Мигом одним

2023 год, Магадан, лейтенант ВКС России Сергей Опёнкин

Окончательно проснувшись, я взял с тумбочки часы. Пол десятого. Знатно поспал.

Выйдя из номера, я прошелся в столовую. Там были почти все наши. В отличие от вчерашнего, все чинно пили чай, кто кофе, заедая легким завтраком. Взяв себе дежурную яичницу с колбасой и кофе, поискал себе место. Буквально в двух шагах увидел знакомую физиономию со штурманского курса. Не мне одному «подфартило». Лицо, явно тоже узнав меня, махнуло рукой, мол, присаживайся.

– Сергей. – Представился я.

– Леня. Ты с истребительного?

– Точно. А ты из штурманов?

– Да. Возможно, вместе летать будем, нас тут двое из училища.

– Что ж, слетаемся.

В желудке заурчало, я принялся за еду. В училище мы не особо контактировали. Так виделись в толпе на общих построениях, когда собирали все училище по разным важным поводам. Кто ж знал, что судьба закинет нас вместе.

– Это что такое? – Прозвучал над нами громовой бас Парова.

Я оторвал глаза от тарелки. Майор возвышался над нами чисто выбритый, наглаженный как курсант первого курса. От вчерашнего разгильдяйства не осталось и следа.

– Окончив прием пищи, привести себя в порядок, доложить о выполнении. На все у вас времени не много. Через час общий сбор в холе и на посадку.

Сказав это, он развернулся и пошел по своим делам, видимо мы были последними, кого он оповестил.

– Ох, чую быть нам в его подчинении. – Сказал Леня.

– Не вижу в этом ничего плохого. По ходу нормальный служака. Найдет время, и построить, и дать отдохнуть.

– Как скажешь, ты пилот.

Я посмотрел на Леню с легким удивлением. Странно, он уже записал себя в мои подчиненные. Ну и ладно, мне будет проще. Я решил принять командование, раз уж мне его дают.

Через пару часов мы как «пионеры» уже стояли в очереди на регистрацию. Парова таможня величала уважительно Валерий Иванычем. Офицеры были с ним предельно вежливы как со своим генералом. Судя по всему, он специально прилетел в Магадан встретить прибывающее пополнение и самому слегка расслабиться, да и вещей у него с собой не было, в отличие от остальных офицеров. Паров стоял возле таможенника со своим списком, скрупулезно сверяясь с ним. Нас особо не досматривали.

*****

Перелет прошел штатно. Немного поболтало, но я это заметил только по бледным лицам гражданских. Лично я даже не заметил болтанки.

Петропавловск встретил нас теплой погодой. Было даже жарко.

Выйдя из здания гражданского аэропорта, мы двинулись к соседнему зданию – Управлению военного аэродрома. Там Паров собрал у нас документы и испарился в недрах канцелярии. Мы уселись на лавочках небольшого сквера.

Через час прибежал срочник из охраны аэродрома, зачитал с листа пять фамилий. Среди них был и я с Леней. Как подсказало предчувствие моего нового друга и соратника мы попали к Парову. Он был командиром второй эскадрильи.

Весь первый день мы путешествовали по управлению, вставая на довольствие. Так как мы были новичками и не имели семей, нас поселили на территории части, выделив небольшой домик с приличной гостиной и двумя спальнями. Это порадовало, уж очень не хотелось опять спать в кубрике, слушая чужой храп. Побросав свои пожитки в комнаты, мы направились в столовую. Я готовить не любил и потому не особо умел, а пилотам питаться надо, так что пропускать ужин очень не хотелось, так как обед мы пропустили, а та жиденькая яичница давно сгорела внутри молодого тела.

*****

Утро следующего дня возвестил штатный ревун побудки по части. Мы быстро собрались и рванули к завтраку. Там нас срисовал Паров.

– Через час на взлетной полосе, ангар три. Тебе Сергей получить у доктора допуск и одеть стратосферный костюм с гермошлемом, посмотрю на твои способности. Леня, ты пока в повседневке, пойдешь знакомиться с «немцем». Это наш гуру компьютерного обеспечения, Гансом зовут, имя такое. Он просветит тебя по поводу оборудования. Его шхера в блоке три-один.

2023 год, зимовье, Патомское нагорье, Максим Холод

Вернувшись в зимовье, зажег лампу, заглянул в печку и наново затопил её. Пусть будет жарко, решил я. Когда печка разгорелась, стал готовить себе ужин. Гречневая каша с тушенкой – лучшая еда для солдата. Закончив основные приготовления, я стал ждать, когда свариться каша и сел за стол нарезать хлеб. Хлеба я взял с собой много, надо было большую часть посушить, чтоб он не испортился. Останется, пусть лежит себе на крайний случай. Да и сухарик погрызть всегда хорошо. Застелив чистой тряпкой стол, я положил первую буханку, стал ее нарезать.

Каша быстро сварилась, заправив ее тушенкой, я положил в тарелку солидную порцию и вышел на крыльцо, перекурить, пока каша стынет напитываясь жиром.

Россыпь близких и ярких звезд всегда завораживала меня. Звезды манили, звали, но где нам добраться до них. Не при нашей жизни. Пролетел спутник, потом метеор и опять два спутника. Разлетались к ночи. Я уперся головой в стену избушки. Вы не увидите такого неба в городах, только тут в тайге, на нагорье, так ярко светят звезды.

Шея затекла, а пальцы на руках замерзли, не лето еще. Я вернулся в дом. Поел и лег спать.

******

Утро было ярким и солнечным. Ночью придавил мороз, деревья и сухая трава подернулись инеем. Я быстренько оделся и побежал навстречу солнышку. Стоя на пригорке, я жмурился на ранее солнце. Оно слепило меня, мне было хорошо, радостно. Легкий утренний морозчик весело пощипывал оголенные конечности, мне стало смешно.

– Здоров ты поливать. – Вдруг услышал я.

Сфокусировав слегка подослепшие от солнца глаза, я увидел Ферзя. По спине пробежал уже жесткий мороз. «Бля, а винтовка то в доме!» пришла в голову здравая мысль. «Херушки ты в меня попадешь». Я резко метнулся вправо с разворотом к зимовью. Бежать было не далеко, я влетел в зимовье и остолбенел. За столом сидело трое ферзевых подельников. На столе лежал мой карабин. Жесткий удар в висок вывел меня из ступора, отправив в нирвану.

Очнулся я связанным как Иисус. Ноги были привязаны к тяжелой табуретке, а руки к потолку. Сквозь кровавую пелену я рассмотрел Ферзя.

– Чё оклемался?

– Пошел ты … … … … – Огрызнулся я.

– Вижу живой. Достал ты меня Максимка, придется тебя поучить. Костяныча оставлю на вкусное.

Его шестерки весело заржали.

– Своих … … учи.

– Фу, я ведь тебе не грубил. Ладно, нечего грязь развозить. Пень держи его крепко.

Меня жестко схватили сзади за волосы, чуть не вырывая их. Ферзь подошел ближе и показал мне маленький перочинный ножик.

– Люди просили тебя не убивать. Ладно, убивать не буду.

Лезвие стремительно вонзилось мне в правый глаз, в голове стрельнуло болью, теплое потекло по щеке. Во рту хрустнул зуб. Второй глаз погас через минуту.

– Уважаю. – Сказал Ферзь.

Меня отпустили, я сплюнул зубную крошку. Хотел ему ответить, но голова закружилась, я потерял сознание.

2023 год, Петропавловск-Камчатский, Елизово, военный аэродром.

Лейтенант ВКС России Сергей Опёнкин

Первый месяц Паров в буквальном смысле заставил нас жить в истребителе. Миги нашего полка оказались не просто модернизированными машинами. В них все было новым, все кроме корпуса. Даже крылья и передний обтекатель заменили, оснастив дополнительными органами управления полетом. Машина была двухместной, так как сложность и многофункциональность электроники была такой, что пилот просто не мог оперировать всеми возможностями судна. Особенно завораживала мощь двигателей. При первом полете я был ошеломлен этим.

В то, первое утро в Елизово, я стоял у своей первой боевой машины, прислонившись к корпусу щекой, пытался ее почувствовать, какая она. Мои руки трогали сварные швы, когда я услышал позади себя глупые смешки техников. Что с них взять, откуда им, людям ковыряющим железо понять, что такое машина. Им не понять, что она живая, а хороший пилот должен чувствовать машину, как свое тело, понимать её.

– Отставить смехуечки. Доложить по форме. – Раздался за спиной голос Парова.

– Судно к вылету готово, ракеты не грузили, пушка заряжена. Старший группы полетно-технического обеспечения прапорщик Твёрдов.

– Вольно.

Я обернулся, отпустив машину. Паров, расписавшись в планшете, подошел ко мне. Провел рукой по корпусу машины.

– Щербатов все так и учит?

– Так точно.

– Отличный пилот. Подружился? – Паров кивнул в сторону истребителя.

– Первое знакомство.

– Слетаетесь. Садись на место пилота, я подстрахую со штурманского терминала.

Я кивнул и полез в кабину. В кабине надел шлем и подключил скафандр к системе жизнеобеспечения. МИГи, на которых я летал ранее, были еще постройки восьмидесятых. Их максимальная скорость была не более чем два и девять десятых маха, а этот явно был оптимизирован для полетов с большей скоростью. Освоившись в кабине и выполнив должные проверки, я вызвал башню. Мне дали взлетный коридор на основной полосе.

– Не экономь сегодня топливо, взлетай, так, как можешь.

– Выполнить старт свечой? Тяги хватит?

– Хватит, поверь.

Я дал отмашку техникам, они убрали колодки. Кар выкатил судно в начало рулежки и быстро убрался. Вырулив на взлетку, я стал плавно увеличивать мощность двигателя.

– Сергей, взлет свечой, что не ясно! Дави железку! – Гаркнул сзади Паров.

Я надавил. МИГ на секунду задумался и рванул, будто его ужалили. Когда «РИТА» сообщила, что «есть взлетная скорость» я потянул ручку штурвала на себя, машина легко оторвалась от земли. Убрав шасси я врубил форсаж одновременно выводя судно в вертикальное положение. Машина на секунду зависла, я даже успел испугаться, но она рванула в небо как зенитная ракета. Мозги вытекали через уши, в глазах потемнело от перегрузки. Глянув на высотомер, я прозрел. Уже пять тысяч метров. Что тут за двигатель?

– Эшелон на двенадцати километрах, там и поманеврируем, нечего ворон пугать. – Скомандовал командир.

С разгону я вылетел на семнадцать километров. Нет, это не истребитель, это настоящая ракета. Скорость уже была больше маха.

– Можно максимальную скорость?

– Курс запад и дави. Можешь и максимальный потолок пощупать.

– Есть, курс на запад.

– Только учти, тут от сушек двигатель и много новой авионики. Показать, что она может?

– Да.

Паров переключил управление на себя. Машина вдруг кувыркнулась, выполнив подобие «чакры Фролова», причем хвостом вперед, и выйдя из полубочки, мы уже летели не на восток, а на запад. Не то, что я испугался, я не понял самого маневра, да просто не поверил в происходящее. Мозг не успел обработать последовательность событий.

– Валерий Иваныч, это невозможно, я чуть печень себе не прикусил. Как???

– Я говорил, что МИГу нет равных. Как самочувствие?

– Сказать что я в восторге, то не сказать ничего. Это невозможная машина.

Паров передал управление мне.

– Покажите потом, как такое вытворять можно.

– А зачем еще командир нужен. Рули.

Я перевел сектор газа в крайнее положение. Машина ускорилась, и стала набирать высоту. В итоге я вывел истребитель на высоту почти в тридцать семь километров на скорости в пять и две десятых маха. Пролетев так пару минут, я спохватился и запросил координаты ГЛОНАС.

– Товарищ командир, думаю пора возвращаться.

– Разворачивайся, только плавно, по дуге. Просто посади машину без перегрузок и поломанного шасси, и так, на сегодня, ты достаточно полетал.

Посадил машину я штатно без выкрутасов. Маневром Паров остался доволен. Пока катились по взлетке, я видел, как от крыльев волнами шел жар. Длинный носик лобового обтекателя тоже отдавал тепло.

Первый полет на этой невероятной машине так и остался в моей памяти. Были, конечно, и другие, не менее захватывающие, более интересные в плане маневрирования, но это был тот день, когда я нереально влюбился в свой МИГ.

*****

Прошла осень в патрулях и тренировках. Зоной ответственности нашего полка была часть от Арктики до Сахалина. По большей части патрули были рутинными. Иногда мы встречались с американцами. Они часто вели себя нагло и провоцировали, но как только мы сходили с основного курса патруля, они мгновенно разрывали дистанцию и уходили в сторону своего материка. Мы за ними не гонялись, зачем обижать убогих.

Наступил 2024 год.

Город Локо. Центральный регион. Штаб Центрального контрольно-ревизионного отдела планеты Неруни. Главный инспектор Дикари Бра

Жома я увидел в столовой. Он как автомат кормил свой организм. Мне не нравился его настрой, последнее время. По службе нареканий не было. Он четко выполнял поставленные задачи, но в его действиях не было рвения имевшего место первые годы службы. Возможно, он и прав, некоторым из нас надо и такие чувства как дружба, любовь. Я присел рядом.

– Что нового?

– Все по плану. Через неделю улетаю в колонию Гласка. Миссия сложная, но выполнимая. С собой беру лейтенанта Катари.

– Что твоя протеже?

– Обещала подумать.

– Глупо, она киллер.

– Она еще очень молода, ей всего двадцать пять.

– И что?

– Сколько у нас таких, кому вовремя не подали руки?

– Много. Но я читал ее дело. Она обозлена и она одиночка.

– Шлима, говорит, что она изменилась. Да это и по ее работе видно.

– Перед отлетом надо устранить второго барыгу. От Шлима хоть какая-то польза.

– Сделаем.

Город Локо. Район Сохо. Планета Неруни. Чирка Ша

В Сохо я добралась на такси. Бродить по центру было не безопасно. Измененных в центре не особо любили. Локо был вообще странный город. Вроде бы должно было быть как раз наоборот. В восточном районе у Космопорта так и было. Сохо как раз к нему и примыкал с юга.

Выйдя из такси, недалеко от конторы Шлима, я прошлась пешком, проверяя, нет ли хвоста. Его не было. Успокоившись, я вошла к Шлиму. Он, по обыкновению, барыжил насовывая лохам краденые побрякушки. Постояв немного, я проскользнула в неприметную дверь.

Шлима появился минут через десять.

– Где была?

– Загорала. Тебе то что?

– А комиссионные? Я уж грешным делом подумал, кинуть решила.

– Оно мне надо? Да и закладка то где?

Барыга быстро накарябал на бумажке адрес камеры хранения и код. Камера была на вокзале в трех кварталах, удачно. Шлима явно нервничал.

– Ты чё как на шиле вертишься?

– Деньги нужны. Хочешь, за компанию схожу?

– Совсем обгадился? Я когда кидала? Хотя…

Я порылась в сумке и к своему удивлению обнаружила свой пистолет. Он был по-хозяйски почищен, смазан и заряжен. Достав кобуру, я приладила его на пояс.

– Пошли. – Приняла я решение.

Заодно скину ему отходные. Еще сидя в такси, я прокручивала в памяти нашу короткую беседу с Жома. Внутреннее чувство подсказывало, что надо возвращаться. Такое предложение делают раз в жизни. Судя по всему контора серьезная, а у киллера, какая судьба – грохнут через пару лет и все, нет судьбы. Конечно, в контору меня берут не за кулинарные способности, но там и «Кедр», а может что и покруче. До последней стычки я только раз видела броню такого класса «Бор». Старая она была, на последнем издыхании и то пули из винтовки останавливала, практически в упор. А у тех парней была явно новенькая.

Вот она и камера. Про Шлима я почти забыла. Он стоял за спиной и шморгал своим длинным носом. Набрав код, я открыла дверцу. Непримечательная сумка была наполнена до половины. Бегло глянув на содержимое, я кивнула барыге. Выйдя на улицу, мы перешли дорогу. Кафе напротив имело отдельные кабинки, в которых можно было спокойно поговорить.

Сделав и получив заказ, Шлима задернул шторки.

– На, посчитай. – Я кинула ему сумку.

Шлима завозился с деньгами, я же наслаждалась чудесным салатом с зеленью и мягким молочным сыром. Вино была слегка сладковатым и не хмельным. Официант отлично знал мои предпочтения.

– Двести пятьдесят тысяч. Ровно.

– Возьми себе сотку.

Шлима поперхнулся и вылупил на меня свои и так лупатые глаза.

– Мать, ты не заболела?

– Решила бросить эту жизнь. Это тебе так, на радость. Ты всегда был добр ко мне, по своему, конечно. «Барыга» это ведь не работа, а диагноз, так ты говорил.

Шлима вдруг густо покраснел, еще активнее зашмыгал носом в свой вечно мокрый платок. Я первый раз наблюдала его смущение.

– Ну, чего сопли развесил?

Шлима сгреб свои деньги, посмотрел на меня мокрыми глазами.

– Прости Чирка. У Лаефа на тебя заказ появился. Вот я и боялся, что без денег останусь. Я даже не думал так о тебе.

Он вдруг разрыдался, причем навзрыд. Я слегка оторопело смотрела на происходящее. Не выдержав, я сходила за полотенцем и второй бутылкой вина. Вернувшись в кабинку, уселась с ним рядом и стала вытирать ему сопли, как маленькому. Вы видели такое, люди добрые! Барыга плачет, расчувствовавшись, на груди у киллера. Мне стало смешно.

Хотя, мы ведь тоже люди, хоть и более жестокие наверно, а может просто честные к себе и другим. Мне вспомнился день, когда Шлима подобрал меня умирающую на помойке. Нажравшись какой-то хрени я вторые сутки блювала желчью и уже загибалась. Шлима зачем-то притащил меня домой, вызвал врача. С того момента наши судьбы переплелись. Долг отдала ему через два года. Я как раз почистила пистолет на продажу, когда воры вломились в лавку. Рука поднялась сама. Четыре выстрела и четыре трупа. Шлима странно посмотрел на меня и послал за чистильщиком. Так началась моя карьера киллера. Я стала его первым исполнителем.

– Это тебе, старый пердун спасибо, что спас меня тогда.

*****

Расстались мы через пол часа. Заказав такси, я довезла Шлима до банка. Пока он рыдал у меня на груди, я поняла, что и остальные деньги мне пока не нужны. Барыжья хватка все же возобладала над эмоциями, когда я сунула ему в руки сумку со всеми деньгами. Шлима успокоился и пообещал взять деньги на хранение. Я отдала ему и карточку с остальными сбережениями. Не хотела я обременять себя ничем, что касалось прошлой жизни. Как, по-моему, в новый путь надо отправляться налегке.

Узнав, что дальнейший путь лежит в центральный регион водитель сделал косую морду. Ему явно не хотелось ехать так далеко. Правда пара сотенных купюр убедила его в неизбежности такого исхода.

У турникета меня остановил охранник.

– Пропуск.

– Позовите старшего, армейского, у меня есть пара слов. Не для ваших ушей.

– Через минуту появился армейский сержант.

– Передайте капитану Жома, что здесь Чирка Ша.

Сержант улыбнулся.

– Добро пожаловать на борт.

В этот раз мешок мне на голову не одевали. Провожатый остановил лифт после двенадцатого этажа, и мы перешли в другой, прямо из лифта в лифт. Если первый шел вверх, то новый резко упал вниз. На какой-то момент я даже почувствовала невесомость.

Капитан встретил меня на входе. Он был явно рад меня видеть.

– Ты быстро.

– Так получилось. Что дальше?

– Дальше учебка. Ты конечно самородок и просто молодец, но у нас много интересного и неизвестного тебе снаряжения. Там тебе привьют много полезных навыков, повысят интеллектуальный уровень, выносливость.

– Я думала, что готова.

– Как для Сохо.

– Раз я вернулась, скажешь хоть что за контора?

– Центральный контрольно-ревизионный отдел планеты. Это официальное, местное название, сами мы называем себя корпус безопасности, сокращенно КБ.

– Я о таком не слышала.

– Естественно, это надгосударственная структура с чрезвычайными полномочиями. О нас знают только чины от полковника и выше. В правительстве только министры осведомлены о нашем существовании.

– У нас много полковников.

– Ты намекаешь, что это не такой уж и секрет. Не совсем так. У нас для предателей одно наказание – сожжение заживо. Поверь, все они люди.

– А для сотрудников?

– А должна быть разница?

– Жестоко.

– Зато надежно.

С последней нашей беседы его настроение явно улучшилось. Он шел, чуть не подпрыгивая. Странный он этот капитан, не было бы горя.

*****

Промариновав меня пару суток в компании еще четырех рекрутов, начальство отправило нас на полигон. Летели мы из космопорта с выходом в стратосферу. Пилоты были в космических скафандрах. Отсек, в котором везли нас, напоминал десантный. В фильмах про космос все было очень похожим. Не особо интересуясь бортом, я просто вздремнула. Дергаться, когда от тебя ничего не зависит, смысла я не видела.

Полигон встретил нас суховеем. Место было выбрано посреди пустыни. Высадив нашу группу, борт взмыл в небо и пропал в пыльном вихре, который сам и устроил.

Нас сразу разделили. Я и Дора Ма были отданы на мучения целому полковнику. Как позже нам объяснили, то он просто дослуживал свой срок, так сказать в мирной обстановке. За долгие годы службы командование наградило его тихой и мирной работой. Мол нечего смешить Богов и так Ураса Бра прошел через восемь локальных воен и остался жив как и немногие его друзья. Он был угрюм и не особо многословен, пока это не касалось снаряжения. О нем он мог говорить часами. Осознавая, что никто не расскажет так подробно о каждой заклепке на ружье, я с жадностью впитывала каждое его слово. По сути, от этого зависела моя жизнь.

Вторым штатным мучителем был педик по имени Айзон Фал. Он занимался нашей подготовкой в сфере камуфляжа. Одним из аспектов этого обучения было строгое требование одеваться стильно, красиво и ходить на высоченной шпильке. Ноги болели ужасно, когда у нас была его неделя обучения. Подвернув в первый день ногу, я выругалась матом, Айзон покраснел и поставил мне двойку. Вначале я думала, что это формальность, однако в следующую неделю меня не пустили на полигон, а оставили одну в его распоряжении. Целых три недели подряд, мне пришлось изображать из себя уточенную леди из высшего общества. Я чуть не сошла с ума.

Уже позже я поняла, что он вполне нормальный мужик. Просто Айзон в прошлом был одним из выдающихся модельеров. По ходу своей работы он случайно услышал то, что не должен был. Его банально заказали. Вот контора и спрятала его на время. Он думал, что на время, однако привык и уже не стремился обратно в большой мир. Ему нравился материал, он любил эпатировать и стебаться над курсантами.

Пятый месяц обучения я запомнила особо. Во время утренней поверки имя одного из курсантов названо не было. Вначале я не предала этому значения. Однако вечером, на склоне дня нас всех, всю учебку, полные три роты, построили на плацу. Посреди плаца стояла странная конструкция из металла наполненная дровами, а посреди дров торчало толстое бревно.

Когда все построились, на плац вывели курсанта нашего взвода. Он был изрядно помят, весь в копоти. На трибуну поднялся командир учебки.

– Товарищи курсанты. Вы все давали присягу на верность государству и корпусу. С того момента все вы стали нашей семьей. Одним сплоченным и верным организмом. Каждый из вас клеточка этого организма, винтик в огромной и сложной структуре корпуса. Многим из вас покажется, что винтик это мелко и не значительно. Вы ошибаетесь. Наш корпус крепок именно тем, что у нас нет лишних и незначительных деталей. Каждый из вас очень важен для корпуса. Многим из вас придется сражаться во враждебной обстановке. Поэтому вы должны быть уверенными в товарище, прикрывающем вашу спину. Вы должны сражаться понимая, что ваш напарник закроет вашу спину хоть бы и своим мертвым телом, но не оставит вас в бою.

Многим из вас корпус дал вторую жизнь. Возможность будущей, новой, интересной и не буду скрывать полной опасности жизни. Но мы, должны знать, что вы все всегда будете верными данной вами присяге. Именно поэтому ваше обучение проходит в таких жестких условиях. Не буду скрывать, что из вашего набора есть уже люди, которые не выдержали нагрузки. Они честно признали это, и мы нашли им место более спокойное в структуре корпуса. Да, им не достичь офицерского чина, но их жизнь не будет лишена смысла и отваги. Мы найдем место каждому верному человеку. Однако, к предателям у нас совершенно другое отношение. Вы все, принимая присягу, выучили ее на память. В конце текста есть слова: «… и пусть меня сожжет жаркое пламя костра, если я предам эту свою клятву». Если кто-то думал, что это просто форма речи, то он ошибался. Этот курсант предал вас. Он угнал транспорт и пытался покинуть расположение части. Это предательство. Наказание за предательство у нас одно – привести слова присяги в жизнь.

Парня подтащили к столбу и привязали тросом. Когда все отошли капитан комендантского взвода поджег с нескольких сторон дрова. Костер разгорался медленно, или мне так показалось. Я, как и все другие в строю остолбенела от ужаса происходящего. Курсант кричал и дергался, пока его полностью не заволокло дымом. Потом пламя пыхнуло ярко, затрещало и взвилось в темное небо огромным огненным смерчем.

– Всем вольно, разойтись. – Скомандовал командир части.

Я оглянулась. Ураса стоял и смотрел на огонь. Блики костра трепетали в его глазах.

– Ураса, зачем? Разве нельзя было пристрелить?

– Он умер до того как его сожгло. Задохнулся от дыма, потерял сознание, умер от удушья. Все лучше, чем от огня.

– Поэтому костер так долго коптил.

– Да.

– Но почему так?

– Чирка. Идем, раз уж ты спросила, расскажу.

Ураса привел меня в свой коттедж. Налил чаю.

– Понимаешь, есть много честных и порядочных людей. Им это не надо. Но есть много людей, которые слабы. Мы служим не в простой конторе. По сути, мы являемся надзорным органом за самим государством. Поверь, наша верхушка параноики на которых пробу негде ставить. Их, по сути, в дурдом сдавать можно не раздумывая, но они никогда не предадут интересы государства и корпуса. И поверь, это не потому, что они давали присягу. Это просто смысл их жизни. Все курсанты, большая их часть восполнит боевые потери корпуса, но ты и еще человек десять будете служить в самом управлении. Именно вы будете командовать остальными, и именно от вашей группы мы ожидаем верности не поневоле от принятия присяги, а по вере в свое право принимать решения во благо нашего общества.

– Странно. Почему я. Я ведь всегда сомневаюсь в своем решении. Даже зная, что оно верно, то все равно сомневаюсь до последнего.

– Так думают и поступают все Бра Чирка. Пойми, каждый Бра или Фал принимая решение – сомневаются. Их решения, часто бывают судьбоносными как для друзей, так и для врагов и для судеб простых людей даже не понимающих того, что попадают под жернова государственной машины. Это очень сложно и тяжело принимать такие решения.

– Я не готова к такому.

– А никто от тебя пока такого не требует. Никто еще не назвал тебя Бра.

*****

Окончание обучения ознаменовалось присвоением мне сержантского звания с вручением кортика и погон. После непродолжительного празднества нас стали рассылать по частям. За некоторыми прибывали лично их заказчики, а за мной прилетел Жома.

Пока я собирала полученное снаряжение, капитан уединился с Урасой в его каптерке. О чем они там беседовали, мне не сказали. На летном поле меня удивил транспорт. Это был истребитель космического класса, дальнего радиуса действия. По ходу подготовки инструктор особо обращал внимание на устройство подобного судна, но я не ожидала увидеть сегодня машину последнего поколения, а уж тем более лететь на ней.

Жома пришел довольный. Наверно Ураса порадовал его моими оценками.

– Как аппарат? – Жома махнул в сторону истребителя.

– Ты так горд, будто это твоя личная машина.

– Это наша машина. Базовый транспорт. Тебе предстоит освоить её. Прошу на борт.

Пройдя небольшой шлюзовой тамбур, я оказалась в достаточно просторном помещении. К носу судна и к корме было два открытых прохода. Жома подтолкнул меня, так как я застыла на проходе.

– Чара, не стой никогда на входе.

Я прошла дальше и бросила вещи на диван. За целый год ожидания меня уже достала неизвестность моего статуса и как минимум ближайшего будущего. Посмотрев на довольное лицо напарника, я плюхнулась на диван рядом с вещами.

– Жома, я, конечно, все понимаю, контора и всякая там секретность, но наверно пришло время поговорить и меня задолбла твоя глупая улыбка. Ты капитан, а я сержант, однако мы не в строю и я не замурзанная девочка с помойки. Ты сам выбрал меня, так что будь любезен давай колись, зачем я тебе и какое у нас будущее, хоть на ближайшее время. И для начала ответь, почему ты назвал меня Чара?

– Все просто, по новым документам ты Чара Фа, по официальным документам. Чирка Ша около года назад была убита на окраине Сохо. Тело опознано и кремировано.

– А Шлима в курсе?

– Он и опознал тело. Правда, был страшно удивлен, что то тело было очень отдаленно на тебя похоже. Однако он согласился со мной, что так лучше. – Жома нажал на кнопку панели, что была у входа. Потолок треснул, сверху опустился стол. На столе лежал пластиковый пакет с документами. – Это твои новые документы. Ознакомишься позже.

Теперь о твоем статусе. Официально ты мой напарник. Однако, пока я полностью отвечаю за твои поступки, действия. Чтоб ты понимала, то меня ждет точно такое же наказание, как и тебя за любой неблаговидный поступок. По сути, ты даже не будешь представлена в суде чести. Ответственность за наши действия полностью лежит на мне. По крайней мере до того момента пока тебя не наградят новой приставкой к имени типа Фал или Бра.

Чего я ожидаю от тебя. В первую очередь терпения, внимания и понимания. Во вторых, наша контора это надгосударственная структура с чрезвычайными полномочиями. Мы следим за всеми аспектами существования нашего социума. В первую очередь мы контролируем органы управления страной предупреждая злоупотребления служебным положением, коррупцию, подкуп чиновников для лоббирования личных интересов богатых людей нашего общества. Отдел, в котором мы теперь оба служим, является, по сути, государственной палкой бьющей по рукам зарвавшимся ублюдкам. Иногда и по голове. Для нас нет неприкасаемых, просто не всех разумно валить и засаживать в тюрьму официально. Собственно ты и так уже была на службе нашей конторы, так как в пяти эпизодах своей прошлой жизни ты выполняла именно наши заказы на ликвидацию объекта. Светить контору в Сохо мы не хотели. В дальнейшем нас ждет работа по выявлению таких личностей, а там по ситуации и вменяемости объекта. Шлима, к примеру, вполне вменяем и чётко выполняет инструкции. Его конкурент по бизнесу был менее вменяем.

– Вы кончили Лаефа?

– Зачем, мы его просто подставили. Кончили его другие.

– А Шлима?

– Вполне вменяемый барыга. Он находится под нашей защитой и контролем. Мне не нужен твой нервный срыв.

– Он мне не родственник.

– Прости, но вас связывает дружба. Какой смысл служить на контору, которая не может защитить твоих друзей. Если помнишь присягу, то там есть слова: «…отныне, корпус моя семья, а я его семья». Корпус это не совсем армия, мы требуем самоотверженности, преданности, но мы также не бросаем своих. Ты добровольно стала в наши ряды, и корпус взял на себя заботу о человеке, что близок к тебе. Служа в корпусе, ты не сможешь заботиться о нем, не сможешь быть рядом и не сможешь защитить его. Мы это делаем для того, чтоб каждый сотрудник выполнял свои обязанности, не беспокоясь о родных. Их защищают другие. Такие как Ураса.