Девяносто пятые сутки.
Ничего особо не меняется. Освоение профессии космонавта проходит ускоренными темпами. Семён своё поведение не меняет ни в худшую, ни в лучшею сторону. Я к этим его беседам уже привык. Вроде как, "у каждого свои странности". И все.
Сто вторые сутки после трагедии.
Сегодня устроили генеральную уборку. Собрали весь накопившийся мусор и погрузили его в корабль Прогресс. Завтра сбросим его на Землю.
Сутки сто шестые.
Давно не писал ничего о Семёне. Но там всё по прежнему. Он вполне адекватен, когда не общается с "умершими" женой и дочерью. Трагедия в нём что-то сильно надломила. Но наш космонавт держится, как будто, поставил перед собой какую-то цель и ради неё живет.
Бывают моменты, когда Семён находится в своём внутреннем диалоге, а Роберт и Джессика нуждаются в уединении. В такие моменты мне наиболее одиноко. Накатывают воспоминания о жизни на Земле, о работе, друзьях и подругах. Удивительно, как все те знания, умения и навыки, которые составляли меня как личность и которые помогали мне быть успешным бизнесменом на Земле, оказались настолько бесполезны в космосе, в невесомости МКС. Умение зарабатывать деньги, руководить крупным коллективом, планировать борьбу с конкурентами, совершенствовать логистику, прорабатывать маркетинг, распределять финансовые потоки и другие бизнес процессы. Все эти знания "исчезнут во времени, как слёзы под дождём". Но почему-то именно прежняя моя жизнь, до полёта, кажется мне пустой и пресной. Почему-то сейчас холодный, пустой и безжизненный космос помогает мне найти себя. А предстоящая борьба за возвращение на Землю и попытка выжить придают моей жизни смысл.
Сутки сто пятнадцатые.
Сегодня наконец-то выходил в открытый космос! Мы с Семеном заменили несколько аккумуляторов станции. Семь часов я провёл в скафандре!
Ещё на Земле, до вылета в космос я мечтал об этом. При подготовке к полёту, мне объяснили устройство наших скафандров, Орланов, и рассказывали о принципах работы вне корабля. Но по программе полёта, я не должен был применить полученные знания на практике. Сейчас же, после четырёх месяцев взаперти, на МКС, выход в открытый космос был, как глоток свежего воздуха. Удача, что я человек среднего роста и комплекции, и скафандр мне подошел по размеру.
Я читал воспоминания Алексея Архиповича Леонова о первом выходе человека в открытый космос. И пытался сравнить его ощущения с моими. Меня переполнял восторг! Звёзды, огромное количество звезд со всех сторон, ощущение бесконечности пространства, осознание размеров МКС со стороны. Семён дал мне повиснуть на вытянутом страховочном фале и насладиться моментом. Только красотой родной планеты мне не удалось насладиться, ибо скрыта она от глаз наших за серыми тучами.
Мы вышли в открытый космос вдвоем, Джесс наблюдала за нами из Купола и держала связь. За исключением моих восторженных эмоций и ощущения простора, вся деятельность снаружи МКС оказалась достаточна рутинна и однообразна. Перемещались, обязательно держась как минимум одной рукой за станцию, перецепляли карабины страховки, меняли деградировавшие аккумуляторы на новые. Успели четыре раза увидеть рассвет и поработать во тьме. Постоянно переговаривались друг с другом. Я дико устал. Выход в космическое пространство потребовал максимальной концентрации внимания и аккуратных и плавных действий. Космос не любит резких движений. Но один раз я все же запутался в тросе. Семён пришел на помощь. Еще он мне подсказал один старенький прием с гайкой на веревке.
– Зачем это? – спросил я
– Если понадобится, отбрасываешь гайку от себя, начинаешь лететь в противоположном броску направлении, а гайку потом на верёвочке притягиваешь потихоньку.
В общем всё прошло хорошо, кроме одного момента. Когда мы проделали работу и начали возвращаться к шлюзу, в одном месте Семён, перецепляя страховочный карабин, замер, как будто что-то обдумывая.
Я интуитивно почувствовал его сомнения.
– Семён, не надо, – сказал я по радиосвязи.
Джессика, наблюдавшая за нами, поддержала меня:
– Семён, не делай этого, ты нам нужен! – она была эмоциональна.
Семён задумавшись закрепил карабин.
– Чего не делать?! – нервно спросил он.
Когда мы вернулись на станцию, этот момент не обсуждали. Но я на сто процентов уверен, что он обдумывал отцепиться от МКС и оттолкнуться в космическое пространство. Последовать примеру Канэ. Я был очень рад, что этого не произошло. А еще я дико хотел есть.
Да, и теперь я – настоящий космонавт!
Сутки номер сто двадцать семь после потери Земли.
Около недели назад датчики зафиксировали разгерметизацию многострадального модуля Звезда (часто там что-то ломается), поискали приборами место утечки, найти не удалось.
Сегодня Семён показывал немного колхозный, но надежный способ поиска трещины с помощью чайной пыли. Чай в невесомости заваривается в герметичных пакетах с трубочкой, нам пришлось один такой пакет разорвать, чтобы мелко измельченный (протертый) чайный лист использовать. Он не реагирует на статическое электричество, присутствующее на МКС (в отличие от бумаги или пенопласта) и поэтому может служить надежным индикатором непредусмотренных потоков воздуха.