Информатика слова и мысли. Материалы исследования и заметки

Художественное слово

Заметка О слове и творении словом

Анализ фельетонов Михаила Афанасьевича Булгакова «Они хочут свою образованность показать», «Воспаление мозгов»

Эта заметка – часть исследования с помощью методов разных отраслей знания многомерности смысла и информатики слова, а также продолжение анализа фельетонов М.А. Булгакова, начатое несколько лет назад. Каким образом взаимодействуют разные области – поражает: изучая одну сферу, я прихожу к удивительным открытиям, выводам и идеям в другой сфере, например, научного знания. Так непредсказуемо течение и ход мыслей. Так и «творение словом» бесконечно в своём многообразии и многомерности смыслов.

Фельетоны в творчестве писателя привлекают работой со словом – и я постараюсь продолжать анализировать произведения Михаила Афанасьевича в контексте информатики литературного слова и стиля языка для преумножения знания через разные подходы к исследованию.

Оба произведения – «Они хочут свою образованность показать» и «Воспаление мозгов» – как раз о слове – смысловом содержании и «творении словом». И это не только информатика слова, но и само созидание из информационного поля с помощью слова новой части действительности – в этом процессе больше смысла, чем мы изначально представляем – это и созидающая информация, и ход мыслей сознания автора, особенности его мышления.

«Они хочут свою образованность показать»

Всю информативную мощь и энергию литературного слова Михаил Булгаков выдает по частям, с каждым словом, фразой, предложением, например, в три части в начале фельетона: «В зале над тысячью человек на три сажени поднимался пар. И пар поднимался над докладчиком. Он подъезжал на курьерских к концу международного положения».

М. Булгаков наполняет речь доклада главного героя фантасмагорическими картинами и веселящими своей непредсказуемостью сравнениями и высказываниями, словами, будто вытаскиваемыми из шляпы фокусника.

Громогласная и будто предупредительная фраза «Товарищи, я резюмирую» к концу выступления вбирает в себя сразу несколько смыслов: завершается доклад ко всеобщему облегчению, к радости самого выступающего, и также каких титанических интеллектуальных усилий и эмоционального напряжения это ему стоит. Из речи вырисовывается целый океан из «акул капитализма», которые «доводят до полной прострации трудящихся». И вот слова могут действительно довести до полной прострации и исступления: «Говори (т.е. объясни), пока у меня мозги винтом не завинтило». И люди требуют объяснения каждого термина, и началось все, казалось бы, с чего – с пресловутого «резюмирую» – и далее по всем терминам из текста доклада, но зато сразу чувствительные к родному языку слушатели обнаруживают ошибку в слове – нет такого слова «использовывать».

Смысл должен быть ясен – такова мораль, иначе человек, как слушатель Чуфыркин, «сидит и не понимает, жив или уже помер». Творение словом и его возможности созидать – для меня это информатика в действии, поэтому имеет значение умение смысл передавать. А все собрание превратилось в обсуждение вместо содержания доклада значения слов – назидание авторам.

«Воспаление мозгов»

А эта история – назидание редакторам, о чем нас предупреждает эпиграф.

Вновь литературный прием Михаила Булгакова с разделением фраз и подачей информации каскадом: «кажется, начинают плавиться мозги» – «асфальт же плавится» – «почему не могут плавиться мозги» – «лежат красивые полушария с извилинами и молчат» – «а копейки – брень-брень». На этом примере можно проследить движение мысли, чуть ли не по сети нейронов, от того, что видит и о чем одновременно думает автор, и какие ассоциации рождают мысль, и как все вместе связывается разумом и затем передается словом.

Ранее я отмечала, что Михаил Афанасьевич излагает не просто мысли, а самый их ход. Именно ту работу мозга, которая происходит в действительности, со всей сложностью многообразия информационных процессов сознания, одновременно мыслей о разном, их переходе от одной к другой через уникальную сеть нейронов человека – само мышление.

Используя слова-образы, М. Булгаков охватывает еще больше смысла, создавая краткими штрихами-словами целые картины в воображении читателя. Удивительное сочетание несочетаемого рождает самобытные характеры героев – например, вообразите «мальчишку, похожего на Черномора, только без бороды» или «птичий нос кассира».

И от смысла слов – к смыслу-содержанию. Голодный писатель, напрягает ум, а мозги живут своей жизнью, выступая в роли критика, а писатель отвечает им тем же, описывая процесс умирания мозгов, начиная с того, что мозги были тяжелые, затем больные, а затем вовсе «умерли от писания рассказов», но ожили после того, как был побежден голодный обморок.

О творении словом – как, например, писались рассказы героем – он брал сюжеты из жизни – героями повествования попеременно становились встречающиеся сочинителю люди, даже упоминаемый мальчик-Черномор, превратившийся в сироту в рассказе – так работали голодные мозги – вот как приходилось бороться, чтобы писать, но хотелось по вдохновению, а не вымученные рассказы.

Глубокая ирония в отношении авторов и живейший сарказм в отношении редакторов читается в словах «Воспаления мозгов». Но то, что это еще и действительная психология и нейрология жизни нашего разума – вновь созидает множественность смыслов в одном произведении…

Заметка Михаил Афанасьевич Булгаков – о жизни – силой слова

Фельетоны и рассказы «Чаша жизни» и «День нашей жизни», пьеса «Иван Васильевич», а также об уроке литературы

Ко Дню Рождения Михаила Афанасьевича Булгакова рассмотрим с вами несколько тем, поскольку только через множество граней, как и через всю общность произведений, можно говорить о жизни, которую силой слова передает автор, и о творчестве писателя в его же стиле панорамности и всеобъемлющего смысла.

По мере сил это направление изучения информатики литературного слова и стиля языка я постараюсь продолжать через исследования литературного проекта «Твёрдый знакЪ», целью которого является отыскание изначальных смыслов для их сохранения, передачи и развития идей, с помощью методов различных дисциплин – для широты подхода. Так, в одном из фельетонов Михаил Булгаков как раз пишет о том, что с изменениями в обществе исчезли куда-то твердые знаки – а это не просто символ, а целое смысловое значение огромной эпохи…

Михаил Афанасьевич Булгаков о жизни в фельетонах и рассказах «Чаша жизни» и «День нашей жизни» [1]

«Чаша жизни»

«И только вышли – начались у нас чудеса»

(из «Чаши жизни» М.А. Булгакова)

На самом деле, все, о чем пишет Михаил Афанасьевич, это жизнь, но обратим внимание на само слово, ставшее частью других историй в фельетонах и рассказах писателя – «Чаше жизни» и «День нашей жизни» – мое внимание сразу привлекли эти названия ввиду исследования этой самой жизни и мыслях о «Книге жизни», которую, кстати, как и противопоставление чаше жизни – чаша смерти – в стихотворении «Гефсиманский сад» упоминает Борис Пастернак.

«Чаша жизни» – единая метафора, вобравшая в себя весь смысл – когда и сам рассказ становится ею, а не только его название. И как умело автор показывает преломление ценностей, ведь с чашей жизни ассоциируется священный грааль, а в рассказе чашу жизни пил перед арестом один из героев этой «веселой истории с печальным концом», так меняя высокий ценностный смысл выражения, сводя целую жизнь к ее поглощению, когда жизнь скорее источник, нежели та же чаша.

Фельетоны позволяют подробно изучить литературный язык Михаила Афанасьевича, поскольку колоссальный смысловой объем умещается в компактную форму, а сам писатель владеет информатикой слова, размещая, например, всего в паре слов целое описание, виртуозно живопишет целые картины в движении через слова, например, из фельетона «Под стеклянным небом» – «валютчик… начинает волчьим шагом уходить…», и излагает он не просто мысли, а само их течение, живое, и, читая, вы историей живете. Так, я не раз обращала внимание на применение М.А. Булгаковым парных эпитетов, которые как сдвоенные звезды образуют свой смысловой центр из разных характеристик. Например, из «Воды жизни» – «тек мутный и спокойный зимний денек», и вот метафоры – вновь в пару слов – «плюгавый воз», да еще и который «подполз, как тать» – и сразу рисуется нечто до крайности подозрительное.

В «Чаше жизни» информатика литературного слова Михаила Булгакова как записи на сейсмографе – играет с мощной силой, но меняя тональность, окраску, ритм – это дает эффект непредсказуемости, что ведет к несмолкаемому смеху – вы еще не успели перестать безудержно смеяться, когда новый вираж слова или штрих переносит ваш разум дальше и дальше – эту бы радость слышать самому писателю. Это та особенность – вовлечения ума через слова в мир, написанный Булгаковым из реального мира. Например, стремительная цепочка событий и поступков действующих лиц в «Чаше жизни» всего в несколько предложений переносят героев истории через двор с разгневанным дворником и площадь с оставленной в оцепенении перед памятником А.С. Пушкину дамой в ресторан, где события, сжатые парой абзацев, со стремительностью пружины устремляются к кульминации – аресту обоих героев рассказа: «это он… последний вечер доживал тогда – чашу жизни пил».

«День нашей жизни»

«…завтра я начинаю новую жизнь»

(из «Дня нашей жизни» М.А. Булакова)

От информатики литературного слова в «Чаше жизни» перейдем к описанию самой жизни, а точнее – одного ее дня из тех времен, когда не просто жить, а пережить этот день давалось с трудом: тогда цены как в 90-е взлетели и летели все выше, и качество приобретаемого за «миллионы-лимоны» подозрительно снизилось – так мы узнаем, как быт съедает эти самые «дни нашей жизни». А можно сказать и словами из самого «Дня..» о жизнях разных людей – их словами: «вот оно, житье извозчичье».

Примечательна композиция «Дня нашей жизни» – он построен на диалогах, а диалоги наиболее информативны и в них в краткой форме можно передать мысль и выразить разные точки зрения, в отличие от повествования или описания.

И какой глубокий смысл. Это может быть день из жизни, всего один день, но через который рассматривается жизнь людей и общества – так вместить всю жизнь в 24 часа в сутках. А может и печальный вывод о жизни поденки, когда появляешься на свет, существовавший необъятное время и продолжающий быть, и живешь всего один день – и дожить до следующего дня – вопрос, как и начнется ли завтра новая жизнь для героев истории. И становится ясно, что все повторяется и повторится вновь день нашей жизни…

«Иван Васильевич» [2]

В пьесе «Иван Васильевич» как и в «Собачьем сердце» и «Роковых яйцах» в центре внимания революционное и перешагивающее грани открытие-изобретение и все последствия, которые можно представить и которые вообразить нельзя. «Машина времени» повлияла на изменение и личности человека, и на ход жизни, начиная от истории прошлой – к настоящему, добавляющему с каждым мгновением строки к летописи жизни, и истории будущего.

Необходимость действий и слов для пьесы рождает характеры и поступки главных героев. Для Иоанна Грозного писателем исследуется и подбирается своя лексика. И текст сохранен в известном фильме, а в пьесе особое внимание следует обратить на трансформацию личностей действующих лиц, например, Милославского: прельщающая легкость перемещений сделала из него в конце уже не просто вора с умением выйти из любой ситуации, но более опасного преступника с такими технологиями – он входит в раж и обкрадывает во все более возрастающей степени, не останавливаясь. Однако, как и всегда в самой жизни и физике мира, все уравновешивается в этой измененной изобретением системе – герои, потрясенные «машиной времени», каждый на свой лад помутились рассудком: Бунша – с радостью предается в руки милиции, что делает и вор Милославский, что было неожиданно с его «воровской изобретательностью», а Тимофеев со своей «ученой изобретательностью» так и остается поглощенным исключительно своей машинном, и все думает о ключе, чего и боялась Зина – как бы не сошел с ума чудо-горе-изобретатель.

И к анализу «Ивана Васильевича» я вернусь, как и к изучению фельетонов, – чем больше умов направлено на исследование, тем больше смыслов можно отыскать, умножая знания, передавая их, и открывая и создавая все новое…

Об уроке литературы

И на последок – урок литературы – вновь с многообразием смыслов в названии – но так ка урок слова уже получен, теперь перейдем к школьному уроку – о творчестве Михаила Афанасьевича – детям.

В один из дней работы с литературой в библиотеке, последней перед закрытием я взяла издание «Уроки литературы и сценарии литературно-музыкальных композиций» [3] и, открыв содержание, сразу же увидела урок по роману «Мастер и Маргарита». Не откладывая книгу на завтра, принялась изучать урок, составленный учителем М.В. Амфилохиевой. Этот урок предлагается автором сделать заключительным при изучении романа, и называется он «Их воскресила любовь?», и формирует урок в форме диалога романа с произведениями других писателей: А. Островского, Ф. Достоевского, И. Тургенева. Подход интересный, позволяет охватить произведения нескольких авторов, найти связи в тематике, литературном стиле, и во времени.

А заключительным при изучении творчества писателя автор приведенной книги предлагает тему «Памятник М. Булгакову», в частности, каким по мнению детей памятник должен быть или в чем выражаться. И вот, какие варианты предлагали дети на уроках в зависимости от восприятия, ассоциаций, произведений, личности писателя: памятник-трамвай, сам Михаил Афанасьевич и тема критики, обозначенная в скульптуре в виде спрута, и монументальный и масштабный памятник в виде «лунной дороги» в целую настоящую аллею, по которой движутся герои произведений, и, наверное, герои этой жизни.

А я вспоминаю макет памятника в Музее-Театре «Дом Булгакова». Нужен памятник. Хотя вечный памятник – сами произведения. И память, особенно живая, прекрасна, но сама жизнь, человека и его дел, не сравнится ни с чем. Поэтому всё доброе для людей нужно успевать при жизни – она коротка, хотя путь и долгий…

Литература

[1] Булгаков М. Москва краснокаменная: рассказы, фельетоны 20-х годов / Михаил Булгаков. – СПб.: Азбука, Азбука-Аттикус, 2016. – 240 с. – (Азбука-классика).

[2] Булгаков М. Собачье сердце: повести, пьеса / Михаил Булгаков. – СПб.: Азбука, Азбука-Аттикус, 2018. – 384 с. – (Мировая классика).

[3] Амфилохиева М.В. Уроки литературы и сценарии литературно-музыкальных композиций. Книга для учтеля.– СПб.: КАРО, 2008. – 240 с.

Былинное слово

Информатика слова – о былинах и былинном слове и песне

В издании «Очерки по истории русской литературы»³⁴ исследование начинается с народной словесности, когда русскими народными сказителями – «баянами» (от глаголя «баять»)³⁵ – была рождена народная словесность, песни и поэзия, лирика и эпос. Далее авторы указывают, что «Вещий Баян», певец и сказитель, упоминается в «Слове о полку Игореве». Отмечается, что лирика и эпос тесно переплетаются, поэтому строгого разделения можно не приводить. И, тем не менее, интересно упоминание старин, к которым авторы отнесли былины и исторические песни, тогда как лирика изначально была представлена песнями, многие из которых сочинялись для обрядов. И народное слово несёт в себе историю.

Через народную лирику можно проследить жизнь в разные времена года, слияние христианства и язычества в старинных обрядах, единение природы и человека. Например, на Троицын день в песнях пелось о березах, и к нам дошли эти строки «Как во поле, поде береза стояла», а связано это было с украшением лентами этого дерева.

В исследованиях народного эпоса авторы касаются происхождения былин, которые назывались ранее «старинами» и «старинками». Былина – прошлое, а рассказывалось оно через историческую песню. Авторы вновь обращаются к «Слову о полку Игореве» – из его текста и становится ясно, почему эти песни – исторические: «начати же ея той песн по былинам сего времени, а не по замышлению (или «розмыслу») Бояна (Баяна)»³⁶. Но в «Слове о полку Игореве» есть обращение с пожеланием, чтоб именно тот песенник-стихотворец Боян, «соловей да ты старого времени»³⁷, воспел бы и «прославил полки эти».

Исследователями подробно описывается изначальное единение народного эпоса, и известные нам герои – три богатыря – также являются общерусскими, хотя и происходит разделение на литературное творчество по княжествам.

О том, как слово изустное стало словом письменным, о влиянии наук и искусств Византии и принятия христианства. Авторы книги пишут о том, как новая форма повлияла на содержание литературы. Здесь я приведу сам текст: «… забота мыслящих людей обратилась на сохранение того, что добыто и что представлялось последним словом истины; … при таком направлении умов чрезмерное внимание привлекала к себе внешность, форма; здесь открывалась возможность дальнейшего усовершенствования, нового выражения, и стремление человеческого духа вперед направилось на эту область. Отсюда вполне понятны последствия: с одной стороны, форма приобретает в глазах людей такую важность, которая ей не может принадлежать, а с другой стороны, развиваясь независимо от содержания, становится крайне искусственною»³⁸. И этот исторический факт в изменении даже букв на какое-то время разделяет новое творчество и народное понимание.

Заметка «Литература – историческая песня»

Былины-старины представляют собой настоящие исторические песни былых времен, и информатика слова передает нам сведения о событиях, явлениях и личностях истории, одновременно передав по традиции и сами исторические песни как один из способов сохранения летописи жизни, которую ведет само время.

Л. Шептаевым в 1951 году был составлен и выпущен сборник под названием «Историческая песня»³⁹, в котором по временам, событиям и личностям, собраны песни, описывающие именно историю: борьба за освобождение от ига, войны (Северная, Семилетняя война, Отечественная война 1812 года, Севастопольская оборона, Турецкая война) и роль личности в них (Петр I, Степан Разин, Александр Суворов). В них можно проследить не только исторический ход, на и развитие языка.

Например, лексика песни о побеге полянки из плена, в которой она стремится бежать «из полону» (из плена) через реку, но нет через нее «калины моста», и «кидалась красна девица во Дарью-реку, Тонула красна девица, словно ключ ко дну». И это песни-сказы, а не привычные рифмы и куплеты, это настоящее сказание истории через песню.

Рассмотрим песню «Как у нас было в каменной Москве» (или «Иван Грозный и сын»)⁴⁰. Начинается она с «почестного пира» (почести, честной), на котором начался разговор царя с боярами, почему никто ничем не хвастает – и бояре начали расхваливать, кто чем богат, но ответ царя был таков:

«Злато-серебро не откупа,

Чистый бисер не оборона,

Скатен жемчуг не заступа»

И чем же сам царь похвастает – и песенный герой Ивана Грозного поведал, что он «вывел измену из Обска» и «из каменной Москвы», да «Казанское царство мимоходом взял», на что его сын замечает, что хоть это и победа, но вдруг на этом пиру измена среди гостей.

Сохранилась в песне и память об осаде Пскова польским королем, в которой интересны словоформы, и можно изучить развитие слова: известные слова «упрекать» и «упрёк» в прошлом употреблялись в сокращенной форме – «за преку пришло», или выражение «поворот держать» – направляться, завернуть по пути пришлось развернуться, «не осталось силы на семена» – в значнии иссякли все силы, что даже не продолжение жизни и наследие не сохранилось⁴¹.

Через слово можно узнать и о праве в старинные времена, например, от слова «правда» назывался публичный суд-наказание – «правеж» из песни «Что у нас было на Святой Руси»⁴². Песня излагается на манер сказа:

«Ходил я, добрый молодец,

По чисту полю, по темну лесу.

Нашёл я воров-разбойников,

Тут-то они дуван дуванили,

Золотую казну делили мерою,

А цветное платье делили ношами».

Но историческая песня начинается со старинок-былин, в которых поется «то старина, то деяние»⁴³, и герои в них – настоящие князья и собирательные образы – известные нам богатыри. В собрании былин А. Зачиняева приведены тексты и ноты, например, былина «Святогор», взятая из «Онежских былин», собранных Гилфердингом. В былине – встреча легендарного Святогора и Ильи Муромца – на Святых горах, от того и Святогор, и о том, как он сделался сильнее всех богатырей – рассказ ведется от сказителя-«стара».

«Говорил Святогор да таково слово:

– «Ты послушай-ко, крестовой ты мой брателко…»

А как примечательно включение в тексты песен поговорок, например, в былине «Илья Муромец и Соловей разбойник» – предостережение отца о том, что понапрасну жизнь в походе посмотреть свято-Русские земли может потерять Илья:

«Уж ты светь мое чадо порожденное

«Потеряешь ты свою буйну голову,

«Вместо медныя пуговки не за денежку;

«Ещё той дорогой никто не бывал…»

И какова сила былин и наследование следующими временами исторического примера тех времен. Например, песня «Суворов на границе стоял» (или «Суворов одготовляет победу») и целый ряд песен без авторства, ставших достоянием нрода, – настоящие свидетельства битв⁴⁴, и в песнях сохрнились подробности сражений, речи главнокомандующего:

«Вы, други, мои слуги,

Донские казаки!

Стойте, не робейте,

Свинцу-пороху не жалейте!

Свинцу-пороху не станет,

Мы золотом добавим!»

Или в другой песне «Мы сходились с неприятелем»:

«Да как Суворов нам командовал:

"Вы не бойтеся, ребятушки,

Не страшитесь, мои соколы,

Разобьём мы силу вражию,

Силы есть же у нас доколе!"» ⁴⁵

О государственных деятелях, запавших в душу и ум, народное слово также складывалось в песню. Вот сохранившиеся о Петре Первом «царе белом», как его именовали, исторические песни, как он флот строил, «справлял лёгкие галерушки»:

«Он гребцов, добрых молодцев полка Преображенского

Он старых солдат сажал,

Вот и он пусался, царь, сам Петро Первый,

Во синее во море».

Или же песни-жизнеописания, например, пребывания Петра Первого загрницей «Как никто-то про то не знает не ведает, Что куда-то наш государь-царь собирается»⁴⁶, и узнаем из слов, что «он берёт-то с собой силушки очень мало, что одних только Преображенских гренадеров»:

«Ой вы слушайте, офицерушки и солдаты!

Не зовите вы меня ни царём своим, ни государём,

Азовите вы меня заморским купчиной».

В одной из песен «Москва при Петре Первом» поется отновых временах и пееменах:

«Старики мои стародаврие,

Из тумы-тумы прирождённые,

Ничего, стрики, вы не ведаете,

А у нас во Москве не по-старому,

Не по-старому, не по-прежнему».

И длится в исторической песне традиция чрез название «Как у нас было на Святой Руси».

И приведу полный текст исторической песни «Стрельцам обьявляют царскую волю» или «На Свято-то Руси в кременной Москве»:

«На Святой-то Руси в кременной Москве

Было на площади:

Собирались там стрельцы-бойцы

Во единый кргу.

Как увидел их с высока терема

Атаманушка,

Он подходит к ним,

Низко кланяется.

– Да и здравствуйте, ребятушки,

Вы, стрельцы-бойцы!

Да и что это у стрельцов-бойцов

За круг собран?

– Собирал-то нас, стрельцов-бойцов,

Православный царь.

Он допрежде нас дарил-жаловал,

А теперь казнить велит.

Как и пятого и десятого

Кнутом сечь,

Как и третьего и четвёртого

Казнить-вешати…

Попроси, царя, атаманушка,

Чтоб простил стрельцов.

– «Если вас простит, так бояр казнит»⁴⁷.

Заметка о «Заветной книжке» А.Н. Марина

«Из былины снова в песню, или история, сохранённая в стихах: о военных песнях старины и исторических стихотворениях для настоящего»

«В военной песне старины

Не слышно голоса печали:

В лицо опасности встречали –

В ней слово-щит из былины…»

Ксения Мира

В связи с исследованием информатики слова и былинных текстов мне встретились книги могучего слова, и в одной из которых в стихах описана война 1812 года – в поддержку народного духа через отсылку к богатырским корням, соединённым через наследие времён с людьми того времени – а теперь и с нынешним. Это «Заветная книжка» А.Н. Марина, которую он посвятил русским богатырям и событиям 1812 года, написанную для всех ратных и русского народа.

И так и просятся слова – в ответ на слова старины, что сами рождены душой былины – и не могу не писать слогом прежним, хоть язык и нынешний – да корни те же:

И из самой той

Глубины души русской,

От корней ее, солнцем беленых,

Потому как те – корни древние,

Слово тянется, нить заветная,

Сам в седле, и сума переметная -

«Кто таков» – возглаголят встречныя,

«Богатырь», – говорит, – «несу слова вечные».

(Ксения Мира)

Эти строки возникли навстречу автору, А. Марину, написавшему среди стихотворных текстов о 1812 году стихи о богатырях:

«По раздольному царству русскому

Богатырский народ думу думает:

«Навевайте на нас, ветры буйные,

Унесите тоску, перелётные.

Из-за тучи взойди, – солнце красное;

Освети и согрей царство русское,

Оживи ты собой все унылое,

Свет живительный дай нам, родимое,

Все взлелеется, грусть развеется,

Улетит горе, – за сине море»!

И вновь в начале анализа приведу краткую выдержку из предисловия «Заветной книжки», на этот раз составленную из отдельных строк стихотворения А. Марина, звучащих девизом:

«Родимой стороны держаться…

Нигде врагам не поддаваться,

За веру крепко всем стоять –

Вот русского прямое дело!

Тогда надейся всякий смело,

Что Бог нас будет охранять…»

Анализ текстов позволяет выделить несколько смысловых линий, почему «служивый» и поэт обращается к былинным богатырям, и в одной из строк А.Н. Марин олицетворяет саму Русскую землю с богатырем, который «возстаёт» [1], а дух защитников таков:

«На врага воевать всполошились все -

Поголовно идут и старшой, и меньшой!…»

Люди поднялись на защиту Отечества, и с ними ожила и одухотворилась Родина, И «восстал исполин – земля русская» [1], потому как слово в защиту Родины было по сердцу народу, и «закипел, завопил и щитом загремел» [1].

То время, и это время, и все времена… Марин так пишет о тех летах:

«Да уж, и надобно признаться

Была година нелегка,

Когда враги издалека

Пришли с Россией потягаться»

Так и А. Марин написал спустя годы о событиях тех лет – преемникам завет:

«Теперь солдатской стопой

Вали заветное сказание

В разборы сквозь журнальный строй

И к правнукам марш-марш в преданье» [1].

Эту «Заветную книгу» 1872 года нужно бы широко опубликовать – она поднимает дух, она о героях, о тех же солдатах-«соколах», как их назвал А. Марин. И советую по возможности прочесть тексты стихотворений «Заветной книжки» А.Н. Марина полностью –

в ней доблести примеры в именах

и «просто в людях из народа,

которых встретить мы могли

в дорогах этого похода»

(К. Мира).

И Марин пишет обо всех защитниках:

«Хоть мал, да дорог золотник,

Да все задорные такие!

А офицеры – из кадет,

Там однокашники все были.

Им невозможного уж нет,

Пошлют вперёд – и угодили» [1].

Заметка О былинах и историческом слове народа

«То старина, и то и деяние»

(из былины)

В 19 веке направление собирания и исследования былин достигло своего расцвета, и опубликование продолжилось в начале 20 века: это и экспедиции и исследования братьев Соколовых, и публикации издательства Веселовского, сборники Гильфердинга, Кирши Данилова, П.Н. Рыбникова Авенариуса, переиздания и составление из них сборников А.Н. Бунаковым. «Онежские былины», «Калевала» (финские народные былины), авторские переводы с древнерусского языка «Слова о полку Игореве» Н.В. Гербеля.

И здесь возникает вопрос сохранения не только смысла-содержания, но и формы, поскольку авторы и составители не всегда сохраняли то же изложение, но осовременивали текст, и получалось уже новое произведение, написанное по мотивам старого, но с тем же смысловым содержанием, хотя часть смысла с новой формой теряется, и добавляется новое содержание. Например, имена героев богатырских былин, того же Соловья-разбойника, у которого в некоторых источниках есть имя помимо этого прозвища, например, в печорских былинах – Соловей Будимирович⁴⁸.