Когда я подплыл к сети, то выдохнул с облегчением. Сеть была не брошена, не сорвана ветром, – это просто сплавная сеть, браконьерская. И нам с Фёдоровичем не придётся тащить её на берег – и то хорошо, а с остальным пускай разбирается рыбнадзор.
Сеть была не одна – это были связанные между собой три сети с разной ячеей. Когда я только подходил ещё, то услышал возглас Фёдоровича: «Ефимыч, здесь в сети рыба!» Да, сеть была с рыбой. В сороковке застряли несколько сорожек, несколько окушков , и одна небольшая щука. Видимо, была ещё одна, покрупней – и теперь в сети зияло рваное окошко и болталась наверченная борода. Щука порвала сеть и ушла.
Лето, в это время китайской сороковке приличную щуку не удержать. В 60-ке зацепилось с полдюжины унылых довольно крупных карасей и один бойкий, сверкающий серебристыми боками , подлещик. В 70-ке подёргивались, волнуя сеть, крупные лещи. Самый верхний, который зацепился ближе к поплавкам, висел недвижимо – он был без головы. Скорее всего, склевала чайка.
– «Ну так что, Ефимыч, получается, что хозяин сети теперь её не найдёт. Уплыла. И рыба, значит, эта вся пропадёт? – спрашивает меня Фёдорович, когда мы оказываемся рядом у сети. Мой напарник, видать, впервые увидел подобную картину. Столько рыбы, при том – ничейной! Которая обязательно пропадёт… Я его понимаю, но – нет.
– Да нет, Фёдорович, не пропадёт. И хозяин найдётся. Видишь, вся рыба практически живая. Снулой мало совсем. Значит, сеть проверяется. Есть у неё хозяин. Просто – сплавная сеть. Браконьерская, – объясняю я ситуацию.
Мы оставляем сеть и продолжаем свой путь. Фёдорович ворчит по поводу браконьерства. Я поддакиваю и про себя улыбаюсь. По сути, Фёдорович и сам браконьер, со своей острогой. Но ему это в голову не приходит. Я же отношусь к этому факту достаточно благодушно. Фёдорович ходит по ночам с фонариком и с острогой ровно по тем местам, где днём добывает себе пропитание серая длинноногая цапля – то же, можно сказать, с острогой: клюв у неё острый и длинный. Добывают они рыбу похожим способом, и добыча их – сопоставима. Только цапля каждый день на берегу, а Фёдорович – от случая к случаю. Так что, мой сосед по гаражу, а теперь уже и напарник по рыбалке, серьёзной угрозы рыбьему поголовью Братского моря не представляет.
И совсем другое дело – брошенные в воде сети, неочищенные стоки предприятий, стоки с полей, обработанных химикатами, отходы животноводческих ферм, попадающие в море.
Дело в том, что природные водоёмы, как правило, оснащены естественной системой самоочищения. Система эта очень непростая – она выстроена, выверена веками самой природой, суть её можно передать одним словом – равновесие. Равновесие это очень хрупкое. И человек, вступая в отношения с водоёмом, – кто от жадности своей, кто от безответственности и безалаберности, кто по безразличию – это самое, хрупкое равновесие, нарушает.
Мне рассказывали старожилы сибирской деревни Бурнинск, как однажды они заметили в реке Вихоревке всплывшую на поверхность какую – то необычную, будто сонную рыбу, которая плавилась вместе с течением. Сельчане высыпали на берег и вылавливали её чем попало. Тут была и щука, и налимы, и хариус и ленок, и небольшие ельчики. Какое – то время рыба шла, вроде как сонная, полуживая, а затем пошла уже дохлая – те же налимы, те же хариусы.
Так вступил в работу Братский лесопромышленный комплекс, включающий в себя лесохимические предприятия. А ещё в местной газете "Красное знамя" появлялись объявления о том, что рыбу в Братском водохранилище (ниже по течению от Усолья Сибирского) ловить нельзя, потому что в ней выявлена ртуть. Это уже результат деятельности Усольского химкомбината. Да что говорить, даже органическое удобрение(безобидный навоз) из фермы, попавший в водоём с весенними или дождевыми потоками, может нарушить это самое равновесие. От попавших в водоём азотных удобрений начинают бурно развиваться водоросли – и в водоёме наступает кислородное голодание. Гибнет рыба, в том числе и та, которая питалась этими водорослями и не давала им разрастаться, то есть, обеспечивала необходимое равновесие. Водяные растения всё больше разрастаются, и наступает момент, когда вся система самоочищения водоёма разрушается полностью. Водоём деградирует и превращается в заросшую вонючую лужу с лягушками да головастиками.