Несовместимые. Книга третья

– Там есть диван. Он хотя бы удобный и раскладывается.

Эдвард не дожидается моих слов и проходит мимо меня, чтобы зайти в спальню. Сейчас я мысленно ругаю Эльвиру с Деймоном, что они купили такой маленький дом, в котором мало комнат, хотя раньше он казался мне огромным. Но если я нахожусь где-то вместе с Эдвардом, то все сужается.

Эдвард разложил диван, а я достала постельное белье из шкафа и начала застилать простынь на четвереньках, залезая на диван. Когда я успешно это сделала, села, повернувшись лицом к Эдварду, который, оказывается, все это время смотрел на меня со слабой усмешкой на губах, скрестив руки на груди.

– На что ты уставился?

– Жду, когда ты заправишь мне мое ложе.

Я снова зашла за черту и, осознав это, вскочила с дивана, вставая на ноги. Бросила в Эдварда подушку, которую он удачно подхватил, улыбаясь шире.

– Дальше сам, – буркнула я и приблизилась к постели, откидывая с нее плед. – Я не твоя… – замолкла, когда поняла, что хотела сказать, а лицо Эдварда уже заинтересовано, и он ждет продолжения с наглой улыбкой. – Я тебе никто, чтобы заправлять тебе постель, – выпалила я, ударив по подушке ладонью.

– Да, действительно. Ты не миссис Дэвис, чтобы готовить мне брачное ложе.

– Да, – спокойно отвечаю я и слышу тихий смех Эдварда. – Что ты сказал?! – вскрикиваю я, поднимая глаза.

– Тебе не нравится?

– Да никогда!

– Жаль, многое теряешь. Хотя ты уже сама знаешь, что теряешь, – говорит Эдвард с мрачной улыбкой, и я хватаю подушку, кидая ее на него со всей дури.

Он выхватывает ее на лету и кидает на диван.

– Благодарю за подношение.

– Почему ты такой?! – не выдерживая его юмора и спокойного расположения духа, кричу я.

– Какой? – не понимает он.

– Безучастный! Будто ты ничего не сделал и продолжаешь спокойно проживать свою жизнь!

– А что я сделал, Элла?

Я ахаю, ошарашенная, когда слышу этот фамильярный вопрос из его уст, и, раздосадованная, нацепляю маску недовольства.

– Ты убил моего отца! Ничем неповинного человека, а теперь будто не имеешь к этому отношения и рядом со мной на твоем лице нет ни капли раскаяния!

– Ничем неповинного? – повторяет Эдвард с такой интонацией, будто я сказала бред.

– Именно! – все же держу я свою правду за узды и продолжаю надвигаться с ней на Эдварда.

Он сжимает челюсти, замолкая. Я вижу по выражению его лица, что Эдвард собирается что-то сказать, но в последний момент передумывает. Он будто столкнулся с несправедливостью, но продолжает держать язык за зубами, словно просто не способен раскрыть правду, потому что это разрушит многие судьбы.

– Что ты хочешь мне сказать? – почти шепотом спрашиваю я, тяжело дыша от задетых нервов.

Внутри меня какая-то непонятная надежда, и я не понимаю, откуда она взялась. Неужели я ищу способы оправдать Эдварда любыми путями? Какая нелепость! Я решила поставить на наших отношениях жирную точку, а сама на что-то продолжаю надеяться. Проведенное вместе время заставило вспомнить, как мне все-таки было хорошо быть с Эдвардом, а разлука с ним запылала с такой силой, что мне захотелось на все закрыть глаза и снова быть счастливой. Я становлюсь марионеткой и иду на поводу эмоций. Кукловод – это мое желание быть с Эдвардом, но марионетка является исключением и сильно тянет за нити, сопротивляясь, пытаясь их вырвать.

Я все равно жду. Брови Эдварда хмурятся, глаза темнеют от злобы, а желваки на щеках ходят ходуном.

– Спокойной ночи, Элла.

Он выключает свет и снимает с себя рубашку. Эдвард быстро ложится на диван, отворачиваясь от меня, и накрывается одеялом. Мои глаза привыкают к темноте, и я медленно повторяю его действия, накрываясь одеялом до самого подбородка.

В душе снова пробита дыра. Очередная. А я даже не знаю из-за чего. Какое-то нелепое предчувствие снова заставляет меня страдать, а я не могу этого остановить.

Глава 8

Эдвард

Наверно, это самая отвратительная ночь, какие у меня были за всю мою жизнь. Я не только чувствовал ее присутствие, но и видел ее, когда снова поворачивал голову в сторону постели и неосознанно залипал на спящую Эллу.

Она крепко спала, расположившись на кровати звездой, а одеяло запуталось между ног. Даже ее волосы хаотично распластались на подушке, и я уже представляю, какое гнездо будет утром на ее голове. Ее грудь вздымалась от равномерного дыхания, говорящий о глубоком сне. Ее голова повернута в мою сторону, и я могу отчетливо видеть умиротворённое лицо и чуть приоткрытые губы. Я давно не видел этого наяву, что мое сердце невольно сжимается одновременно от тоски и легкого счастья.

Я слышал ее сопение и наслаждался. Мне нестерпимо хотелось спать, но я не мог заснуть. Я больше не властен над своими желаниями и эмоциями, которые жаждут питаться присутствием Эллы и отказываются позволить мне уснуть.

Я много месяцев засыпал в комнате один в чужой стране, имея перед собой лишь образ Эллы. А теперь не могу поверить в то, что сплю с ней в одной комнате. Если бы я наперед знал, что проведу эту ночь с ней с открытыми глазами, то лучше бы выбрал неудобный диван в гостиной. Хотя, думаю, разницы большой бы не наблюдал. Вместо мыслей о том, что Элла в нескольких метрах от меня и сопит где-то рядом, то в гостиной, я бы думал о том, что Элла со мной в одном доме и находится неподалеку, в спальне. Тогда я бы боролся с желанием зайти к ней в комнату.

Я закрыл глаза, пытаясь сосредоточиться лишь на сигнале мозга, буквально орущий о крепком сне. Но сопение Эллы становится проблемой, и этот звук перевешивает голос разума.

Я снова открываю глаза, понимая, что сегодня точно не провалюсь в сон. Медленно поднимаю голову, принимая сидячее положение. Тру лицо ладонями и запускаю пальцы в свои волосы, хватаясь за голову, которая начинает ныть от боли. Взглянув потерянными глазами на часы, я убедился в том, что уже почти пять утра, а я так и не познал сна. Хотя бы поверхностного.

Присутствие Эллы становится проблемой, хотя я был уверен в том, что с ней засну быстрее и крепче. В голове сидит навязчивое воспоминание, которое образовалось всего несколько часов назад, когда Элла снова напомнила мне о своем отце и посмотрела на меня с ненавистью.

Но она даже не подозревает, что если бы Винсент сейчас снова встал передо мной, то я бы повторно нажал на курок, не раздумывая. Сколько бы Элла не кричала о том, что ненавидит меня, я бы не передумал и твердо придерживался своего решения покончить с ее отцом. Я бы все равно пожертвовал расположением Эллы. Моя ненависть к Винсенту намного сильнее, чем ненависть Эллы ко мне.

Зная, какая она праведная и любящая свою семью, Элла бы ударила меня за такие мысли. Поэтому, даже когда она доводит меня до злобы, напоминая о своем отце, я стараюсь сдерживаться, чтобы не сказать ей о том, как на самом деле отношусь к Винсенту. Мое сердце наполняется бесконечным отвращением, когда я думаю об этом человеке, поэтому поспешно потряхиваю голову, чтобы отогнать от себя его образ.

Услышав плач ребенка, я поспешно отбросил одеяло и сначала широкими шагами направился к постели Эллы. Она уже начала поднимать голову и старается отогнать сон, чтобы направиться к Джейн и успокоить ее.

Я надавил на плечи Эллы, вынуждая ее лечь обратно.

– Джейн…

– Тише. Спи. Я сам, – ответил я шепотом на ее бормотание и ощутил под руками, как Элла расслабилась.

Она повернулась на бок и снова засопела. Я накрыл ее одеялом и погладил по волосам, немного поправляя их, убирая нелепый хаос. После отправился к плачущей Джейн. Все равно уже не засну, поэтому мне выпала возможность успокоить ее.

Элла сразу подготовила молоко. Мне оставалось лишь вручить бутылочку Джейн и покачать ее. Совсем скоро малышка снова заснула.

Я не думал, что смогу тесно привязаться к Джейн всего за несколько часов. Она – воплощение какого-то запредельного могущества, когда стоит взглянуть в глаза, и ты уже не способен оторваться от нее.

Я никогда не думал о своих собственных детях. Иногда смотрел на себя в зеркале и видел очертания своего отца. Когда я впадал в неконтролируемое бешенство, убеждался в том факте, что часть моего отца живет во мне. Когда я ударил Эльвиру, пусть даже не специально, окончательно убедился, что опасен для любого слабого существа, как и мой отец был угрозой всей нашей семье.

Привязавшись к Элле стальными нитями и впоследствии полюбив ее, я ощущал всем сердцем, что хочу идти с ней дальше и помогать развивать наши отношения. Я собирался смириться с тем, что через несколько лет у нас появятся дети, ведь это залог любой крепкой любви. Я знал, чувствовал, что Элла хочет стать мамой. Рядом с ней сам рос духовно и совсем забыл о том, что такое гнев. Я не сразу заметил, что стал более собранным и терпеливым, а причиной стало то, что благодаря Элле, проводя с ней время, я порождал лишь нежность и заботу.

Тогда-то я впервые подумал о нашей полноценной семье, но меня не переставали мучить сомнения. Что, если это временное явление? Ведь мой отец тоже первое время был исключительным в глазах матери. Затем в нем что-то надломилось, и он не щадил никого, когда впадал в гнев. А потом вовсе перестал выбираться из этого страшного состояния.

Помню, как внутри меня все дрожало, когда отец становился передо мной. Но снаружи я старался оставаться каменным и непроницаемым. Первое время отец одобрительно кивал, а спустя время уловил мое состояние, потому что стал разглядывать тщательнее. Он был словно ищейкой слабых эмоций и, как только находил их, намеревался выбить их самым известным способом в буквальном смысле этого слова.

Стоит отдать покойнику должное: он избавил меня от эмоций, которые делают слабым. Даже избавил меня от страха перед ним. Правда, этот страх сменился на иной. Когда я впервые впал в бешенство и набросился на отца, тогда понял, что во мне есть его ужасное качество – губить. Отец будто внедрил его в меня. И тогда появился страх, что я наврежу близким, как только гнев охватит меня полностью.

Тогда я решил избегать излишней ответственности и закрыть чувства на замок. Я не хотел кого-либо полюбить и создать семью. Как бы странно это не звучало – просто боялся этого.

Мы никогда не сможем избавиться от страха. Даже если перестанем бояться чего-то конкретного, например, высоты, то, несомненно, наш страх трансформируется во что-то новое. Он всегда найдет в нас слабое место и будет его развивать, выращивать.

Я говорил Элле обратное, что любой страх можно укоротить, но сам не понимаю, как избавиться от страха, что я несу разрушение.

Я до сих пор думаю о том, что у нас Эллой могло бы получится создать семью. Но когда ее доброта напоминала мне о моей маме, а моя темнота – о моем отце, снова начинал бояться и отбрасывал эти мысли. Я даже не имею права мечтать о таком, потому что не знаю, каким стану в будущем.

Элла исправляла меня, внедряла только лучшее. Но так и мама вела себя с отцом, а взамен она получила страдания от физической и моральной боли. Слишком много схожего, чтобы я чувствовал себя уверенно. Я очень хочу надеяться, что это самовнушение, и мне просто нужно направить мысли в другое русло. В более позитивное.

Я уснул на кресле качалке в комнате Джейн. Даже не пришлось стараться и прикладывать усилия. Я сел, закрыл глаза и уснул через несколько минут. Если бы знал, что в детской найду свой покой и свой сон, то не воспользовался даже шансом провести ночь в одной комнате с Эллой. Я так плохо сплю, что крепкий сон стоит на первом месте.

Меня разбудил плач Джейн. Когда распахнул глаза, то понял, что за окном уже утро и солнце светит высоко на ясном небе. Я смог поспать три часа, и даже этого мне пока достаточно, чтобы не сойти с ума.

Я взял девочку на руки и успокоил, чуть покачав. Наверно, повезло, что мама давала мне в руки Эльвиру, когда та была еще совсем крохой. Я видел со стороны, как справляются с маленьким существом, поэтому сейчас могу использовать свои навыки на практике без посторонней помощи.

Но смена памперса оказалась проблемой. Спустя десять минут, но я справился.

Первым делом мы с Джейн вышли из ее комнаты и заглянули к Элле, которая все еще спала беспробудным сном, сладко посапывая. Я невольно улыбнулся и закрыл дверь, позволяя ей поспать подольше. При виде тихой и спокойной Эллы мне хочется улыбаться всегда. Когда она в сознании и открывает рот, хочется заткнуть ее и снова вырубить, чтобы наслаждаться ее присутствием.

Мы сначала отправились в ванную и умылись, а после посетили кухню. На холодильнике висит записка с почерком Эльвиры. Там описано, как правильно варить кашу. Не знаю, для кого висит эта пошаговая инструкция варки обыкновенной манной каши, для Деймона или Эллы, но мне она сейчас тоже пригодится.

Я посадил Джейн за ее обеденный столик и придвинул ее вместе с ним к плите, чтобы я мог ее видеть, пока буду занят кашей. Я вытащил все необходимые ингредиенты, облазив все шкафчики кухонной гарнитуры. Уставившись на них, сделал сосредоточенное лицо и посмотрел на Джейн, которая ладошкой поглаживала поверхность белого столика.

– Этот день обязательно нужно отметить в календаре. – Девочка подняла на меня какой-то осознанный взгляд. – А что ты думала? Дни, когда сделали что-то впервые, обязательно удостоены красного кружочка.

Я снова посмотрел на ингредиенты и тяжело вздохнул, положив руки на бедра.

– Вот и я сегодня впервые готовлю кашу. Тем более манную, – продолжал я бубнить девочке, которая, оказывается, продолжает на меня смотреть и слушать.

Я улыбнулся ей и подмигнул.

– Не переживай. Без завтрака дядя Эдвард тебя не оставит. Я сделаю все возможное.

Я снял с магнита инструкцию и положил на стол перед собой. Вытащил кастрюлю небольшого размера и налил туда молока. Эльвира расписала даже количество каждого ингредиента. Вот и я сначала налил молока в мерный стакан, а после вылил в кастрюлю. Далее поставил молоко кипятиться на слабом огне, а сам начал нарезать для Джейн фрукты. Эльвира сказала, что она больше всего любит киви с бананами, поэтому выбрал только их.

Теперь задумался о том, почему Эльвира не старалась объяснить мне все досконально и не забивала мою голову режимным расписанием Джейн. Она знала, что Элла тоже прибудет, а она то знает о жизни Джейн получше меня. Моя сестра очень коварная, но очень неосторожная, и, боюсь, Элла тоже догадалась о ее плане. Значит, Эльвире точно не поздоровится, когда Элла накинется на нее с возмущениями, потому что она не была в восторге провести со мной время.

Я же не знал, доволен я или нет, когда увидел Эллу перед собой абсолютно шокированную. Думал о том, что слишком рано оставаться с ней наедине. Правда, остаток дня провел очень даже неплохо, когда Элла все же смирилась с моим присутствием. Все это благодаря Джейн естественно.

Я услышал шипение и резко повернул голову к плите. Подбежал к ней и стал мешать и одновременно дуть на молоко, которое успело убежать и напачкать до блеска вычищенную плиту.

– Не трагедия, – выдохнул я и снова взглянул на рецепт, при этом помешивая молоко.

Я посыпал несколько ложек манной крупы и снова стал помешивать. Сразу после добавил соли и сахара, стараясь придерживаться количества, которое указано на бумаге. Теперь мне нужно стоять и постоянно помешивать кашу до готовности.

– Легче с оружием разобраться, чем готовить эту кашу, – пробубнил я и снова посмотрел на Джейн, которая внимательно наблюдала за мной. Связано ли это с тем, что ей готовит кашу совершенно другой человек, или же потому, что она всегда такая любопытная и внимательная, я пока не знаю. Знаю одно – этот ребенок просто чудо.

Я смог пройти это испытание и приготовил чертову манную кашу. Это целое крещение. Хоть я и не любитель подобного питания, но попробовать свое творение как новоиспечённого детского повара все-таки не помешает. Я придерживался рецепта, но пока сам не смогу убедиться в том, что это съедобно, Джейн первой пробовать не дам.

Я поморщился, когда вылизал с кончика ложки кашу и, когда испробовал на вкус, вскинул брови, широко улыбаясь.

– Джейн, это съедобно, представляешь? Когда ты вырастишь, я обязательно расскажу тебе о нашем приключении и о том, как твой дядя стал для тебя впервые героем.

Я остудил кашу и начал кормить девочку. Даже не забыл повесить на ее грудь фартучек, чтобы одежда не испачкалась.

В это время, пока я кормил Джейн, мой мобильник зазвонил в кармане брюк, и я вытащил его левой рукой, прикладывая к уху.

– Босс, что ты сейчас делаешь? – послышался веселый голос Джона.

Он прекрасно знает, что я сижу с Джейн и, по всей видимости, захотел позлорадствовать, думая, что у меня тут забот намного больше, чем у него в офисе.

– Кормлю ребенка.

Джон сдержал смех.

– Да ладно? Кашей из упаковки, которая готовится на кипятке? – Теперь он откровенно заржал.

– Ты бы удивился, если бы увидел, чем я действительно занимался. Отдал бы дьяволу душу, чтобы дойти до моего уровня.

– Неужели ты справляешься? Тебя можно называть супер-дядей?

– Уверен, что можно. Правда, с купанием я бы вряд ли справился, если бы не Элла.

Джон замолчал на несколько секунд, вероятно, шокированный моими словами.

– Подожди. Ты бредишь?

– Я абсолютно в своем здравом рассудке. Эльвира устроила какую-то игру. Видимо, хотела, чтобы мы с Эллой побыли вместе и последили за Джейн. Наверно, это должно нас сблизить.

Ее игры провалятся, когда Элла криком запретит ей заниматься нашим примирением. Как подруга, Эльвира просто обязана огородить Эллу от меня, но она поступает иначе и наоборот, подталкивает ее ко мне. Видимо, сестринские чувства взяли вверх.

– Надо же. Она не обвинила тебя в том, что ты мог все подстроить?

– Нет. Я был шокирован не меньше Эллы, поэтому она мне поверила.

Меньше всего мне хотелось выслушивать обвинения. Достаточно того, что она не выпускает имени своего отца со своего языка и постоянно напоминает мне о нем и моем поступке.

Этим Элла так и портит мне настроение. Даже мой энтузиазм пропадает, а ведь я так старался быть с ней позитивным. Но это не самое важное. Важно то, что Элла начинает меня злить, когда снова говорит мне о смерти ее отца от моих рук.

– Тогда я удивлен, почему ты до сих пор жив, друг.

– Наверно, Элла забыла свой пистолет. Если бы она знала, что я в доме, то наверняка прихватила бы его и при первой возможности прикончила. – Я нервно усмехнулся. Это уже забава для меня, а не серьезная ситуация, в которой Элла хочет меня убить.

– Тогда спрячь свой куда подальше.

– Надеюсь, Элла не захочет брать мой пиджак в руки и тем более лазить по карманам. Я убрал его подальше от Джейн.

– Будем надеяться. Твоя смерть мне не выгодна.

Я закатил глаза, направляя в рот Джейн очередную ложку с порцией каши.

– Чего тебе надо, юморист?

– Мне очень нужен ты. Умираю от желания увидеть тебя.

– Ты говорил Брук о своей основной ориентации?

Джон кашлянул в трубку.

– Иногда забываю о том, что ты тоже умеешь шутить.

– К делу, Смит.

– Наши разведчики потеряли след нашего общего друга.

Я нахмурился, на секунду замирая. Тогда Джейн вскрикнула, требуя своей каши.

– Ты говоришь о…

– Да. Наш поваренок. Его нет в Лос-Анджелесе.

– Черт. Мне не хочется терять его из виду. Тем более я не уверен в том, что никто не знает о его происхождении в Чикаго. Может найтись человек, которому передали эту информацию те, кого мы давно уже убрали.

– Да. Знаю, что любой мафиози не уходит из этого мира без козыря в рукаве. А у чикагского на тебя был крупный компромат.

Я сжал челюсти, когда накатила внезапная ярость на Клауса Патерсена. Он тоже после своей смерти устроил мне персональный ад на земле.

Я поднял глаза на Джейн, когда она проглатывала порцию каши, и снова смог улыбнуться. Ее ангельское лицо отгоняет негативные эмоции.

– Что говорить?

– Пусть ищут его. Если понадобится, пусть рыщут и в Европе.

Я увидел на стороне движение и резко поднял глаза. У входа на кухню стояла Элла, лениво потирая глаза. Она зевнула и сфокусировала на мне свое зрение. Ее брови медленно сдвинулись к переносице, когда она разглядела картину перед собой. Элла медленно стала приближаться к нам.

– И еще…

– Я буду вечером. Сейчас мне некогда, – быстро проговорил я.

– А. Элла рядом? Ты только держись. Слушай, а когда она приближается, ты не ощущаешь могильного запаха?

Я сбросил вызов, тихо выругавшись на этого бесстыдного юмориста, которого лишь забавляет мое положение. Хотя это лучше, чем вечные страдания. Мне уже надоело относиться к этой ситуации слишком серьезно и терзать себя.

– Ты что? Сам приготовил? – тут же спросила Элла, когда приблизилась к нам с Джейн.

– Ты еще кого-то здесь видишь? – непринужденно проговорил я, не обращая лишнего внимания на нее. Мне не хочется быть навязчивым, если мы сейчас в таком положении. Плачевном, я бы сказал.

Элла недоверчиво оглядела тарелку с кашей, а затем переместила свой взгляд на плиту. Тогда она хмыкнула, заметив мои старания, которые обошлись мне небольшой трагедией.

– Нашел рецепт Эльвиры? – спросила она, забирая немного каши пальцем.

Элла засунула его в рот и вылизала белую жижу. Ее лицо исказило удивление.

– Надо же. Получилось очень даже вкусно. Деймон даже с рецептом несколько раз не смог справиться.

– Не буду хвастаться, – со смешком проговорил я и отправил в рот Джейн последнюю ложку каши.

– Почему ты не разбудил меня? Нет, даже не так. Почему я не слышала плача Джейн?

Я поднялся со стула и вытер губы Джейн салфеткой.

– Потому что я не позволял его тебе услышать, – проговорил я твердым тоном, глядя на Эллу. А после сразу с издевательским смешком добавил: – Ты намного привлекательнее, когда спишь и не бубнишь понапрасну свои возмущения.

Элла поджала губы и одарила меня самым озлобленным взглядом. Резким движением рук она выхватила у меня тарелку и зашагала к раковине.

– Выискался, терпеливый человек. Если не нравится, как я бубню, то проваливай, – проговорила она, когда включила воду и начала мыть тарелку.

– Подожди. Мне еще нужно накормить Джейн фруктами.

Я направился к столу, чтобы забрать миску с мелко нарезанными фруктами.

– И без тебя разберусь.

Я встал позади Эллы и потянулся рукой к миске, которая находилась неподалёку от раковины. Когда коснулся ладонью ее поясницы, Элла вздрогнула и замерла, сжимая в руке запененную губку. Я улыбнулся ее прежней реакции и нагнулся, чтобы достичь ее уха.

– У меня получится намного лучше. Мы уже убедились в этом еще вчера.

Я резко оторвался от нее, пока не заострил внимание на ее запахе и не потерялся в пространстве, и направился обратно к Джейн.

– Я терплю тебя только ради Джейн! – сдержанно воскликнула она мне в след.

– Несомненно.

Элла все еще питает слабость, когда я с ней, и тем более, когда касаюсь ее. Она старательно пытается избавиться от теплых чувств ко мне, но у нее явно не получается. А со своим возвращением я полностью разрушил ее планы.

Пока я находился в Италии, был уверен в том, что Элла не сможет избавиться от любви ко мне даже под пытками ненависти и мести. Любовь ко мне все еще живет внутри нее и будет жить до конца дней. Она внутри нее, заполняет ее трепещущее сердце и защищается от напастей «Эдвардоненавистничества». Ее любовь изранена страданиями и муками, но все равно продолжает цепляться за все хорошее, что было между нами, и не сдается, пытаясь найти в этом силу. Если это действительно так, то я восполню эти хорошие воспоминания и в настоящем, когда между нами пропасть длинною в один шаг. И этот шаг Элла не позволяет мне сделать.

Пока я кормил Джейн фруктами, Элла прибиралась в доме. Она снова вычистила плиту до блеска и начала собирать лишние игрушки в гостиной.

После принятия фруктов я отнес Джейн в гостиную и посадил ее на коврик, на котором изображены животные. Туда принес ее любимых игрушек, а сам отправился в спальню разыскивать свою рубашку.

Я замер в прихожей, когда вышел из гостиной и увидел Эллу. Она стояла перед вешалками с моим пиджаком в руках и смотрела на пол, куда упал мой пистолет. Обычно в моих привычках нет вешать свой пиджак в прихожей. Я бросаю его на любую мебель. Но из-за Джейн мне пришлось повесить его, чтобы она не могла дотянуться и взять в руки то, что я бы никогда ей лично не дал. Видимо, пистолет упал с моего внутреннего кармана, когда Элла взяла в руки мой пиджак.

Я стремительно приблизился к Элле и сел перед ней на корточки, чтобы поднять оружие. Когда снова выпрямился, посмотрел на ее лицо, которое выражало печаль. Ее голубые глаза, что продолжают сиять унынием, осматривали мое тело с особой внимательностью.

Я чаще задышал и решил скорее прекратить этот образовавшийся интимный момент между нами. Иначе я точно потеряю голову и прижму Эллу к двери, прижимаясь к ее губам в сокрушительном поцелуе. Тем самым просто испорчу хотя бы какую-то стабильность между нами.

Я выдавил из себя наглую усмешку.

– Что смотришь? Соскучилась?

Элла резко подняла на мое лицо глаза. Лицо, что выражало беспокойство секунду назад, теперь снова озлобленно. Она бросила в меня мой же пиджак и язвительно ответила:

– Не обольщайся. Моего внимания ты никогда больше не получишь.

– Вероятно, другие исправят твою оплошность.

Элла фыркнула, закатив глаза:

– Мое внимание незаменимо.

– Какая самоуверенность, – нежно прошептал я, чуть сощурив глаза. – Но ты раздражаешься, когда я упоминаю других женщин.

Элла прикусила внутреннюю щеку, сверля меня недовольным взглядом. Провоцировать ее на злобу лучше, чем вызывать слезы.

– Раздражительность тебе ни к лицу, маленькая Тейлор. И язвительный язычок тоже тебя не красит.

– А ты, полагаю, привык к покорной и покладистой Элле?

Я пожал плечами, выражая неуверенность.

– Возможно, иногда хотелось видеть больше дерзости, чтобы схватить ремень и выпороть тебя.

Ее щеки мгновенно налились кровью, и я усмехнулся, пытаясь коснуться их пальцами. Я уже тянулся одной рукой, как Элла грубо убрала мою руку, ударив своей.

– Не прикасайся ко мне больше никогда! Не имеешь права! – вскрикнула она и прошла мимо меня.

Я развернулся и бросил ей в след:

– Ты – это мое самое главное право, Элла Тейлор.

Она ничего не ответила на мои слова. Даже не обернулась, а скрылась в гостиной и больше решила не поддаваться на мои провокации.

Я тяжело выдохнул и прижался спиной к холодной стене. Снова тяжесть после того, как я постарался говорить с Эллой без напряжения.

Она осматривала меня так внимательно и с волнением, потому что разыскивала новые раны, помимо пулевого ранения у плеча, и боялась найти их.

Я принял душ, пока Элла гуляла с Джейн в саду, и привел себя в порядок. Когда вышел из ванной комнаты, девочки уже вернулись и закрывали за собой входную дверь.

– Ты еще здесь? – с недовольством спросила Элла, сидя на корточках, снимая с Джейн кожанку.

– Да. Продолжаю раздражать тебя своим присутствием.

Элла выпрямилась и хмыкнула.

– Деймон с Эльвирой вот-вот вернутся. Так что настоятельно тебе рекомендую убраться отсюда, пока мой брат тебя не прикончил.

Из меня вышел лишь нелепый звук, когда я пытался сдержать смех.

– Твоя забота бесценна. Но ты права. Мне стоит поджать трусливо хвост и убежать отсюда до того, как злая собака не настигла меня, – шутливо отозвался я на ее предложение.

– Уходи, – серьезнее добавила она и сняла с Джейн обувь, отправляясь вместе с ней в ванную комнату.

Я позволил ей пройти мимо меня. Взглянул на Эллу еще раз, чуть обернувшись, когда она заводила Джейн в комнату, и смотрел до тех пор, пока она не закрыла дверь, перед этим бросив на меня нечитаемый взгляд.

Я накинул на себя пиджак, обулся и покинул дом своей сестры. Если Элла и отругает ее за то, что она устроила, то я поблагодарю.

Я не знал, с чего начать и как вести себя с Эллой. Непринужденные, провоцирующие ее разговоры немного сбавляют напряжение между нами, и я снова могу улавливать эмоции Эллы. Я смогу пробудить ее снова, как бы она не боролась и не запирала свои полыхающие чувства за стальной дверью. Мне просто нужно вести себя смелее и не бояться, что чем-то задену ее.

Я вернулся в офис. Джон тут же вскочил с моего кресла, держа в руке мобильник. Я снял пиджак и бросил его на диван.

– Я как раз собирался тебе звонить.

Его вид был обеспокоенным.

– Что уже случилось за мое отсутствие? – Я приблизился к стеллажу с выпивкой и налил себе несколько капель коньяка, как успокоительное.

– Думаю, тебе это не понравится.

Я вздохнул и коснулся губами краев стакана.

– Что случилось? – снова повторил я, сморщившись, когда спиртное обожгло мое горло.

– Кое-кто вернулся. И думаю, он будет искать встречи с Эллой.

Я нахмурился.

– Какого черта он снова забыл в Нью-Йорке?

– У меня есть подозрения, что он что-то замышляет. Хотя явился под предлогом, что открывает новый ресторан.

Я приблизился к своему столу и встал напротив Джона, опираясь ладонями о поверхность.

– Что будем делать?

После недолгого обдумывания вопроса Джона, я твердо ответил:

– Пристально следить за ним.

Не хватало мне еще проблем с Алеком Купером.