– Много о чём, Евгений, ох как много!
– Понятно. Но раз так, к сожалению, не могу гарантировать вам длительный, задушевный диалог и в полной мере утолить вашу страсть к познанию объекта вашего расследования. Скучно, да и зачем? Времени жаль, и это чистая, правда.
– Погоди! – резко застучал по клавиатуре майор. – Я не отниму много времени. Что ты задумал на этот раз? Какой ещё «свет древнейший»?
– О, вы хотите, что бы я поступил так некрасиво, рассказав конец фильма? Нет уж, смотрите до конца, гражданин фээсбэшник!
– Понимаю, загадка. Ты же любишь загадки и мистификации, да? И это у тебя здорово получается, чертовски здорово! Но всё же… Евгений! Это правда, что ты модернизировал программу Чеботарёва НьюВижн и включил в её архитектуру суперструны?
Пока Горчаков глядел на статус набора текста собеседником, он обдумывал следующий вопрос. Времени было слишком мало, и майор понимал, что использовать его надо максимально эффективно. Как следователь, Горчаков осознавал первоочередную важность насущных вопросов, которые могли бы вывести его на местоположение Рябы, или по крайней мере раскрывали его дальнейший план действий, но жгучее любопытство в отношении всего происходящего вокруг программы оказывалось сильнее, тем более что вопросы первого порядка в голову так и не приходили. Анатолий понимал, что Ряба, даже сейчас находясь онлайн максимально обезопасил себя, скрыв своё местоположение всевозможными средствами сетевой защиты. Тихое «ку-ку» присланного сообщения отвлекло Горчакова от своих мыслей.
– Так много вы хотите знать, так мало понимаете. Но хорошо, что хоть такое слово узнали – суперструны. Луговской помог, ведь так?
– Так. И всё же, мог бы ты ответить на вопрос? Клянусь, это не для следствия, это моё личное любопытство.
– О как, глядите какие метаморфозы для среднестатистического фээсбэшника, он наконец-то заинтересовался чем-то отличным от постоянной отчётности начальству и поиском возможности, как бы кого запугать своей ксивой! Уже ради этого моя работа была не напрасна, хаха!)) Только в её архитектуру я не включал никакие суперструны, суперструны никуда невозможно включить или выключить, они есть всё, что есть вокруг, включая нас самих. Я просто ввёл соответствующие формулы всех колебаний этих самых струн, а точнее, многомерной их модели, которая называется М-теория, соединив с генератором случайных чисел, вот и результат. Что, сотрудник федеральной службы, стало ли вам понятней?))
– Да, стало. Спасибо. – соврал Горчаков понимая, что пора слезать с этой тёмной для него темы. – А формулы Шноля для чего тогда понадобились? – быстро написал он в ответ.
– Вот ведь, и тут профессор постарался и таки раскусил меня! И знаете, я этому даже рад, приятно, когда о тебе думают, ломают голову, и всё-таки хоть что-то раскрывают. Хотите понять больше? Неужели профессор вам не объяснил, или не догадался?
– Мне важно услышать это от тебя.
– Гистограммы Шноля, это простой и эффективный метод узнать, где, что и как снимать. Что тут ещё добавить? Может, закончим этот научно-технический разговор, или вам уже не терпится увидеть формулы?
– Погоди! Евгений! Нет, не формулы, сам принцип! Я не понимаю, я хочу понять, и это правда. Это мои личные вопросы, не вопросы следователя, не вопросы моего полковника или генерала, а простого человека, волей случая столкнувшегося с этой проблемой. Кстати, меня зовут Анатолий, приятно представится.
Никак не отреагировав на последнюю фразу, Ряба продолжил:
– У вас нет личного и следственного, вы все с ног до головы пропитаны только служебной выгодой, даже если не осознаёте это. Положение обязывает, а власть и должность меняет структуру мозга. Необратимо.
– Оставим это. Я всего лишь хотел узнать о применении этих гистограмм. Правильно ли я понимаю, что с помощью них ты повысил эффективность результата обработки на НьюВижн?
– Правильно, следователь, правильно. Наверняка вы задавались вопросом, почему у некоторых получаются картиночки с предсказаниями и прочим сокрытым, но у большинства просто странные, неинформативные узоры?
– Да, конечно. – успел резко написать Горчаков.
– Я тоже был поначалу этим озадачен, когда понял, что мои нововведения в программу Чеботарёва сработали. Но как же повезло, что теорией макрофлуктуаций профессора Симона Шноля я имел честь увлекаться в юные годы. А как они вошли в суперструнную теорию, ну прям как нож в масло! Да, следователь, увы, пространство и время не однородны, как считал Эйнштейн, а обладают чуть разными свойствами от места к месту и от времени ко времени. И виной тому всё те же струны, но как именно, пожалуй, не буду даже пытаться вам объяснить. Если хотите, макрофлуктуации результатов вычислений завязаны на структуре вибраций суперструн, каковые от места к месту в пространственно-временном континууме чуть-чуть различаются. А их потенциальные колебательные контуры, в виде вычислений, уже были заложены в НьюВижн. Всего-то, на эти контуры я и присобачил программку-наблюдатель, которая рисовала вот эти гистограммки, сравнивала между собой и выдавала на фотографии, в виде тёмных пятен. Чем темнее пятно – тем колебательный потенциал многомерного пространства-времени в данном конкретном месте таков, что с высокой долей вероятности при одинадцатикратном фотографировании и последующей обработкой программой НьюВижн, мы получим какой-нибудь довольно интересный результат, с весьма знакомыми нам образами.
– Который позволяет предсказать будущее или выявлять прошлое. – добавил майор.
– Нет! Никто ничего не предсказывает. Зачем угадывать то, что и так здесь? Просто прошлого и будущего, в абсолютном понимании, не существует. Прошлое и будущее существуют здесь и сейчас, все одновременно, стрела времени, это своего рода иллюзия для сознания, эффект, порожденный квантовой запутанностью.
– Вот как?.. это действительно грандиозно.
– Я ответил на ваш вопрос?
– Пожалуй. Я так понял, ты фотографировал город или целый регион, пользуясь снимками спутника, находил эти тёмные пятна и шёл туда уже с фотоаппаратом, чтобы сделать финальные кадры для НьюВижн, ожидая уже получить более-менее определённый и, конечно, общественно-резонансный результат обработки? – задал контрольный уточняющий вопрос Анатолий, не успев сформулировать другие, и попутно пытаясь сосредоточиться.
– Именно. А знаете, следователь, мне приятно с вами общаться. Вот ведь, никому такого не рассказывал, и поговорить-то не с кем, а тут вы, и хоть правильные вопросы задаёте, ахаха)) – сострил Ряба, в то время как Горчаков, судорожно стуча пальцами по клавиатуре уже отправлял новый текст.
– И 11 последовательных фотографий как-то связаны с 11 измерениями суперструн?
– Вы сами догадались или Луговской подсказал?
– Сам. Это странное количество фотографий не давало мне покоя с самого начала.
– Оу, да вы настоящий Холмс)). Так и есть. Они должны быть сделаны физически, это связанно, если вы уже поняли, с отдельными друг от друга моментами времени, вот почему не получится скопипастить одну фотографию 11 раз. Каждая из них уникальна, так как привязана к колебательному рисунку струн, уникальному только для определённого времени и только для определённой точки пространства. И при наложении фотографий, мы фактически получаем наложение друг на друга этих колебательных рисунков, что даёт доступ к свёрнутым измерениям внутри струн. Ну а в этих измерениях, как вы уже догадались, все секреты прошлого и будущего, и того что скрыто от наших глаз. Или не догадались ещё, а, Анатолий?..
– Кажется, более-менее начинаю понимать… Что такое "мёртвозернистые"?
– О, гляжу, вы столкнулись с ними лично? Гражданин фээсбэшник, может вам кажется, что я такой умный и знаю всё и вся, но вы ошибаетесь. На самом деле, я не знаю как это всё работает и не могу объяснить все феномены. Мёртвозернистые, как я понял от ребят с форумов, это какая-то рекурсия, обработка зацикленная сама на себя, возможно что-то раскрывающая не во внешнем мире, а в вашем внутреннем. Это всё, что я знаю.
Горчаков поглядел в окно и на часы. Солнце уже поднялось над горизонтом, хотя тот был затянут плотными тучами. Время шло.
– Я понял. Спасибо… Где находится программа? Та версия НьюВижн, которой пользуешься ты?
– А это, я так понимаю, уже пошли вопросы следователя, так ведь? Хотя и на них ответить мне не западло: может и у меня, а по факту, везде.
– На серверах? В сети? Но мы же всё вычистили…
– В сети, но теперь не на серверах. У всех, кто хоть раз пользовался сервисом, в виде скрытого системного процесса в корне операционных систем.
– Вирус?
– Нет, зачем такие глупости. Код-помощник. Просто считает и обрабатывает результат. А для этого нужны тысячи, миллионы компьютеров, чем больше, тем лучше.
– А, так вот откуда берутся вычислительные мощности, о которых говорил Луговской! Мол, нужны суперкомпьютеры и всё такое…
– Бросьте! кто же хранит яйца в одной корзине? Распределённые вычисления куда как безопаснее. Ладно, гражданин следователь, думаю, я уже достаточно ответил на ваши вопросы, но, увы, мне пора. Пора, как говорится, вершить историю, или хотя бы принять ванну.
Горчаков, резко осознав скорую потерю связи, напрягся и попытался собраться мыслями, чтобы задать ещё хоть один наводящий вопрос, но в голову не лезло ничего, что может пригодиться для дела, а лишь только то, что нашёптывало любопытство.
– Постой! Последний вопрос! Просто скажи, для чего ты это делаешь? Зачем, что ты хочешь этим сказать? Ведь ты, со своими знаниями, ты знаешь, что ты можешь? Ты понимаешь, кто ты? Зачем ты так рискуешь, Женя?..
– Фу блядь, какая пошлость. Не ожидал от вас вот этой псевдозаботы о моей судьбе, а по сути, проявление вашего личностного эгоизма. Только не надо играть в обеспокоенного папочку, хорошо?
– Хорошо. Как скажешь.
Горчаков на какой момент потерял мысль, запнулся, но вскоре снова собрался и продолжил, понимая, что дорога каждая секунда:
– Как понимать твой «карьерный рост», от скандала с ФСКН до солнечной вспышки? Или политики тебе уже мало? Или это всего лишь желание славы? Мы думали, ты оппозиционер какой, под власть копаешь, вот весь отдел и напрягся, если бы не этот факт, может за тебя вообще не взялись, а вот, повезло.
«Твою же мать, вот идиот!» – выругался Анатолий, укоряя себя в корявости изложения мыслей.
– Ааа, это вон вы про что… – появились новые буквы на экране. – А что собственно, с вас взять, ребята? Сколько было расследований, разоблачений, выложенных в сеть в виде этих замысловатых фотообразов, и не только от меня – вскрытие подноготной депутатов, чиновников, схемы коррупционных взаимодействий между органами власти, полицией, заговоры руководителей, бордели у капитанов, оружие в центре столицы под покровительством высших должностных лиц, и что? И что, я спрашиваю? И ничего. Всё замяли, замолчали, и народ, как всегда, чуточку повозмущавшись, всё проглотил. Все эти властные скандалы, кремлёвское грязное бельё уже никому не интересно, всё это не вызывает реакции, хоть ты обожрись свидетельствами, хоть ты выложи любой компромат – всем похуй. Народ наш видать, этим не расшевелить, что у него под боком происходит, ему малоинтересно, что рядом воруют, срут на закон, это видать, слишком мелко и не достойно его внимания, слишком привычно и банально. А нужно ему что-то глобальное, что-то, чтобы УУХ! Чтобы на всю страну, весь земной шар, на всю вселенную! Может, тогда хоть зашевелиться. А внутренняя политика… разве не скучно? Ну что ж, ваш покорный слуга уже позаботился о том, чтобы предоставить всем нам такую прекрасную возможность. Так что адьёс, Анатолий, было приятно с вами пообщаться. Боюсь, мне больше нечего вам сказать. С уважением, ваш Кот Мёбиуса.
– Стой!
Горчаков лихорадочно набирал текст тут же отправляя:
– Тебя хотят убить! Другой следак, они сжимают кольцо вокруг тебя, вычислят в любую минуту, при попытке к бегству будут стрелять на поражение! Ты проходишь по статье «терроризм», сверху пришёл приказ заканчивать с тобой!
Горчаков поднял глаза на экран, и увидел, что ромашка Lolik_nitro стала красного цвета.
* * * * *
Оставаясь на диване в неподвижном состоянии, словно в ступоре, Горчаков наблюдал, как редкие золотые лучи пробивающиеся из-за туч заползают в его комнату. Он слышал нарастающий гул утреннего города, его вибрации и дыхание. Он знал, что покой этого города будет сегодня нарушен, его размеренный ритм будет сбит, что-то ворвётся в него волной, прокатится по компьютерам всех квартир, планшетам всех офисов и смартфонам всего метро, разлетится по всем окрестностям, а затем и по всем другим городам в виде маленького файла цифрового изображения, всего лишь набора пикселей, но таких, что смогут изменить ход течения жизни в этой стране, а может быть, на всей планете. Горчаков поймал себя на мысли, что рассказы о физическом и математическом устройстве этих программ прояснили ситуацию только лишь на сознательном уровне, на уровне же ощущений, они только усилили в нём страх, который уходил корнями во что-то иррациональное и мистическое. Нечто непредсказуемое, неизбежное и страшное почувствовал Анатолий в тот момент, нечто, надвигающееся из глубин цифрового мира, которое ощущалось теперь чем-то демоническим и потусторонним.
Звонок телефона оборвал поток мыслей майора и он поднял мобильный. Незнакомый номер продолжал настойчиво трезвонить. Анатолий поднёс телефон к уху.
– Алло, алло, Анатолий Юрьевич! Это Ницман, я не со своего звоню и не со служебного. Анатолий Юрьевич, вы уже в курсе?..
– В курсе, Витя.
– И мы знаем, что он собирается делать, вернее, где быть… – голос старшего лейтенанта звучал прерывисто и с отдышкой, что означает, что он явно только что бежал или быстро шагал. – Письмо. Он всё-таки написал доценту Дубраве…
– Что написал?!
– Там был отрывок, словно были предыдущие письма до этого, которые мы не видели. Он пишет о какой-то «карте излучения», и о том, что они с Дубравой договаривались об интервью и видеосессии, он спросил, во сколько можно подъехать. Мы можем теперь точно утверждать, что он будет сегодня, возможно, уже скоро в корпусе загородной лаборатории Астрофизики и прикладной математики.
– Кто ещё знает?
– Никто, пока никто, пока не в открытом доступе. И ещё: зная теперь его выходы в сеть, могу попытаться сопоставит его точки доступа и вычислить новый номер телефона, которые он конечно меняет, а значит, и его местонахождение.
– Старший лейтенант! Я теперь не имею права вам приказывать, но всё же… я прошу. Очень… и ты знаешь, что делать.
– Да, Анатолий Юрьевич, знаю.
– И да, просто, будь на связи.
– Так точно.
Не убирая телефон, Горчаков тут же вызвал такси, затем убрал мобильный в карман, и громыхая мебелью, словно ураган, вылетел из квартиры.
Сбежав по лестнице, он дождался машины, влетел в неё, и ткнув удостоверением водителя приказал мчать на Лубянку. Водитель испуганно дёрнулся, вдавил газ, машина вырулила и помчалась напрямик через дворы. Выехав на проспект, таксист набрал скорость.
– Алло, кэп? – орал Горчаков, одной рукой держась за трубку другой за руль – Ну что, день сегодня обещает быть весёлый?
– Наверняка, напарник! Прокатимся к астрономам?
– Прокатимся, кэп, ох как прокатимся! Давай так, на Лубянку не заезжай, дуй к себе на базу, цепляй табельное, гарнитуру, планшет. Встречаемся через сорок минут на нашем традиционном перекрёстке! – кричал Горчаков в трубку, в то время как такси юрко виляло между машинами.
– Как быть с Ирисовым?
– Он наверняка скоро узнает. Но пока знаем только мы. И мы должны быть первые. Точка.
– Понял. Отбой. До встречи.
Такси неслось на всех парах, и несмотря на плотный поток, быстро приближалось к цели. Наконец, появилась знакомая площадь и здание, машина вывернула, и Горчаков выскочил буквально на ходу, кинув не глядя водителю тысячу рублей. Забежав в здание Федеральной Службы через парадный вход, Анатолий тут же свернул на боковые коридоры и лестницы, чтобы как можно меньше встречаться с любыми сотрудниками и начальством. Быстрым шагом пробежав в кабинет, он достал из сейфа пистолет, маленький нетбук и документы. Рука потянулась к служебному телефону, но вовремя одумавшись, Горчаков набрал последний номер, с которого звонил Ницман. Номер не отвечал и постоянно сбрасывал вызов, что усилило тревогу майора. Спустя минуту пришло смс:
«Тут Ирисов и его люди не могу говорить».
«Понял. Еду туда. Постарайся освободиться.» – написал Анатолий в ответ и нажал «отправить».
– Вот сучары! – выругался он, схватил пиджак и выскочил в коридор.
Набирая шаг, Горчаков вихлял по чёрным ходам здания стараясь обходить наиболее нежелательные кабинеты. Уже подходя к центральному входу, он из дальнего конца коридора услышал громкий разговор и увидел несколько человек, столпившихся прямо напротив выхода. Среди них были полковник Уманец и генерал Ватутич.
– Твою же мать… – прошептал майор, остановился, и попятился назад. На какое-то время он застыл, наблюдая за компанией, но судя по всему, компания расходиться не собиралась и вела затяжной разговор. Стоять на месте было невозможно, и идти между ними тоже. Горчаков развернулся и побежал по коридору в цокольный этаж. Дойдя до кухни, он поздоровался с сотрудниками.
– Где заведующий?
– Я тут. – женщина средних лет вышла навстречу.
– Горчаков Анатолий, отдел безопасности. Проверяю тут по зданию, ваши окна интересуют.
– Ааа… – женщина недоумённо посмотрела на Анатолия, как бы соглашаясь.
– Мне нужно проверить окна за кухней, как пройти?
– Вон туда… – указала женщина, и Горчаков тут же направился в указанную сторону.
Ожидания не подвели майора – он увидел приоткрытые окна без решёток. Не теряя ни секунды, Анатолий залез на подоконник и спрыгнул вниз, как оказалось, с приличной высоты, больно ударившись коленкой об асфальт.
Прихрамывая, пробежав до стоянки, майор пролетел сквозь пропускной пункт, вынимая телефон из пиджака.
– Капитан, быстро к третьему входу, не успею на перекрёсток.
Убрав телефон и прислонившись к углу у подъезда, Горчаков принялся ждать. Ждать пришлось недолго, вывернувший Форд затормозил рядом, и рука капитана махнула ему из салона, Горчаков пулей залетел внутрь.
– Я веду. – быстро и сухо сказал майор.
– Давай, скоростной ты наш. – капитан перелез на соседнее сидение, а майор сел за руль.
– Ну что, туда? – спросил Алексеенко.
– Туда. – ответил Горчаков.
Двигатель заревел и машина тронулась.
Выехав на проспект, автомобиль развернулся на запад столицы. Горчаков набрал скорость, стараясь двигаться максимально быстро, но без лишних лихачеств.
– План простой… – сказал отдышавшийся майор. – Приезжаем к Дубраве и делаем засаду. Как войдёт внутрь, закрываем все входы и выходы.
– Можно подумать, у нас есть варианты. Хотя есть нюанс: надо брать его тогда, когда он приступит к своему делу.
– Да.
– Что с Ирисовым?
– В Информационном. Наверно знакомится с сотрудниками и информацией по Рябе.
– Это плохо… твою же, а…
– Поздно, Гриша. Мы в тоннеле обстоятельств, а там движение только прямо. Всё что можно, мы уже получили.
– Ага, едем спокойно, и не рыпаемся.
Машина медленно проезжала развязку за развязкой, и Горчакова это начала изрядно напрягать. Пробка впереди снова заставила его вести автомобиль через дворы, проезжая на приличной скорости мимо припаркованных авто и детских колясок.
– Аккуратнее, Толя, нам ещё доехать надо живыми, желательно.
– Не ссы, кэп, доедем.
Сосредоточенный взгляд майора впивался в дорогу перед собой, а капитан по навигатору подсказывал ему путь.
– Вот сюда, точно, коробку эту не слушай, я знаю этот район, так быстрее. Вот, ещё чуть-чуть, и мы на МКАДе.
Форд проскочил дворы и вновь влилась в общий поток перед развязкой над кольцевой автодорогой.
– Где гарантия того, что Ряба уже не на месте? – встревожено спросил Алексеенко.
– Нигде, Гриша. Но судя по всему, ещё нет. Глянь-ка его аккаунт.
Капитан провёл по планшету.
– Нет, кроме стишка, пока ничего. Ну и куча камментов под ним, конечно.
– Замечательно. Ну а если уже там, то будем действовать по обстоятельствам.
Машина проехала развязку и завернула на МКАД.
– Сколько нам ещё? – спросил Анатолий.
Капитан не выключая планшет поглядел на карту.
– Три километра сейчас по МКАДу, и по шоссе ещё двадцать, и там на боковую свернём ещё десять, и просека до корпуса где-то с километр. Филиал институтика этого смотрю, в глуши лесной затаился.
Алексеенко разглядывал фотографии здания изучая их – привычка, которая прочно укоренилась перед каждым заданием.
Машина двигалась в плотном потоке кольцевой дороги без какой-либо возможности свернуть. Медлительность ощущалась почти физически, растягиваясь в груди майора и капитана в тревожную, липкую массу. Солнце скрылось за тучами, и на машину закапал редкий дождик, гудящий поток, словно лава, двигался навстречу серому горизонту. Напарники напряжённо молчали.
Звонок мобильного прервал тишину. Горчаков дёрнулся и обернулся на заднее сиденье.
– Гриша возьми трубу!
Капитан взял мобильный и прочитал смс:
«Я в сети на дополнительном служебном канале, код изменён – 658799. Выходи срочно.»
– Вот же… Затейкин! Капитан, подключай гарнитуру, резко!..
Григорий схватил планшет, воткнул гарнитуру и запустил служебный мессенджер, пытаясь наладить связь.
– Ну что там, что?.. – почти кричал майор, оборачиваясь на капитана.
– Ты не отвлекайся, а на дорогу смотри. Затейкин изменил код служебного канала, а это значит, что он не хочет, чтобы его слышал ещё кто-то, кроме нас, и я догадываюсь, кто. Да что такое, не проходит… – капитан настойчиво всматривался в экран планшета скрупулезно набирая цифры.
– Гриша давай быстрее!
– Щас, погоди… ага, вот.
Алексеенко нацепил гарнитуру.
– Алло, лейтенант, приём! Алло, ты тут?..
– Да, капитан. – раздалось по громкой связи.
– Чего у тебя? – крикнул Горчаков, нагибаясь к микрофону на капитане.
– Мы вычислили его новый мобильный номер и ай-пи. К письму Дубравы нам удалось ещё тогда прикрутить маленький файл с картинкой, который был отправлен Рябе на уже известный почтовый ящик. Никаких вирусов, просто точный размер файла, в итоге, приманка сработала, мы вычислили его по входящему трафику.
– Замечательно, только без подробностей, давай быстрее! – произнёс капитан.
– Итак, хорошая новость: мы знаем, где он. Плохая: он едет в институт и он впереди вас.
– Где?! – заорал Горчаков.
– Перенаправь нам сейчас же его gps-координаты на служебный! – прокричал капитан в микрофон гарнитуры.
– Уже делаю. – ответил Ницман.
– Ага, вижу… – сказал Алексеенко. – гляди, он едет с северной стороны!
– Мм проклятие…
– Не рычи, майор, плюс в том, что до объекта он почти на таком же расстоянии, как и мы.
Горчаков ударил руль двумя руками.
– Это ещё не всё, – раздался голос в динамиках, – есть ещё плохая новость. Ирисов тоже следит за перемещением, и они с бойцами уже выезжают за ним.
В салоне машины на миг наступила тишина. Горчаков, стиснув зубы уставился в точку на руле, Алексеенко на миг закрыл глаза.
– Это плохо. – сказал капитан.
– Какие варианты?
– Вариантов немного: либо мы опережаем его, берём Рябу и везём в отдел (всё равно получая при этом пиздюлей от начальства), либо мы разворачиваемся и гудбай, Кот Мёбиуса. Третий вариант самый плохой – если мы столкнёмся с Ирисовым на месте задержания.
– Так и есть…
Машина продолжала путь, следуя в общем потоке, и майор вёл её почти автоматически, глядя не на дорогу, а скорее куда-то в себя. Сосредоточенное молчание, смешанное с шумом автострады начинало давить на мозг, словно заставляя принимать окончательное решение.
– Толя, времени мало. Надо выбирать.
– И за какой ты вариант, капитан?
– Газу, Толя, только газу. – тихо, но злобно ответил Алексеенко.
– Эх, газу, так газу. – наивным голосом произнёс Анатолий, вздохнул, и резко повернул руль, вклинившись между рядами. Машина рванула вперёд, затем затормозила и снова вырвалась из плена своего потока, совершая опасные манёвры в самой гуще пробки. Капитан вжался в сидение, в то время, как майор вцепился в руль, хищными глазками впиваясь в дорогу. Форд скакал из ряда в ряд, но так и не смог значительно увеличить свою скорость, но оба его пассажира понимали, что выигрыш идёт на считаные минуты, которые способны изменить исход дела.
Алексеенко посмотрел на планшет. Красная точка машины Рябы так же медленно ползла с севера, но уже повернула на шоссе.
– Приём-приём, капитан на связи! – крикнул Алексеенко в гарнитуру. – Алло, Затейкин, где ты там?.. Ау!.. Чёрт тебя дери.
– Я тут.
– Наконец-то. Слушай, можешь отследить машину Ирисова?
– Дайте пару минут.
– Даю.
Связь отключилась.
Вскоре, за эстакадой и пешеходным мостом показался поворот, и Форд перестроился в левый ряд.
– Ну давай же, давай… – приговаривал Горчаков, но небольшая пробка перед поворотом снова тормозила движение. Наконец, машина взвизгнула, Анатолий развернул руль и выехал на шоссе. Поток здесь был уже не настолько плотный, хотя до свободы скорости было явно далеко. Судя по точке на карте, машина Рябы успела значительно вырваться вперёд, пользуясь свободной трассой, сейчас же поток вырос и движение чуть замедлилось, что было вполне достаточным, чтобы увеличить расстояние между ним и Фордом на несколько километров.
– Не успеем, Толя… Он приедет первым.
– Что ж, пускай… хотя, можем поднажать, когда вывернем на дорогу, там ещё с пять километров относительно свободного пути, можем и обогнать. Но если нет, то нет. Гораздо важнее, что там с Ирисовым?
– Жду Затейкина, колдует над навигацией.
В салоне снова воцарилась молчание, машина продолжала движение по шоссе, обгоняя при любом удобном случае. Из планшета донёсся мелодичный сигнал и Алекскеенко схватил гарнитуру.
– Алло, лейтенант! Ну что там?
– Машина Ирисова движется Профсоюзной. Скорее всего, повернёт по Нахимовскому на Варшавское шоссе. Пробок сейчас нет, при таком раскладе быстро догонит вас… ну если не догонит, то окажется вполне близко.
– Затейкин, можешь скинуть его gps-метку нам?
– Секунду.
Капитан взглянул на планшет.
– Ага, вижу. Всё, свободен, спасибо…
– Ну что, Гриша, становится совсем жарко?
– Ещё не совсем. – отстранённо ответил Алексеенко задумчиво глядя на экран планшета. С минуту размышлений, капитан схватил телефон и не переставая глядеть на карту набрал номер. В аппарате раздался голос.
– Инспектор Манякин? Здравствуй, Саша! Это капитан Алексеенко беспокоит.
– Мм, здравствуйте капитан, какими судьбами? – послышался в динамике недовольный голос. – Что на этот раз?
– Скажи, Саша, ты же на посту, на Тропарёво?
– На Ясенево. А что на этот раз случилось?
– О, на Ясенево, это даже лучше. Пока ничего не случилось. Но должно случиться. И благодаря тебе.
– Что ещё должно случиться благодаря мне?..
– А то, что в прошлый раз так и не случилось, когда ты протупил. Мне нужно сейчас то же самое, что и тогда – затор на дороге, вот и всё. Всего лишь, небольшой заторчик, но перед мкадовской развязкой на Варшавском шоссе. Садись в служебную, гони туда и тупо блокируй полосу, типа сломался, у тебя как раз есть время.
В телефоне возникла пауза, затем нарастающий и жёсткий голос инспектора ответил:
– Капитан, я, конечно, всё понимаю, но уж извините, один раз вам помог, это не значит, что меня можно использовать постоянно…
– В прошлый раз ты не помог. Ты что-то там сделал, когда уже поздно было, а значит, незачёт. Вот на этот раз, если успеешь, в течение 20 минут, тогда зачёт.
– Какой ещё зачёт?! Капитан, прошу прощения, но я не мальчик на побегушках, и я не буду, незаконно перекрывать трассу, тем более исполнять несанкционированные приказы другого ведомства!..
– Саша… Напомню тебе, что два года назад я фактически спас твою задницу от инспекции, и ты сам знаешь, проблем было бы у тебя сейчас выше крыши. И в тот момент ты сам сказал – пообещал! – помощь за помощь. Разве не так?
– Так, но…
– Держи своё слово. Мне нужна твоя помощь, сейчас!
– Капитан, я уже помог вам тогда, не моя вина, что она опоздала!
– Спасибо за старания, но значит, не считается. Нужно сейчас. Ты отказываешься?
– Я… я не обязан делать всё что угодно по вашей просьбе, вы мне не командир, в конце концов.
– Та вечеринка, в бане, фотки всё ещё у меня. Думаю, жена будет в восторге, когда увидит их. Да и прокуратура тоже. У тебя 19 минут.
– Что? Так вот ты как… это шантаж, значит?..
– Просто перекрой хотя бы пару полос, имитируй поломку, и всё.
– Раз ты ФСБэшник, тебе всё позволено, да?! Не ожидал такой подлости…
– 18 минут, инспектор. Время идёт. Пока ты препираешься, уже давно бы всё организовал. Разрыв связи.
Алексеенко положил мобильник.
Горчаков развернул голову и глянул на капитана.
– Даа, Гриша… а чужие яйца из своих рук, если они там очутились, ты никогда не выпускал.
Въехав на эстакаду развязки, Форд вскоре оказался на шоссе. Скорость движения тут была почти такая же, но возможностей для манёвра куда больше, чем сразу же воспользовался Горчаков. Плавно обгоняя, машина набирала скорость на пустых участках, быстро продвигаясь вперёд. Время тянулось медленно, и Горчакову с трудом удавалась сдерживать в себе импульсивные порывы, пытаясь излишне не форсировать ситуацию. Капитан поглядывал на планшет. Gps-точка Рябы быстро продвигалась с северного шоссе, и шла почти параллельно.
– Кто кого, и кто быстрее – это уже азарт, Толя. Ты погляди, как движется сучёк!
– Погляди лучше, что с Ирисовым.
– Погоди, ещё есть пять минут.
Молчание воцарилось ещё на километр с лишним, и через пять минут Алексеенко снова глянул на планшет.
– Стоит. Ждём.
Через несколько минут взгляд капитана снова упал на планшет.
– Стоит! Ну теперь явно видно, что не на светофоре. – Алексеенко довольно заулыбался.
– Посмотрим, надолго ли.
– Да хоть насколько. Жми Толя, жми!
Через несколько крупных поворотов машин стало чуть меньше, и общая скорость потока увеличилась. Горчаков сосредоточенно всматривался вперёд, сублимируя всё своё напряжение в наблюдение за дорогой. Алексеенко снова опустил глаза на экран.
– Развернулся, едет обратно! В обход.
– Ну так сейчас он бахнет через дворы и выйдет по дублёру к развязке.
– И пусть, всё равно времени потерял значительно, сейчас бы у нас в хвосте плёлся. Ты гляди, и вправду через дворы ломанулся.
– Не завидую, если твой Манякин ему под руку попался.
– Это точно.
Капитану на секунду стало стыдно за давление на инспектора, как часто бывало в таких ситуациях, когда дело уже сделано, и результат достигнут. Алексеенко взял телефон и написал смс:
«Спасибо, ты очень помог. Прошу прощение за резкость».
Отправив сообщение, он взглянул на карту.