Путь желаний

– Резали уже после смерти, кровь почти не вытекла, – снова подал голос специалист.

– А, может, вытерли? – спросил Егор морщась.

– Нет, смотри, – ему продемонтрировали расттопыренные ровные края порезов. – Она даже в разрезе толком не запеклась. Да и подтертое всё равно заметно было бы. А здесь совсем чисто.

– Ну да, – хмыкнул Шмель. – Видел когда-нибудь что-то подобное?

– Не-а. Руны какие-нибудь. Гуглить придётся. Хорошо бы найти кого-то кто разбирается.

– Это бы сэкономило нам время, значительно, если это, конечно, не имитация.

– Для того и нужен специалист, не хочу прочёсывать все эти злачные точки, для местных сектантов.

Остаток дня они со Шмелём провели в отвратительном настроении, занимаясь оформлением уголовного дела. Описывая локацию, тела и обнаруженные скудные улики. Созванивались с медэкспертами, пытаясь выяснить как можно больше деталей. Отпечатки по базе откликов не нашли, но они на это особо и не рассчитывали. Пока Шмель общался с разными структурами, Егор катал ориентировки и рассылал их по всем возможным точкам. Пока работать было не с чем.

Самая нудная работа по законам жанра должна была достаться бестолковому помощнику. Но напарник его удивил.– Пришла бумага на изъятие материалов с видеокамер, – пробормотал Шмель и по его интонации Егор уже понял, кто этим будет заниматься.

– Спать нам сегодня не придётся.

Добросовестный. Действительно трудяга. Из-за этого качества Шмеля с ним и не любили работать в паре. Егор вздохнул и криво улыбнулся.

– Наша служба и опасна, и трудна, – пропыхтел Роман, разгибаясь и потягиваясь. Глаза от компьютера чесались и слезились. А теперь за ним предстояло сидеть всю ночь. Но Егор неожиданно для себя понял, что перестал обращать внимания на сгустки, мерно перекатывающиеся в воздухе и на их заунывные хрипы. Он и не заметил, как это произошло. В первую очередь, потому что они стали ещё менее различимы, но ещё и к тому же он всё время был занят. Эта мысль так его обрадовала, что долгая ночь возле монитора перестала казаться такой удручающей.

– Жене моей это кто-нибудь бы объяснил, – снова недовольно пробурчал Шмель. – Она скоро со мной разведётся.

– Ну не сделала же этого за столько лет, – хмыкнул Егор.

– Что б ты понимал, Красавчик.

– Действительно, – от очередного упоминания собственного прозвища Филатова передёрнуло.

– Нечего жаловаться, когда только из отпуска вышел.

– И сразу на сутки. Здорово.

– Не ной, Красавчик, прорвёмся, – вымученно улыбнулся ему Шмель.

Они запрыгнули в машину, на ходу жуя чизбургеры из ближайшей забегаловки и отправились за материалами. Ехать нужно было в две противоположные от пустынной трассы точки и времени на изъятие данных у них ушло много. При этом оказалось, что половина камер не были отключены, ещё часть работала, но не сохраняла запись дольше получаса. Владельцы заправок и магазинов крайне неохотно делились своими данными и видеоматериалами.

Вернулись они в отдел только к вечеру, вымотанные и раздражённые. Не успели, сгрузить материалы на стол, как вызвали с рапортом к начальнику.

В кабинете у Константиныча они долго и нудно пересказывали все проведённые ОРМ и старались не зевать. Начальник, в свою очередь, нервно расхаживал по взад-вперёд и недовольно качал головой.

– Негусто ребятки, негусто. Весь день работы и что имеем? Нулевой результат.

– А вы рассчитывали, что мы в первый же день раскроем? – ощетинился уставший Шмель.

Новоиспечённые напарники переглянулись, понимая, что давление высокого начальства значительно сильнее, чем они думали.– Не язви мне! – взвизгнул он теряя всякое самообладание.

– У нас нет ни личности жертв, ни свидетелей, ни основательных материалов. Конечно, это займёт время, – миролюиво начал обьяснять Егор. —Нам не отчего оттолкнуться.

– Видео забрали? – Олег Константинович остановился, спрятав руки в карманы брюк и уставился на них куда более спокойный чем секунду назад.

– Все, что смогли, – кивнул Филатов

– Смотрели?

– Когда? – равел руками Шммель. – Будут мультики на ночь.

Константиныч походил в этот момент на усталого препеодавателя у которго в конце сессии осталось двое лаботрясов, которые никак не могли сдать его предмет.– Что ищем?

– Три тела, не привлекая к себе внимания в легковушке, перевезти проблематично. Мне кажется, надо искать что-то побольше.

– Правильно, кажется.

– Но есть сложность с определением времени. Убивали их явно не на месте обнаружения, а вот символы резали уже на поляне, круг со звездой рисовали там же. Нужно время тихое, безлюдное, ведь трасса совсем рядом. Кто-то мог легко заметить.

– Судмедэксперт сказал, что первым в районе половины двенадцатого убили мужчину. Женщину постигла та же участь приблизительно в начале третьего. Большая разница. С первым телом действовали явно неловко и неумело. Эксперт сказал, что человек далеко не профессионал, долго возился. С женщиной рука уже была поувереннее. И девочка погибла приблизительно в половине четвёртого утра.

– Считаешь, что действовал одиночка?

– Думаю да. Хотя, чёрт его знает. Ловить мог один, резать другой, перевозить третий.

– Да, одному сделать всё, да ещё и в такие сжатые сроки крайне сложно.

– Так, идите отсюда. Я позвал вас для отчёта, а не сидеть здесь и версии отрабатывать. Топайте работать.

Они тяжело поднялись и направились к выходу.

– Шмелёв, – окликнул их у самой двери Константиныч. – Дело, конечно, очень важное и раскрыть его надо позарез, но давай без крайнего фанатизма, хорошо?

– О чём вы? – спросил Шмель, делая вид, что не понимает.

– О том, что вы мне с Филатовым нужны живыми к концу недели и желательно дееспособными.

– Я не…

– Прерывайтесь иногда на сон и еду, – неожиданно мягко добавил начальник.

– Обязательно.

Егор закрыл за ними дверь и уныло потащился за напарником.

– Хорошо, что кофейный аппарат поставили, – пробормотал Филатов, особо ни к кому не обращаясь.

– И прямо напротив моего кабинета, – неожиданно с ухмылкой ответил Шмель. Раньше Егор ничего подобного на его лице не видел. – До его появления ночами было работать значительно сложнее. Я попросил Фадея освободить тебе стол у меня. Перебирайся, так будет проще. На время, разумеется.

Егор лишь удивлённо пожал плечами и нырнул за свою дверь. Стаса в кабинете не было, только Мельник и тот явно собирался домой.

– О, Красавчик. Ты как?

Парень нагнулся и вытащил флешки из процессора. Оглянулся в поисках того, что нужно было взять с собой при переезде.– Жив, как видишь, – буркнул Егор, обрушиваясь на свой стул.

– Что-то не наблюдаю бодрости духа. Рабочий день подошёл к концу.

– У кого как, – снова вздохнул Егор, поймав себя на том, что излишне драматизирует. Ему было интересно разобраться в этом деле, действительно было важно найти виновного. Да и ночевал он в отделе далеко не в первый раз. Сейчас здесь было значительно лучше, чем всю эту жуткую неделю дома, в окружении булькающих перекатышей. Про них он сегодня несколько раз даже забывал, пока они не попадались ему на глаза, бледные и более тихие, чем обычно.

Выветривается, думал Егор с облегчением. Что бы это ни было, оно проходило. А это значило, что его жизнь сможет вернуться в нормальное русло. И чем сильнее он будет занят, тем незаметнее пройдёт время.

– Ты куда намылился? – вырвал его из собственных мыслей коллега. Простодушный работяга – парень Мельник, который порой мог быть крайне раздражающим.

– Перебираюсь к Шмелёву на время расследования, мы с ним крепко встряли, – пробормотал Егор неохотно, продолжая рассеянно озираться.

– А Фадей куда? Только не говори, что к нам, – воскликнул Мельник возмущённо.

ещё не обсуждали.– Не знаю, мы

На этом Егор закончил разговор, встав и попрощавшись с Мельником. Возможно, это было не слишком вежливо по отношению к старшему коллеге, но Егор сейчас был не в том состоянии, чтобы размусоливать и беспокоится о душевном благополучии Мельника. Он парень отходчивый, даже если обиделся, отойдёт быстро.

Оставшееся время они со Шмелём зря не теряли. Немногословный Роман тут же предложил приступить к работе, разделив все собранные видеоматериалы пополам, они уселись за мониторы и начали свою неторопливую кропотливую работу.

Прерываясь только на очередную дозу кофеина или перекур, они терпеливо просматривали все плёнки, какого бы жуткого качества картинку ни предоставляли дещёвые китайские камеры. Периодически крепко выругавшись на смазанное и нечёткое изображение, они выписывали номера всех подходящих или казавшихся подозрительными автомобилей.

Между двумя и тремя часами Шмель просто вырубился, плюхнувшись щекой на прохладную столешницу. На предложение Егора перейти на кушетку в углу и немного вздремнуть, Роман пробормотал что-то нечленораздельное и продолжил спать лицом на столе. Кофе не спас. В начале четвёртого он проснулся неожиданно и легко, будто не спал. Сходил за кофе и продолжил работу. Со стороны он казался очень даже бодрым и полным сил, будто не подремал чуть больше получаса в жутко неудобной позе, а пришёл из дома после полноценного сна в кровати.

Егор держался, сколько мог, пока от недосыпа веки не начали казаться огромными и тяжёлыми, засыпанными песком, а по экрану не поплыли чёрные мушки. Филатов не заметил, как уснул точно в такой же позе, как и Шмель в районе шести утра, измотанный и обессиленный.

Глядя, как отрубился Красавчик, Роман одобрительно хмыкнул, признав в нём своего, и продолжил работу, периодически поглядывая, чтобы парень не свалился со стула.

Егор проснулся от звонившего на столе телефона. В окно ярко светило солнце. Он резко подскочил и ахнул от боли в затёкшем теле. Проклиная всё на свете, парень принял вызов.

– Филатов слушает, – сказал Его хриплым каркающим голосом.

– Зайди ко мне, дело есть, – услышал он хмурое бормотание Константиныча.

– Сейчас буду.

Егор какое-то время был вынужден потратить на то, чтобы размять онемевшие конечности, спину и шею. Всё жутко болело, тело отказывалось слушаться своего бестолкового владельца. За дверью было привычно шумно, рабочий день только начался. Егор умылся, плеснув из бутылки себе на руки немного воды, затем выпил из неё же, тщетно пытаясь привести себя в рабочее состояние.

До кабинета начальника он дошёл под странное хихиканье и насмешливые ухмылки, туго понимая в чём дело. С ним здоровались, улыбались и качали головой.

Егор постучался и нырнул в вечный сумрак кабинета Константиныча. Тот, как обычно, торчал где угодно, только не за своим столом. Филатов застал его стоя́щим с мобильным возле уха у большого вечно плотно занавешенного окна, поливающим тщедушные растения в горшках, которые чахли от недостатка солнца и тепла и.

– Да без разницы, на самом деле, чего тебе хочется. Есть такое слово – долг, понимаешь? Ах, ну да, откуда…

На другом конце ему что-то отвечали, что его совершенно не радовало. Константиныч хмурился и краснел, прохаживаясь вдоль стены.

– Может хватит строить из себя пупа земли, мир не крутится вокруг тебя, – яростно шипел он в трубку. – Нет, мне нужно просто мнение…

Какое-то время Константиныч снова слушал, багровея, а затем буквально просвистел как нагретый чайник:

– Да пошла ты! – сбросил звонок.

– Вызывали? – всё ещё срывающимся голосом прокаркал Егор откашливаясь.

– Вызывал, – хмыкну начальник и как все до него покачал головой. – Ты у нас Филатов теперь из Красавчика перешёл в ранг Спящей Красавицы?

Егор нахмурился и, не дожидаясь приглашения, прошёл и сел на стул. Колени всё ещё болели, а голова соображала через раз.

– Я не совсем понимаю.

– Ты когда дрыхнешь, хоть запирайся, а то сегодня наши дамы из техперсонала полчаса умилялись над твоей спящей тушкой.

Егор закрыл лицо руками и набрал в грудь побольше воздуха, стараясь не завыть от досады.

– Им что заняться совсем нечем? – пропыхтел он себе в ладони обиженно.

– Либо нечем, либо во сне ты так прекрасен, что они, только увидев тебя, тут же забыли про свои тряпки и швабры с вёдрами. Ты уж сжалься над их романтическими натурами и больше так не искушай.

– Я вас понял, – хмуро ответил Егор. – Что-то ещё?

– Разумеется, – усмехнулся Константиныч. – Ты же не думаешь, что я позвал тебя только затем, чтобы передать тебе восторги техперсонала? Возьми листок со стола.

Егор послушно привстал, перегнулся через наполированную поверхность и дотянулся до зелёного обрывка с накарябанным адресом и подписью «Крис».

– Что это?

– Нашёл вам специалиста по оккультным наукам, или как они там называются. Съезди к нему, отвези на место преступления, внимательно послушай всё, что тебе расскажут, а лучше запиши. Приедешь, доложишь лично мне.

– А где…

– Шмелёв поехал на опознание, похоже, появился родственник. Заявили о пропаже девочки, по описанию совпадает с нашей. Так что он сегодня работает с родственниками, если это они. Если нет, то поедет на дачи, поспрашивать, может, кто что слышал.

– А мне общаться с психом – сатанистом, – пробормотал Егор недовольно, пряча листок в карман.

– Ты всё понял? – сделал вид, что не услышал Константиныч.

– Понял. Могу идти?

– Иди.

Егор вышел, заскочил в кабинет за ключами и сразу же направился к своему автомобилю.

Глава 5. Интерлюдия

 Холодный ветер противно швырял в лицо пушистые ошмётки облаков, колючие снежинки. Она шла быстро сбивчиво, часто спотыкаясь. Мать поднимала её грубыми рывками и ставила на ледяную корку наста, продолжала, как тягач тащить вперёд. На маленьких худых ногах чьи-то старые ношеные противно-розовые сапожки болтались, в них быстро набивался снег, который таял и ледяными струйками сползал, мочил дырявые колготки и хлюпал в носках. Ей было около трёх, точно она не знала, потому что дни рождения они не отмечали. Мать вообще уже долгое время старалась делать вид, что её нет, что всё это неправда и странная дочь ей просто померещилась в алкогольном угаре.

Они приблизились к трёхэтажному грязно-жёлтому зданию, показавшемуся тогда маленькой девочке просто огромным, а потом уже спустя годы слишком крохотным и душным.

Мать заволокла её на крыльцо и пару раз громко топнув, стряхнула с обуви прилипший снег. Женщина, молча, открыла тяжёлую металлическую дверь и только кивнув сидевшему в мрачном сером холле мужчине, прошла к крутой лестнице. Малышка слишком медленно взбиралась по ступеням и мать в нетерпении подхватила девочку одной рукой и понесла, сжимая в другой небольшую дорожную сумку.

Они поднялись на третий этаж, и Кристину грубо поставили на пол. Мать опустилась на колени и впервые за это утро заглянула дочери в глаза.

– Ты способна хотя бы притвориться нормальной? Ненадолго. Если не можешь, просто молчи, – прошипела она, поправила на ней тонкое пальтишко и, больше так и не взглянув на дочь, постучала.

От двери пахло властью и отчаянием. Это были слёзы радости людей, нашедших друг друга и горя детей, потерявших кого-то навсегда. Девочка понимала, что её привели сюда явно не для того, чтобы найти кого-то. Но понять, как сама относится к этому, она не могла.

Мать тем временем открыла дверь и решительно вошла в небольшой кабинет, заполненный сероватым светом, в котором кружились пылинки и пара Других.

Малышка улыбнулась им, радуясь, что не осталась одна с женщинами, которые ждали её там.

– Здравствуйте, – сказала Мать и присела на предложенный ей стул. Кристина стояла рядом, разглядывая серьёзные лица, обращённые к ней.

Одна женщина сидела за столом. Вид у неё был строгий, серые глаза тускло поблёскивали из-за толстых очков. Коротко стриженные светлые волосы образовывали пышную шапку вокруг головы. Ярко накрашенный рот оскалился в приветственной улыбке, демонстрируя жёлтые кривые зубы.

Кристина ощутила тёплый летний дождь, стеной обрушившийся с небес, почувствовала сильное головокружение. Такое, которое чувствовала её Мать после пары часов в прокуренной кухне в обнимку со стаканом. Девочка зажмурилась от слепящего света фар и громкого гудка автомобиля. Затем сильная боль врезалась в её маленькое, худое бедро, ломая кости и заставляя тело крутануться в воздухе и с силой плюхнуться в лужу. Малышка ощутила, как затылок ударяется об острый камень, едва торчавший из мутной воды, и тот с противным хрустом и мягким шуршанием въедается в череп. В глазах темнеет и мгновенно боль проходит. Наступает тишина смерти.

– Тебе нехорошо крошка? – касается её женщина, сидевшая слева от Матери. И Кристина, распахивая глаза, встречается с другими, карими и тёплыми.

На этот раз она чувствует жар, похожий на лихорадку, только намного сильнее. Руки горят и стопы тоже. Правда пошевелить ногой она не может. Боль вгрызается в тело сильными спазмами, ломая, выворачивая суставы. В голове что-то оглушительно лопается и заливает сознание жаром и сильным спазмом. Тело сводит судорогой и новым приступом боли. Последним приступом. Слышен писк какого-то прибора, но уже далеко и неотчётливо.

– Кристина, – рявкает на неё Мать.

Девочка вспоминает, что от неё требовали нормального поведения.

– Шарф давит, – пыхтит она, стягивая красный старый весь в крупных катышках шарфик.

– Тебе лучше? – спрашивает вторая участливо.

– Да. Можно попить? – произносит Кристина тихо под осуждающим взглядом Матери.

Та дёргает её за руку, но женщины только улыбаются. Та, что добрее и умрёт позже, встаёт и наливает из стоявшего у стены аппарата воду. Протягивает стакан девочке.

– Держи, – говорит она мягко. – Скажи, если станет нехорошо. Не нужно стесняться.

Кристина кивает и пьёт воду медленно, как воспитанная девочка.

– Этот интернат мы с вами обсуждали как один из вариантов. Помните, что никто не принуждает вас, нам просто необходимо рассмотреть все возможные ситуации.

Мать поставила перед ними на стол сумку, в которую утром суетливо упаковала все нехитрые пожитки своей трёхлетней дочери.

– Забирайте её прямо сейчас, – сказала она сухо. – Она не нужна.

Женщины приоткрыли рты, но ничего не ответили. Они никак не ожидали такого короткого разговора. От всех трёх запахло противной вонью закипающего мяса, которое иногда варила Мать, когда были деньги, того от которого образуется серая кудрявая пена на кастрюле и пачкает края. Так воняла нервозность. Кристина старалась не морщиться.

– Мы так не договаривались, – выдохнула блондинка. – Так просто это не делается. Да что вы за мать такая?!

– Да, я хреновая мать. Неоспоримый факт. Плевать. Не заберёте её сейчас, я выкину её на улицу. Больше я её в своём доме терпеть не стану. Мне и так всю жизнь мириться с тем, что я выносила в себе выродка, воспитывать его я не собираюсь. Рано или поздно эта мерзавка доведёт меня до того, что я убью себя или её. Делайте с ней, что хотите.

С этими словами она просто встала и вышла, даже не взглянув на девчушку. В свою очередь, Кристина тоже не пыталась ухватиться за уходившую женщину. Они попрощались без лишних слов, одна оставляла после себя страх, другая – холод. Больше Кристина никогда не видела Мать, если не считать её пары коротких визитов в интернат, когда нужно было оформлять документы. Девочка улавливала её силуэт мельком в коридоре, но даже не думала подойти и заговорить.

Добрая женщина выбежала вслед за ней, оставив Кристину наедине с властной тёткой, пребывавшей в лёгком недоумении.

– Вы меня тоже выгоните? – спросила крошка.

От неё запахло ложью. От этого аромата у Кристины всегда слезились глаза, как от лука.– Ну что ты, малышка, как можно было так подумать? – притворно ужаснулась женщина.

– Вы об этом думали, – ответила девочка. – Но можно я останусь? Я спокойная, тихая и не буду создавать проблем. Я могу вести себя хорошо.

Лицо начальницы удивлённо вытянулось. Она явно не ожидала от малышки такой чёткой и связной речи, предполагая, что у девочки серьёзные отклонения в развитии. Но сильнее всего её удивило даже не то, что она говорила, а то как она это делала. Голос девочки оставался спокойным и даже прохладным.

– Я тебе верю, – отозвалась женщина, внимательнее присматриваясь к серьёзной не по годам крошке. – Мама говорит, что ты создаёшь много проблем?

– Да, – подумав, ответила Кристина. – Каждый раз, когда открываю рот. Но я могу держать его на замке. Не надо отправлять меня на улицу. Там очень холодно, а я не люблю мёрзнуть.

В кабинет вернулась Добрая и прервала странный разговор. Тётка за столом впилась в неё вопросительным взглядом, и так прекрасно понимая, какой последует ответ.

– Как будто испарилась, – запыхавшись пробормотала Добрая, но тут же воскликнула. – Но я же знаю адрес.

– Не надо меня назад, – опасливо подала голос Кристина.

– Оформляйте девочку, – сухо поджав губы, вздохнула Тётка. – Деньги на неё начнут выделять через пару месяцев, протянем как-нибудь. Не хочу, чтобы меня обвинили в халатности, когда малышку найдут заледеневшей на морозе. Она, так или иначе, попадёт к нам.

– Хорошо, – не слишком уверенно замялась женщина. – Куда же её определить?

Начальница какое-то время раздумывала, стуча ногтями по отполированной поверхности стола.

– Давай на второй этаж, к близняшкам. Там же вроде была свободна кровать, – проговорила она. – Потом, если будет нужно, переселим.

Добрая женщина только кивнула, взяла Кристину за тоненькие пальчики и вывела из кабинета. Её ладонь по сравнению с рукой Матери была тёплой и мягкой, немного шелушившейся от частого контакта с водой, но всё же приятной.

Девочка, оказавшись в незнакомом месте, не озиралась и смотрела себе под ноги, стараясь не встречаться взглядом с проходящими мимо взрослыми и детьми, которые здоровались с Доброй женщиной. Она боялась почувствовать их боль и вызвать подозрения у её новой покровительницы, которая шла спокойно, не раздражаясь оттого, что Кристина слишком медлительна и неуклюжа. Добрая женщина ни о чём её не расспрашивала и не начинала глупых бессмысленных бесед, которые с ней всегда пытались вести взрослые.

Они остановились у обшарпанной двери с номером четырнадцать, покрытым облупившейся синей краской. Добрая вошла в комнату и поставила сумку рядом со старой кроватью с такими страшными растянутыми пружинами, в которых не хватало больше, чем присутствовало. В комнате было пусто и тихо, а ещё жутко захламлено разными вещами, водружёнными на всех горизонтальных поверхностях. Пахло заплесневелыми корками хлеба и сырым сквозняком. Но Кристине понравилось. Здесь у неё будет своё место.

– Девочки на занятиях в группе, ты с ними познакомишься немного позже. Вот твоя тумбочка. Сюда мы с тобой сложим вещи, которые ты принесла. А сейчас мне нужно сходить и сказать, чтобы тебе принесли матрас и бельё. Сможешь посидеть тут немножко одна? Не испугаешься?

Кристина кивнула и улыбнулась. Ей так хотелось как-то отблагодарить Добрую, что она не удержалась.

– Знаете, – сказала Кристина. – Дедушка, которого вы так не любите и который доставляет много-много проблем, совсем скоро умрёт. И вам больше не придётся заботиться о нём. А тот документ у него свёрнут, и лежит в тёплом ботинке в диване, на котором он спит. Только вы не читайте его, а то расстроитесь.

Сказав это, Кристина наблюдала, как улыбка сползает с лица Доброй, а зрачки недоверчиво сужаются.

– Не шути так малышка, – сказала она и оставила её в комнате.

В тот момент Кристина поняла, что опять создала проблемы, открыв рот. На этот раз она снова что-то испортила. С тех пор многое изменилось, но Доброй она ту женщину больше никогда не называла даже про себя.