Мигом одним

2024 год, Ахтубинск, начальник учебной части полигона ГЛИЦа полковник Николай Коршунов

Отправив осчастливленного нарушителя, командир прошелся по кабинету.

– Валерку Парова я знаю. Пилот отличный. Отправь этого засранца в Елизово, пусть Паров с ним сам нянчится.

– Что, так просто отпустить, он не прошел всего курса тренировочных полетов?

– Паров их там такому учит, что парень может на рефлексах такую струю закрутить, а наши курсанты могут и машины побить, оно тебе надо? Будем потом отписываться томами сочинений на тему: почему и как допустили. Он сегодня летал на машине для Елизово?

– Не знаю, наверно.

– Вот подготовьте ее и пусть себе летит. С глаз долой. Эти строевики иногда свои школы устраивают. Парова раньше к нам сватали, но после нескольких его выкрутасов забыли об этом. У нас то должно все быть в регламенте, по правилам и согласно полетных предписаний, а он так не летает. Смутьян. Не видеть ему генеральских погон.

2024 год, Ахтубинск, Максим Холод

В кубрике меня встречали аплодисментами. Первым ко мне подошел майор из Карелии.

– Ну, ты Серёга свистанул. Мы думали, взорвался на взлете. Это кто тебя таким выкрутасам научил?

– Мой комэск Паров Валерий Иваныч. – Гордо сказал я.

– Еще чего покажешь?

– Постараюсь.

Тут подошли и другие. Всем, кроме начальства мой взлет понравился. Конечно, не в учебном отряде такое вытворять, но все равно классно. Такой был общий лейтмотив высказываний. Потом мы пили чай, а я рассказывал, чему научил Паров Серегу. Странно, но я прекрасно все помнил, так как будто сам все пережил.

Уже поздно вечером, сквозь открытое окно, я услышал мяуканье. Встал с постели, подошел к окну. Под окном сидел котенок.

– Вспомнил? – Спросил он.

– Да. Хочешь, в полет тебя возьму.

– Не-а. Мне и на земле хорошо. – Котенок сел и стал вылизывать себя.

– Тебя покормить?

– Молока принеси, жарко тут.

Я кивнул. Помнится, в холодильнике было молоко.

Глава 4

Город Локо. Центральный регион. Штаб Центрального контрольно-ревизионного отдела планеты Неруни. Главный инспектор Дикари Бра

Совещание главных инспекторов закончилось. Решив насущные проблемы, и приняв несколько судьбоносных решений, мы отправились по отделам. Я не особо любил эти коллегиальные заседания, но другого способа скоординировать действия с другими отделами просто не было.

В приемной меня ожидал археолог прибывший с планеты Аршур. По предварительной информации он обнаружил временную капсулу заложенную, предположительно, основателями нашего государства. Он наотрез отказался передавать данные по каналам дальней космической связи, и мне пришлось послать за ним капитана Жому.

– Добрый день, э… э … простите, забыл, как вас зовут.

– Ларье Юй, профессор археологии и палеонтологии Государственного университета планеты Неруни.

– Дикари Бра, прошу.

Я пригласил его в кабинет.

– Рассказывайте, что вы там нашли такого чрезвычайного и чем вызвано ваше требование о посылке за вами инспектора отдела.

– Я очень благодарен вам Дикари Бра за понимание. Уж поверьте, историческая ценность просто неоценима. Я понимаю, что вам как практику и чиновнику это не особо интересно. Но, это послание оставлено самим генералом Эстима. До сих пор мы считали, что это собирательный образ, миф, досужие домыслы предков. Согласитесь, что с тех пор осталось очень мало достоверных документов.

– Интересно. Опишите, как и что вы обнаружили.

– Как вы наверно в курсе, наша экспедиция вела на Аршуре археологические исследования о древнейших временах развития нашей цивилизации. Мы уже более двух тысяч лет как полностью покинули материнский мир. По сути, мы его выхолостили, выдавив ресурсы до последней капли.

Основной целью нашей экспедиции было обнаружение первых поселений. И мы нашли огромный военный капонир. Все входы были надежно забетонированы, однако те, кто консервировал объект, забыли запечатать пару вентиляционных горловин, а может, и специально их оставили. Как оказалось, наши предки были не так уж и дремучи. Убежище прекрасно сохранилось, и мы убедились в высокой надежности строительства.

Обследовав несколько уровней, мы нашли центральный пульт управления всем комплексом. Именно там и сидела мумия первого командира службы безопасности. Его тело, в данный момент запечатано в кокон сохранения. Возле него и стояли ящики с документами. Все документы прибыли со мной.

– Бумага выдержала две тысячи лет?

– Нет, не бумага. Это гравировка на тонких металлических листах. К этому всему Эстима предусмотрел, что может измениться язык и правописание. Он оставил, вы не поверите, граммофон и пластинки. Я слышал его настоящий голос. Также он оставил азбуку со звуковым ключом к ней. Мало того, мы обнаружили несколько дисков с цифровой информацией. Надеюсь, ваши специалисты расшифруют кодировку по приложенному ключу, и мы увидим видео. Я очень жду этого момента. К сожалению, наша аппаратура не смогла снять данные с диска.

С этими словами профессор достал из кармана пакет. Положил на стол, развернул. На листе бумаги лежал металлический диск сантиметров пятнадцать в диаметре. Он лоснился от масла, как и обертка.

– Вы специально залили его маслом?

– Мы все так и нашли. Все двенадцать железных ящиков были полностью залиты густым маслом. В некоторых, куда проник воздух, масло окаменело, тем не менее, вполне поддается смыву современными растворителями.

– А где ключ?

– На крышке двенадцатого ящика. Там все диски.

– Конечно, находка весьма уникальна, но пока не вижу причин для такой секретности.

– Дело в том, что Эстима в первой книге повествует о том, как началось возрождение нашей цивилизации.

– Это интересно историкам.

– Не только. Он рассказывает о путнике, который пришел в наш мир сквозь пространственный портал и принес знание космических технологий. Мало того, там же он подробно описывает его оружие, что сметало горы. Заинтересовавшись этим, я отослал группу геологов в указанное место применения этого оружия. Действительно, одна из горных вершин чисто срезана. Проведя сканирование долины, куда осыпалась верхушка горы, мы обнаружили кладбище под породой. Десятки тысяч костей погребены под завалом. Глебари Ку обследовав срез горы, прислал мне данные. Это невероятно. Гора срезана по площади не менее ста квадратных километров одним махом, как и описывает Эстима. Вы представляете. Оказывается это не миф и не сказка. Порталы существуют, а также существуют и другие цивилизации не менее грандиозные, чем наша. Вот после этого я и сделал запрос об эвакуации клада. Думаю, что узнав об этом по своим каналам, вы бы открутили мне голову за молчание.

– Согласен. Что там ещё?

– Честно, не знаю. Я не рискнул любопытствовать дальше без вашего разрешения.

– Хотите продолжить?

– Буду счастлив.

– Вы в команде Ларье.

2024 год, Петропавловск-Камчатский, Елизово, военный аэродром.

Майор ВКС России Паров

День выдался на удивление теплый. Как не Камчатка. У меня сегодня вылетов не было. Старшим по аэродрому сегодня был командир первой эскадрильи майор Звягинцев. Ожидая обеда, я расположился не далеко от аэродрома в небольшом садике на краю жилой зоны городка. Солнышко пригревало жарко. Я наслаждался солнцем, хорошей погодой, высоким голубым небом. В десятке километров, над сопками шло небольшое сражение шести безпилотников. Их маневры вызывали у меня нескрываемую зависть, но при всем моем желании таких перегрузок человеку не выдержать.

Мою нирвану прервало появление рассыльного.

– Валерий Иваныч, майор Звягинцев сообщает, что Опёнкин вылетел из Хабаровска и взял курс на Елизово.

– Спасибо Володя.

Солдат козырнул и умчался. Я посмотрел на часы. Так, лететь ему минут семьдесят, хотя все зависит от ветра. Пообедать успею, решил я.

*****

– Саш, ну что там мой гаврик? – Спросил я Звягинцева, поднявшись в КТП.

– Лопух уже его видит. Посадка через четверть часа. Ветер северный сегодня в Охотском.

– Пойду встречу.

Погуляв минут пять по взлетке, я не выдержал и вернулся в башню управления. Её деловая обстановка меня всегда успокаивала. Так было и сегодня. Десяток операторов деловито выдавали команды бортам. Наш порт был комбинированным. Диспетчера обслуживали не только свои борта, но и гражданские суда. Не было смысла ставить две диспетчерских на одну взлетку. Наш радар был армейского образца и в хорошую погоду мог контролировать часть Арктики, Аляску и северную Америку почти до Ванкувера.

Я подошел к группе обеспечивающей наши полеты. Мне показали борт, прибывающий из Хабаровска. Судя по высоте полета и скорости, это мог быть только МИГ-31 и никто другой. Его вел диспетчер два. Ни на кого не обращая внимания, он четко выдавал команды для приземления. Еще через пять минут истребитель стал снижаться, заходя на посадку. Посмотрев в сторону Охотского моря, я увидел серебристую точку. Летит сокол.

Мягко выполнив посадку, Опёнкин порулил в сторону ангаров. Я пошел туда же. Зайдя в ангар, я нашел Сергея за выгрузкой своих пожитков из технической полости судна.

– Иваныч! – Увидев меня, обрадовался Сергей. Я показал ему пальцем на свой погон.

– Товарищ майор, разрешите доложить. Лейтенант Сергей Опёнкин полностью годен к строевой службе в рядах ВКС и прибыл для прохождения оной.

– Ну, давай обниму, заблуда. Вот уж наотпускался, я всегда говорил, что отпуск это зло.

– Форменное, товарищ майор.

Я обнял его.

– Мы все за тебя переживали Сережа.

– Все нормально Валерий Иваныч. Вот коня нового пригнал. Еще лучше, чем наши МИГи.

– Да он старше тебя раза в два, судя по корпусу из первой партии.

– Зато ему такие движки поставили и такую электронику, что мозг выносит. Пролетая над Сахалином видел что пиндосы в Японии делают.

При упоминании об американцах мне взгрустнулось. Я взял одну из сумок Сергея и повел его в городок, махнув техникам, чтоб пристроили машину.

– Что случилось, командир?

– Ваньку Толкачева, помнишь.

– Игнат у него штурманом был.

– Вот, ни его, ни Игната нет с нами больше. Два сайдвидера в сопла.

– Как?

– Сам знаешь, патруль на параллельных курсах. У парней кончалось топливо. Они отвернули в сторону материка. Эти суки им и зарядили, с пяти сотен метров. Усачов шел головным на три километра впереди, Ванька шел ведомым. У капитана было время на маневр и помехи. Ответить им не смог. Маневром дожег остатки топлива. Благо пузырь уже летел на встречу. А так бы не дотянул Усач до базы.

– Кто?

– Фреди головорез и Штуцер. Борта 19 и 23

– Я накажу их Иваныч. – Зло сказал Серёга.

– Успокойся. Конечно, накажем. Ты сначала штурмана своего из пьяного дурмана вытащи.

– А Лёнька то чего?

– Запил он после отпуска. Он вернулся, а от тебя только писулька из военкомата. Вот и срубило парня.

– Где он?

– Или дома или у Ганса. – Я посмотрел на небо. Безпилотники уже сели. – У Ганса, точно. Он в наземные пилоты пошел, управляет игрушками. Иди, отдохни после перелета.

– Иваныч, у меня есть просьба одна.

– На тему?

– Попросите старика, чтоб за мной этот борт оставили. Сроднился я с ним. Верите, кожей его чувствую, умом, сердцем. Он как живой, ворон этот.

Последняя фраза удивила меня очень. Изменился Сергей. От того робкого мальчика, которого я встретил в Магадане, не осталось и следа. Уж как-то сильно его изменил «отпуск».

– Ладно, попрошу.

2024 год, Петропавловск-Камчатский, Елизово, военный аэродром.

Лейтенант ВКС Сергей Опёнки, Максим

Доведя меня до домика, Паров оставил мою сумку и пошел по своим делам, предварительно забрав у меня документы, как мои личные, так и на судно.

Открыв дверь, я очень удивился. За дверью сидел тот же рыжий котенок из Ахтубинска. Меня немного переклинило.

– Рыжик?

– Нет, кикмора. Кто ж еще? – Прорезался в голове голос котенка.

– Как?

– Нет, ну ты по пояс из дуба делан. Я проводник и могу сам ходить через Навь куда угодно.

– А чего тогда мы так туго шли?

– Так мертвый ты был. Туго шел по тому, что пробивался к телу. Скажи спасибо, что Мара парня взяла, а то мог стать стариком.

– Так он умер по моей вине?

– Говорю тебе, Мара его взяла. Ты то тут при чём?

Чем я лучше его? Мне вдруг стало невыносимо грустно от смерти Сергея.

– Не печалься, Мара никогда не возьмет того, что ей не принадлежит. Такая у него была судьба, умереть то в той повозке. В том нет ни твоей, ни ее вины. Теперь ты живешь за него. Просто будь этого достоин.

– Спасибо тебе Рыжик.

– Да ладно тебе. Пошел я.

Котенок легко выскочил в открытое окно. Проводив его взглядом, я осмотрелся. Так, первым делом душ, потом Лёнька.

Своего штурмана я нашел у Ганса. Он сидел опухший от пьянства. Не таким помнил я его. Будто лет десять придавило ему на плечи. Спина горбатая, рожа опушая с мешками под глазами, вонь перегара. Мне стало противно. Стоит ли говорить с ним. Ладно, уважу просьбу командира.

– Лёнька, это что за развал и бардак? – Громким голосом я прервал их медитацию у мониторов.

– Серёга! – Пьяно обрадовался он мне и полез обниматься. – Вернулся.

– Да, вернулся в надежде, что у меня есть штурман.

– Уж извини. – Он отвернулся. – Не пилот я Серега. Страшно мне. Вот собьют как Ваньку с Игнатом. И что?

Лёнькины пьяные сопли меня разозлили. Как он мог так опуститься? Как? Потом вспомнил себя, и мне стало стыдно.

– Идем, проспишься, я тебя подтяну, помогу вернуться в строй. Ты мне нужен Лёня.

– Не проси Серега. Спекся я как пилот. Как увижу истребитель, так страх берет животный. Вот только здесь и могу летать. Боюсь.

– И я боюсь. Это ничего не значит. Через любой страх можно переступить и через любую боль тоже.

– А я не хочу! – Пьяные слезы выступили у него на глазах. – Иди, летай, будь счастлив.

Я посмотрел на Ганса. Тот только пожал плечами, мол, извини я и так стараюсь, как могу.

Беседа с моим бывшим штурманом раздосадовала меня. Прошло то всего ничего, а как человек опустился. Присев в курилке у ангаров я достал сигарету и закурил. Невольно вспомнилась служба в спецназе ВДВ. В тот день наша группа вернулась с зачистки. Старший группы прапорщик Климов угостил меня тогда первым косяком. В тот момент это точно было в тему. По данным разведки мы зачищали опорный пункт бандитов. Нам выдали термобарические гранаты, много, и командир полка сказал, что гражданских там нет, а ввиду особой опасности и непримиримости этой группы пленных приказано не брать. Наша задача просто кончить их, раз и навсегда. Мы так и поступили. Термобарические гранаты хорошая штука, если не убьет осколками, то порвет и выжжет легкие, глаза. Окружив хутор, мы обстреляли его из гранатометов, а когда разрывы закончились, вошли зачистить. Попросту добить из милосердия. Вначале мне попадались только боевики, но во внутренней комнате мы обнаружили почти двадцать человек гражданских, женщин, стариков и там было трое детей. Не знаю, кто они были, семьи бандитов или заложники. Прапор сказал кончать. Я и сам видел, что не жильцы они. Мы их и кончили. Только вернулись на базу мы не все. Увидев, что мы натворили, наш минер сказал всем отойти, мол, надо похоронить. Мы стащили все тела в одну комнату. Он собрал все, что может взорваться подключил машинку и сказал: «Бегите, считаю до десяти» и, вдавив кнопку пульта начал отсчет. Мы побежали. Взрыв похоронил всех с сержантом вместе. Вот так иногда воевали мы. На войне случается разное и часто некого винить. С тех пор я и подсел на дурь, от такого водка не вставляла.

Наверно у каждого человека свой порог слома.

2024 год, Петропавловск-Камчатский, Елизово, военный аэродром.

Майор ВКС России Паров

После встречи Сергея я отметился у дежурного и поехал домой. Я ехал и думал о Ваньке. Все-таки, какая сволочная нация – англосаксы. Знали же наверняка, что у парней топлива только до базы, и ответить им толком не смогут. Всю свою историю бьют нас исподтишка. Сколько не вспоминай войны в России – практически всегда за спиной врага маячит английская корона. Вот же неймется им. А говорят, нет генетической памяти. Как нет, вот она, стоит только полистать любой учебник истории. Особенно меня раздражала их мораль. Как они побеждают, то всё нормально и никого не волнует, сколько потерь несет народ страны, где они устроили очередную войнушку. Стоит им дать по рукам больно, так сразу начинают вспоминать, что есть дипломатия, мол, договариваться надо, а не воевать. Это ведь геноцид страшный – убили пару американских солдат, а когда они бомбили мирных граждан, то все было нормально. Они ведь не со зла бомбили, просто несли глупым аборигенам демократию. Странно, почему их демократия всегда несется на штыках солдат. В странах подвергшихся демократизации растет преступность, коррупция, ранее благополучные люди становятся бандитами или нищими. Промышленность стран разваливается, зато американские проповедники громогласно, на весь мир трубят, что наконец-то народ свободен и демократия торжествует. Что это? Глупость, маразм или высшая мера извращения всех норм морали и правил. Как по мне это извращение, причем в самой тяжкой асоциальной форме. А на все протесты они говорят «Мы несем демократию» и «Ничего личного, просто бизнес». Что в этом самое поганое, так то, что часто именно те люди, которые должны защищать интересы страны продаются за деньги и поместья в теплой Флориде. Ведь именно они, политическое руководство СССР предали нашу страну, отдав ее на разграбление англосаксам. А самое горькое это то, что мы до сих пор зависимы от них. Не в той мере как в девяностые, но все равно противно. А по результатам расследования, американцам даже ноту протеста не выдвинули за сбитую машину, мол, все в приделах международного права. От этого стало горько во рту. Я остановился у магазинчика и купил лимонада, промыть горло, но горечь все равно осталась, не смыть ее никаким лимонадом, ни водкой, разве кровью.

2024 год, Петропавловск-Камчатский, Елизово, военный аэродром.

Лейтенант ВКС Сергей Опёнкин, Максим

В домик я возвращаться не стал. Время было послеобеденное. Желудок урчал, требуя еды, в столовой все уже убрали, а повара устроили небольшой отдых на солнышке у кухни.

Как говорится «мир не без добрых людей», большую кружку крепкого сладкого чая и пару отличных бутербродов, в локоть величиной, мне соорудили мигом. У нас пилоты голодными не ходили. Перекусив и поблагодарив кормильцев, я отправился в эскадрилью. Здание было небольшим. Там жили техники из срочников, что помогали штатному вольнонаемному персоналу и взвод охраны ангаров. Также в здании была комната инструктажа, пара классов, штатная раздевалка пилотов. С учетом того, что, как и во всей армии, бардак в нашей эскадрилье, стремился к хаосу, раздевалка давно стала местом отдыха личного состава. Там хранились дембельские альбомы, неуставная одежда для самоходов и неучтенные съестные припасы солдат. Все, как и везде.

В инструктажной я нашел Петьку Вяткина штурмана Усачева. Он обрадовался моему появлению и, отложив летные наставления, стал расспрашивать о Москве и моем «отпуске». Я без особой радости все рассказал ему. Все как это мог знать Сергей. Про свои похождения у Бабы Яги я естественно рассказывать не стал.

Потом он уже рассказывал новости за отчётный период. Особо остановился на гибели Ваньки и Игната.

– Так говоришь, ждали до последнего, когда у вас топливо выгорит?

– Ну! Козлы.

– Фреди появлялся после этого?

– Регулярно. Встречает и скалится.

– Зубы бы ему выбить. – Я посмотрел в окно на готовящиеся к старту машины. В голове появилась мыслишка.

– Петь, а ну глянь габариты сигар?

– Тяжелых ракет?

– Ага.

Петька зашуршал страницами руководства. Нашел. Я взял калькулятор, посчитал.

– Объем получается почти пятьсот литров в каждой. На пару маневров хватит. – Я потрепал по голове друга. – Не сцы, наморщим Фреди. Не будет зубы скалить.

Сложив в голове несколько уравнений, я ломанулся в мастерские.

2024 год, Петропавловск-Камчатский, Елизово, военный аэродром.

Майор ВКС России Паров

– Вот такая вот идея родилась у Сергея. Фреди точно клюнет. Гадёныш редкий. – Закончил я, доклад командиру.

– Думаешь, он не знает о новых движках, что они экономичнее старых?

– А как он отличит старый МИГ от очень старого. Я вас умоляю Фёдорыч. У нас пока всего четыре машины с последней модернизацией. Они летают в паре со старыми, и никто не знает, что при посадке у них еще пара тонн в баках, когда у ведомого уже мыши бегают. Время полета тоже.

– Значит, решил лично Фреди обломать рога?

– Я не гордый, Сереге уступлю. Его ведь идея, да и сильно зол он. Пусть пар выпустит, ну, а я прикрою.

– Ладно. Если Фреди пустит ракету мочи его.

– Спасибо. Постараемся из пушки, чтоб ракеты были под счет. Снаряды то коробками идут.

– Удачи вам.