Пробуждение

– Ну что, работаем по нашей схеме?

– Да, главное, чтобы нервы не сдали.

– И чтобы Кейт не подкачала.

– Может, уговорим Брендона, чтобы он ее попросил? – Смеемся.

Кейт влюблена в Брендона уже давно и бесповоротно. Вот только сам Брендон об этом не знает.

Весь класс почти в сборе. Видим нашу «банду» и спешим к ним. «Банда» – это Джулс, Айна, Оливия и я. Перед математикой у нас с Оливией, да, думаю, у всех в нашем классе, начинался приступ паники, страха, максимальной собранности и прилив адреналина.

Прозвенел звонок. Но бдительная и строгая мисс Фолкнер приходила, как всегда, ровно на две минуты позже. Невысокого роста, очень элегантна. Ее лицо приятное, даже красивое, всегда с неизменным идеальным макияжем обрамляли очки в классической оправе. Строгая геометрия форм ее одежды и аксессуаров выдавала в ней человека предельно конкретного и точного, как и предмет, который она преподавала.

По традиции в начале урока она очень тщательно и даже с каким-то странным наслаждением и упоением моет доску, большую, четырехстворчатую, – сначала тряпкой, то и дело оставляя меловые разводы и размахиваясь все шире, а потом уже на второй раз начисто протирает губкой. И эта традиция нас радует – это же занимает время урока! Но сегодня мытья доски не было – предстоит контрольная. Годовая! Этого все ждали и боялись. Обычно все одиннадцатиклассники пишут ее в один день: каждый класс на своем уроке. Те, кто писал позже других, – настоящие счастливчики: они успевали спросить, какие будут задачи, заранее продумать решение, спросить, списать…

Сегодня мисс Фолкнер написала заранее мелом на доске задачи для двух вариантов и сейчас торжественно открыла створки, едва зазвенел звонок.

– Уберите, пожалуйста, все со стола, оставьте только лист бумаги. Брайан, ты меня плохо слышишь? – Учительница никогда не повышала голоса, но умела так посмотреть или таким тоном сделать замечание, что становилось не по себе. Брайан сидит впереди меня, у него будет такой же вариант, что и у меня. Он у нас любит развлекаться на уроках – постоянно передразнивает то меня, то Оливию, то кого-нибудь еще из класса, вечно пристает с какими-то вопросами, не относящимися к делу. Вот и сейчас, когда урок уже начался, тем более такой ответственный урок, Брайан по обыкновению начал передразнивать меня – как я собираю волосы на затылке в хвост, при этом повернулся ко мне, делая томное лицо и руками совершая какие-то хаотичные движения вокруг головы.

– Брайан, отстань, а то не дам списать! – Я решила привести его в чувство, но уже начинала выходить из себя.

Повернулась и взглянула Оливию. Та мягко прикрыла один глаз – она всегда так подмигивала. Это уже была традиция. Я хотела верить, что все будет хорошо и наш план спасения сработает. Время идет, я обвожу взглядом класс – становится и смешно, и страшно. Вот Хосе, сидящий на первом варианте на втором ряду, начинает краснеть, при этом судорожно делая какие-то пометки на черновике. Абель, которой легко дается математика, сосредоточенно и уверенно что-то пишет уже в чистовик. Меган вот ходит по всем предметам к репетиторам и сейчас не особо переживает. Да, вам нас не понять, мрачно думаю я. В этот момент Брайан начинает озираться на меня с нелепым выражением лица – раньше времени! Боюсь, что он провалит наш план! Оливия пытается еще на черновике углядеть только зарождающееся правильное решение у отличницы Кейт, сидящей позади нее. Она прекрасна, и даже разворачивает иногда лист с решениями в сторону Оливии, чтобы той сподручней было списывать. У меня вторая очередь – я жду, пока Оливия закончит. Времени остается все меньше. Брайан переживает, что вообще не успеет, и начинает слишком громко шептать, пока мисс Фолкнер отлучилась в подсобку в конце класса.

– Ксанти, разверни листок.

– Для чего? Ты же видишь – он пустой!

– Брайан, заткнись! – деловито советует Брендон, который уже, видимо, справился с двумя из трех заданий.

– Да тише все вы, не мешайте мне думать! – раздается с первой парты голос здоровяка Ханса.

Сложность заключается в том, чтобы все-таки списать правильный ответ в те доли секунды, пока на нас не смотрит бдительная мисс Фолкнер. Тут дверь подсобки открылась! Все как по команде сосредоточенно уткнулись в свои листы.

– Осталось двадцать минут!

– Мисс Фолкнер! – Брендон тянет руку.

– Что, Брендон, со всем уже справился? – Она говорит немного нараспев и даже улыбается: Брендон – ее любимчик.

– Можно вопрос?

– Да, Брендон?

– Во второй з-задаче должно получиться целое или дробное число?

Что это у него за грассирующая «з», думаю я тем временем. Но нужно признать: время вопросов – благодатное решение для списывания.

– А тебе какое больше нравится? – Мисс Фолкнер улыбнулась мягко и загадочно, как всегда. – То и ставь.

Вот так. Никаких подсказок даже любимчикам. Принципы.

– Брайан, тебе чего не хватает? – Внезапная перемена в настроении учительницы могла случиться в любой момент. И сложно было предугадать, чем это будет вызвано.

– Мне всего хватает, – не моргнув глазом отвечает Брайан, смахнув со лба прядь волос.

– А что ты тогда забыл у Ксантии?

– Гордость свою забыл, – дерзко отвечает Брайан и таращит глаза.

– Вот оно что… – Мисс Фолкнер улыбнулась. – Слышишь, Ксанти, что же ты будешь делать с этим джентльменом?

Я бы с радостью вступила в этот увлекательный диалог, но вот только времени остается все меньше. А это пристальное внимание очень мешает мне списывать. Пытаюсь сделать расслабленный вид.

Брайан не боится мисс Фолкнер и иногда даже вступает с ней в беседу практически на равных, и такие вот их диалоги забавляют весь класс.

До конца урока остается каких-то десять минут, все осмелели и уже не так боятся внимания учительницы. Оливия полностью развернула листок в мою сторону и прикрыла его пеналом – так мне намного удобнее списывать. Кейт, как всегда жутко боясь, передала черновик нам, а я тут же отдала его Брайану, чтобы он расслабился и не подвел всех нас. Тем временем Кейт уже решает второй вариант для своей соседки. Кейт действительно наш вундеркинд, причем не только по математике!

Вот и звонок! Некоторые лихорадочно дописывают уже размашистым корявым почерком решения, некоторые рискуют и пишут ответы к задачам наугад. В класс уже начинают подтягиваться ученики из параллельного класса.

– Брендон, у тебя остался черновик?!

– Что тебе нужно от него, Никос? – Мисс Фолкнер не дремлет. Ну и что, что она их классная, все равно списать не даст и не подскажет. Многих из нас она любит даже больше, чем учеников из своего класса, а мы больше любим и уважаем ее, чем нашу классную. Даже несмотря на то, что списываем.

– Наша мисс Фолкнер ― просто образец стиля, такая элегантная и так достойно всегда держится, – замечает Абель. Она любимица мисс Фолкнер. Нам с Оли хочется думать, что это не лесть за глаза.

– В тонусе, – одобрительно замечает Брайан, скидывая вещи в свой безразмерный рюкзак.

– Какие умные слова ты знаешь! – подначила его Оливия.

Все дружно засмеялись – напряжение отпустило, самое страшное позади.

Надеюсь, план по списыванию сработал…

– Девочки, ну как вы? Я как будто кросс пробежала! Мне срочно нужно на улицу, на воздух… Воды, воды мне! – Джулс обмахивала тетрадью покрасневшее лицо и шумно дышала. Она «любила» математику так же, как остальная «банда», и тоже все утро на нервах.

– Я думала, будет сложнее. В принципе я во всем уверена, кроме второй задачи. – Айна спокойно собирала вещи в сумку. – Это Брендон меня смутил своим вопросом: дробное должно получиться или целое?!

– Айна, и что это ты там смеялась, когда всему классу плохо? – с обидой в голосе Джулс обратилась к подруге, присев на край парты.

– Да это Хосе меня смешит, как всегда. – Айна по обыкновению заразительно громко засмеялась – видно, вспоминая недавнюю шутку. Да, когда речь шла о том, чтобы посмеяться или пошутить, в классе ей не было равных. Ее обаянию, как и смеху, не было предела в буквальном смысле. Нередко учителя отправляли ее за двери класса «просмеяться».

– Хорошо вы устроились: Брендон, ты, Хосе. Уселись на один вариант, нет бы друзьям помочь, – не унималась Джулс.

– Физики не будет, Ксантия!

– Брайан, да что же ты так орешь! – Ксантия прикрыла уши и недовольно отшатнулась от него, но новость, что последних двух пар не будет, привела ее, да и всех остальных, в восторг, особенно после такого стресса на контрольной.

– Пошли на набережную – там сейчас такая красота!

– Я не могу, девочки, ко мне придет ученик на французский. – Айна уверенно репетиторствовала вот уже два года. Языки ей давались особенно хорошо – впрочем, как и все остальные предметы. Исключением была лишь физкультура. Невысокого роста, крепкого телосложения, с широкой грудной клеткой и плечами и большой грудью, Айна не любила физические упражнения как таковые. «Что, мне еще и в спортивном зале работать нужно? Я и так в школе свой мозг каждый день напрягаю. Могу себе позволить!» И позволяла… как правило, спагетти болоньезе или двойной шоколадный фондан.

– А я за! – Оливия обняла Ксантию и Джулс и все зашагали к дверям. Свобода так близко!

У гардероба, как всегда, очередь. В мае школьники уже обычно все перемены носятся на свежем воздухе, и сейчас все спешили выскочить на улицу. Едва переступив порог, все трое одновременно втянули в себя прохладный майский воздух. Это еще не лето, но обещание его. Через двор, где живет Оливия, побрели прямиком к набережной, длинной-длинной, вдоль всего берега реки, рассеченной двумя мостами. На одной стороне – дом Ксантии, Джулс, Château des Arts, где танцует Ксантия, на другой – школа и дом Оливии. И чем больше девушки удалялись от школы, тем быстрее они шли. И вот они уже бегут вприпрыжку, обгоняя друг друга, искусно лавируя (они слишком хорошо знают и любят это место) на камнях разного размера – брусчаткой выложена вся пешеходная часть набережной. По обеим сторонам от них выстраиваются березы, клены, сосны. Вдоль тротуара тянутся велосипедные дорожки – они отделены от пешеходной части небольшими газонами и линией фонарей. Да и покрытие здесь асфальтовое – ровное. Скоро выходные, и Ксантия будет кататься здесь на великах вместе со всей семьей. Рядом с велодорожками установлены стоянки для велосипедов, на случай если кто-то захочет отдохнуть или прогуляться пешком.

– Ксанти, а что это мы гуляем? У тебя разве нет тренировок? – Джулс посмотрела на подругу с беспокойством: не пропускает ли она занятий из-за того, что Джулс захотелось прогуляться?

– Девочки, конечно, есть. Но это вечером, еще полно времени.

– Ксанти, это же первое твое выступление такого масштаба?! Волнуешься?

– Оли, ну не то чтобы сильно… – Ксантия покраснела; хочется казаться взрослой, опытной, но ведь девчонки знают, как она переживает за свои танцы. – Нет, вру. Сильно.

Все рассмеялись.

– Одни стрессы. Конечно, выступать ― это не то что писать контрольную, но все равно…

– Нам, кстати, сказали, что этот месяц мы будем буквально жить во Дворце искусств.

– Серьезно? А как же еда, сон, уроки? – Джулс спрашивала с обстоятельным и серьезным видом и ожидала такого же серьезного и исчерпывающего ответа.

– Моя дорогая Джули… – начала Ксантия медленно, нарочно состроив серьезное лицо. – Не хочу тебя расстраивать, но так иногда бывает, что приходится не спать, не есть, не делать уроки, а только танцевать, танцевать, танцевать!

Она раскинула руки, пробежала вперед, сделала несколько tours chaînés по набережной, со смехом вернулась к Джулс, встала на цыпочки, – при своих пяти футах восьми дюймах роста она была на голову ниже Джулс – самой высокой в классе, – схватила подругу за руку и закрутила, как волчок.

– Ах, жаль, что мы не в зале у станка, там бы мы так кружились, так кружились!..

– Ксанти, перестань! – Джулс не любила физкультуру, танцевать не умела, и с координацией у нее плохо, такое кружение для нее ― настоящее испытание.

– Джулс, ну дай же волю чувствам! Разве тебе не хочется взлететь?!

– Оливия, скажи ей хоть ты, пусть угомонится! Оставь меня в покое, пожалуйста, Ксанти! У меня голова закружилась

Но Оливия присоединилась и своим фирменным нетанцевальным шагом, расставив руки в стороны, начала выделывать неумелые па.

– Джулс, не старайся всегда быть хорошей, прилежной ученицей! – пропела Оливия.

– Оливия, и от тебя не дождаться помощи?! – Наконец высвободившись, Джулс встала посреди набережной, поправляя свои вьющиеся волосы до плеч.

– Ну… я сохраню нейтралитет. – Оливия едва сдерживала смех. – Тут главное – не впадать в крайности.

– Нет, вы как хотите, но я за порядок, стабильность и здравый смысл.

– Дорогая Джулс, а где же твой дух авантюризма?

Теперь Ксантия схватила обеих подруг за руки, и они побежали, пока не оказались в центре набережной, месте слияния двух рек. Красивая стела в память погибшим во время Второй мировой войны величественно возносилась над деревьями. Здесь же, у ее основания, – Вечный огонь, к которому люди постоянно приносили цветы. Вокруг стелы, где-то в глубине тропинок, обсаженных соснами и цветами, дубовые скамейки, которые так удачно вписались в природный ландшафт, приглашая присесть гуляющих здесь горожан.

– Какие тюльпаны! Девочки, посмотрите на эти краски!

Все втроем они подбежали ближе к стеле. Здесь царила феерия цвета – полукругом были высажены тюльпаны всех оттенков и форм: фиолетово-коричневые со светло-желтой каймой по краю заостренных лепестков, рубиново-красные, желтые с постепенным переходом к красному, темно-бордово-пурпурные с белой каймой по краю лепестков, были даже тюльпаны по центру лепестка – розовые, а по краям – абрикосовые. Самое яркое событие весны – знаменитые фестивали тюльпанов наконец-то отголосками пришли и в их город. Ксантия помнит, как однажды ее поразили тюльпаны… на фоне гор! Это был первый раз, когда они семьей приехали в Оттаву и попали на одно из огромных тюльпановых полей – там нельзя было пройти между рядами, только обойти поле по периметру. У нее до сих пор стоит перед глазами тот пейзаж: поля нежных цветов, над которым так пугающе и величественно возвышаются пики снежных гор.

– Нет, ну вы видели? Практически The Loop⁴⁰, как в Оттаве. Только по-нашему. – Джулс одобрительно и гордо кивнула, уперев руки в пояс, еще раз медленно обходя высаженную композицию.

– Девочки, как вы думаете, меня бы пропустили на бал⁴¹ вот в таком маленьком тюльпановом платье? – Ксантия приложила два красных лепестка тюльпана к своей груди и один к молнии на джинсах.

– Ксанти, я бы не рискнула! – Оливия между тем спускалась на первый уровень набережной по длинным лестницам, ведущим вниз, чтобы подобраться еще ближе к воде.

– Да, вечером здесь не протолкнуться. На парковке прямо тюльпану негде упасть! – Джулс поспешила вслед за подругами.

Особенно эффектно набережная выглядела вечером. С наступлением сумерек автоматически включалась сначала декоративная подсветка у моста. А следом за ней, словно взлетная полоса, загоралась вся набережная, расцвеченная, как звездами, уличными фонарями. Даже ступени вдоль лестницы, ведущей на первый уровень набережной, были подсвечены. Обычно по вечерам здесь слышался гомон компаний, которые неизменно собирались у воды и даже двигались в такт волнам – то ли от веселья, а может, от выпитых напитков. Появлялись первые парочки. Но встречались и спортсмены: света фонарей вполне хватало даже для того, чтобы комфортно кататься на велосипедах, гироскутерах, роликах или просто бегать.

– Понятно – весна… все гуляют. Романтика, – сказала Ксантия с грустью в голосе.

– Надо будет как-нибудь сходить нам всем вместе в этот клуб. Ну, на открытии которого выступает Ксанти.

– Оли, сейчас туда нереально будет попасть!

– Джулс, так и скажи: ты просто не хочешь идти, – подколола подругу Ксантия.

– Думаю, мы подождем, пока наплыв желающих спадет, – продолжала дипломатичная Оливия.

– Девочки, если у меня к этому времени останутся силы танцевать, то непременно сходим! – Ксантия развела руками и посмотрела на Джулс, показав, что это неизбежно.

 
                                      * * *
 

Энергично влетев в зеркальный зал и сделав пару па, Ингрид приложила образец ткани и искусственную прядь волос к своим белокурым локонам:

– Девчонки, смотрите: на милитари у нас будут вот такие кожаные комбезы с телесными вставками и длинные хвосты. Правда стильно?

Эта талантливая и увлеченная Ингрид! Девушек особенно радовало, что помимо сценических костюмов она создала и тренировочную линейку для них: сумасшедшие легинсы, в которых батманы девушек взлетали до небес, эффектные топы «летучая мышь» и обтягивающие топы по фигуре с длинным рукавом которые не стесняли их пластику и грацию.

Ингрид застала танцоров, когда те стояли в центре зала в хаотичном порядке и разминались. Фоном играл легкий бит вместе с каким-то последним танцевальным хитом. На поворотах головы в сторону все вместе устремили свои взгляды на Ингрид, которая доставала из огромных крафтовых пакетов первые костюмы.

Кому, интересно, сшили первому?

Разминка повисла в воздухе.

– Девочки, продолжаем! Потом, после тренировки посмотрим. Валери, выйди, s’il te plaît⁴², проведи разминку.

Так бывает: когда Мари занята, кто-то из состава на время становится главным по разминке.

Мари широким шагом направилась к Ингрид.

Мне всегда интересны такие вот их обсуждения, когда они решают, какие будут костюмы, декорации. Жаль, что мы не можем присоединиться к ним сейчас и все посмотреть.

Валери вполне соответствует роли временного педагога – с классическим хореографическим образованием и горделивой осанкой, по привычке всегда становясь в первую позицию, она и сейчас четко отдает команды, делая наклоны влево и вправо.

– Девушки, теперь пошли плечи…

Тем временем Мари и Ингрид что-то бурно обсуждают.

– Mon Dieu⁴³, Ингрид, это, бесспорно, красиво, – Мари трясет кусок искусственной кожи, вертит во все стороны, сжимает его, – но как ты будешь в этом делать махи?!

– Mais ma chère Marie⁴⁴, смотри: вот тут, – Ингрид приложила кусок сетки к своим бедрам и протащила его между ног, – у нас будут такие вставки. За счет растяжения в этом месте это не стеснит наши движения! Просто tu peux y aller!⁴⁵ Еще и какой соблазнительный эффект получится, а? – Явно довольная своей задумкой, она с сеткой между ног сделала в доказательство несколько высоченных махов.

– Я сдаюсь, – Мари вскинула руки вверх. – Заберите от меня эту креативную девушку!

– Так, mes grandes dames, – Мари вернулась в центр зала, – сейчас отрабатываем новую лексику, потом у нас усиленная растяжка, все помним, да, что сегодня занятие два часа?

– Мари, – Валери подняла руку, – можно я пораньше убегу сегодня? Всего минут на сорок…

Помимо того что они подруги, Валери преподает в младшей студии, и, конечно, Мари к ней благосклонна.

Конечно, Валери гибкая, что ей эта растяжка, не то что некоторым…

– Хорошо. Дальше! Смотрите: шаг один с затяжкой, потом два быстрых, и – раз! – Мари берет широкую амплитуду и в несколько шагов почти достигает станка и зеркала. – Вот сюда, бедро на эту сторону, comme ça⁴⁶…

Каждая начинает повторять связку в своем темпе.

– Добавляем колено, и рукой – об пол, вот так! Нет, Софи, нужно не просто коснуться пола, а прямо ударить с силой, переноси вес тела вперед, да!

В зал вбежала Ингрид – теперь на ней стильный черный тренировочный топ-бандо и черные легинсы с вставками из черной сетки (сетки везде – в этом вся Ингрид!). Поправив белокурый хвост на макушке, она тут же пристроилась во вторую линию с краю и легла на пол, повторяя со всеми.

– Теперь выезд в диагональ – левая нога по максимуму вверх, не сгибаем ее в колене… да, нам здесь понадобятся наколенники. Все сегодня взяли?

У Реджины, Валери и Мари наколенники очень крутые – на липучках, с двойной защитой.

– Да, Реджина, Лея, очень хорошо, но вы сильно высоко ноги не поднимайте, чтобы были примерно наравне со всеми. – Мари улыбается. – Теперь перебираем руками: представили, как будто ведете мяч!

И тут я понимаю, что мы играем в баскетбол – вернее, танцуем его! Скажем честно: я терпеть не могу баскетбол. Я начала им заниматься, когда решила бросить танцы, – как-то на занятии Ноэми на меня накричала, и я сказала бабушке, что больше не приду туда. Но я быстро разлюбила этот вид спорта после того, как в четвертом классе во время игры сломала руку. Самоотверженно сражаясь за мяч, я получила подножку и сильный толчок от мальчика из команды соперников, упала на скользком полу – и дальше помню только резкую, пронзающую боль и неестественно вывихнутую руку. Наш физрук тогда даже не вызвал мне службу неотложной скорой помощи и решил сам «вправить» мне руку, дернув ее еще сильней. В ту ночь я отчаянно пыталась уснуть дома, но мне это так и не удалось – рука сильно ныла и очень распухла. Наутро я все рассказала родителям. Они отвезли меня в больницу, где доктор сказал, что еще бы немного – и руки мне не видать. «Мама… я не умру?» – были тогда единственные мои слова в больнице. Все три месяца в гипсе я чувствовала себя в школе изгоем – мне было так больно, что я не могу принимать участие в школьных танцевальных отчетниках, тогда как все остальные ребята из класса продолжали выступать, веселиться, жить обычной жизнью. Без меня. Но именно после этого случая я решила возобновить занятия танцами. Видимо, судьба сама нас ведет, пускай не всегда легкими путями.

– Пять минут на отработку этого куска, потом под счет – и под музыку!

– Ксанти, давай сначала, как там шаги?! Я забыла…

Ксантия всегда отрабатывала новые связки в паре с Кирой. Так сложилось. Отчасти потому, что они с Кирой были относительно новенькие в составе. Еще три года назад, когда остальные репетировали танцы, куда их не ставили, они часами стояли в углу зеркального зала и оттачивали один и тот же танец по десять раз за занятие. Этот танец исполнял основной состав вместе со всеми студиями, и в таком потоке – больше пятидесяти человек – их мелкие огрехи (да и их, собственно) вряд ли бы заметили, но Ксантии хотелось, чтобы все было идеально! На тех каждодневных одинаковых тренировках краем глаза она смотрела на «старичков». Ей всегда нравилось, как танцуют Мари, Валери и Реджина. Их звездная тройка привносила в танец характер, а в движения – страсть. Какая у них была подача! Как будто лучше танцоров в мире нет. Полутона, полувзгляды, их манерность… и они с Кирой: угловатые механические движения, в глазах вопрос: «А правильно ли мы танцуем?» – но зато энергии хоть отбавляй.

– Соединяем это начало с восьмеркой, которую раньше выучили. – Мари включила трек и встала в центре зала. – И-и… un, deux, trois!⁴⁷

Они слаженно делают первый шаг, но дальше всё вразнобой.

Не могу уловить такт, музыка идет волнами и меняется каждую секунду. Быстро-медленно, вверх-вниз…

– Нет, стоп, так не пойдет!

– Почему такой странный трек, Мари? Qu’arrive-t-il?⁴⁸ – Реджина в удивлении вскинула руки.

– Нет четкого ритма, да? – поддержала ее Валери.

– Девочки! – Мари улыбается. – А чего вы хотели? Попсу, как всегда?

– Признайся, это Райан постарался? – Валери загадочно улыбнулась и в упор посмотрела на Мари.

Райан – популярный в городе саунд-продюсер, который известен еще и тем, что неравнодушен к Мари.

– Он самый. Так, сейчас главное не это! – Мари поспешила сменить тему. – Важно, чтобы мы все уловили этот непривычный для нас темп.

Спустя десять минут к ним приходит слаженность.

А так даже интереснее, подумала Ксантия. Движения и ритм постепенно усложняются, не знаешь, чего ждать дальше от музыки и от танца. Эта непредсказуемость рождает драйв и увлеченность. И вот они уже идут более уверенным шагом, слышно, как их ладони синхронно ударяют о деревянный, немного шершавый пол зеркального зала. Запах пола и их разгоряченных тел пьянит. Теперь они – одно целое в этом пространстве, в этой музыке, в этом составе!

– Magnifique!⁴⁹ Очень хорошо. Думаю, мы достаточно разогрелись, чтобы приступить к нашей любимой растяжке. Да-да, не надо кислых лиц!

– Тогда я побежала. – Довольная Валери послала всем воздушные поцелуи – и была такова.

– Да, давай. Mes filles⁵⁰, перерыв пять минут. – Мари с Реджиной подошли к Ингрид, чтобы обсудить расписание похода всех танцоров к швее на примерку.

– Вот точно на свидание намылилась! – Кира расстегнула липучки у наколенников и отбросила их в сторону. – Пойдем попьем воды, Ксанти. Такая уж наша доля. Кому-то свидания, а кому-то пляски.

– А знаешь, меня это полностью устраивает…

– Да ладно? – Кира недоверчиво смерила подругу взглядом.

Девушки спустились по лестнице на второй этаж, где находились кулер с водой и дамская комната.

– Правда, Ки. Я счастлива. У меня есть танцы.

– Танцы тебя не поцелуют и не сделают еще много чего другого…

– Кира!..

– Точно тебе говорю. – Кира рассмеялась и удалилась в кабинку. – Знаешь, у нас будет вечеринка. У моего одноклассника. Хочешь с нами?

– Там строгий фейсконтроль?

– Нет, конечно. Всего-то и нужно, что прийти в пижаме и без нижнего белья.

– Хм… – смутилась Ксантия. – Ки, и часто вы так собираетесь?

– Когда родители у кого-нибудь уезжают. А вообще это бодрит, знаешь. – Кира вымыла руки, посмотрелась в зеркало и поправила волосы идеально наманикюренными пальцами. – Ты сидишь такая расслабленная, попиваешь какой-нибудь приятный напиток. Вокруг тебя много мужской энергии, и ты вроде невинная, ничего такого не делаешь. Но это дико возбуждает, когда понимаешь, что стоит только расстегнуть пуговицу… – она тут же принялась расстегивать молнию на своем тренировочном топе, – как может случиться что угодно!

– Я, пожалуй, воздержусь. А то правда еще не смогу себя контролировать. – Ксантия рассмеялась.

– Ксанти, жизнь одна!

– Да, я в курсе, Ки. Пойдем, а то нас потеряют.

Может, Кира и права. Действительно: почему все с кем-то встречаются, а я одна?..

Эту встречу Ксантия так трепетно и всей душой представляла, еще будучи подростком в летнем кемпе, когда на дискотеке на медленном танце оставалась без пары – худая и высокая, на голову выше сверстников. Родители отправляли ее туда каждый год, и именно там, в горах, утопающих в зелени, Ксантия и провела счастливо все свое детство. Жизнь в кемпе всегда просто кипела: танцы, театральные постановки, репетиции в тихий час в настоящем концертном зале, когда все остальные спят, спортивные соревнования, День Нептуна и королевская ночь, когда дискотека заканчивается не в одиннадцать, как обычно, а в час или два ночи, а перед ней – гала-концерт… В этом было такое счастье! Из четырех сезонов в кемпе некоторые, в том числе и Ксантия, приезжали на два, а то и на три. И по мере того как Ксантия взрослела, ситуация менялась кардинальным образом: ее худоба перешла в разряд аппетитной стройности. Четко обозначились талия, грудь и бедра. Длинноногая, с хрупкими плечами, она была похожа на балерину или гимнастку. Особенно когда собирала русые длинные волосы на затылке в конский хвост или шишку. Теперь в кемпе у нее был выбор. Яркая и энергичная, она приковывала взгляды парней, в большинстве своем старше себя. Неудивительно, что ее первой юношеской любовью стал диджей в этом самом лагере. Возлюбленный Ксантии был негласным секс-символом, на пять лет старше воспитанников самого старшего отряда – пятнадцатилетних девушек и юношей, которым порой легко можно дать на вид и восемнадцать, и двадцать. И Ксантия была в их числе. Тайлер, так звали диджея, был уверенный в себе до невозможности, с низким голосом, высокий, с выдающимся орлиным носом, что придавало ему особый шарм, и ходил он каким-то особенным, размеренным шагом. Он понравился ей сразу. Она верила, что мужчину делают мужчиной поступки, действия. Как вел себя он? Он постоянно был рядом с ней: на общих фотографиях отрядов, на репетициях, когда они с девчонками отпрашивались с тихого часа и репетировали в полутемном прохладном концертном зале, а он ставил им музыку. Иногда он приходил к ним в отряд пообщаться с коллегами-вожатыми, а она дико ревновала его к ним. А как-то раз после спортивных соревнований, когда начался какой-то сумбур с фотографированием, он просто сгреб ее в охапку и прямо перед фотокамерой очень нежно поцеловал где-то в область чуть выше губы. Вообще он относился к ней с родительской даже какой-то теплотой, по-взрослому. Она очень скучала по нему днем и с такой надеждой ждала каждой дискотеки, где они с девчонками всегда занимали на танцполе неизменное центральное место прямо перед диджейским пультом. На медленном танце она отказывала всем парням, все время глядя на него. Она знала, что, когда дискотека закончится, он, как всегда в конце, поставит медленную песню, потом выйдет из-за своего пульта, спустится по небольшим ступенькам, ведущим на танцпол, подойдет к ней и так тепло обнимет – и они молча, медленно будут то ли танцевать, то ли просто стоять обнявшись, а за десять секунд до конца песни он выпустит ее из своих теплых, крепких объятий и вернется за пульт, а она, как всегда, будет ночью плакать…

– Девочки-красавицы, где ходим? – Все уже разбились по парам.

– Подходим к станку, правая нога, держим. – Мари, скрестив руки, на груди ходила по центру зала.

Опираясь спиной о станок, крепко держусь за него обеими руками. Кира поднимает мою правую ногу вверх. Она ниже меня, поэтому ей не очень удобно это делать.

– Спина прямо! Колени не сгибаем! Десять… девять… восемь… семь… шесть… Поменяли ногу!

Смотрю на Лею и Реджину. Они смеются, как будто и не тянутся вовсе. Обсуждают какой-то последний фильм. Я же не могу ни о чем думать, кроме как о времени, когда моя нога коснется пола.

– Ксанти, расслабься, постарайся получать удовольствие, – советует «добрая» Кира.

– Ки, ты серьезно?! Подожди – вот встанешь сюда, я так оторвусь на тебе!..

– Mes dames, теперь то же самое, только в стороны!

Еще через двадцать минут мы уже садимся на стулья и вытягиваем ноги в на скамейку, которая стоит напротив. Наши партнеры по растяжке садятся к нам колени.

– Сидим десять минут!

Это уже полегче.

– Теперь changez!⁵¹ Alors⁵², а теперь я хочу увидеть ваши шпагаты. Правая нога…

Мари по очереди подходит к каждому и еще сильнее надавливает.

Кто-то опускается на локти – если растяжка позволяет, кто-то вообще сидит и еще заднюю ногу сгибает в колене или вообще садится на шпагат со стула (для этого нужна очень хорошая растяжка!), потом шпагат на левую ногу…

– Теперь – поперечный!

Самый мой нелюбимый.

Королева поперечного шпагата Ингрид опустилась на локти и помогает себе тем самым приблизиться к полу еще плотнее. Седьмая минута начинает мне казаться вечностью, мои колени начинают сгибаться, а ноги съезжаться…