В переспективе линий
.
И вот уже сентябрь, одиннадцатый класс,
И Сумароков, словно в зеркало, глядится в нас:
Мы повзрослели, он рыбалки место новое нашёл,
Кто-то остался, кто-то в школу новую ушёл.
Я среди тех счастливцев был,
Кто тягу путешествий утолил –
Спасибо моей маме!
Сумароков нам открыл, что в его плане
На текущий год нет ничего,
Чего бы не было у нас –
И посмотрел с улыбкой в класс.
Я густо покраснел, сжал крепче мой блокнот,
А Сумароков начал свой сентябрьский обход,
Насвистывая арию Канио.
Он обошёл Оксану-Коломбину,
Переглянулся с Колькой-Арлекином
И встал равнёхонько у нашей с Витькой парты:
«Вот здесь укрыли свой сундук пираты!
Не будет ли разрешено любезно
Нам краешком глазка взглянуть на свет
Сокровищ, что скучают бесполезно,
Когда ценителей таланта рядом нет?»
Витёк, давно приметив толщину блокнота,
Что под рукой моей безропотно лежал,
Толкнул меня в плечо и со словами: «Вот он,
Кто осчастливит россыпью своих талантов зал», -
Руки сомкнув в хлопке призывном,
Наклонив голову картинно,
На Сумарокова взглянул,
И тот в ответ мне подмигнул.
Томить зал ожиданием не стал,
Я к приснопамятной доске свой путь держал:
Дневник – в руке,
Душа – в огне,
И взгляды класса – все на мне
В переспективе линий,
Как будто бы я Плиний,
И через миг они узрят,
Как пламенем горы объят,
Лежит в руинах пышный город!
Прогнав волненья нервный холод,
Я ощутил вниманья голод,
Блокнот решительно раскрыл
И всех, кто в классе, пригласил
Вслед за собою в поезд.
ЧтО есть
Чудо погружения другого
В мир, созданный тобою слова,
В тот день узнал впервые:
Он превзойдёт любые
Одинокие прозренья!
Видеть тобою пробуждённых чувств смятенье,
Виновником быть затаённого дыханья,
В чужое проникать сознанье,
Делить со слушателем радость смеха!
На поезде повествованья ехать
В страну, которой нет на карте,
Решая вместе, когда хватит
Ускорять круженье карусели
И оборачивать веселье
Вдруг в прИтчу смысла,
ЧтОбы не прокисло
Прикосновенье к счастью!
Самому во власти
Находиться чувств другого
И вместе с ним пить волшебство простого слова!
«Глаза сверкнули, улыбнулась змейка,
А поезд дальше понесла узкоколейка», -
Впервые после памятных дороги дней прочёл я снова
И притих,
Со мною смолк и стих.
Тишина объяла класс,
По коридору кто-то мимо нас
Прошёл.
Ко мне Виталий Саныч подошёл
И улыбнулся так светло и ясно,
Как будто он творцом был скатерти атласной.
В ладоши Витька хлопнул первый,
За ним весь класс, как оголтелый,
Стал топать, хлопать и кричать
И с рукописью поздравлять!
Закрыв блокнот, я потерял защиту,
А потому на место поспешил.
Возврат к реальности урочной
Свет выступленья потушил.
Я не внимал друзей восторгам,
Как будто чувствованья орган
Был из груди моей изъят.
Так завершив священнодействия обряд
И потушив свечу у алтаря,
Церковный служащий спускается в метро,
И отложив свой сан и кадилО,
Жетон с другими вместе покупает
И начинает
Путь свой под землёй,
Чтоб вечер дома провести
С женой и ребятнёй,
О Боге вспоминая
И светом согреваясь
Его улыбки,
Когда зЫбки
Становятся реальности брега,
Пустыми тянут неводА
Рыбацкие артели,
И надоели
Лица постные и
Постная еда.
«Треска
Прекрасно поднимает бодрость духа.
Да, поразмял ты нынче ухо
И мне и одноклассникам!
Отмечу праздником
Я этот день в календаре.
Могу я попросить тебя блокнот оставить мне?
На вечер, завтра автору верну.
На письменного слова строй взгляну:
Люблю вступать в контакт со словознаком,
Написанным рукою на листе,
Когда изгибы букв в молчанье внешнем
Свои секреты открывают мне.
Так значит, в форму речи поэтической
Облёк повествование герой лирический?