– Спилить дерево! – утвердительно выразился Арсений и направил димер в сторону дерева.
– Хммм! Ничего не вышло, – расстроено пробормотал Арсений.
– Ну, ты прям вылитый Гарри Потер, махаешь как волшебной палочкой, – с ухмылкой прокомментировал Майк.
– Ладно, давайте вставайте нам пора, надо найти Киру и девочек, – торопливо сказал Майк.
Лес от ангара был достаточно близко. Кира и девочки уже скрылись в чаще леса, когда Майк догнал Арсения с Зоей. Майк и Сеня решили вернуться за мной. Зоя осталась ждать в лесу. Отчаянные парни вернулись спустя два часа.
– А Лия, где Лия? – настороженно спросила Зоя.
– Лии больше нет, она отвлекала Блонд, чтобы Лиза и Майк успели добежать до ворот. Она больше не вышла из камеры пыток. Алик погиб от болевого шока, – траурным голосом опуская голову, вниз произнес Майк.
– Я не верю, что Лия погибла, – отчаянно заявила Зоя.
– Да пусть это будет так! – сказал Арсений.
– Арсений ты ранен, дайка я посмотрю, – подойдя к Арсению, Зоя стала осматривать рану.
– Да, заживет, – протяжно отмахиваясь рукой, ответил Арсений.
– Нет, нет, сейчас приложу что-нибудь, подожди, – срывая траву, сказала Зоя.
Женщина аккуратно как могла, вытерла кровь со спины Арсения травой и, наложив несколько слоев лопуха, заставила его разорвать футболку, чтобы перевязать, эмитируя жгут.
Тройка счастливчиков направилась вглубь леса в надежде отыскать Киру и девочек. Зоя из-за своей тучности и отеков ног шла очень медленно. Киперы держали направление противоположное от того места откуда их привели триплеры. Подхватив Зою под руки, скорость пешего хода молодых парней в лесу увеличилась. Скрывшись в глубине леса, Арсений предложил остановиться. Уже время подходило к вечеру, женщина, прислонившись к дереву для отдыха, вдруг увидела свежий надрез буквы «К» и стрелку вверх.
– Ребята смотрите! – показывая, пальцем на свою находку улыбалась Зоя.
– Аа! Ты молодец! – неистово радостно сказал Арсений.
– Это значит, они идут прямо, думаю, к темноте они остановятся, а мы будем идти, пока не дойдем до них, – утвердительно сказал Арсений.
Еще через сто метров они снова увидели зарубки на дереве, на сей раз буква «К» и стрелка влево. Мужчины устремили свой взгляд в сторону стрелки и увидели просвет в глухом лесу. Было понятно, почему Кира свернула туда. Тем временем женщина с двумя детьми двигалась без остановки по зову интуиции.
– Кира мы долго будем идти? Я не ною, я просто хочу, есть, и пить, – спросила Ярослава.
– А я хочу к Лие, она сказала, что она моя мама теперь, я не могу без мамы, – почти в слезах произнесла Лиза.
– Девочки, у меня никогда не было детей, я не знаю и не умею себя вести как мама или папа, как только начнет темнеть, мы остановимся, и будем ждать остальных и заодно отдохнем. Когда все соберутся, утром пойдем дальше, будем искать ближайшую местность чтобы временно обустроиться, хорошо? Я тоже очень устала и я вам верю. Давайте терпеть, – немного строговато и сухо ответила Кира.
– И нам лучше идти тихо и молча, так на всякий случай, – остановившись и повернувшись к Лизе, проговорила Кира, вытирая слезки со щек малышки.
Впереди уже отчетливо виднелось небо и просматривалось открытое пространство, но уже заметно вечерело. Девочки решили сделать привал. Найдя подходящее место Кира усадила Яру и Лизу на бревно, а сама стала собирать сухие ветки для того чтобы сделать некий матрасик из прутиков. Лиза легла на бревно и тут же уснула. Яра не сводила глаз с Киры и наблюдала за каждым ее движением, чтоб не потерять ее из виду.
– Яра, поди, сюда, – шепотом подозвала Кира девочку к большому муравейнику.
– Смотри, это муравейник, берешь тоненькую веточку, слюнявишь ее вот так и кладешь в эту кучу. Вон как забегали, они сейчас съедят твои слюнки и оставят витаминки на палочке, – с детской искренностью Кира рассказывала Яре.
– Так мы в детстве делали, оказывается, муравьиный сок полезен, представляешь да! – продолжала Кира. Но Ярослава была настолько измучена и потеряна, что ее не радовала новая история с муравьями. Девочка повторила все за Кирой и безразлично ждала результат.
– Фу как кисло! – скорчив свое прекрасное личико, убрала веточку изо рта Яра.
– Давай, давай продолжай хотя бы три палочки оближи, настаивала Кира.
Оставив девочку, Кира продолжила постельный сбор в округе. Соорудив спальное место, женщина положила девочек спать и укрыла их ветками из листьев. Сама же принялась вырезать на дереве когтем Арсения надпись.
Путь, по которому они шли, запечатлелся у меня в голове. Буква «К» звучало в мыслях. Не определив временное расстояние, между мной Кирой и девочками, я предположила ориентировочно, что между Арсением и Кирой где то минут сорок или пятьдесят. Значит разница со мной примерно в два раза больше.
– Буду идти пока не найду Киру раз они все равно остановились на ночлег, – сделала установку я себе. Уже хорошо вечерело, в лесу становилось все темнее и темнее.
– Только бы ночь была звездная и лунная, – молилась про себя. В видении была стрелка влево, и я должна ее найти. По расчетам уже я должна была дойти до нее. Следы от моих друзей по несчастью потерялись. Помятой травы и сломанных веток, оставленных Микаэлем и Арсением, не было. Я прошла мимо стрелки, так как темень стояла непроглядная. Не видя смысла, возвращаться обратно, ночью, я просто свернула влево и пошла, прямо надеясь на удачу. Ночь оказалась темной, луна капризно брезжила из-за туч. Мой шаг замедлился, приходилось идти на ощупь. После пережитого и увиденного за последние три дня кромешная ночь абсолютно не пугала. Густые ветки деревьев то и дело впивались мне в лицо, отдавая рикошетом. Ноги не слушались, я валилась на колени от усталости и обезвоживания. Луна совершенно специально скрылась можно идти просто закрытыми глазами, и было бы то же самое. Наступил тот час, когда лес стал редеть. Земля становилась вязкая как после дождя и утопала местами. Вперемешку с грязью под ногами стоял какой-то хруст. Сначала я решила, что это сухие ветки, потом поняла что это что-то твердое и имеющее форму. Не поняв, что вызывало такой звук, я хотела присесть, чтобы попробовать руками на ощупь непонятные предметы под ногами. Едва наклонившись, моя нога стала утопать в грязи, пытаясь ее вытащить, я откинулась назад, не удержавшись, я упала и стала тонуть в ней. Я кричала:
– Помогите! Кто-нибудь! Барахтаясь в грязи меня, засасывало глубже и глубже. Не знаю, сколько это длилось и когда все же мне удалось выбраться из зыбучей сели. Сделав шаг в сторону, я упала и катилась вниз в яму, где утонула там по пояс, в грязи это был котлован смерти.
Глава 9. Невозможное – возможно
Калейдоскоп показывал мне картинки из радуги и света. Рисунки были разные и не повторялись Красные, зеленые, желтые, голубые, сиреневые квадратики, треугольники, кружки, ромбики и казалось, что просто день и просто солнце в глазах, но уже день четвертый апокалипсиса. Я открыла глаза, мой прекрасный мир калейдоскопа превратился в осколки разбитого мироздания. Дьявольская паника и атака зловещего духа поглотила мое нутро. Просто рыдала и ревела горько, горько – это мало сказано.
– Аааа, ааааа, ммммм, – кричала и стонала я. От бессилия останавливалась, и тупость в голове, и прозрачный взгляд в никуда, и снова рычащий крик моей души. Хватая небрежно себя обеими руками за голову теребя грязными руками, волосы, слипшиеся от крови и глины, я раскачивала свое туловище, стоя на коленях на человеческих головах.
– Мамаааааа! Мама! – это слово само собой бесконтрольно исходило из меня в слезах и мучении. Тяжелая моя голова склонилась на плечо, глаза уже почти не видели ничего от слез. Голос мой охрип от ора, в конце концов. Мое тело медленно рухнуло навзничь. Моя щека плотно прижималась к одному из черепов, лежащих на земле. Я лежала и смотрела в глаза человеку, которого нет, только кость и дырки в его голове. И снова воспоминания меня заставили рефлексировать. На сей раз из глубокого детства. У моих родителей взаимоотношения были далеко не идеальными. Когда мне было 4 года, мама работала биологом в филиале научно-исследовательского института дезинфектологии, а отец художником оформителем техникуме городского хозяйства. Мы жили в небольшом провинциальном городке, практически на окраине. Уютный маленький двор, окруженный пяти этажными домами, детская площадка, виднелись из моей комнаты нашей квартиры на первом этаже. Разлад начался сразу же после свадьбы. Мой биологический отец был красивым харизматичным мужчиной, который не мог реализовать себя вследствие пристрастия к алкоголю и повышенного чувства нарциссизма, привитым его матерью еще в детстве, моей бабушкой которую я никогда не видела, впрочем, как и своего отца после развода родителей. В молодости моя мама была очаровательной девушкой с карамельным цветом глаз и пухлыми бантиком губками. Черные кудрявые волосы осыпались на ее смуглые плечи. Можно было бы сказать жгучая брюнетка, вкладывая смысл в это выражение, девушка вамп, но ее скромность и дисциплинированность присущая ее характеру не позволяли ей быть таковой и конечно не могли удовлетворить духовную составляющую, творческую сущность от природы моего отца. Подтверждение своего превосходства и совершенства требовали подвигов. Исчерпав все ресурсы в семейных отношениях, желание самоутвердиться, вышло за рамки семейных уз. Пьянки, гулянки с друзьями-собутыльниками, непонятные женщины все это и стало разрушающим фактором нашей семьи. Вернувшись с очередной пирушки, поздно ночью, отец как обычно устроил скандал в ответ на претензии моей матери. В это время я уже крепко спала и поэтому ссоры всегда были на кухне. Я проснулась от криков брани моей мамы. Выбежав из комнаты, я плакала и стучала в дверь кухни, которая была на половину стеклянная. С другой стороны двери висела травянисто зеленая шторка с мелким рисунком в виде разноцветных кружочков или мячиков. Мама всегда втыкала туда булавки или иголки с нитками. Занавеска была не плотно закрыта и маленькая щель позволяла мне увидеть происходящее. Я стучала в дверь и кричала:
– Мама открой, мама!
– Лия иди в комнату! – кричала растрепанная мама.
– Папа, не трогай маму! Папа! – в истерике я орала.
Испуг усилился и уже был не контролируемым, когда в маленький просвет через дверь я увидела как отец, схватив маму за волосы, стал долбить ее голову о стену. Мама отчаянно сопротивлялась и в какой-то момент она упала на пол. Тогда отец схватил со стола кухонный нож и нацелился вонзить в живот моей мамы. От ужаса, происходящего на кухне, я просто визжала и топала ногами. Мама, поскольку воспитывалась в строгости и была старшей из пяти детей, отличалась высоким контролем над собой, и ситуацией происходящих событий вокруг нее. Рефлекторно сорвав шторку с двери, она швырнула отцу ее в лицо, затем с невероятной силой, схватила нож за лезвие и вырвала из рук мужа. Кровь хлынула ручьем из внутренней стороны кисти. Бросая нож за газовую плиту, кровь каскадом забрызгала лицо отца откидывавшего от себя в это время шторку. Мама на ходу схватила маленькое полотенчико со стола рукой, из которой сочилась фонтаном кровь, открыла дверь, где стояла я, подняла меня на руки и бросилась бежать из квартиры. Оторопев от неожиданных действий матери, отец стоял как вкопанный в крови. Когда он пришел в себя, мама уже стояла на пороге у соседей и стучала в дверь с криками о помощи. Соседи, конечно, впустили нас, но пьяный отец никак не хотел оставить гнев и алкогольный угар. Мама попросила одежду для себя и обувь у женщины, так как была ночной сорочке и босиком, а для меня одеяло.
– Он не оставит нас в покое до утра это точно! Мы сейчас через окно уйдем, а ты не откроешь ему дверь, хотя бы пять минут, – трясущимся голосом говорила мама соседке, перевязывая руку полотенцем и крепко завязывая запястье каким-то поясом.
– Роза, давай вызовем милицию! Куда ты с ребенком на улице холодно! – возмущенно отговаривала соседка.
– Нееет! Нет! Потом он совсем убьет, когда выйдет! – заворачивая меня в одеяло, ответила мама.
Выбравшись через окно, мама бежала, как могла с ребенком на руках в соседний поселок по короткой дороге через лес. Там жили наши близкие родственники. Было уже достаточно холодно, – это была осень. Мама плакала и молилась о спасении, причитала и снова рыдала. Наверно ей было очень больно, рана на руке была глубокая. Ночь была темная, если бы не лунный свет пройти сквозь чащу леса, пришлось бы на ощупь. Я помню только то, что мне хотелось быстрей добраться до места, я очень крепко держала ее за шею и боялась отпустить. Для меня дорога казалась нескончаемой и изнурительно мучительной.
Прошло уже много лет, но воспоминание о той трагической ночи запечатлелось в моей памяти и лишь сейчас, отчетливо и ясно всплывала картинка. Больше я своего отца никогда не видела и даже не спрашивала о нем у мамы как сложилась его жизнь. Лишь урывками, вскользь, иногда я слышала разговоры родственников о нем. Мама вышла замуж через год. Привела мужчину и сказала:
– Лия! Это твой новый папа! Он хороший и добрый!
Я промолчала и приняла все слова на веру. Через полгода мы уехали в другой регион за две тысячи километров и поселились в глухой деревне, дабы избежать сплетен и встреч с родственниками моего родного отца.
Воспоминание о маме успокоили мое раздробленное сознание. Мысли появились, как будто в пещере зазвучало таинственное эхо: «Черепа кругом черепа, почему только черепа? Где тела? Сколько я была без сознания? Наверно сутки». Когда я очнулась, мне хотелось просто пить. Губы настолько иссохли, что в уголках губ слюни слоились комом. Не внимая настоящего и прошлого, я с ходила с ума. Сжимая свое сердце дыханием, боль на выдохе в области груди распирала мое тело. Я думала, что сейчас меня разорвет на кусочки от адреналина в моей крови. Лежа на простыне из черепов мне ничего не осталось, как просто поговорить с человеком, вернее с его головой на чисто обмытой от мозгов и крови, хотя бы из приличия.
– Ну, здравствуй! Как твои дела? – взяв аккуратно на руки череп, тихим голосом начала я разговор.
– Кто же ты у нас, а? Ты наверно, какой-нибудь олигарх? Нет! Ты просто сантехник! А может ты учитель? Нет, нет, ты певец! Да! Ты певец, вон какая у тебя вытянутая челюсть и большой рот, – с легким драматизмом в голосе продолжала я разговор.
– А как тебя зовут? Меня Лия! Молчишь? Знаешь, у меня есть песня «Невозможное возможно» моя любимая. Прямо мое кредо. Да, представляешь! – дрожащим дыханием говорила, глотая воздух, смеясь сквозь слезы, катившиеся по щекам.
Положив своего неразговорчивого собеседника на землю, я решила взять еще одного несчастного и тоже познакомиться. Очередной череп был сыроват, наверно от дождя. Тогда я достала из нижнего слоя череп, кость которого была наполнена водой. Не раздумывая, я принялась пить из человеческой головы. Так я проделала несколько раз, пока не отступило чувство жажды. Капли воды поистине были живыми. Чувство маленькой радости от насыщения водой, стыдливо вертелось в воздухе, как снова неожиданно включился телевизор, и я увидела смерть людей из голов, которых я пила. Мое тело превратилось в легкую энергию, а мое сознание, словно восточный нежный шелк проходящий в изящное колечко, завербовалось в ментальный образ черепов, из которых я утолила физическую потребность в воде.
Все они погибли легкой смертью без боли и мгновенно. Уносящиеся вверх головы по центромере АйсСтелс проходили чистку за куполом. Частицы света растворяли биологическую внутреннюю составляющую головы, оставляя кость невредимой. Как будто задача АйсСтелс, переварить наши мозги и интерес только в комплектующей мозговой активности. Купол по другую сторону представлял собой некую оболочку из жидкого невидимого льда вокруг земного шара. Фотоны центромеры АйсСтелс, за куполом собирались в меридианы, которые в свою очередь соединялись по двум противоположным сторонам оболочки земного шара и образовывали две центриоли14. Головы, пройдя очистку в центриолях, реверсом спускались на землю, световым потоком по меридиану, а потом по центромере АйсСтелс, где уже был окончен забор живых людей. Обратный поток воды, спустившийся в котлован, как раз и был с костями. Поскольку я была в бессознательном состоянии, я помню только урывками водоворот, благодаря которому я выжила.
Сила энергии и света показавшая свою сущность, о которой человек боялся даже думать, определила наше бытие во временном пространстве. О, как далеки были наши ученые от истины! Неизвестная формула АйсСтелс оказалась не совместима с природой земного шара, так как принесла разрушительный феномен для человечества.
Энергия в центриолях или Такла15 предназначена для генерации земного потенциала зарождения человеческих душ. Это и есть всемогущая Божественная сила, управляющая нами, всеми живыми организмами на планете и та, которая живет в каждом из нас внутри нас. Центриоли, расположенные на разных полюсах Земли делили энергию людей на две части. Растворенные частицы тела человека, превратившиеся в перламутровые капельки, попадали в одну часть центриоли, а головы в другую противоположную центриоль. На разных полюсах центриоли заключалась информационная энергия человека. Словно нашу душу разделили на две части и поместили в заточение. Рефлексы отдельно, разум отдельно. Миллиарды неполноценных душ теперь томятся в центриоле, ожидая эскроу-очереди. Тут я поняла, что немтыри оставшись в живых, имели только рефлексы. Души несчастных уже на небесах. Такла, сначала отделяла душу, а потом АйсСтелс растворял тело, душа немтыря успела улететь по центромере, а человек остался, потому что захват закончился. Моя энергия неслась по пройденному пути погибшего человека, начиная с котлована звезды и заканчивая в центриоле. Такла не впустила меня в центриоль и мне, не удалось увидеть то важное и необъяснимое. Купола уже не было когда, я очнулась после захвата, а значит, АйсСтелс закончил свою миссию. Произошло деление человеческой энергии, отделение душ от физической рефлекторной составляющей, – вот что я поняла, посмотрев очередной фильм, посланный мне из тонкого мира. Мысли о том, что все же моя семья смогла спастись, вернули меня в реальное сознание. Физических сил практически не было, я лежала бездыханно в той же позе. Игривый голос моей дочери Авроры, доносящийся звонким смехом, заставил меня открыть глаза.
– Ма-ма, я пришла, я дома! – отчетливо слышалось мне.
– Представляешь, меня Рекс лизнул за щеку! Я убежала от него еле-еле! Вон слышишь, лает, хочет еще наверно меня облизать, – радостно и восторженно рассказывала Аврора, вернувшись из музыкальной школы. Это была иллюзия и снова слезы невольно покатились из моих усталых глаз.
– Мам, ты где? Ты что не слышишь? Мама! – продолжал звучать голос дочери. Я снова попыталась открыть глаза. Едкий туман в голове не давал мне понять, что происходит.
– Мам ты что спишь? Ну, спи, спи тогда, – подойдя ко мне, Аврора наклонилась, и длинные темно-коричневого цвета волосы легли на мое лицо. Взяв меня обеими ладошками за мои щеки, дочь заботливо поцеловала меня.
Пытаясь вновь разогнать мираж, я услышала лай собак. Еще через несколько секунд я почувствовала на своем лице легкое похлопывание.
– Женщина, эй. Вы как? Очнитесь, давай, давай открой глаза, – неразборчиво ложилось в мой слух.
– Ну вот, молодец! Жива! Я помогу тебе, не бойся! Ты понимаешь меня? – продолжал мужчина.
– Да, – открыв глаза, ответила я шепотом.
– Сможешь встать?
– Попробую, – встать, конечно, я не смогла. Мужчина подхватил меня под мышки и поставил на ноги. Оперившись на его плечо, я с трудом встала.
– Давай постарайся, нам нужно дойти вон до того леса, там нас много живых. Собаки нашли тебя и привели меня сюда.
– Ты одна или еще есть кто-то с тобой? – спросил мужчина, остановившись на секунду.
– Да я одна, но со мной были еще люди, я их потеряла, – медленно и неразборчиво ответила я.
– Ладно, давай дойдем, отдохнешь, потом все расскажешь, – практически волоча меня, говорил мужчина. Я снова потеряла сознания и отключилась.
Проснулась ночью от тихих разговоров людей, угрюмо сидевших около костра, который уже догорал. Прислушиваясь к их речи, я лежала с закрытыми глазами. Отчетливый запах свежей травы дал мне понять, что я жива и голоса реальные.
– Завтра на рассвете трогаемся, надо дойти до какого-нибудь населенного пункта. Четвертый день ждем, надо выходить уже, хоть куда-то бы дойти.
– Женщина еще не пришла в себя, мы не можем ее бросить, надо дождаться пока она очнется. Может она расскажет, где мы находимся.
– И потом куда идти лес закончился, впереди пустыня из черепов?
– Больше выхода нет, если черепа здесь, значит местность, где то рядом.
– И потом эти люди убийцы, которые гнались за нами с лазерным оружием, нельзя всем идти.
– Триплеры, – это триплеры, убийцы, – произнесла я осторожно. Двое мужчин и женщина повернулись в мою сторону. Убирая с себя ветки с листвой, которыми я была укрыта, медленно поднимаясь с земли, вмешиваясь в разговор.
– Тебе лучше? Возьми немного ягод поешь, если хочешь пить, могу предложить только болотную воду. Женщина указала мне на мощное дерево, около которого небольшое болотце скрывалось в высокой траве. Она сорвала широкий лист травы, завернула в конвертик, ухватилась одной рукой за дерево, нагнувшись, зачерпнула воду.
Женщина средних лет, шатенка со звонким тонким голосом. Монголоведные черты лица с достаточно красивым разрезом глаз. Слегка полноватая и сутулая. В тонком свободном платье в горошек красного цвета. Волосы, убранные в крутой пучок, завязанные на узел говорили о том, что у нее длинные волосы.
– Тебя как зовут? – спросила женщина.
– Лия, – ответила я.
– Меня Алена, а спас тебя Радмир, – очень приветливо и мило разговаривала со мной молодая женщина.
– А, нет тебя спас наш Дружок, вот мой хороший, – гладя другой рукой собаку, ласкающуюся от радости, сказала женщина.
– На вот пей, мало конечно, что ж делать, – озабоченно продолжала Алена.
– Спасибо тебе, Алена, Радмир, спасибо, что принес меня, – подходя ближе к костру, благодарила я спасителей.
Радмир мужчина достаточно зрелый, это было видно по его размеренным действиям и тембру голоса. Татарской национальности с достаточным акцентом чтобы понять о его происхождении. Выше среднего роста худощавого телосложения. Простота внешности и черт лица вызывала доверие и расположение. В низком тембре голоса намеренно присутствовали нотки верхней тональности звука для смягчения речи.
– Сколько здесь вас и откуда вы все? – спросила я, допив воду из листочка.
– Нас пятнадцать человек, семь женщин и восемь мужчин. Шестерых убили люди с лазерами или как ты их там назвала Триплеры? – спросил Радмир.
– Да, я, и еще со мной люди, мы были у них в плену два дня. Мне удалось бежать на третий, а сейчас какой день? – не дождавшись ответа, склонив голову, я начала свой рассказ об ангаре смерти. Выслушав меня, Алена стала плакать, всхлипывая и вытирая нос.
– Четвертый, сегодня четвертый день, – ответила Алена.
– Кто они и зачем им это надо? – спросил Радмир возмущенно.
– Думаю, что нам еще предстоит это узнать, – отворачивая голову в сторону темного леса, тяжело произнесла я, скрывая истинную сущность происходящего.
– Мы пришли в сознание сразу после того, как бурный поток вынес нас за пределы котлована. Вода несла с бешеной скоростью, мы пришли в обратном направлении. Людей, которых не успели забрать, было гораздо больше, многие утонули. Река выбросила нас около леса. Думаю, что есть еще люди выжившие. Мы не одни.
– Где находиться ангар? Далеко? – спросил Радмир, подойдя ко мне ближе.
– Я шла по лесу практически весь день, ночью стало очень темно, и я угодила в грязевую трясину, потом я, выбираясь, упала в котлован. Наверно чудом я выбралась из него, дальше вы знаете, я лежала, приходя время от времени в себя, – сидя на бревне, держа рукой свою голову, опустив глаза в землю, трагично пришлось вспомнить и произнести вслух прошлые события.
– Я не понимаю, как мы здесь оказались, неужели нас так далеко оттащило, здесь должны быть поля, но здесь лес! – приглушенным тоном, продолжал Радмир, разговаривая сам с собой.
– Так, девчонки, давайте-ка ложитесь спать, я буду дежурить, завтра нам нужно выбираться отсюда, Лия ты мне завтра с утра расскажешь подробно место ангара и как ты шла в лесу, хорошо, – почти приказной интонацией Радмир попытался установить правила.
Не переча мужчине, я кивнула головой и снова улеглась на свое уже место из листьев. Едва заснув в полудреме, заслышался вдалеке шорох, я подняла голову и шепотом спросила:
– Радмир это ты? – но в ответ было молчание.
– Радми-ир? – протяжно продолжала его звать.
– Что Лия? – выходя из кустов, ответил мужчина.
– Мне показалось что, кто-то ходит, – ответила я.
– Это я, спи не бойся, – спокойно ответил Радмир.
Немного успокоившись, я снова услышала шелест листьев, на сей раз Радмир сидел у костра и я его отчетливо видела. Насторожившись, я стала прислушиваться. Нет, звук был не от ветра и не от птиц. Адреналин медленно поднимался в моей крови, после пережитой чертовщины, казалось бы, не должно вообще ничего волновать. Я снова подняла голову и стала оглядываться, но ничего не увидела. Все-таки, набравшись храбрости, я решила встать и оглядеться. Меня словно кто-то звал, чувство было, похоже, когда ребенок твой плачет, а ты это слышишь на расстоянии. Радмир сидя дремал, голова его была опущена вниз слегка наклоненная влево. Встав, я прислонилась к дереву и стала медленно вслушиваться в ночной лес, всматриваться не было смысла. От черноты в глазах бегали легкие галлюцинации, – отпечатки пережитого, образы черепов и котлована. Не двигаясь, стоя в одной позе я закрыла глаза, чтобы сосредоточиться и попробовать включить телевизор в голове. Но как всегда, когда надо это не получалось. Мне это напомнило о тех временах, когда я очень хотела изменить взгляды на жизнь старшей дочери Даяны, но у меня ничего не выходило, она очень своенравная и упертая. В ее жизни случилась беда, которая потрясла, и пошатнуло ее идеологические убеждения. Подруга, близкая подруга, покончила жизнь самоубийством. Долгая депрессия изменила у Даяны образ жизни. Моя дочь из успешной карьеристки превратилась в социофоба. Постоянные панические атаки, невозможность находиться в большом окружении людей, изучение психологии и эзотерики, претензии ко мне о несовершенном детстве, моей не любви и отсутствии теплоты и нежности привели тогда и меня в состояние глубокого стресса и переосмыслению жизненного пути. Даяна рассказывала мне, о сложной судьбе своей покойной подруги Кати. Девочки жили и учились в разных городах на расстоянии трехсот километров. Моя дочь на протяжении года пыталась ей помочь выйти из психологического кризиса. Катерина запустила программу самоуничтожения после того, как в свою очередь ее подруга также покончила собой, выбросившись на ее глазах из окна пятнадцати этажного дома. Катя также хотела спасти бедную душу своей подруги, но не смогла. Цепочка смертей молодых девушек меня пугала, и моя дочь могла также угодить в этот капкан неизвестно кем-то поставленный. Катюша училась на кардиолога и уже поступила в ординатуру, кода ее душа не выдержала. Груз ответственности, который девочка возложила на себя за жизнь подруги и чувство вины за ее смерть не давала ей покоя также как и моей доченьке Дае. Подрабатывая на станции скорой помощи, Катя имела доступ к сильнодействующим препаратам. В очередную ночную смену ее дежурства, привезли на машине скорой помощи, молодую девушку, жестоко изнасилованную и избитую. Насильники запенили ей все промежности и выбросили на трассе. Жертва была в сознании, осколком от бутылки несчастная перерезала себе вены на обеих руках и медленно умирала. Катя, рассказывая об этой истории моей дочери по телефону, уже держала в руке смертельную дозу инъекции сильнодействующего препарата. Закончив разговор по телефону, Даяна собиралась отправиться к ней в другой город, но не успела. Катюши уже не стало. Больше года я отчаянно боролась, как могла с депрессией Дае. Моя Вера не покидала меня, хотя моменты отчаяния присутствовали. Жизнь наладилась после того, как в ее жизни появился молодой человек и, в ее душе поселилась любовь. Упорные мои старания не дали такого результата по спасению моей дочери, как нежность, ласка и любовь мужчины принявший ее такой, какая она есть. Принятие – вот волшебное слово, которое я искала для спасения Даяны. Я сделала свою дочь такой, какая она есть своим воспитанием и образами семейных ценностей. Повышенное чувство ответственности и чувство вины являлась базой моего воспитания. Вот почему нашлись подобные подруги, и капкан открылся для моей кровинки. Мы пережили вместе с ней жизненный опыт, чтобы капкан не сработал. Механизм разобран по деталям и винтикам и утилизирован на металлолом.
Мысли и воспоминания перебил звук голоса девочек, который пронесся в голове как сильный ветер перед дождем. Я открыла глаза и увидела вдалеке Киру, которая несла на спине Лизу. Маленькие худенькие ручки Лизы держались за шею Киры, а ножки обхватывали талию женщины, которые она держала, чтобы девочка не упала со спины. Это было секундное видение. Мое сердце сильно забилось, порозовело лицо. Тут я поняла, что телевизор включается, когда я думаю, о своей силе духа и именно эти мысли являются проводником в пространственный мир. Девочки и Кира живы, радовалась я в душе.
Мой приподнятый дух прервал резкий захват сзади. Мгновенно меня схватили рукой за лицо, закрыв мне рот ладошкой. От неожиданности я окаменела и не стала сопротивляться. Голос за спиной говорил мне в ухо:
– Сссс-с!
Судя по большой руке, это был мужчина высокого роста и крепкого телосложения. Мы отошли чуть-чуть дальше дерева. Радмир услышав движение, шепотом произнес:
– Лия, это ты? Где ты? Лия!
– Лия? Это ты? – поворачивая меня лицом к себе, мужчина стал вглядываться мне в лицо.
– Арсений! – со слезами на глазах я обняла парня.
– Лия! – громче произносил мое имя Радмир.
– Все в порядке Радмир, – подходя с Арсением, ответила я.
– Кто это? – спросил Радмир настороженно.
– Это Арсений, мы вместе бежали с ангара, – успокоила я Радмира.
– Где остальные? Девочки? Что с девочками? – тревожно глядя в глаза Арсению, спрашивала я.
– Они рядом, мы увидели свет и решили проверить для начала. Сейчас я их приведу, – торопливо ответил Арсений.
– Я с тобой, конечно, я с тобой! – шагая в темноту леса, говорила я.
Шелест утренних листьев от прохладного ветерка и проникающие сквозь чащу леса, солнечные лучи разбудили меня от спокойного сна. Елизавета спала почти на мне, закинув свои ножки на мои бедра и обнимая меня за шею. Сон малышки так не хотелось нарушать. Я погладила ее за волосы, поцеловала в затылок и аккуратно переложила крошку, чтобы продлить ее безмятежный сон. Кира и Яра еще спали. Микаэль и Арсений уже что-то обсуждали, отойдя немного подальше от лагеря. Остальные члены из числа выживших, медленно просыпались и создавали движение, нарушающее утреннею тишину.