Портреты первых французских коммунистов в России. Французские коммунистические группы РКП(б) и судьбы их участников

Глава 3
Появление Французской коммунистической группы Москвы

Французская коммунистическая группа Москвы была создана в 1918 г.

Любопытным является вопрос, что послужило созданию этой группы и кто являлся главным инициатором. В историографии бытует довольно хрестоматийный сюжет о том, как молодая французская революционерка Ж. Лябурб собрала вокруг себя всех неравнодушных и франкоговорящих жителей столицы и инициировала создание французской коммунистической группы. Рассмотрим, так ли это было на самом деле.

Жанна-Мари Лябурб родилась 8 апреля 1877 г. в деревне Лапалис близ Виши^[156]. Она происходила из крестьянской семьи^[157], ее отец был поденщиком и разделял республиканские взгляды^[158]. Сама Ж. Лябурб, как сообщается, ввиду нелегкого материального положения семьи, с юных лет пасла скот и работала гладильщицей в прачечной^[159]. Тем не менее, образование девушка получила: она обучалась в женской школе Лапалиса с 1 апреля 1883 по 25 июня 1890 г.^[160]

В 1895 г. в возрасте 18 лет^[161] по рекомендации местного кюре Ж. Лябурб нанялась на работу в качестве горничной и гувернантки в польскую семью, вместе с которой переехала в русскую Польшу, в город Томашов^[162]. Там она познакомилась с революционерами, в частности с Р. Люксембург и Ф. Дзержинским^[163], изучала марксистскую литературу, прониклась революционными идеями^[164], интересовалась национальной борьбой поляков и социальным положением польских рабочих^[165]. Документы свидетельствуют, что, живя в Польше, она участвовала в деятельности одной из местных крайне левой партии^[166]./!. М.Зак сообщала, что Ж. Лябурб работала при партийной организации в качестве сотрудника, отправлявшего революционеров в Россию^[167].

В 1903 г. Жанна Лябурб возвратилась в Польшу после непродолжительной поездки во Францию, куда она отправилась для получения аттестата зрелости^[168], точнее, свидетельства об окончании неполной средней школы^[169]. Кроме того, она попыталась в Мулене^[170] сдать экзамен, дававший право заниматься преподавательской деятельностью. Однако в этом она потерпела неудачу и вернулась в Польшу, где надеялась заняться частной учительской практикой. Здесь она подружилась с семьей некоего российского политзаключенного (его имя документы не сообщают) и занялась подпольной революционной деятельностью^[171].

В 1905 г. Ж. Лябурб прибыла в Россию, вступила в большевистскую партию^[172] и участвовала в Первой русской революции. За революционную деятельность она дважды высылалась из страны как «нежелательная иностранка»^[173]. Некоторое время она проживала за границей, в том числе два месяца жила во Франции^[174]. Ко времени Октябрьского переворота она вернулась в Россию, работала учителем французского языка и вышла замуж за Вукашина Марковича, одного из организаторов и председателей Южнославянской группы РКП(б)^[175].

Как было отмечено ранее, Южнославянская группа, одним из сотрудников которой был супруг Ж. Лябурб, оформилась весной 1918 г. Об этом Ж. Лябурб, конечно же, была осведомлена и, очевидно, строила планы о создании подобной группы для поддерживающих идеи большевиков французов. Однако она понимала, что для этого связи между проживающими в Москве французами были недостаточно крепкими и нет ядра активистов. В связи с этим, как сообщается, у нее возникла идея о создании клуба «Третий интернационал», который могли бы посещать те, кто разделяет причастность к революционной борьбе и стремление создать III Интернационал^[176]. Эту идею поддержал супруг Лябурб В. Маркович и оказал ей помощь в создании этого клуба ^[177]. Однако отмечу, что эта легенда не лишена эмоциональности и патетичного изложения: в советской историографии сложился своего рода миф, что клуб «Третий интернационал» создан усилиями одной неутомимой Ж. Лябурб. Но, очевидно, что организация подобного клуба по интересам (тем более ориентированного не только на французов, но и на иностранцев в целом) одной лишь чете Лябурб-Маркович была не под силу, что, разумеется, им в этом нелегком деле помогали и другие неравнодушные.

Тем не менее клуб «Третий интернационал» был создан. Помещение клуба находилось на Воздвиженке, дом 20, где инициативная Ж. Лябурб проводила культурно-просветительскую работу, занятия для французской секции клуба, рассказывала посетителям о большевистской партии, о международном положении Советского государства^[178]. Конечно же, поскольку клуб ориентировался и на других иностранцев, проживавших в тот период Москве, подобные просветительские занятия должны были проводить и другие заинтересованные, тот же В. Маркович и представители других национальностей.

Отмечу также, что непросто доподлинно установить реальное количество секций клуба «Третий интернационал», а также количество слушателей, посещавших его. Это не дает нам возможность выявить, были среди посетителей завсегдатаи или те, кто пришел на собрание лишь единожды, а может, вовсе преобладали обычные зеваки, проходившие мимо. Еще более трудной является задача определить имена слушателей, посещавших французскую секцию клуба. Но тем не менее, известно, что частыми посетителями французской секции клуба стали некоторые французские военнослужащие из ФРАМИС.

Напомню, что в период Первой мировой войны в России присутствовала ФРАМИС в целях межсоюзнического взаимодействия. Но ситуация изменилась в 1917 г. с отречением императора Николая II и тем более в результате Октябрьского переворота. Россия и Франция продолжали оставаться союзниками, но теперь основная цель военной миссии заключалась в том, чтобы удержать Россию в состоянии войны. Представители ФРАМИС занимались агитацией среди русских офицеров и рядовых, регулярно информировали французское правительство о событиях, происходивших в революционной России^[179].

Отношения между французским правительством и новой российской властью складывались непросто. Французы не желали поддерживать большевиков и не считали установленный ими режим прочным. Эскалация конфликта между Францией и большевистской Россией произошла в августе 1918 г. после высадки англо-французского десанта в Архангельске. Ситуацию усугубило покушение на лидера большевистской партии В. И. Ленина в ночь с 5 на 6 августа 1918 г. В результате этих событий в расположении ФРАМИС был произведен обыск и состоялись аресты нескольких офицеров. Офицеры были помещены в камеры Бутырской тюрьмы, и сотрудники ВЧК стали проводить допросы арестованных с целью подтверждения их причастности к шпионажу и контрреволюционной деятельности^[180]. На следующий день после обыска в ФРАМИС консулы союзников заявили о разрыве всех отношений с правительством Советов, а французские представители перешли под дипломатическое покровительство посла Дании X. Скавениуса. Сотрудники ФРАМИС продолжали находиться в России до весны 1919 г., ожидая отправки во Францию.

Важно отметить, что официальную политику Франции – отказ от поддержки большевистского правительства – разделяли не все военные сотрудники миссии. Некоторые члены ФРАМИС под воздействием революционной атмосферы и пропаганды в стране отказались подчиняться своему руководству^[181] и приняли решение остаться в России. Как раз такие военнослужащие и стали одними из посетителей клуба «Третий интернационал» и его французской секции.

Судя по всему, когда собрания клуба стали более-менее регулярными и появились постоянные слушатели, Ж. Лябурб решила оформить «официально» существование новой иностранной группы. По ее замыслу новая французская коммунистическая группа, подобно другим иностранным группам, должна была войти в Центральную федерацию иностранных групп. Однако, как сообщается, попытки активистки привлечь внимание разных инстанций к деятельности клуба не увенчались успехом^[182], и тогда она написала письмо лично В. И. Ленину с просьбой о помощи в организации французской группы^[183]. Это письмо не осталось без внимания, и 19 августа 1918 г. состоялась встреча Ж. Лябурб и В. И. Ленина. Об этой встрече сохранилась запись в биохронике Ленина. После беседы лидер партии большевиков направил француженку к Г. В. Чичерину с запиской, содержавшей просьбу обсудить с Ж. Лябурб вопрос официального создания клуба подробно^[184]. Очевидно, что идея создания французской коммунистической группы была поддержана большевиками, поскольку они понимали, что, по крайней мере, в Москве находилась наиболее многочисленная французская диаспора – основной фронт работы для проведения агитационной деятельности. Это были военные и гражданские лица разных профессий. В соответствии с этим идея о создании очередной иностранной группы была поддержана, и 22 августа 1918 г. Ж. Лябурб получила мандат на создание группы^[185].

Официальной датой создания группы принято считать 30 августа 1918 г. Эта дата соотносится с заметкой в газете «Правда», опубликованной под названием «Англо-французская коммунистическая группа»^[186]. Действительно, первоначально была создана объединенная Англо-французская группа. Очевидно, это было связано с тем, что клуб «Третий интернационал» посещали и французы, и англичане, но ни те, ни другие не были многочисленными, поэтому и было принято решение о создании двунациональной иностранной группы. Однако уже 4 сентября 1918 г. на втором собрании группы было принято решение о ее разделении на англо-американскую и французскую части. Тем не менее, для участия в первой организационной встрече 30 августа группы приглашались все говорившие на английском и французском языках, а также «сочувствующие нашим идеалам»^[187]. Собрание состоялось в назначенный день в 7 часов вечера по адресу ул. Воздвиженка, дом 20, в клубе «Третий интернационал»^[188]. На этом собрании был намечен план по организации группы, чтению лекций и созыву митингов^[189].

Что касается англо-американской группы, то она состояла исключительно из русских эмигрантов, приехавших из Англии и Америки^[190]. В течение сентября-октября эта группа не имела никакой активности, однако к декабрю 1918 г. в ее рядах были отмечены 34 человека^[191].

Второе собрание членов французской группы не заставило себя ждать и, как было отмечено, состоялось 4 сентября 1918 г.

Протокол собрания вела избранная секретарем Французской коммунистической группы Ж. Лябурб. Помимо нее на этой встрече присутствовали еще 5 участников: Инесса Арманд, Николай Тихменев, Розали и Анри Барбере и Артур Эбенгольц^[192]. Представим и их читателю.

Инесса Арманд (настоящее имя Элизабет Пешё д’Эрбанвилль) (1874–1920) родилась в семье оперного певца Теодора д’Эрбенвилля и актрисы Натали Вильд. В 15 лет вместе с сестрой Рене переехала в Российскую империю и поселилась у своей тети, проживавшей в Москве. В девятнадцатилетнем возрасте вышла замуж за Александра Арманда. За 9 лет брака у пары появилось четверо детей. В 1902 г. И. Арманд ушла от мужа к его брату Владимиру, под влиянием которого прониклась революционными настроениями, познакомилась с группой эсеров в Москве. Однако идеи социал-демократов оказались ей ближе, и в 1904 г. она вступила в ряды РСДРП. За участие в 1905–1907 гг. в Первой русской революции И.Арманд была выслана в Архангельскую губернию в город Мезень, откуда ей удалось бежать в Москву в 1908 г., а затем в Швейцарию. Вскоре, в 1909 г., И. Арманд познакомилась в Брюсселе с В. И. Лениным.

В 1911 г. партией большевиков была открыта партийная школа в Лонжюмо^[193], и И. Арманд стала одной из преподавательниц этой школы. Параллельно она проводила агитацию среди французских рабочих, переводила труды В. И. Ленина и работы других членов партии. В 1912 г. И.Арманд нелегально пересекла границу России и некоторое время занималась подпольной работой. Однако эта деятельность снова привела ее к аресту и заключению в тюрьму. В 1913 г. она была освобождена под залог и вскоре бежала в Финляндию. В 1915–1916 гг. И. Арманд приняла участие в Международной женской социалистической конференции, в Циммервальдской и Кинтальской конференциях, а также являлась делегатом VI съезда РСДРП(б). В 1917 г. она прибыла вновь в Россию и являлась членом Московского окружного комитета партии большевиков^[194].

Известно, что И. Арманд оказывала помощь Ж. Лябурб в организации французской группы, в появлении печатного органа этой организации и принимала участие в обсуждении вопросов теории и практики революционного движения литературных вечерах^[195].

Николай Тихменев – будущий дипломат, с 1920 г. стал сотрудником НКИД, входил в состав советской делегации на мирных переговорах с Финляндией, председатель советской делегации в Русско-польской смешанной комиссии. В 1925–1927 гг. станет первым секретарем полпредства СССР во Франции^[196].

Розали и Анри Барбере. Про этих людей известно, к сожалению, крайне мало. Розали Барбере была дочерью участника Парижской коммуны 1871 г.^[197], но при каких обстоятельствах она прибыла в Россию, неясно. Известно, что она была бывшей ризничей во французской церкви^[198] и работала учителем французского языка в Москве. Ее сын Анри был студентом, и на момент присоединения ко французской группе ему было 17 лет.

Артур Эбенгольцбыл австрийским военным-интернационалистом, социал-демократом^[199], членом Союза военнопленных интернационалистов^[200]. Также являлся одним из организаторов «1-го Интернационального отряда Красной Армии»^[201].

Итак, как мы видим, французская группа на момент своего создания и первых встреч включала в себя всего шесть человек. Тем не менее, в повестке дня на собрании 4 сентября стояло 3 вопроса: организация работы группы, создание газеты и присоединение к Центральной федерации иностранных групп. По первому вопросу было решено начать немедленную пропаганду среди французских рабочих, проживающих в Москве. Решение по второму вопросу, как и по первому, было принято единогласно – организовать журнал с редакционной коллегией в лице Ж. Лябурб, И. Арманд, Н. Тихменева, А. Барбере и А. Эбенгольца. Для этого 9 сентября 1918 г. в ЦК РКП(б) членом редакционной коллегии Н. Тихменевым была направлена смета расходов для создания французской коммунистической газеты. Запрашивалась сумма в 11 500 руб., включая расходы на редактора, машинистку, двух курьеров, покупку двух печатных машинок с французским и русским шрифтами, а также траты на канцелярские принадлежности^[202].

Источники сообщают, что лидер большевиков В. И. Ленин одобрил эту инициативу, распорядился, чтобы комиссариат обеспечил французскую группу бумагой, полиграфическим оборудованием и решил вопрос о кандидатуре политического редактора – им должен был стать Николай Нюрин^[203].

Николай Нюрин был эмигрантом, товарищем В. И. Ленина по швейцарской эмиграции и главой Французской секции Комиссариата по иностранным делам^[204]. Именно он получил указания от ЦК партии и отдела пропаганды публиковать на французском языке листы, брошюры и, если возможно, газету^[205].

Однако уже 11 сентября того же года Н. Тихменев направил новый доклад в ЦК РКП(б) с предложением создать еженедельную газету под названием «Социалистическая революция». Из доклада следовало, что инициативная группа видела в качестве цели создания французской газеты информирование рабочих Франции, Бельгии и Швейцарии о русской революции и агитацию на фронтах среди французских солдат в России. Автор отметил несколько предполагаемых способов распространения газеты: через российскую миссию в Швейцарии, через оперативный штаб на фронтах, через розничную торговлю и подписку на издание. В докладе также была указана новая смета для издания газеты с просьбой выделить эти средства за два месяца вперед, а именно: 25 500 руб. из расчета по 11 000 руб. ежемесячно и 3 500 руб. на единовременные расходы^[206].

В дополнение к указанному докладу И. Арманд написала еще письмо в ЦК РКП(б) с сообщением об изменениях в составе редколлегии. В связи с отъездом А. Эбенгольца и Н. Тихменева к работе в редколлегии были привлечены Н. Нюрин и некий Мартино, чья личность не поддается расшифровке. В своем письме в ЦК РКП(б) И. Арманд сообщала также об изменении названия газеты: вместо «Социалистическая революция» газета будет издаваться под названием «III-me International»^[207]. Кроме того, она просила увеличить ежемесячное финансирование газеты до 15 000 руб. К письму был также приложен бюджет Французской коммунистической группы Москвы, который составлял 1000 руб. (650 руб. – заработная плата секретарю группы, 120 руб. – за аренду комнаты и 230 руб. – на конторские расходы)^[208].

Что касается третьего вопроса, поставленного на собрании 4 сентября, то в протоколе было указано, что его решение откладывается до следующей встречи. Вопрос был отложен, очевидно, в связи с тем, что решение о принятии группы в состав Федерации было не в компетенции самой французской группы, а решение принимали руководители Центральной федерации иностранных групп. Французская группа направила в Федерацию соответствующее письмо и просила не отказывать им во вступлении в организацию^[209].

Занятно, но в историографии встречается и другая точка зрения о том, кто выступил организатором Французской коммунистической группы Москвы. Французский славист, историк литературы Ж. Нива отметил, что организатором группы являлся один из французских военнослужащих – Пьер Паскаль^[210].

Пьер Паскаль родился 22 июля 1890 г. в семье лицейского учителя-латиниста Карла Паскаля. Его отец преподавал в Париже в лицее Жансон де Сайи^[211] и дал сыну классическое гуманитарное образование^[212]. Юноша воспитывался в буржуазной семье в духе эпохи рубежа веков^[213]. Семья Паскалей проводила каникулы в Оверни, в городе Иссуар, имела прислугу, за неподобающее отношение с которой юноша упрекал свою мать, «лиможскую барышню»^[214]. Обучаясь в лицее, юный П. Паскаль увлекался историей, религией^[215], античной философией и литературой и зачитывался проповедями Ж. Боссюэ^[216]. Изучая труды последнего, юноша обрел для себя религию^[217]. Еще одной страстью Паскаля было изучение русского языка и русской культуры. Поощряя увлечение сына, семья наняла ему частного преподавателя по русскому языку – пожилую революционерку в эмиграции Вяльцеву. В дальнейшем знание русского языка позволило П. Паскалю продолжить свое обучение в престижном учебном заведении «Эколь Нормаль Суперьер».

Как видим, семья Паскалей жила в достатке, смогла дать юноше прекрасное образование, поощряла его увлечения. Обучение в Эколь Нормаль позволило ему посетить Российскую империю в 1911 г.^[218] Он влюбился в Киев, познакомился с православной церковью, посетил Оптину пустынь^[219]. Он видел, что, несмотря на авторитарно-монархический строй, эта страна была по-своему демократической. Он видел относительную «проницаемость» сословной системы, крестьянский «мир» с его нормами «обычного права», слабость центральной власти в провинции и значимость земских институтов^[220].

Готовя дипломное сочинение, он побывал в Санкт-Петербурге и через год – в Москве^[221]. Его правокатолический консерватизм и его любовь к русскому выразились в теме этого сочинения – «Жозеф де Местр и Россия». В Санкт-Петербурге он познакомился с Андре Мазоном, который писал диссертацию о И. А. Гончарове, с Андре Лиронделем, занимавшимся творчеством А. К. Толстого, с историком Н. И. Кареевым, филологом А. А. Шахматовым. Знакомство с этими людьми произвели на него огромное впечатление. Свободное общение, посещение библиотек еще сильнее влюбили П. Паскаля в Россию. Однако тогда он был вынужден вернуться во Францию для сдачи экзаменов по филологии и выпускных экзаменов в Школе восточных языков^[222].

В Париже он познакомился с аббатом Фернаном Порталем и его учениками, которые мечтали о соединении церквей. Эта идея привлекла П. Паскаля, и он обратился к русской религиозной жизни^[223]. С началом Первой мировой войны Паскаль был призван на фронт в звании су-лейтенанта 92-го пехотного полка. На войне он был дважды ранен: в 1914 г. в Эльзасе и в 1915 г. в Дарданеллах, будучи в составе 175-го пехотного полка^[224]. После ранений он возвратился во Францию, в Гренобль^[225], где по рекомендации товарища по Эколь Нормаль был прикомандирован к Генеральному штабу в качестве русиста для обработки болгарских телеграмм.

В 1916 г. судьба вновь связала его с Россией. П. Паскаль был прикомандировали к ФРАМИС при Ставке в Могилеве, где оказался в отделе пропаганды^[226], а затем с мая 1916 г. стал работать в шифровальном бюро французского посольства в Петрограде. В 1917 г. в Могилеве Николай II вручил П. Паскалю орден Святой Анны^[227]. После Февральской революции Паскаля командировали на Северный фронт, чтобы вести пропаганду среди русских солдат о необходимости возобновления наступления^[228]. Однако подобная пропаганда встречала явное отторжение, и Паскаль воочию убедился в нежелании русских солдат продолжать войну. Вскоре разгоревшаяся русская революция и поразила, и вовлекла в себя П. Паскаля^[229].

Под влиянием развернувшейся в России революционной атмосферы П. Паскаль стал посещать встречи в клубе «Третий интернационал». Однако, судя по всему, П. Паскаль узнал, что этот клуб открылся, от своего коллеги по ФРАМИС и друга Жака Садуля.

Жак Садуль родился 22 мая 1881 г. в деревне близ Кастельсарразен, в Керси^[230]. Истоки социалистических взглядов Садуля обнаруживаются в семье его родителей. Отец Жака Садуля был социалистом-прудонистом, глубоким идеалистом и одним из основателей небольшой социалистической газеты. Мать была эльзасской протестанткой, проявившей себя в период событий Парижской Коммуны в 1871 г. Семья Садулей была образцом новой Франции, мещанской и радикальной одновременно. Отец занимал должность заведующего канцелярией мэрии, а мать была директором самого большого дома корсетов в Париже^[231]. Родители дали хорошее образование своему сыну – молодой человек окончил лицей Кондорсе^[232]. Чтобы получить юридическое образование, Жак, несмотря на то что его семья вполне могла позволить оплатить его обучение, самостоятельно заработал средства. Не получив степени, но уже имея юридическое образование, Ж. Садуль с 1903 г. был зарегистрирован как адвокат в Апелляционном суде Парижа^[233].

Став частным секретарем крупного торговца Севера, состоятельного владельца недвижимости М. Вибо, имевшего золотую шахту и ранчо в США, Ж. Садуль получил предложение своего работодателя последовать за ним в Америку. Около года Ж. Садуль жил на ранчо в Монтане. Поездка в преуспевающую капиталистическую державу была, без сомнений, полезным опытом. Но те язвы капитализма, с которыми он столкнулся в США, сыграли решающую роль в формировании политических убеждений Садуля. Позже он писал, что, возвращаясь во Францию, ненавидел и презирал капитализм и полностью стал приверженцем социализма^[234]. Вернувшись во Францию, Ж. Садуль получил юридическую степень и занял пост адвоката в Синдикате (профсоюзе) железнодорожников, где стал заниматься проблемами пенсионного обеспечения рабочих^[235].

Уже с 1901 г. Жак Садуль связал свою жизнь с СФИО. С этого времени он начал участвовать в организации конференций в рабочей среде. С социалистами М. Кашеном и А. Ж. Селлье он основал Дом Людей Капеллы и принимал участие в работе Народных университетов^[236]. На базе таких университетов проводились лекции, конференции и устраивались праздники. Благодаря личному знакомству с выдающимся лидером социалистического движения Жаном Жоресом, Жак Садуль в 1908 г. заступил на должность секретаря Социалистической федерации во Вьенне. В его обязанности входило ведение пропаганды социализма среди крестьян, и поэтому новоявленный секретарь должен был курсировать по местным деревушкам^[237].

Личные качества и убежденность в том, что он борется за социальную справедливость^[238], а также талант оратора, раскрывшийся в ходе этой деятельности, позволили Садулю дважды выдвинуть свою кандидатуру в местные органы власти в Монтмориллоне^[239]. Но оба раза он проигрывал: в первый раз он набрал 3902 голоса, что позволило ему занять второе место во втором туре, уступив кандидату от Радикальной партии^[240], а в мае 1914 г. он набрал почти 13 тыс. голосов^[241]. Убежденный социалист Садуль с большим беспокойством наблюдал за нараставшим франко-германским конфликтом и принял участие в пацифистском Базельском конгрессе Второго Интернационала в качестве делегата от Франции^[242]. Россию на этом конгрессе представляли В. И. Ленин и Г. В. Плеханов. Ж. Садуль мог видеть и слышать выступления русскихсоциалистов, но, судя по всему, еще не имел возможности познакомиться с ними лично.

После объявления войны Германией Франции Жак Садуль был мобилизован и в звании капитана попал в 156-й пехотный полк^[243]. Так как он был признан негодным для отправки на фронт^[244], его назначили в Военный совет Труа в качестве правительственного комиссара. В его обязанности входил разбор мелких военных преступлений, совершенных военнослужащими^[245]. На этой должности Садуль был недолго. В декабре 1916 г. последователь Жана Жореса, депутат от СФИО и друг Садуля Альбер Тома был назначен на вновь созданную должность^[246] министра вооружений в кабинете Ж. Клемансо. Министр пригласил на службу Садуля и поручил ему заниматься проблемами гигиены на фабриках, жилищами для рабочих, организацией кооперативов и многими другими подобными вопросами. Кроме того, капитан Садуль должен был обеспечивать функции парламентского представителя министра в Сенате^[247].

Между тем, новости из объятой революционным пламенем России доходили до Франции крайне скудно. В августе 1917 г. А. Тома отправил в Петроград хорошо проявившего себя капитана Садуля в качестве прикомандированного к ФРАМИС^[248]. Такое решение могло быть обусловлено желанием министра иметь в России своего, всецело верного ему человека, который предоставлял бы лично ему сведения о развитии событий. Наконец, капитан Садуль был направлен в Россию и для оценки перспектив социализма в этой стране^[249].

По прибытии в Петроград он явился в канцелярию ФРАМИС и предложил собственную кандидатуру для отправки в большевистский штаб восстания, в Смольный, в качестве частного лица. Благодаря известности в социалистических кругах^[250], попасть в Смольный ему не составило труда. Уже 26 октября (8 ноября) капитан Садуль познакомился с В. И. Лениным и Л. Д. Троцким^[251], с которыми впоследствии очень сблизился, и отнюдь не только благодаря рекомендательным письмам французских социалистов. Позже он отмечал, что был единственным иностранцем, допущенным в штаб восстания^[252] (хотя свою роль Садуль явно преувеличивал: в Смольный был допущен также и американский журналист Джон Рид^[253]). Капитан виделся с большевистскими лидерами практически каждый день. Он считал их людьми абсолютной политической честности^[254] и восхищался ими^[255]. Биографическая хроника В. И. Ленина свидетельствует, что с октября 1917 по март 1918 г. лидер большевиков общался с Ж. Садулем 7 раз^[256]. Но чаще всего капитан Садуль беседовал с Л. Д. Троцким, который приглашал капитана к себе домой, и даже познакомил с семьей^[257]. Садуль называл Троцкого гением^[258] и искренне восхищался им, что подтверждают и материалы французской разведки, сотрудники которой считали, что Садуль попал под влияние Троцкого^[259]. Сам же Л. Д.Троцкий первоначально причислял Ж. Садуля к антибольшевикам ^[260] и полагал, что капитан ведет двойную игру^[261]. Позднее, уже в марте 1925 г. Троцкий вспоминал о капитане Садуле как о человеке, который выделялся среди других стремлением добросовестно разобраться с тем, что происходит перед его глазами. Троцкий видел также, как происходила эволюция взглядов капитана относительно официальной политики Франции^[262].

Благодаря личному знакомству с лидерами большевиков Ж. Садуль сделался завсегдатаем штаба восстания. В этом его поощряли генерал А. А. Ниссель^[263] и посол Франции в России Ж. Нуланс^[264], который использовал капитана для сбора сведений о намерениях большевиков^[265]. Надо сказать, что взаимоотношения между Садулем и Нулансом были, судя по всему, натянутыми. Позже Садуль называл посла «гнусным, позорно бежавшим из России»^[266], а Нуланс, в свою очередь, подчеркивал, что «никогда не выбирал Садуля для работы в ФРАМИС, его прислал А. Тома»^[267], которому тот регулярно отправлял письма-отчеты об увиденном в России. Эти письма впоследствии будет опубликованы в 1919 г. в Берне под названием «Записки о большевистской революции». Однако британский дипломат Р. Локкарт, который в тот период находился в России как сотрудник английского посольства и полуофициальный представитель Великобритании при Совете народных комиссаров, вспоминал в своих мемуарах, что для генерала Нисселя Ж. Садуль был полезным сотрудником, на которого можно было вполне положиться.

Однако вместе с тем Локкарт отмечал, что именно генерал «загнал несчастного Садуля в лагерь большевиков»^[268].

Таким образом, этот личный агент А.Тома стал полезным для многих, особенно в период серьезной опасности, нависшей над французскими военными в России, когда многих из них арестовали, заключили в камеры Бутырской тюрьмы и проводили допросы с целью подтверждения их причастности к шпионажу и контрреволюционной деятельности (так называемое «Дело Локкарта»). После разрыва дипломатических отношений именно Ж. Садуль, человек, приехавший в Россию как военный, но не как политик (официально, по крайней мере), на некоторое время стал единственным связующим звеном между революционным правительством и военными союзниками России^[269]. В тот период Садуль был убежденным сторонником продолжения войны до конца и действовал в соответствии с целями ФРАМИС^[270]. Французские представители в России направляли его к Л. Д. Троцкому для передачи официальных протестов^[271]. Кроме того, Садуль держал французское правительство в курсе переговоров в Брест-Литовске и даже упоминал о собственных заслугах в ходе этих переговоров, утверждая, что именно его аргументы были предъявлены Центральным державам в ходе мирных переговоров^[272]. В целом, конечно, можно допустить, что ввиду ежедневных встреч с капитаном некоторые его идеи могли понравиться В. И. Ленину и Л. Д. Троцкому, и даже стать частью предложенных ими условий мирного договора. Но этот факт не имеет документального подтверждения, да и трудно представить, что уже на тот момент революционеры настолько серьезно стали относиться к капитану Садулю, представителю враждебного по отношению к ним французского руководства. Хотя сам Ж. Садуль призывал французское правительство признать большевиков, чтобы они не заключили сепаратного мира^[273] (однако большевики узнают об этом несколько позже).