…И я посмотрел на небо

– Ну ладно. – смирился я. – Тогда давай, Пи, за очередное спасение!

Мы занесли бокалы и сделали по глотку. Вакус лишь заворожённо наблюдал.

– Ну что. Продолжай свою мысль.

Пи немного замялся, пытаясь вспомнить. Но потом бодро вытащил из-за халата свой планшет и положил передо мной. На нём была открыта его презентация с конференции.

– Если ты снова намекаешь мне на свой… Как его… "План π", то я уже говорил, в обозримом будущем это невозможно. – отрезал я.

– Да-да, я помню. Но там есть одна интересная статья расходов. Взгляни.

Я посмотрел на цифры и немного удивился:

– Хм… расходами это назвать сложно.

– Именно! – загорелся Пи. – Дело пустяковое! Дёшево, и в рамках нашей строгой идеологии. – он посмотрел на меня по-доброму вопрошающим взглядом.

– Давай ближе к делу.

– Ну, для более эффективной экспансии, и для более качественного выявления угроз, нам необходимо дотошно исследовать космос. Уметь просчитывать риски, искать месторождения, и так далее.

– И ты предлагаешь…

– Всего лишь новый и эффективный метод! – я заметил, как его глаза блеснули.

– Для исследования угроз… – я задумчиво потёр рукой подбородок, вчитываясь в текст на планшете. – Что-то вроде симуляции?

– Так вы тут решаете проблемы человечества? – ворвался в наш разговор Вакус. – Так Пи у нас важный человек?

Эти глупые вопросы я брезгливо проигнорировал:

– Ну хорошо, а чего ты от меня хочешь? Получи грант, да занимайся этим проектом.

– Ну ты же знаешь… – начал юлить Пи. – сколько возни меня ждёт с бумагами. Ты не подумай, я всё оформлю, как и положено. Просто мне не терпится поскорее приступить к этому делу…

Мда. Пи не обращается ко мне, если не собирается нарушить какие-нибудь правила. Но он никогда не просил сверх меры, так что я взглядом дал ему понять, что он может озвучить свою просьбу.

– Ты не мог бы отправить одного из этих роботов ко мне? Я возьму его нейропроцессор и проверю концепцию уже в ближайшие дни! – его глаза сияли, словно дополняя звёздное небо.

Робот-повар принёс нам наши блюда и поставил на стол. Я вновь посмотрел на выплывший из-за горизонта Лунный Хвост и неохотно ответил:

– Конечно, друг. Всё ради человечества.

***

Больше мы ничего важного не обсуждали, перешли на более нейтральные темы, подходящие для трапезы. Вакус и вовсе был немногословен: в основном, он молча за нами наблюдал. Странный человек. Когда мы поднимались из-за стола, я случайно столкнулся с ним и… буквально отлетел обратно на свой стул. Ощутилось столкновение именно так.

– Извини пожалуйста! – мне показалось, что он говорил со слишком весёлой интонацией, но протянул мне руку и помог встать.

А вставал я очень неуверенно. Было ощущение, будто внутри всё перемешалось, в ушах немного звенело:

– Ничего страшного. Сам-то в порядке? – слукавил я.

– Ну так… – спросил Пи на выходе. – Всё в силе?

Я сделал глубокий вдох и ответил:

– Да. Я прикажу Фауту завезти робота к тебе в институт.

– Отлично! – но вдруг он замотал головой. – Нет, погоди. Мне не нужна вся эта туша. Я только голову заберу! – с этими словами он рванул к лежащему на земле искалеченному роботу.

– У роботов отсоединяется голова? – поинтересовался Вакус.

– Конечно, – ответил Пи, нащупывая на шее робота скрытый крепёж, – у них вообще все отсоединяется. Это же удобно!

Вакус наблюдал с каким-то детским интересом, собственно, как и на протяжении всего вечера. Раздалось лёгкое шипение, и голова сломанного робота откатилась от тела. Тогда на Пи уставился ещё и Фаут.

Он закончил разбираться с бумагами и как раз задвинул дверь перед озлобленным лицом мародёра.

– Фаут. – обратился я, – отвези эту штуку к Пи в лабораторию. Ему для исследования надо.

– Не вопрос, – ответил Фаут. За его спиной с тихим гулом начал взлетать служебный полётный транспорт, и он указал на него большим пальцем. – Иж, какие разговорчивые попались. Трещать не прекращали.

– А какие злые… – согласился Вакус, наблюдая за улетающим транспортом.

– Ну что, пошли… по домам? – спросил его Пи.

Он попрощался, и вместе с Вакусом отправился домой. Я опустошённо смотрел им вслед.

– Фаут. – поинтересовался я.

– А?

– А ты документы этого Вакуса проверял?

– Личного планшета у него не было, но лицо есть в базах. Кстати говоря, я хотел тебе сказать… он живёт вместе с Пи.

Я наблюдал, как эти двое уходят всё дальше, прямо под множество сияющих лунных осколков, плывущих по звёздному небу:

– Ох, нехорошее у меня предчувствие.

Глава II: За набором цифр

"Под напором неудач мы растеряли свою самоуверенность и растеклись по вселенной, уняли свою жажду познания. Но не все…

Некоторые продолжали вглядываться в струны мироздания подле себя. Они пытались их порвать, изменить, заставить колебаться в угоду себе, но не сумели. Разочаровавшись в своих попытках, они бросили свой взгляд к звёздам.

Так началась наша борьба."

Ситуация накалялась быстро. Я поинтересовался бумагами на Вакуса и выяснил, что ранее он нигде не проживал. По документам выходило, что он жил вместе с Пи с самого рождения. Но я-то знаю, что это не так. Может это какая-то ошибка, а может, намеренное вмешательство. Я тут же задался вопросом, зачем на самом деле Пи попросил нейропроцессор.

***

Я ехал в институт на общественном транспорте – монорельсе. Своим безрассудством Пи способен навредить и себе, и мне. Так что разбираться с этим пришлось вне рамок моей должности. Я ехал сам: без рабочего планшета, без охранника. Просто частная поездка.

Голова гудела – весь день думал о своём друге, работал кое-как. Долго потом придётся бардак за собой разгребать. Но в монорельсе я как-то расслабился. Солнце уже зашло, и я начинал дремать под монотонный гул транспорта. В это время с экрана на стене говорила девушка:

"… А что вы испытывали там, на передовой?" – она брала интервью у космонавта. Съёмки, кажется, вели на космодроме.

Космонавт постепенно начал объяснять свои мысли:

"Знаете, передать эти ощущения очень сложно. Когда позади находится человечество, а впереди, пускай и на приборах, я вижу неизбежную угрозу, когда я понимаю, что моё будущее, и будущее наших потомков зависит только от меня, я чувствую… чувствую, что не способен отступить. Пожалуй… уверенность." – подвёл космонавт. – "Я всё это время чувствовал неистовую уверенность!"

"Я слышала, что это была ваша первая миссия за пределами Земли." – продолжила репортёр. – "На фоне пережитых впечатлений, приводят ли вас в восторг перспективы на будущее, или допсредства, которые для вас выделят?"

"Вы знаете, нет. И дело даже не в моих впечатлениях!" – воодушевлённо возразил космонавт. – "Сейчас ни один человек на Земле не живёт бедно, и я тоже никогда не нуждался в большем. Всё, чего я хотел – защитить наши жизни, позволить человечеству жить дальше, в мире и достатке." – закончил он.

"Это были все вопросы от нашей редакции! Спасибо, что уделили нам время." – сказала девушка, после чего повернулась к камере. – " Это был образцовый герой нашего времени, дорогие зрители! Этот человек совершал подвиг, длинною в месяц, рисковал своей жизнью на орбите нашей планеты, и с великим усердием выполнял свой долг! Восславим наш труд!"

– Впечатляет, правда? – услышал я сквозь сон хрипловатый голос. – Чего достигло человечество.

Я открыл глаза и увидел напротив себя пожилую женщину. Она смотрела на телевизор, но обращалась, очевидно, ко мне. Больше в вагоне никого не было.

– Мы многого достигли – ответил я сквозь зевоту. – Но меня это не впечатляет. Всю мою жизнь человечество было таким.

– Мою тоже, я знаю. – женщина мечтательно улыбнулась. – Но мы способны бороть такую серьёзную угрозу, и превращать это в захватывающее шоу на протяжении стольких лет… – в морщинистых глазах этой женщины я увидел какой-то странный… блеск, словно отражение звёздного неба за окном, – Так может, мы способны на большее?

Меня чем-то задел её воодушевлённый взгляд, напомнил мне моего друга. Я внезапно понял, что ни разу не задавался вопросом, как же народ видит будущее человечества. Эта беседа резко затянула меня:

– А что ещё мы можем сделать? – по рабочей привычке я задал вопрос холодно.

– Простите, я просто… – женщина вздохнула, – выразила вслух свои мысли. Не хочу вас утруждать. Вижу по вашему костюму, вы человек занятой.

Она сидела, сложив руки в коленях, и мило улыбалась.

– Нет-нет, я хочу послушать. Говорите.

Женщина продолжила:

– Мне просто интересно, что мы найдём на просторах вселенной…

– Если повезёт, то просто ещё один дом, ещё ресурсы. Больше там ничего нет… – рассудил я.

– Я вам совсем о другом говорю! – перебила женщина. – Я говорю о вопросах, о возможностях. За свою жизнь я чётко поняла о наших знаниях лишь одно: их не становится больше. А если во вселенной мы найдём что-нибудь новое, что откроет нам глаза, продвинет нас вперёд?

– Это вряд ли. Если бы мы считали подобное возможным, давно бы организовали научные миссии. Но мы пришли в тупик. На большее человек претендовать не может.

– И всё же, мы ничего не узнаем о космосе, пока не побываем там. – сказала женщина.

Тут мне вспомнилась эта симуляция, которую создаёт Пи. Возможно, она могла бы выступить аргументом в этой дискуссии, но об этом говорить пока рано. Так что я просто сказал, что думаю:

– Мы научилось жить на Земле. Стабильно и уверенно. А подобные мечтания… это пустые рассуждения, не более того.

Мда. И что я ожидал услышать от пожилой женщины? Вдруг, в окне за её спиной, я увидел длинное здание – Исследовательский институт. Моя остановка.

Я поднялся со своего сиденья и встал перед дверью. Внезапно ко мне пришло осознание, что если бы я не ввязался в этот диалог, то мог бы проспать свой выход:

– Спасибо вам за интересный разговор. – я посмотрел на женщину.

Она сидела зажатая и угрюмая – наверное, потому что я не прислушался к ней. Но вот её глаза… Они продолжали блестеть. Я неосознанно улыбнулся, и вынырнул из вагона.

***

Я быстро преодолел просторную площадь, и оказался в тени огромного здания. Меня сразу же окликнул солид, охраняющий вход:

– Стойте, гражданин! Предъявите бумаги.

– Добрый вечер, я оставил планшет в офисе. Мне нужно увидеться с другом.

Солид достал свой планшет и лениво навёл на меня камеру. Но увидев мои данные, встрепенулся:

– Господин конфицер! Не признал. Сейчас сделаю отметку… – он уставился в экран, – к кому собираетесь?

– А у вас много учёных засиживается по ночам?

– О, точно. – солид поднял голову и указал на лифт за спиной. – Вам на последний этаж и по коридору…

– Да, я знаю, где его лаборатория. Спасибо.

О встрече с Пи я не договаривался, но был уверен, что найду его там. Это был его второй дом. Я поднялся на последний этаж и прошёл в самую дальную часть коридора, оказавшись у нужного кабинета. На стук в дверь никто не отреагировал, так что я вошёл сам.

Его лаборатория представляла собой длинное просторное помещение. Стены были уставлены специальными стеллажами с частями роботов, а по центру стояли в ряд несколько столов, заваленных запчастями, электроникой, и инструментами. Освещение было отключено: не споткнуться об оборудование мне позволил лишь слабый свет звёздного неба, лившийся из окна на другом конце комнаты.

В полутьме я пересёк помещение и приоткрыл болтающуюся створку окна: меня сразу обдало потоком свежего воздуха. На улице раскинулась ночная идиллия: перекликались птицы, роботы-садовники ухаживали за кустами, а купол неба с такой высоты казался ближе, чем обычно. Я точно знал, что раз лаборатория открыта, а внутри никого нет, то Пи опять засиживался на крыше. Вот только сверху раздался голос Вакуса:

– А это типа какая-то потребность?

– Нет-нет, это другое. – объяснил Пи. – Потребностей у человечества нет уже очень давно, представь себе… Мне этого просто хочется.

Честно сказать, я не ожидал, что у Пи будет компания. Но меня заинтересовал их разговор, так что я тут же переступил через порог окна, оказавшись на пролёте старой пожарной лестницы. Звук действительно доносился с крыши:

– Ахах. А я всё равно не понимаю. – сказал Вакус. – Почему нельзя просто наслаждаться своей жизнью здесь?

– А я и наслаждаюсь, – ответил Пи мечтательным голосом, – в такие моменты. Когда я вот так сижу, и выступаю один на один против этой светящейся бездны… Когда пытаюсь осознать масштабы и величие того полотна, что раскинулось передо мной… И когда я понимаю, что мы, маленькие и слабые создания, способны покорить всё это величие себе… – он тяжело вздохнул, – я испытываю невероятное наслаждение.

Вакус ответил после недолгой паузы:

– Вроде бы понял.

Пи радостно рассмеялся:

– Ну раз даже ты понимаешь такие вещи, то может, и для нас ещё не всё потеряно!

– Так ты собираешься воплощать свой план Пи?

– План? Да куда там! – разошёлся учёный. Его громкий голос заставил меня невольно остановиться посреди лестницы. – Конфицеры вовек не допустят подобного. "Верховенство человека", "слава нашему труду". Тупые консерваторы…

– А что Клеменс?

Я спокойно выглянул через лестничные перила, и увидел этих двоих недалеко от себя. Они сидели на парапете и смотрели вверх. Оба с детским упоением разглядывали, как Лунный Хвост пересекает Млечный Путь.

– А что Клеменс… он прав. Люди сейчас к такому просто не готовы. Но не переживай. С его помощью, и с твоей, у человечества обязательно появится шанс покорить небо. Рано или поздно…

Ни слова о нейропроцессоре или о деталях их знакомства… Впрочем, мне не пристало тайно подслушивать чужие разговоры:

– Гостей принимаешь?

– Вроде того, – невозмутимо ответил Пи, не отрывая взгляда от космического пейзажа. – Но вообще-то, я работаю. Рад тебя видеть.

Он поднялся и пожал мне руку. Я окинул взглядом спину Вакуса, продолжавшего сидеть на краю.

– Ты знаешь, Пи, я тут заметил одну странную деталь в базах данных.

– Да? – невинно ответил учёный.

– Ты как давно с Вакусом знаком?

– Ой, да ты же знаешь, что недавно. – отмахнулся Пи. – Только не говори, что ты пришёл о такой ерунде спросить.

Я грозно свёл брови:

– Это не ерунда! Если ты используешь нейропроцессоры для каких-то незаконных манипуляций, то…

За годы переговоров я научился передавать серьёзность своих намерений одним только голосом, и сейчас способность сработала как надо. Воздух стал густым, как масло, и между нами повисло напряжение.

Пи схватился за голову:

– Нейропроцессор! Я же запустил пробную симуляцию! – он рванул в сторону пожарной лестницы, пихнув меня плечом. – Она должна была просчитать уже пару миллиардов лет!

– Пи! – грозно крикнул я ему вдогонку, но учёный уже нырнул в окно лаборатории.

– Бесполезно. – сказал Вакус. – В такие моменты его невозможно отвлечь.

Уж кому, как не мне, об этом знать. Серьёзность намерений это одно, но Пи мой друг. У меня никогда не получалось обходиться с ним так же строго, как со своими подчинёнными.

Уж не знаю, был ли я слишком наивным, или слишком проницательным… Но мне не хотелось бросаться обвинениями в сторону Пи или Вакуса. Слишком уж простым человеком он мне представлялся. Мы поспешили спуститься внутрь здания.

Освещение уже было включено, а Пи судорожно носился вокруг одного из столов.

– Так ты расскажешь, что ты сделал с нейропроцессором? – спросил я.

– Да, конечно, я просто… – учёный схватил со стола свой планшет, и тут же уставился в него. – Просто я навозился с эпохой рекомбинации, хочу убедиться, что всё нормально… – он глянул куда-то на стол. – И наконец, плотность энтропии… Отлично! Всё верно!

Вакус сел на стул у стены, попутно зацепив стеллаж с роботом. Висящее на цепях механическое тело начало качаться с раздражающим звоном.

– Это важно, Пи! – вспылил я. – Мне нужен твой отчёт на случай, если придётся тебя оправдывать.

– Да, Клеменс, прости мне мои манеры. – выдохнул учёный. Он смёл со стола детали от головы робота, и поставил на их место свой планшет с презентацией. – Я объясню всё в подробностях.

– Только сильно не затягивай, – со стулом в руках я подошёл в Вакусу и уселся рядом. Аккуратным движением руки я остановил качающееся тело робота, и в лаборатории наступила тишина. – Весь внимание.

Пи выровнял осанку и прочистил горло:

– И так, передо мной стояла задача провести высокоточную и масштабную симуляцию вселенной. Новые данные об эволюции и особенностях нашего мира помогли бы нам в исследовании новых принципов и явлений, которые можно использовать для покорения дальних рубежей космоса…

– Так, подожди. – возразил я. – Ты же рассчитывал на покорение только ближнего космоса.

– Это только в ближайшие несколько лет, и без лишних трат бюджета. Но ведь на этом наши амбиции не заканчиваются? – возразил учёный. – И так! В виду ограниченных возможностей цифровых компьютеров, мною было принято решение обратиться к искусственному интеллекту. Именно на его основе я и создал прототип симуляции.

Внезапно Вакус подскочил со стула и потянул руку вверх. Пи жестом дал ему слово.

– А как мозги робота вообще могут симулировать вселенную?

Пи оживился:

– Отличный вопрос! – в ответ на это Вакус манерно поправил свой плащ и аккуратно сел на своё место. – На самом деле, в этом и заключается суть моего исследования. Алгоритмы обучения мне пришлось придумывать практически с нуля. За основу я взял те симуляции, которые проводились на обычных суперкомпьютерах, но вместе с тем, я дал системе представление о принципах действия гравитации, свойствах пространства и материи. В общем-то, все те основы, которые мы знаем о вселенной…

– А можно ближе к сути? – не выдержал я. – Получилось у тебя, или эти "мозги" можно отправлять в списание?

– Клеменс. – Пи поводил пальцем. – Не перебивай, а не то выгоню из аудитории.

В ответ на это я невольно усмехнулся. Пи продолжил:

– Я только работаю над тем, чтобы узнать, получилось у меня или нет. Очень уж… специфичный получился проект. На данном этапе, я лишь отслеживаю показатели нарушения плотности энтропии. – в этот момент он поймал мой недоумённый взгляд. – Я просто проверяю, похожа ли созданная мной симуляция на те, которые мы создавали на цифровых компьютерах.

– Ну-у… это… – протянул я.

Пи шлёпнул себя по лицу:

– Ладно. Смотри сюда.

Он убрал со стола свой планшет. За ним стояла чёрная коробочка размером с ладонь, а на её боковине светился какой-то циферблат. С такого расстояния его сложно было разглядеть. Я поднялся со стула и подошёл к столу.

– Там находится нейропроцессор и некоторое оборудование для измерений. – объяснил Пи. – А для наглядности я вывел кое-какие данные на небольшой экран.

Он указал на боковину. Теперь я увидел, что светится не циферблат, а целая матрица из нулей.

– Нули означают, что эта симуляция похожа на наш мир. Теперь понятно? – спросил Пи. – А когда научусь создавать её идеально, буду пробовать извлекать более подробные данные.

– Сразу бы так и сказал, мол, всё получилось. – пробурчал я, утомлённый лекцией.

– Вот плохо ты меня слушал, Клеменс. Я не знаю, получилось у меня или нет. Сейчас я даже даже не знаю, какие законы физики правят тем миром.

– Как это не знаешь? Как эта симуляция тогда вообще работает?

– А вот через… кхем… Я же говорю, симуляция при помощи нейропроцессора, это как… ну… образ в голове. Методом проб и ошибок я пытаюсь научить его быть похожим на наш мир. Но если у меня это всё же получится…

– То это будет лучшая симуляция из когда-либо созданных. Я понял.

– Да! Но пока у меня есть только косвенные данные.

Пи приложил свой планшет к коробочке и начал разглядывать цифры и графики на нём.

– Слушай, Пи. А что означает единица?

– На матрице? – он не отрывал взгляд от планшета. – Отклонения от нужного результата. Погоди… Там что, отклонение?

Я подобрал коробочку и показал её Пи. На её дисплее, посреди десятков нулей затесалась одна-единственная единица.

– Отклонение… – пробурчал учёный. – Но это очень странно. Неточности симуляции должны иметь равномерное распределение. А здесь отклонение точечное. Очень странно…

– Пи…

– Не сейчас, Клеменс! – учёный многозначительно уставился на светящуюся матрицу из цифр и не произносил ни слова, лишь моментами заглядывая в планшет.

– Что-то не так? – подорвался Вакус.

– Ему нужно подумать, – объяснил я, и жестом направил Вакуса обратно к стульям.

Некоторое время мы просидели молча. Пи возился со своей симуляцией, утыкаясь то в планшет, перебирая данные, то в потолок, проводя какие-то умозаключения. "Может, это гигантская чёрная дыра?.." – рассуждал он.

Вакус заворожённо наблюдал за этим процессом.

– И чем же ты так заинтересовал Пи? Ты вроде человек простой. – спросил я у него.

– Я? Сам не знаю. – спокойно ответил Вакус. – Что-то он во мне нашёл.

Я заметил, что на протяжении всего дальнейшего разговора Вакус подбирал слова с какой-то особой тщательностью.

– Ну хорошо, а ты почему общаешься с ним? Тебя интересует наука?

"Нет, у чёрной дыры масштабы не те…"

– Сам не знаю. Мне просто нравится его человечность.

Я впал в недоумение:

– Человечность… У человека?

– У людей нет стремлений и изменений. Так он мне говорил. Из-за процветающей робофобии и стагнации человечество на планете Земля сейчас похоже на летящий в космосе булыжник.

– Ну… Такие вещи он любит говорить, но что с того?

– Он хочет это изменить. А я влюбился в это стремление.

– В этом мало смысла, знаешь ли. Булыжник, хех. – я усмехнулся. – Люди, роботы, метеориты – это создания из космической пыли. В этом мы все очень похожи.

"А может, экстремальная форма материи?"

– Ты сказал о схожести людей с чем-то неживым. Так в чём разница?