Ветер бросал мокрый колючий снег в лицо. Крытый фаэтон не мог защитить от холода, и, забившись в угол, Дэймос закутался в пальто в тщетных попытках согреться.

– Приехали! – гаркнул возница, заставив вздрогнуть от неожиданности.

Подняв воротник, Дэймос ступил в снег. Дорожку перед домом подмели, но снег не оставлял попыток замести её. Гостя заметили и открыли дверь ещё до того, как он успел постучать.

– Мистер Арус, – сухо кивнул Каперс и отступил в сторону.

Стряхнув с пальто и обуви мокрый снег, Дэймос поспешил в тепло. Пахло блинами. Не просто блинами, а умопомрачительно вкусно пахло блинами. Печное тепло окутало гостя, словно пуховое одеяло, отсекая от уличной слякоти и колкого холода.

– Лис, это к тебе, – крикнул Каперс, скрестив руки на груди и привалившись к стене.

Из кухни выпорхнула Кайт. Волосы небрежно подколоты гребнем, что не мешал золотым кудряшкам упасть на плечи. Сдув прядку с лица, девушка улыбнулась.

– Мистер Арус! Чем обязаны?

– Хотел справиться о здоровье Зэвана.

– Руд, присмотришь за блинами, – бросила она другу.

Рыжий коротышка хмуро поглядел на Дэймоса и, отлепившись от стены, поплёлся в кухню.

– Должна предупредить, зрелище не из приятных, – произнесла Кайт, поднимаясь по лестнице.

На второй этаж выходили четыре двери спален. В одной из комнат кто-то мурлыкал себе под нос песенку, должно быть, мисс Лайронс прихорашивалась, прежде чем показаться на первом этаже.

Пациента разместили в гостевой комнате, обставленной старинной громоздкой мебелью, наверное, оставшейся от прежних хозяев. С кровати сняли балдахин, спилили колонны и обновили краску. Старый шкаф, слишком тяжёлый, чтобы сдвинуть, возвышался напротив кровати, загораживая окно и рабочий стол. Швейную машинку с ножным приводом накрыли чехлом. Под столом пряталось мусорное ведро, наполненное обрезками красной ткани и чёрными нитками.

Недвижимый, Зэван лежал среди мятых простыней, серый от пота, с пропитанными кровью и гноем застиранными бинтами.

– На самом деле он выглядит куда лучше, чем ожидалось, – глядя на Заклеймённого, заметил Дэймос. – Для начала он жив. После купания в канализации с такими ранами я ожидал, что он скончается от заражения крови или какой-нибудь заразы.

Кайт натянуто улыбнулась.

– Как выразился сам Зэван: «зараза к заразе не липнет».

Обойдя кровать, она поправила шторы, пуская солнце в комнату.

– Как думаете, как скоро он встанет на ноги? – спросил Дэймос, рассматривая окутанную солнечным светом фигуру.

Пожав плечами, Кайт приблизилась к кровати и наклонилась, поправляя одеяло. Солнечный луч, запутавшись в волосах, наполнил их золотым светом, девушка заправила локон за ухо, но тот вновь выпал. Кайт, казалось, не обратила внимания, склонившись над пациентом. Машинально Дэймос потянулся поправить золотую пружинку, но остановил себя.

– Сложно сказать, – отозвалась девушка, не заметив его порыва. – Когда я только начала осмотр, то думала, дело безнадёжное. На нём живого места не было! Да ещё и невосприимчивость к Таланту сильно осложняла ситуацию, – вздохнув, она подхватила упрямую прядь и попыталась подколоть шпилькой. – Но, несмотря на жуткий вид, ничего угрожающего жизни не было. Время, уход и антибиотики поставят его на ноги.

– Заклеймённые стремились наказать его, а не сделать калекой, – пояснил Дэймос. – Хорошо обученный Заклеймённый на вес золота, было бы глупо калечить столь ценный актив.

Некоторое время она переваривала услышанное. И без того бледное лицо посерело, а взгляд, направленный на Зэвана, сделался жалостливым.

– К слову, я знаю, как ускорить его восстановление, – сунув руку во внутренний карман, Дэймос достал портсигар и с щелчком распахнул.

Вместо сигарет на подушечке из тёмно-синего атласа лежал шприц и несколько ампул. Кайт отступила, по-детски спрятав руки за спину, словно даже нахождение рядом с ампулами могло её замарать.

– Серые держат Заклеймённых на коротком поводке, и наркотики – один из поводков.

Зэван зашевелился, но Кайт, казалось, этого не заметила, устремив обеспокоенный взгляд на шприц.

– Нет, – резко ответила она. – Нет и ещё раз нет. Я не стану потворствовать… этому.

Дэймосу стало почти жаль девочку с её идеалистичным взглядом на жизнь.

– Так он быстрее встанет на ноги и отыщет третий дневник.

– Нет, – она вновь отступила.

– Как хотите, – пожал он плечами. – Я сам сделаю ему укол.

– Не смейте!

Кайт бросилась к нему, протягивая руки, чтобы отнять портсигар, когда Зэван пришёл в движение. Быстрее, чем кто-либо успел среагировать, он схватил девушку и, подмяв под себя, сдавил шею. Беззвучно ахнув, она вцепилась в жилистую руку, пытаясь ослабить хватку, но проще попросить Эйлирийские горы подвинуться, чем разомкнуть пальцы Заклеймённого.

– Дай сюда! – прорычал он, но дотянуться до портсигара не успел.

С щелчком захлопнув крышку, Дэймос сунул коробку во внутренний карман и, перехватив протянутую руку, сдёрнул Зэвана с кровати. Это оказалось несложно, тот растерял форму и сильно похудел. Но удержать его на полу оказалось сложнее. Он бился, словно попавшее в капкан животное, и только преимущество в весе и длине рук спасло Дэймоса от внепланового расставания со зрением.

– Он не в себе, – пропыхтел Дэймос, пытаясь удержать дикого Заклеймённого на месте, и вмиг потерял преимущество.

Несмотря на раны и слабость, Зэван извернулся, ударил по сгибу локтя, рука Дэймоса согнулась, а едва противник потерял опору, саданул кулаком по уху. Перед глазами вспыхнули звёзды, и прежде чем Дэймос успел очухаться, получил ещё один удар, бросивший его назад и приложивший затылком о шкаф.

Сквозь темноту он услышал голос, а уже после почувствовал, как кто-то шарит по карманам.

– Ага! – Зэван завладел портсигаром, но даже открыть не успел, сверху на него навалился Каперс, заламывая руки.

Тот змеёй выпутался из захвата и уже занёс руку, чтобы выбить рыжему глаз, когда волна морозного холода прокатилась по комнате. Заклеймённый вмиг развернулся и, не удерживай его Каперс, бросился бы на Кайт.

Простыни и одеяла, взбесившись, бросились на Зэвана и в пару минут запеленали, словно младенца. Шипя и брызгая слюной, он извивался так, что трещала ткань, но вырваться не мог.

– Что у вас тут происходит? – в комнату заглянула Лайронс, наполовину кудрявая, наполовину в папильотках.

Пользуясь заминкой, Дэймос подобрал портсигар. Голова закружилась, и он как можно медленнее осел на пол, привалившись к шкафу. Глядя на Кайт, от Таланта которой до сих пор бегали мурашки по коже, протянул ей коробку.

– Это его успокоит, – сказал Дэймос.

Сглотнув, она неуверенно протянула руку и помедлила, глядя на Зэвана. Тот таращился на портсигар налитыми кровью глазами, не замечая, как из приоткрытого рта на пол капает слюна.

Поджав губы, Кайт всё же взяла коробку в руки и отвернулась к столу. Из выдвижного ящика появилась почкообразная железная миска. Запахло спиртом.

Зэван замер. На нём сидел Каперс. С носа рыжего капала кровь, и Лайронс вмиг оказалась рядом, прижимая к лицу парня платок.

– Всё хорошо, иди помоги Лисе, – мотнул он головой.

Осторожно обойдя притихшего Заклеймённого, Лайронс принялась помогать подруге, загородив собой стол.

– Ты уверена?

– Попробовать стоит, – так же тихо отозвалась Кайт и повернулась.

Держать Зэвана не пришлось. Он жаждал дозы, как потерявшийся в пустыне жаждет найти оазис. Он потянулся навстречу Кайт, но Каперс удержал. Мгновение, и Зэван, расслабившись, растёкся по полу. На лице Лайронс застыло выражение испуганного ожидания.

Несколько мгновений тревожной тишины нарушил Каперс.

– Раз всё хорошо закончилось, может, пойдём поедим?

– А блины готовы? – тут же встрепенулась Лайронс и, увидев себя в зеркале, бросилась прочь из комнаты, на ходу распутывая волосы. – Я буду через десять минут.

Дэймос и Каперс перетащили обмякшее тело Зэвана на кровать.

– Может, чаю? – спросила Кайт, с сомнением глядя на Заклеймённого.

– Не откажусь, – брякнул Дэймос.

Каперс хмуро глянул в ответ. Будь его воля, гостю вместо чая подали бы гвоздей с толчёным стеклом. Ситуацию разрядила Кайт, отправив друга на кухню проверить, остался ли мед. Спускаясь на первый этаж, Дэймос спросил:

– Как ваша шея? Надеюсь, Зэван не успел причинить вам вред?

– Ничего, пройдёт, – чуть хрипловато отозвалась она, вымученно улыбнувшись.

– Он не со зла. Та дрянь, на которой их держат, приводит к помутнению рассудка…

– Тем не менее вы хотели, чтобы он продолжил её принимать, – заметила она и, спустившись, подошла к зеркалу в прихожей.

На шее остался красный след. Девушка подняла узкий воротник домашнего платья, пытаясь скрыть наливающийся синяк. Приблизившись, Дэймос осторожно взял её за руку. Удивлённо приподняв бровь, Кайт не стала отдёргивать руку.

– Увы, мы не можем позволить себе праздное ожидание, – проводя пальцами по костяшкам, Дэймос осторожно влил в неё немного энергии.

– Что вы делаете? – вздрогнула она.

– Я чувствую себя виноватым из-за случившегося и хочу хоть немного загладить вину.

Краснота на её шее начала пропадать, но прохладной женской ладони он не выпустил. На среднем пальце шишечка, отличительная черта людей, что много пишут. На безымянном пальце белело несколько шрамов.

– Откуда это?

– Разбила банку, – легко пожала она плечами, глядя на шрамы.

– И едва не отхватили себе фалангу?

– Я была ребёнком.

Улыбка тронула губы девушки, взгляд смягчился, перенося её в куда более счастливое время.

– Простите, что вам пришлось поступиться принципами из-за дела.

– Давайте оставим это, – мягко высвобождая руку, попросила она. – Пойдёмте пить чай.

Глава 28

Заведующий моргом был одним из тех, кому Дэймос в своё время оказал услугу. Мандагарец, что под конец войны попал в плен – и горбатиться бы ему на рудниках до самой смерти, если бы задание Чёрного волка не привело Дэймоса на те самые рудники. Он помог бежать мандагарцу, а после устроиться в Кондоме.

Тюльпанов Василий Дмитриевич являл собой образ спокойного и никуда не торопящегося мужчины. Благодаря мягкому, доброму лицу он легко располагал к себе людей, а профессионализм, наработанный на полях сражений, подарил ему гражданство и титул магистра.

Заглянув с утра в Академическую клиническую больницу, Дэймос показал красную корочку документов и спустился в морг. В отделении, где исследовали людей, погибших неестественной смертью, контроль строг и суров. Стоящий на посту милиционер записал данные посетителя и время прибытия. Заглянув в журнал, Дэймос отметил, что тот сделал запись о ручной клади. Интересно, как часто пропадают части тел, что приходится фиксировать подобное?

Тюльпанов стоял в просторном холле в окружении желторотых студентов, пришедших на практические занятия. Среди них должен был находиться Мидас, племянник Дэймоса, но смуглой долговязой фигуры в зале не наблюдалось. Отчислят дурака, да и поделом ему.

– Мистер Арус! – заметил его Тюльпанов. – Какими судьбами в наших краях?

– Разговор есть, – пожимая руку, ответил Дэймос и добавил: – Конфиденциальный.

– Мой любимый вид разговоров! – засмеялся тот. – Мисс Кайт, не будете ли вы так любезны заняться будущим Кондомы и напугать их гнилостной эмфиземой вместо меня?

Подняв голову, Дэймос с трудом отыскал её среди фигур в белом. Волосы убраны, бледная кожа и белый халат позволяли раствориться на фоне серо-белой стены.

– Господа студенты, все за мной! – подняв руку, скомандовала она. – У кого папка с темами?

Вперёд пробился староста и вручил ей раскрытую папку. Пробежавшись глазами по странице, Кайт весело улыбнулась.

– Предупреждаю сразу: времени на упавших в обморок у нас не будет, в лучшем случае оттащим в уголок, в худшем – там и забудем, – скомандовала она, вмиг выделившись из толпы. – А теперь шагом марш смотреть на труп! Тот, кто наиболее точно определит время смерти, получит шоколадку!

Тюльпанов с улыбкой наблюдал, как толпа студентов перестаёт быть его проблемой.

– Ты по работе или так? – спросил он.

– И то и другое.

– Тогда пойдем в кабинет. Мне тут родственники коньяк прислали, грех его пить одному.

Кабинет Тюльпанова напоминал пещеру, куда провели электричество, а вместо обоев закрыли стены стеллажами. Достав из шкафа пузатый бутыль, он поискал стаканы и, не найдя, достал мерные мензурки.

– Точнее будет, – ухмыльнулся он, разливая коньяк.

Развалившись в кресле, мандагарец с удовольствием вдохнул аромат напитка, прикрыв глаза. Дэймос не мешал ему наслаждаться коньяком и вспоминать родину.

– Ну-с, давай, – собираясь с силами, вздохнул Тюльпанов и открыл глаза.

Покачивая коньяк в мензурке, Дэймос спросил:

– Что ты можешь рассказать мне о Кайт?

– Боги с тобой, этого мне ещё не хватало, – всплеснул руками Тюльпанов. – У меня и так недобор специалистов, не хватало ещё, чтобы репутационный совет сожрал девочку из-за тебя.

– Меня интересует её возможная связь со стрелком.

– Хм. Сначала о работе.

– Да. Как бы ты охарактеризовал мисс Кайт?

– Приятная, ответственная, не любит шумные компании и прикормила нас выпечкой. Серьёзно, я скоро перестану помещаться в кресле. А что, собственно, случилось?

Постукивая пальцами по стеклу, Дэймос рассуждал, как много может рассказать.

– Мисс Кайт обучалась на хирурга, так отчего стала судмедэкспертом?

– Ах, это, – выдохнув, Тюльпанов откинулся на спинку кресла и сделал глоток из мензурки. – Что-то там политики с её отцом не поделили, вот и отыгрались на девочке. Мелочно и мерзко. Ну ничего. Нам же лучше. Кайт хороший специалист. За те несколько лет, что служит в моём отделении, не было ни дня, чтобы она бросила учёбу. Сейчас, помимо основной специальности, взялась за акушерство и гинекологию.

– Не боишься, что уйдет на верхние этажи?

– Нет. Она рассказала, что во время отпуска была вынуждена принимать роды и роженица с ребёнком погибли, – он тяжело вздохнул. – Девочке это далось нелегко, и я разрешил ей взять дополнительные часы в отделении гинекологии. Открою тебе секрет: врачам не нравится, когда их пациенты умирают. Так что пусть поднатаскается, много знаний не бывает.

– Угу. Я слышал, что она всё же предпринимала попытки вернуться в хирургию.

– Было такое, – медленно кивнул Тюльпанов, – а ты чего не пьёшь?

Прежде чем Дэймос успел ответить, тот, подавшись вперёд, тихо спросил:

– Это правда, что Серые проводят чистки? К тебе уже приходили?

– Нет, – ответил Дэймос и взглядом пригвоздил собеседника к месту. – Успокойся. Не суетись.

– Я слышал…

– Вот именно, слышал, – не сводя с Тюльпанова немигающего взгляда, продолжил Дэймос. – Серые намеренно распускают слухи, ждут, кто первый побежит, по тому и начнут стрелять.

– После смерти Чёрного волка те, кто надеялся, что он положит конец безобразию, остались один на один перед Серыми, – тиская мензурку, вздохнул мандагарец. – Разбрелись, попрятались, не на кого им теперь надеяться. Волк подставил их под удар.

Дэймос повёл челюстью и, не сводя взгляда с бегающих глаз собеседника, тихо спросил:

– Хочешь обвинить его в этом? В том доме сгорел не только Александр Кайт, но и его жена, их сын с семьёй, в том числе новорождённый ребёнок. Всё ещё хочешь пожаловаться?

– Нет, нет, конечно, нет, – Тюльпанов ссутулился и вжался в спинку кресла. – А что до девочки, была там нехорошая история с одним хирургом, что любил молоденьких медсестёр.

– Подробнее.

– Кого лестью, кого подарками, а кого и угрозами затаскивал в постель, а те потом слишком стыдились произошедшего, чтобы пожаловаться. Несколько даже самоубились, но дело замяли.

– Он из Серых?

– Точно не знаю, но он точно один из тех, кто спускается в их лаборатории.

– Хорошо, как его зовут? Пойду поговорю с ним.

– Боюсь, не получится, – Тюльпанов развёл руками. – Год назад его застрелили.

– Хм.

Теперь настала пора Дэймоса откидываться на спинку кресла, задумчиво разглядывая перекатывающийся по стенкам мензурки коньяк.

– Мисс Кайт выпросила у меня разрешение на два месяца практики в хирургии, и тот доктор взял её под своё крыло. Потом был скандал, когда один из её друзей избил почтенного магистра в подворотне, его отправили сначала в Квач, а потом на Восток в затяжную командировку.

– Только и всего? – искренне удивился Дэймос.

– Не из милосердия, это его отец постарался.

– Вот тут поподробнее.

– Увы, у меня только слухи, – доливая себе коньяка, ответил Тюльпанов.

– Значит, Кайт вернулась к тебе, а старику прострелили башку из винтовки?

– Не совсем. Его нашли с несколькими огнестрельными ранениями в области груди.

– Хм.

– Я было подумал на Заклеймённых, но это было непрофессионально. Словно кто-то, встретив его в темноте, зажмурился и палил, попав только потому, что близко стоял. Убили его, к слову, из его же пистолета.

В субботу пошёл снег. Крупными пушистыми хлопьями он сыпал с неба, погружая пространство в тишину. Дэймос в наёмной коляске выехал за город. Коттеджей, укутанных строительными лесами, осталось немного, только на окраине. Дома сияли свежевыкрашенными ставнями, чистыми окнами, за которыми виднелись белоснежные занавески. Подъездные дорожки расчистили. Недавно выпавший снег вновь растаял, но теперь грязи на брусчатке не было. Выпавшие камни заменили, а строительный мусор смели.

Поднявшись на крыльцо, Дэймос дёрнул шнурок звонка, но дверь не открылась. Кто-то что-то крикнул за дверью, но он не разобрал и дёрнул шнурок ещё раз.

Топот.

Дверь распахнулась.

На пороге стояла Кайт, но такая, какой он её ни разу не видел. Волосы растрёпаны, на щеке мука, на предплечье полоса сажи, а в руках чугунок, который она скребёт щёткой.

– Я же говорю, открыто! – раздражённо выкрикнула она и, не приглашая войти, устремилась назад в тепло.

В доме пахло едой. Не так, как в ресторане, где изысканные блюда разлетаются по тарелкам страждущих. Не так, как в столовой, где один и тот же половник окунается в суп и компот. Не так, как в доме, где он снимал комнаты и каждая семья готовила за закрытыми дверями.

Взмыленная Кайт разрывалась между кипящими кастрюлями, грязной посудой и чисткой овощей.

– Я не вовремя? – входя на кухню, спросил он.

– Как видите, – оставив жирный котелок, она бросилась мешать картофель, что из вареного рисковал превратиться в жареный.

– Хотел справиться о здоровье Зэвана.

– Хуже, чем хотелось бы, но лучше, чем ожидалось, – неопределённо отозвалась она и, переставив небольшую кастрюльку с печи на стол, принялась вылавливать яйца ложкой, бросая их в тарелку с водой.

– Как скоро он встанет на ноги? – снимая фартук с вешалки, Дэймос повесил на крючок пиджак и жилет.

– Дайте ему хотя бы неделю отлежаться, – мешая варево, она наконец заметила, что гость в фартуке закатывает рукава, и спросила: – Что это вы делаете?

– Насколько мне известно, у Каперса завтра дежурство, график сегодня переделали. Значит, обед вы устраиваете сегодня. Пальто мисс Лайронс в шкафу я не обнаружил, вероятнее всего, она уехала в город за продуктами.

– У нас традиция каждые выходные собираться и устраивать праздник живота, – пожала она плечами и тут же бросилась к печи, где из кастрюль принялась вытекать кипящая вода.

– Хочу помочь, – сказал Дэймос, вынимая ещё горячее яйцо из воды, стукнул о столешницу и принялся чистить. – В качестве благодарности за то, что позволили оставить Зэвана у вас.

– Тогда снимайте свою дорогущую рубашку, пока мы её не забрызгали. Наверху есть вещи Зара, переоденьтесь.

– Я могу готовить без рубашки.

– У меня нет на это времени, я ничего не успеваю! – вновь бросаясь к чугунку, крикнула она.

Интересно, это от печного жара у неё так щёки раскраснелись?

– Я могу остаться на обед? – на всякий случай уточнил Дэймос.

– Разумеется, не выгонять же вас после этого.

– Отлично, но сначала позвольте отлучиться. Хочу навестить Зэвана.

Она неопределённо махнула рукой, отпуская его, и вновь бросилась к печи.

Глава 29

Он лежал на кровати слабый, болезненно серый и пугающе тихий. На костлявом предплечье чернел номер, словно намеренно выставленный напоказ. Взгляд цеплялся за него, и как бы Дэймос ни отворачивался, въевшиеся в плоть цифры вновь оказывались перед глазами.

Заклеймённый с острова Арант не имел имени. Родившись, он получил номер и с тех пор отзывался на него. Являясь относительно удачным результатом эксперимента без явных физических дефектов, он сумел пережить большинство своих братьев и сестёр уже на этапе отбраковки. Крепкое здоровье и выносливость помогли ему выжить в учебке Заклеймённых. Гибкий ум и терпение позволили стать Заклеймённым и не умереть от рук своих или на задании. Но крепкого тела и собранных по крупицам знаний недостаточно, чтобы пройти чистку.

Чистка вымывала из разума все посторонние мысли. Заклеймённый не мог лгать или утаивать что-либо от своих хозяев. Олень считал это абсолютной верностью и жестоко наказывал всякого, кто смел нарушить его стройную теорию.

Александр Кайт дал номеру имя. Дал номеру книги и собеседников. Дал номеру стимул жить и бороться за эту жизнь. Из всех, кто примкнул к Чёрному волку, Зэвану, пожалуй, приходилось сложнее прочих.

– Чего ты вздыхаешь? – разлепив сухие губы, спросил Зэван.

Веки раскрылись, и жёлтые с золотыми искрами глаза уставились на Дэймоса.

– Хм, так ты не сдох? – потирая щетинистый подбородок, ухмыльнулся он.

Смешок у Зэвана вышел тихим и задушенным, лишь уголки губ дёрнулись.

При встрече люди инстинктивно пытались приписать его необычную внешность к какой-нибудь из асовских народностей. Золотистый загар и острые черты лица делали его похожим на выходца северных регионов Скарры. Но вот острые лэртские уши и фридский хвост разрушали эту стройную теорию, оттого Олень подрезал их.

– Чего хмуришься? – устраиваясь поудобнее на белоснежных простынях, спросил Зэван. – У тебя, как у собаки, верхняя губа дёрнулась, словно вот-вот зарычишь.

– Да так, мысли всякие в голову лезут.

Тот кивнул и, взяв дрожащей от слабости рукой стакан воды, вздохнул.

– Ну, чего тебе надо? Ты ведь не по доброте душевной меня вытащил?

– Ты слышал что-нибудь о союзниках Ка… – невольно запнулся он. – Чёрного волка?

– Ничего хорошего, – осторожно отпивая, отозвался Зэван. – В последние месяцы их косят как траву. Я пытался держаться подальше от этого, но сам понимаешь. Приказ есть приказ.

– Кто-нибудь остался?

– Из тех, о ком я знал, никого.

Зэван увел взгляд в сторону, рассматривая хлопья снега, что собирались в небольшой сугроб за окном. Тяжело вздохнув, он с неохотой произнес:

– Боюсь, они добились своего. Будь Чёрный волк жив, он бы не допустил подобного.

– Он сам попросил меня организовать нападение для него и проконтролировать, чтобы ни Магистрат, ни Серые не заподозрили двойной игры, – сцепив руки в замок, Дэймос нахмурился. – Не мог он так глупо умереть. Быть может, он усомнился в своих союзниках и решил руками Серых устроить чистку?

– Вспомни об этой теории, когда они придут за тобой, – хмыкнул Зэван, раскручивая остатки воды в стакане. – Так ты ради этого вытащил меня?

– Не совсем. Дело есть.

На столе появилась большая разделочная доска, а на ней рыба. Кайт начала чистить чешую так, словно эта несчастная рыбина была виновата во всём зле, что творилось в мире.

– Я пришёл поговорить о стрелке, – не отрывая взгляда от многострадальной рыбы, начал он. – Вы, должно быть, слышали о его деяниях.

Чешуя летела во все стороны, при этом большая часть оставалась на шкуре, вздыбившись и игнорируя все попытки девушки её убрать.

– Угу, – отозвалась Кайт.

– Не так давно он объявился в столице.

Не преуспев с чешуей, она принялась обрезать плавники. Тупой нож не брал шкуру, и пришлось пилить жёсткие плавники.

– Пожалуйста, прекратите, на это невозможно смотреть!

Кайт подняла удивлённый взгляд.

– Простите?

– Кто учил вас чистить рыбу? Вы ведь почистить её пытаетесь или посмертно изувечить?

– Почистить, – покраснела она.

– Дайте сюда.

Забрав нож, он подвинул к себе доску.

– У вас есть чем заточить?

Покопавшись в выдвижном ящике, она достала порядком сточенный брусок абразивного камня.

– Каперс целыми днями ошивается у вас, неужели не нашёл пяти минут наточить нож?

Кайт покраснела пуще прежнего.

– Что вы планируете приготовить из этой несчастной? – спросил Дэймос, указав на истерзанную рыбину.

– Почистить и засолить.

Некоторое время Дэймос потратил на нож и, убедившись, что тот достаточно острый, взялся за рыбу.

– Известно ли вам что-нибудь о человеке, что зовет себя стрелком?

– Нет, – ответила она, с искренним восхищением глядя, как он разделывает рыбу. – У вас здорово выходит.

– Пришлось научиться.

Отрезав голову и вырезав плавники, сделал надрезы и снял шкуру. Ещё раз подточил нож и располовинил тушку, отделив позвоночник от филе.

– Да вы виртуоз! – воскликнула она и покраснела.

Очень мило.

– Стрелок убивает высокопоставленных Серых и людей, что их покрывают, – продолжил он, берясь за следующую рыбу, пока девушка убирала требуху. – На Севере он убил нескольких военных, поставлявших Серым оружие. В Кваче – полковника полиции, что закрывал глаза на их бесчинства. Теперь он орудует в столице.

– Я не одобряю убийства, но, похоже, он делает правое дело, – очистив стол, она принялась готовить воду и специи.

– Позволите совет?

– Конечно.

– Уберите всё, кроме соли и сахара. По желанию можно оставить лавровый лист и немного чёрного немолотого перца. Тушки не разрезайте, скрутите спиральками, потом украсите укропом и подадите в таком виде.

– Вы не тем в жизни занимаетесь, – хмыкнула Кайт.

Ополоснув руки, она достала из стола тетрадь. При одном лишь взгляде на знакомую обложку, Дэймос невольно перехватил нож поудобнее. Но вот тетрадь открылась и оказалась кулинарной книгой, а не дневником Чёрного волка. Должно быть, для дневников Александр Кайт закупил тетрадей впрок, и дочь утащила один для себя.

– Возможно, как и вы. Слышал в своё время, стезя хирурга привлекала вас куда больше, чем унылое копошение в трупах.

Восхищение на лице девушки вмиг сменилось подозрительностью.

– Как вы узнали?

– Бросьте, это несложно. Отчего вы не стали бороться за свою мечту?

Вспыхнув, она, казалось, даже чуть подскочила от возмущения:

– Не стала бороться? – голос её внезапно взлетел на пол-октавы. – Мне поставили ультиматум: либо я ухожу, либо меня выживут. Посмотрела бы я на вас, если бы пришлось работать в атмосфере всеобщего молчаливого презрения. Каждый – от врача до самой последней санитарки – ополчился на меня.

– Мой обычный рабочий день, – улыбнулся Дэймос.

– Ой, простите, – отвела она взгляд в сторону. – А вас за что не любят?

– Как сказать, – покачал он головой, доставая следующую рыбину, – за то, что соронец, за то, что служил в Империи и покинул её, таща за собой хвост из обвинений, за то, что в принципе неприятный человек.

– Я бы не назвала вас неприятным, – пожала она плечами, а щёки чуть порозовели, – скорее своеобразным.

– Как ловко вы завуалировали несколько нецензурных эпитетов, – засмеялся он.

– Все люди разные, и к каждому нужен свой подход, – развела руками Кайт, Дэймос невольно отшатнулся от ножа в её руке. – Будь я смелей, меня бы тоже называли неприятной.

– Интересно было бы на это посмотреть.

Они обменялись взглядами, и, не удержавшись, он улыбнулся в ответ. Но стоило вернуться к оставленной теме, как ответная улыбка угасла:

– Так уж получилось, что, помимо прочего, стрелок убивает тех, кто был причастен к нападению на вашего отца.

Лицо Кайт вмиг застыло, растеряв все краски.

– Откуда вам это известно? – изменившимся голосом спросила она.

– Это моя работа…

– Откуда вам знать, кто именно был на пожаре в ту ночь?

– Повторюсь, – спокойно произнёс он, – это моя работа.

– Ваша работа смотреть, как людей убивают, и при этом сидеть сложа руки?

– Увы, я ничего не мог сделать. Серые слишком хорошо умеют заметать следы, – сухо ответил Дэймос.

Шумно выдохнув, она отвернулась.

– Даже если бы я знала, кто такой стрелок, то не стала бы его выдавать, – бросив на него взгляд из-под нахмуренных бровей, ответила Кайт.

– Понимаю. Мне поручили расследовать это дело, но это не значит, что я горю желанием отдать стрелка властям. Особенно когда среди них так много Серых. Но зная личность, я буду иметь возможность защитить его.

Плечи девушки опустились, расслабляясь.

– Увы, я и правда не знаю, кто он, – взяв нож, она вернулась к чистке овощей. – Не думаю, что захотела бы встретиться с ним. Это в литературе мстители окружены романтическим ореолом, в жизни всё грязнее и отвратительнее.