– Где мама? – спросил он у дочери.
Девочка рукой показала в сторону балкона. «Да, говорить, конечно в детинце не учат, но может это и к лучшему. Им виднее».
Приближалась осень и вечера становились холоднее, а дни короче. На небольшом остекленном балконе, укутанная в множество безразмерных потрепанных балахонах, сидела женщина. Спутанные волосы, поблескивающие ранней сединой, обрамляли уставшее лицо. Она не отвлекаясь сшивала заготовленные отрезки ткани на ручной швейной машинке. За такую работу платили мало, а другую найти не удавалось. По молодости женщина работала в бутике известной на весь мир марки одежды, но после начала освободительной операции договор был расторгнут, бутик закрыли. Женщина потом устроилась в продуктовый магазин –замечательное было время. Приносила домой все, у чего заканчивался срок годности. Вот только и оттуда уволили, как только жена забеременела дочерью. Она уже не молода была, вынашивание и рождение ребенка далось женщине не просто. Но по новому семейному закону, в каждой ячейке общества должно быть минимум два ребенка. Это помогало поддерживать страну, спасать от депопуляции. В противном случае на семью накладывали взыскание, которое автоматически списывалось со счета. Уклониться от оплаты было невозможно, все деньги давно уже стали цифровыми. Наличные сняли с оборота. Дети, рожденные семь лет назад даже и не видели таких. А все потому, что доходы должны быть открыты – это главный антикоррупционный принцип Велиции.
Дрожащий огонек свечи, прикрепленной к машинке, тусклым теплым сиянием окутывал небольшое помещение. Мужчина смотрел на все это через стекло, не открывая двери, чтобы в комнату не проходил запах. Свеча была сделана из переработанного жира мелких грызунов. Вонь, конечно, исходила при сгорании неприятная, но зато стоимость была намного меньше, чем у парафиновой. После повышения цен на электричество, свечи вновь обрели свою былую популярность. Их расходовали с умом. И сейчас, заметив, что у кровати сына горела свечка, мужчина мысленно подсчитал затраты.
Сын сидел на своей кровати, облокотившись на спинку. Он листал пожелтевший от времени фотоальбом, внимательно рассматривая фотографии и аккуратно переворачивая странички. Мужчина давно хотел подальше убрать эту книжечку, считая, что ни к чему хорошему яркие воспоминания не приведут. Да и вообще, прав Верховный Вождь, когда говорит, что незачем ностальгировать о прошлом, нужно с надеждой смотреть в светлеющее будущее. А сейчас еще и возраст у парня такой, бунтарский – семнадцать лет. За ним глаз да глаз нужен. Когда родился, жена так счастлива была, имя подобрала особое – Вадимир, означающее «предводитель мира». Вот только мужчина был уверен, что ерунда все это, ну какой из него предводитель? Хорошо бы из школы не выгнали, а там может удастся на завод устроить. Решив убедиться, что в голове сына нет пагубных мыслей, мужчина присел к нему на кровать и поинтересовался:
– Что, Вадим, рассматриваешь?
– Как мы в луна-парк ходили. Сколько мне тогда было? Года четыре? – сын развернул фотоальбом и указал на одну из ярких карточек.
На прямоугольном листке фотобумаги была запечатлена семья из трех человек. Молодая симпатичная женщина в цветастом платье обнимала широко улыбающегося ребенка, с огромным облаком сахарной ваты в руках, рядом стоял спортивного вида мужчина с бокалом янтарного пива. Настолько нереальной выглядела эта счастливая троица, словно совершенно другие люди, актеры давно забытого фильма.
– Да, четыре, – немного помедлив ответил мужчина.
– Я помню вкус сахарной ваты, как будто это вчера было, – улыбнулся парень.
– Брось ты все это, зачем рассматривать старье. Ты лучше расскажи, как дела в школе?
Парень вмиг погрустнел и опустил глаза.
– В школе, как обычно.
Почувствовав, что-то неладное, мужчина поинтересовался.
– Что, опять с дезорганизацией?
– Не виноват я, – оправдывая опасения своего отца, быстро заговорил Вадимир. – Шкаф сам открылся, там что-то упало, вот я и подумал … Ну не знал, я что он разозлится, я же просто спросил.
– А ты вообще про что? – пытаясь разобраться в сказанном, переспросил мужчина. – Какой шкаф? Почему разозлился?
Вадимир, вздохнул и уже медленнее продолжил:
– Меня сегодня дежурным назначили. Кода все ушли, я остался полы мыть. Слышу, в лаборантской, что при кабинете учителя дисциплины, грохот. Упало что-то. Пошел, думаю, подниму, пока учителя нет, а то опять разозлиться на меня, скажет, что я плохо обязанности дежурного выполняю. Захожу и вижу, швабра валяется, видимо поставили плохо, она и грохнулась. Я решил поднять. А рядом со шваброй шкаф открытый. Нам учитель не разрешает его трогать и вообще очень нервничает, когда мы к нему приближаемся. А тут он сам открылся, честное слово, может швабра задела, может учитель забыл закрыть.
Парень замолчал и опять взгляд опустил. Мужчине от этого стало еще интересней услышать продолжение истории.
– Ну и что там, в шкафу-то? – сгорая от нетерпения, спросил он.
Вадимир посмотрел в глаза отцу и так тихо, словно открывал страшную тайну, проговорил:
– Холодное оружие. Ножи разные, топоры большие и маленькие, а в центре огромный молот.
– Ну это … – перебил его отец и начал выстраивать догадки, – …он же ветеран. Может трофеи какие, а может просто увлечение такое.
– Я тоже так подумал. Меня не это удивило.
– А что?
– На створках шкафа детские фотографии были приклеены. Я сначала не придал этому значение, пока знакомое лицо не увидел. Помнишь мальчика из соседнего подъезда? Он два года назад пропал. Ушел из школы и не вернулся. Так вот, это точно он был на фотографии. И другие лица тоже знакомые, кажется я их в газетах видел, в рубрике пропавшие без вести.