, а она едва ли не светится от счастья и, взвизгнув, хватает меня за руку:

– Ой! Лиза! А что ты тут делаешь? – Леся пучит глаза, словно мы увиделись совершенно случайно, а не потому, что она меня позвала. Оборачивается и зовет Влада. – Владка, смотри кого я встретила! Бывает же, да?

– Врушка, – шепчу ей.

– Ой, вот даже не думала, – тихо отвечает мне и уже громче, – А мы вот кроватку приехали выбирать. Андрейка на работе, я одна боюсь. Вот Владу позвонила, чтобы помог. Мне же тяжёлое таскать нельзя. Хочешь с нами? Ой, а ты ведь на машине, да? Можешь нас потом не подбросить? У Андрюхи с утра ещё с машиной что-то случилось. Он ее и так, и сяк, а она фырчит и не заводится. Хорошо Владик ему свою дал, а то точно опоздал бы на работу. Ли-и-из, подвезешь ведь? Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста!

Леся тараторит с такой скоростью, что при всем желании ни у меня, ни у Влада не получается вставить ни слова. Я киваю на все ее вопросы, а сама не могу оторвать взгляда от улыбки на его губах.

– Случайно. Как же, – усмехается он, пристально смотрит мне в глаза и отрицательно мотает головой, словно говорит, что обмануть его не получилось.

Только я развожу руки в стороны:

– Представь себе, случайности они такие.

– И что ты тут забыла?

– Каталась. Увидела Лесю и решила поздороваться.

– На этом? – он безошибочно показывает ладонью в сторону Алиной «Короллы» и снова мотает головой.

– Эй! Это что за допрос начался, а!? Нормальная машина, – Леся вклинивается между нами и дует губы. – Если ты не хочешь, чтобы Лиза мне помогала выбирать, то я хочу! – топает ножкой и оборачивается ко мне, тыча пальцем в коляску. – Прикинь, я его попросила всего-то помочь кроватку донести, а он как увидел эту коляску, так сразу в нее и вцепился. Давай, говорит, купим. Ага! За тридцать тысяч! Я что, совсем больная или на золотом мешке сижу что ли? Нет, ну ты представляешь, Лиз? Да я на эти деньги лучше ремонт в комнате доделаю! Еще и на манеж останется.

Вцепившись в мою ладонь мертвой хваткой, она потащила меня ко входу в магазин, перебирая все возможные варианты потратить деньги с большей пользой. И уже в дверях обернулась посмотреть идет ли Влад за нами.

– Вот же гад! – тихонько выдала она. – Я ему можно сказать помогаю, а он мало того, что бычил всю дорогу до магазина, так еще и на тебя наезжает, будто ничего вчера не было. Ты только не обижайся. Я этому дебилу мозги пропесочу обязательно. Думает, что я слепая и не догадалась, чем вы там занимались.

– Лесь, – у меня вспыхивают щеки от такой ошеломляющей прямоты, но девушка лишь отмахивается и, увидев ряды кроваток, увлекает меня за собой.

И все же мое предположение оказалось верным. Леся не просто считала каждую копейку, она пыталась сэкономить на всем. Даже там, где, по-моему мнению, экономить вообще нельзя. Сперва я подумала, что девушка просто никак не может определиться во всем этом многообразии матрасиков, их наполнителей, подушек и бортиков, а потом заметила, как она пересчитывает деньги, не вынимая кошелек из сумочки. Это никак не укладывалось у меня в голове, особенно после вчерашнего пикника на широкую ногу, на который ребята скидывались поровну. Но больше меня поразило другое. Стоило только Владу заикнуться о том, что Лесе лучше потратиться на одну нормальную и удобную кроватку, а все остальное он купит ей в подарок, милого Пузанчика буквально подменили. Еще секунду назад она улыбалась и вот уже лицо девушки превратилось в непрошибаемую каменную маску, а ее взгляд с легкостью мог бы составить конкуренцию айсбергу. Не проронив ни слова, она несколько секунд смотрела на Влада как на заклятого врага и потом пошла к самым дальним кроваткам.

– Не лезь, – осек Влад, стоило мне только открыть рот, чтобы спросить чем вызвана такая реакция. – Это тебя не касается, – обрубил и направился к девушке.

Я окончательно запуталась. В голове никак не вязались два события. Первое – Леся с лёгкостью тратится на развлечения, и второе – на следующий день Леся ужимается на самом святом – своих детях. Окажись я в такой ситуации, не задумываясь отказалась бы от пикника. Но даже если и представить себе, что это действительно так, то почему она отказывается от помощи? Ведь те же матрасик и подушки стоят не настолько дорого, чтобы считать предложение Влада оскорблением. Да и он вряд ли хотел ее обидеть.

– Вам что-нибудь подсказать?

– Нет, спасибо, – ответила я подошедшему консультанту. Повернулась к нему на автомате, чтобы уточнить, что пришла с друзьями, а не за покупками, и зацепилась взглядом за небольшой плакат за его спиной. – Извините, а можно узнать поподробнее про подарочные сертификаты?

– Да, конечно. Что именно вас интересует?

– М-м-м… – подумав несколько секунд, я кивнула себе и спросила. – У вас сертификаты на определенную сумму или можно самому выбирать номинал?

– Есть обыкновенные: на одну, две, пять и десять тысяч рублей. Но мы можем оформить и премиум-сертификат, если сумма превышает десять тысяч.

– Так. А обязательно тратить его за одну покупку или можно разбить на несколько?

– Обыкновенные да, а премиум действует, как пластиковая карточка.

– Хорошо, – протянула я, посмотрела на Лесю, плачущую и что-то выговаривающую Владу, и уже не сомневаясь кивнула. – Пойдемте оформлять. Правда у меня к вам будет одна маленькая просьба…

Странно, но у меня не было ни капли не сомнений, что сейчас делаю все правильно, и когда через громкую связь в магазине раздалась торжественная музыка, заулыбалась и отошла так, чтобы Леся и Влад меня не увидели, а я, наоборот, могла за ними понаблюдать.

– Уважаемые покупатели, мы рады сообщить вам, что в нашем магазине сегодня маленький юбилей – сто тысячный покупатель. От лица администрации мы хотим поздравить его с грядущим счастливым событием в жизни и пожелать всего самого наилучшего.

От стойки кассы в сторону Леси пошел консультант, которого я пытала про сертификаты. Со связкой гелевых шариков в одной руке и конвертиком в другой. Плачушая девушка с недоумением посмотрела на остановившегося рядом с ней молодого человека, замотала головой и что-то спросила, показывая на себя пальцем, а когда он кивнул, расплакалась сильнее и бросилась ему на шею.

Изобразить удивление от свалившегося счастья на голову Леси у меня получилось гораздо лучше, чем у нее от моего появления. Я стояла, выбирала плюшевых тигрят в забавных костюмчиках, а Леська чуть не снесла меня и завопила:

– Лиза!!! Ты слышала??? Угадай кто? Я!!! Я сто тысячный покупатель!!! Прикинь!!! Лизка!!! Прикинь!!! – она скакала вокруг меня и трясла конвертом, – Он такой подходит, говорит, что это я, а я реву и не верю!!! Прикинь как свезло!!! Как думаешь, а сколько тут денег? – она вытащила пластиковую карточку сертификата и показала мне.