На границе зеркала. Балтийские грёзы. Часть 2

Россия конечно не Турция, но…

Мое решение работать с Раисой было встречено с огромным удовлетворением и надеждой на счастливое будущее. Впрочем, последние три месяца работы на Акрополе несколько остудили Женину эйфорию и особенно, что касается нарукавников. Меня же устраивал конечный итог по завершению работ на этом объекте, хоть я и понимал, что теперь, при подборе подряда в будущем, надо будет равняться именно на него, а это крайне затруднительно, так как армян в городе проживает хоть и немало, но недостаточно, чтобы Раиса каждый день могла находить среди них таких же щедрых заказчиков, каковым был Араик на Акрополе.

В любом случае, партнерские отношения с Раисой, было меньшее из зол, которые можно было выбрать на то время. Между нами были именно партнерские отношения, так как каждый имел свою долю, которая с учётом расходов на офис, других сотрудников и ещё кое-каких накладных расходов, была пятьдесят на пятьдесят.

Сложность заключалась в том шлейфе, который вился ещё с «Руслан Фрахта» и накладывал отпечаток на Раину фирму. Все вокруг и особенно правоохранительные органы, усматривали в ней продолжение все той же истории с обманом клиентов при помощи мошеннических схем и никак не признавали абсолютную непричастность её к делам Тамары, да и я в офисе Раисы, как одно из главных действующих лиц того времени, в этой связи стабильности никак не добавлял.

Всё усугублялось ещё и тем, что она не имела гражданства, под всякими предлогами ей оттягивали процедуру его получения, мало того, при одном из двух обысков в офисе, вместе с ничего не значащими бумагами, изъяли её гражданский паспорт, что создавало вполне идиотский со стороны закона прецедент, когда у иностранца тупо изымают главный документ, не предъявив никаких обвинений, в то же время и не вернув его законному владельцу. Причём длилось такое своеобразное прочтение милицейских полномочий и компетенции ни много – ни мало, чуть более двух лет. Всё это время Раиса законопослушно платила налоги и вела прочую необходимую отчётность, лишний раз доказывая, что она, таки скорее есть, чем её нет.

Адвокаты, которых было в общей сложности трое, как могли, вели дело по возврату паспорта и вот, наконец, его вернули на базу, в большей степени, как мне кажется, из-за боязни, что подробности этой тяжбы станут известны широкому кругу людей, более – менее понимающих всю нелепость происходящего. Но как говорится, «менты, они и в Африке менты», поэтому всё равно, не известно под каким предлогом сорвали таки с Раисы денег в виде штрафа, – с поганой овцы хоть баксов пятьсот.

Рая, надо сказать, порядком подуставшая воевать с ними, несмотря на свой непримиримый характер, не стала тратить силы на дальнейшее выяснение отношений и сразу же переключилась на подготовку документов для получения гражданства. Но не тут-то было, российский паспорт она смогла получить лишь ещё через пять лет.

Короче, все эти мытарства могла пройти и устоять при этом только мой дружочек Раиса, по паспорту Манушак. Так уж повелось, что у армян очень часто два имени, одно то, которое даёт старший в роду, в её случае это был покойный дед, ну и другое, уже официальное, которое заносится во все документы и соответственно в паспорт. Все, кто знал её с самого приезда в Калининград, долго не могли перестроиться на новое имя, но потом я дал ей ласкательно уменьшительное имя Ману, впоследствии трансформированное в Маня и оно потихоньку прижилось. На тот момент Маня была ещё наполовину Раей, что зачастую взрывало голову непосвящённым и добавляло сумятицы в делах, поэтому я очень часто сам себя поправлял при произнесении её имени. Меня же она ещё долго называла по имени отчеству, но потом по моим настоятельным просьбам я стал просто Юрием, что было вполне уместно в нашей ситуации, да и я чувствовал себя моложе.

Наши будни были достаточно бурными и взбаломошными, хлеб доставался очень непросто, учитывая то время, когда каждый проходимец в городе, именуемый в дальнейшем «работодатель», считая себя экспертом в строительном деле, составлял настоящие договора с ничего не смыслящими в организационном деле лохами, именуемыми в дальнейшем «исполнителями», и на их членах въезжал в Рай.

По сути, мы с Маней тоже были недалеки от таких работодателей, хоть и пытались облечь всё в более менее цивилизованные формы, да и «ООО» у Манушак было. Эта аббревиатура в то время носила прямо-таки магический смысл и была чуть ли не разрешением на все виды деятельности. На строительные работы тогда ещё необходима была лицензия, которая стоила для нас неподъёмных денег, хотя дело не только в деньгах, у нас реально не было ни одного инженера – строителя, способного повести серьёзный объект, грамотно расставив рабочих и проконтролировав качество выполненных работ.

Все, кто приходил по объявлениям, то ли по иронии, то ли ввиду явно «рогакопытского» подтекста нашего предложения, были, как на подбор, сплошь персонажами для ненаписанных рассказов Зощенко. Поэтому воспоминания о самых первых небольших самостоятельных объектах, сейчас, спустя годы, вызывают у меня, в лучшем случае улыбку, в худшем – дрожь по телу и веру в то, что землетрясения в наших краях, довольно редки и маломощны.

Сюда же я привел и своего друга Аслана, человека, которому на то время доверял, как себе. Это уже спустя три года, он очень жёстко меня предал, нанеся неизгладимую рану в душе, но обо всём по порядку.

Дела давно минувших дней

С Асланом мы сдружились пять лет назад, в самый разгар кипучей деятельности «Руслан Фрахта», когда я, вымученный за день постоянными разговорами по телефону, а также непосредственно с глазу на глаз, как подкошенный, падал на диван в другом кабинете на третьем этаже того же здания (мало кто знал, что у фирмы есть дополнительный офис). Там я засыпал на час – полтора, что бы потом с новыми силами в бой. Беседы с моряками, заплатившими от пятисот долларов и больше, забирали всю энергию без остатка. Никогда бы раньше не подумал, что негатив, идущий от обманутых людей, отдавших подчас последнее, может так разрушительно действовать на человека, оказавшегося заложником ситуации, когда его считают виновником всех бед.

По официальной версии, фирма в скором времени отправляла людей на морские суда, но по факту никаких судов не было, их еще предстояло изыскать и переговоры на этот счёт, как меня заверяли, велись весьма успешно, причём с очень известным греческим бизнесменом и судовладельцем Ласкаридисом. Они якобы уже приближались к завершению, поэтому я, искренне веря в то, что смогу разрулить напряженную ситуацию, не жалея себя, продолжал агитировать новые кадры активно проплачивать будущие контракты на рефрижераторах под греческим флагом, чем ещё больше увеличивал высоту пирамиды, не подозревая, на самом деле, какой огромной она уже была на тот момент.

Немного вздремнув, я тем самым приводил голову в порядок, чтобы, ни дай бог, не попутать по телефону того, кто уже заплатил, с тем, кому только предстояло это сделать, так как тексты в разных случаях, естественно, разные.

Но самое главное, я искренне верил в то, что можно выйти из этой пирамиды, на столько убедительны бывают женские слезы и рассказы о непредвиденных обстоятельствах, которые вот-вот отойдут на задний план, дав ход делу и всё пойдет по заранее намеченному плану. Сейчас же надо немного подождать и ни в коем случае не путать фамилии, должности, суммы, даты, а главное не назначить встречу новому кандидату на время, когда он может случайно увидеться со своим двойником.

Всё это я делал в единственном числе, беря деньги с рук на руки, давая рукописную квитанцию о принятии, причём со своей росписью. И это даже не за зарплату, хотя у меня всегда были средства на жизнь, а за какую-то мнимую будущность, когда все будут рады и счастливы, а я – спаситель всего человечества, выйду к зрителям на поклон под овации, «Володуев, вот Ваш меч».

Ну ни идиот?! Сейчас, по прошествии уже достаточно немалого времени, я, как никогда, понимаю, о чём пишет Вадим Зеланд, говоря, что люди спят наяву, увлечённые игрой под названием жизнь, забывая про жизнь, как таковую.

И в первую очередь, это касалось самой Тамары, только близкие ей люди, такие, как мы с Манушак, знали, что на самом деле ни одной копейки из тех собранных денег, у неё не задерживалось, всё послушно передавалось дальше по эстафете. Тогда, почти шесть лет назад, в офисе, в результате разборок между двумя конкурирующими криминальными группировками, пропал из сейфа огромный пакет дорогостоящих документов и немалая сумма денежных средств и теперь нужно было всё это как-то компенсировать.

К этому всему добавлялись постоянные и весьма немалые расходы на переговоры в Греции, на которые уже третий раз выезжал наш представитель Андрей Зотов, к тому времени мой хороший приятель и, как потом выяснилось, профессиональный мошенник, засланный к Тамаре ещё одной группировкой, которых всегда бывает в избытке вокруг фирм, занимающихся подобной деятельностью.

Тамара, со всех сторон зажатая обстоятельствами, как и я, ни на минуту не имела возможности поднять головы и оценить сложившуюся ситуацию со стороны. Она, послушно играла отведённую роль, то есть была спящей наяву, это тот случай, по словам Зеланда, когда ты не живешь, жизнь с тобой случается.

В результате имеем, что имеем. Пару сотен обманутых моряков, долгие процессуальные разбирательства, потеря психического здоровья на достаточно долгое время. К тому же она была вынуждена отдать учредителям, посчитавшим её виновницей всех несчастий, пятьдесят тысяч долларов, взятые у Манушак всего на один день, которые та в свою очередь приняла, как плату за услуги по отправке нескольких десятков её земляков в Европу.

Маня обрекла себя на долгие годы мытарств вдали от родных и близких, потеряла доверие любимого человека и в конечном итоге рассталась с ним навсегда, что очень сильно скорректировало всю её дальнейшую судьбу. Возвращаясь же к Тамаре, скажу, что в довершении ко всему, она отдала за долги квартиру в центре города, тем самым значительно укоротив жизнь своей матери, да и себе, естественно, не добавив.

Судьба благоволила к ней, она смогла воспрянуть и вернуться к нормальной жизни, напрочь вычеркнув всё, что туманило разум. Господь даровал шанс выйти из страшного лабиринта, откуда не каждому удается найти выход. Я очень люблю их обоих, Манушак и Тамару, люблю, как любил бы своих родных сестёр.

Отношения же Евгении и Тамары стали достаточно прохладными, особенно после того, как распалась пирамида. Женя и до сих пор считает Тамару виновницей всех напастей, которые обрушились на мою голову в этой связи, никак не беря в расчёт, что именно её показания подтвердили за мной всего лишь статус исполнителя и сделали возможным моё дальнейшее пребывание на свободе, хоть и не без помощи связей Ясы. Она никак не могла простить Тамаре, что та впутала меня во всё это изначально.

Возвращаясь к строительным будням, повторюсь, что я пригласил на работу Аслана в качестве мастера и бригадира в одном лице. Аслан довольно гармонично вливался в общий авантюристический настрой компании, никак иначе назвать это было нельзя. Маня хорошо его знала, равно, как и всех чеченцев, прямо или косвенно имевших отношение к деятельности «Руслан Фрахта» и поэтому от сотрудничества с ним восторга особенного не испытывала, но в отсутствии строителей была вынуждена смириться.

На тот момент Аслан для меня был другом номер один и то, что нам совместно пришлось испытать в весьма непростых, я бы сказал драматических периодах жизни, деля по-братски последние деньги, а также радости и невзгоды, для меня дорогого стоило. Всё это так быстро из жизни вычеркнуть было никому не под силу, так мне тогда казалось. Это уже спустя годы, анализируя наши с ним отношения, я понял, что по сути, это только я с ним делил последнее, у него-то ничего подобного не прослеживалось, он всегда был пуст, так всегда и говорил, в очередной раз приходя к кому-то на день рождения или ещё какой-нибудь праздник с пустыми руками.

К своему старшему двоюродному брату щедрости проявлялось ничуть не больше. Например, получая очередную зарплату, он зачастую просил не говорить Ясе о том, что у него есть деньги. Я был в каком-то смятении от такого отношения, но всё же думал, что сия чаша меня минует, другими словами закрывал на это глаза, за что и поплатился впоследствии, никогда не надо прятать голову в песок, кругом одни камни.

Яса вёл себя радикально по-иному. Как только у него образовывалась какая-нибудь приличная сумма, тут же у всех, кто его окружал, начинался праздник, он любил их организовывать, в этом был весь Яса – настоящий кавказец, хотя почему был, он и есть.

Аслан был активен только в самом начале, но потом начал хитрить и отлынивать, став бесполезным для фирмы уже через пару месяцев и поэтому, как только я уехал в отпуск на Украину, Маня распрощалась с ним, мотивируя, что работы больше нет.

Женя и Костя, что же будет дальше?

Украинский вояж – это тема особая, но раскрывать её в этот раз не буду. Больше всего переживала конечно Женя, оно и понятно, ради неё я ушел из семьи и теперь она хотела показать всем моим родственником, что было ради кого. Надо сказать, ей это удалось. Мы пробыли на Украине около месяца, где дни на пролет проводили в обществе мамы и конечно же Кости. Трудно сказать, какие чувства ютились у него в душе, глядя на Евгению, но вряд ли он по – хорошему тогда её воспринимал, учитывая пятнадцатилетний возраст и разговоры, которые, очевидно, велись дома по этому поводу. Мама же была искренне рада Жене, она одобряла мой выбор, я знал это точно, потому что мама не умела кривить душой. За это время мы побывали с Костей на Чёрном море в районе Евпатории, а так же съездили в Мелитополь, где жили мои двоюродные братья и сестра. Короче говоря, программа была насыщенной, скучать не пришлось.

После нашего отъезда, Костя оживился надеждой на переезд в Калининград, мы даже составили план мероприятий, поэтапно определив, что и как будем делать в этом направлении. За два года до того я купил ему компьютер, тогда ещё далеко не самый доступный атрибут в жизни наших людей, благодаря которому, он смог стать более – менее продвинутым молодым человеком, неплохо ориентированным в современном, быстро меняющемся мире. Это в конечном итоге, по приезду в Калининград, наряду с целым годом репетиторского тренинга по математике и физике, позволило сделать возможной учебу в строительном институте, в который он поступил через четыре года, после описываемых событий.

Но всё это будет потом, а сейчас, он очень болезненно переживал по поводу предстоящей разлуки и, конечно же, в душе обвинял во всех напастях Евгению, хоть и тщательно скрывал это.

Вернувшись в Калининград, я решил в корне изменить уклад жизни и в первую очередь это касалось способа заработка. Понимая, что без стабильности в этом вопросе ни о каком приезде сына не может идти речи, я недолго думая обратился к Малхазу, с вопросом, в силе ли ещё его предложение, по поводу моего трудоустройства.

– Юра, сейчас мы уже почти закончили свою работу на Акрополе. Видишь на площади начали рыть котлован, вот туда с нового года и зайдёшь, пока там работает одна лишь техника и несколько человек из числа тех, кто будет бить сваи. Это ещё один торгово-офисный центр, по размерам гораздо больше Акрополя.

До нового года оставалось ещё три месяца и вместе с Черноволом я взялся делать кровлю на строящемся жилом доме, к Манушак я уже не пошёл, это было бы не совсем честно, да и мне в конечном итоге это могло помешать пойти по заранее намеченному плану.

В бригаду к себе мы взяли родственника Елены Арефьевой Олега – злейшего врага её мужа Владимира, который к тому времени уже окончательно спился. С Леной у нас были самые тесные взаимоотношения, мы дружили уже более шести лет, с тех самых романтических выездов в парк Юрского периода, описанных в первой книге. С ней же оказался знаком и Деникин, он тоже частенько бывал на званых встречах и принимал активное участие в благоустройстве их дома и усадьбы ещё во времена, когда меня здесь не было и в помине.

Женя и Лена стали довольно близкими подругами, хотя последнее время слишком меркантильный подход к дружбе со стороны Лены, несколько остудил эти отношения. Всё-таки первые впечатления редко меня обманывают, хотя сейчас я понимаю, что эти самые впечатления, как правило, и запускали определённую программу на их подтверждение, поэтому, как рекомендует моя мама, стараюсь ничем не впечатляться, но главное, никем.

Моя мама, тот ещё трансерфер, хоть и понятия не имеет, что это такое. Являясь активным свидетелем Иеговы, (неактивных в этой организации не бывает), она очень сильно приближает второе пришествие единородного Сына Бога Иеговы – Иисуса Христа, ни на минуту не сомневаясь (то есть, скорее зная, нежели веря) в пророчествах Иоанна, описывающего признаки последних дней, категорически не замечаемых главными религиозными сановниками и проповедниками основных христианских конфессий на Земле, для кого сей учебник должен быть, что букварь для преподавателя начальных классов. Я и сам, как вы понимаете, боюсь завершения действующей системы вещей, так как очевидно и бесповоротно, даже и близко не подхожу под критерии тех, кто «унаследует Землю».

Возвращаясь к кровле, которую мы взялись делать с Александром, повторюсь, что третьим с нами был Олег, молчаливый и необщительный, но довольно крепкий и энергичный, он был всего на пару лет моложе меня, хотя выглядел, как тридцатилетний. Несмотря на боязнь высоты и соответственно, не поднимаясь непосредственно на самый верх, когда плоскость кровли была уже сформирована листами ОСБ, он полностью успевал обеспечивать нас всем необходимым для работы, что позволяло достаточно быстро продвигаться к завершению.

Наши разногласия проявились с момента, когда я увидел явное несоответствие между выполненными объемами и количеством денег, выплаченных нам за эти самые объемы. Зная, на сколько такое положение вещей чревато для исполнителей, я предложил прекратить работу, пока не доплатят денег в пределах ранее оговоренного, чтобы не провоцировать фирму подрядчика на невыплату денег вообще, ведь чем больше фирма должна заплатить, тем меньше вероятность того, что она это сделает. Истина давно известная и я думал, вполне понятная.

Но оказывается очевидные вещи, очевидны далеко не для всех. Олег обвинил меня в демагогии и нежелании работать, на все мои попытки как-то образумить ребят, в мыслях уже потративших заработанные деньги, он упорно стоял на своём и вообще проявил некоторую закостенелость, совсем не свойственную для руководителя высокого ранга, коим, по словам Елены, он был когда-то в Донецке. Я почему-то сразу вспомнил, что Володя совсем недавно стрелял в него из охотничьего ружья, правда не попал, слишком уж пьяный был. Мне стало жаль Володю.

Что бы не оказаться виновником всех бед, я отработал до победного конца ещё больше месяца, естественно, совершенно бесплатно. Саша в этой ситуации занял вообще беззубую позицию, изначально посчитав себя виновником за то, что именно он нашёл такую работу, поэтому, молча делал своё дело и мне вдвойне нельзя было уходить, это расценивалось бы, как предательство. Другими словами, мы сделали всё возможное, чтобы нам не заплатили.

Примечательно, что я мог бы разорвать эту фирму пополам руками своих друзей чеченцев, поделившись с ними, но мне было неудобно признаваться, что я лично участвовал в этом идиотстве, поэтому ничего никому не сказал. Саше и Олегу, которые тоже очевидно рассчитывали на мою последнюю инстанцию, я сказал, что для них это будет наука и не стал объяснять истинные мотивы своего бездействия.

Новый год проведя в надежде на перемены, уже третьего января я вышел мастером на «Кловер» – так назывался новый торгово-офисный центр, на котором в качестве генподрядчика производил работы ТО-44 во главе с директором Малхазом Давыдовичем Беридзе. С одной стороны это был шаг назад, с другой – хороший старт и возможность получить приличный кредит.

Так а вы оказывается совсем работать не умеете!

С первых же дней я решил, что просто обязан произвести изменения, способные радикально повлиять на производительность, а заодно и качество работ, тем самым оправдать своё нахождение здесь, куда по нескольку человек в день приходили опытные прорабы, с большим стажем, и которых Малхаз не брал, ссылаясь на то, что штат переполнен. Для этой цели я больше месяца, втайне от всех, вел записи – наблюдения за слаженностью отдельных групп производственной цепочки, где делал выводы, кого и на какие виды работ можно ставить, в какое время дня и с кем в паре. После этого решил, что пора переходить к осуществлению модернизации, меняя расстановку сил в фирме, успешно построившей до этого несколько крупных объектов в городе, не считая нескольких десятков ещё более крупных в других регионах страны.

Святая простота. Можете себе представить, какое разочарование ожидало меня в результате. Вовремя я спохватился, вернее, меня вовремя остудили коллеги. Особенно после того, как несколько достаточно толковых монолитчиков отказалось выходить на работу и заявили: «Мы вашему Юрию Михайловичу не местные бичи, которых он в прошлом году гонял по котловану на Акрополе и если он не перестанет гнать пургу, то работать больше не будем и найдем другое место, не хуже, чем грузинский синдикат с не самой высокой зарплатой, но с самым продолжительным рабочим днём».

Я был повержен и долгое время не мог прийти в себя, сокрушаясь над собственным бессилием, но потом понял, что в наших условиях и с нашим менталитетом выполнять подобные работы можно лишь так, как они сами выполняются, как ни парадоксально это звучит. В дальнейшем это стало отправной точкой во всей моей деятельности, причём не только в рамках ТО-44. И ещё я понял, что на любой большой стройке работают по-настоящему эффективно лишь десять процентов всех задействованных, остальные мало – помалу косят. Это касается, на мой взгляд, абсолютно любой сферы деятельности человека, только процент, как правило, ещё куда более скромный, поэтому в такой неразберихе, пользы от десяти процентов плюс немного от остальных, хватает, что бы как-то сдавать объекты, хоть и со сроками чисто русскими, да и с качеством, как вы понимаете, не совсем европейским. Что будет, если всё поставить на другие рельсы, – это большой, большой вопрос. Во всяком случае, тот, кто попытается предпринять подобные реформации, должен иметь огромную подушку безопасности, позволяющую выплатить заказчику множество штрафов, вменяемых и не очень. Например, за срыв сроков, неудовлетворительное качество, недополученную выгоду и прочее, а заодно на то, чтобы сломать и построить всё заново, применяя старые принципы, удачно зарекомендовавшие себя в прошлом. Ну да и хватит об этом.