Меч равновесия. Книга вторая

5

Дома их встречали всеобщим ликованием. «Вот я уже и называю этих людей своим домом», – отметил про себя Павел.

Тина старалась быть сдержанной, но не смогла доиграть роль до конца, и со слезами на глазах повисла у него на шее. Павел взял её на руки и, шепча на ушко ласковые слова, понёс к своему шатру. Телохранители неотступно следовали за ними. По дороге капитан обратился к идущему рядом с ним Груту.

–

Грут, дружище, мне тут с королевой кое-какие дела надо обсудить. Займись нашими союзниками. Помоги хану Аспаруху расположить войско так, чтобы в случае нападения мы оборонялись единым фронтом.

–

Я всё понял король, – усмехнулся тот. Опыт бывалого воина подсказывал: грядут большие перемены. Просто так союзы не заключаются. И в душе был очень рад. Новые сражения. Чувство опасности, которое так горячит кровь. Без этого воину нет жизни.

– Здравствуй хан. Ты меня помнишь? – обратился он к Аспаруху. – Я с посольством был у твоего отца. Правда, мы тогда были гораздо моложе.

– Как же можно забыть такого воина, – польстил ему Аспарух. – Я даже помню, что в поединке ты одержал победу над Бек-батуром.

Грут, польщённый, довольно улыбнулся.

– Ну что же, давай располагаться. Наш король не любит, когда его приказы не выполняются, – вспомнил Грут неприятную сцену со славянской княжной.

– Ваш король великий воин. Я ещё не видел, чтобы так можно было сражаться.

– Да этого у него не отнять. Голова у него горазда на всякие хитрости и уловки. Хазары на своей шкуре в этом не раз убеждались.

Стоянка союзников выросла вдвое, превратившись в большой кибиточный город. Королевской чете установили новый трофейный шатёр, а старый Павел приказал установить для будущей семьи молодожёнов – для Драгмира и Гульны. Это была великая честь. И Аспарух и все его воины оценили её по достоинству.

Сам же Павел поймал себя на мысли, что таким образом пытается откупиться от Гульны и Драгмира. «Выделил хату своей любовнице с замом и доволен?», – не успокаивался и внутренний голос. «Да чёрт бы вас всех побрал! Долго я ещё буду заниматься самобичеванием!» – выругался, обозлённый на себя и весь белый свет, капитан и отправился на совет.

На общем совете союзное командование решило: в течение недели оставаться в кибиточном городе. Необходимо было довести до конца все скорбные мирские дела; то есть – справить тризну по павшим воинам, которую им не позволил справить, приближающийся враг, затем отпраздновать свадьбу русского князя и болгарской княжны. Для обоих племён это имело большое политическое значение.

– Души погибших уже в ирии, – высказал свою мысль Павел, – но думаю, они простят, что воинские состязания в их честь мы будем проводить не у кургана, а здесь.

Большой совет его поддержал одобрительным гулом. О павших забывать нельзя. Каждый воин желает, чтобы после смерти его проводили с почестями и весельем. На этом совет закрыли. Однако, Павел попросил хана быть его гостем. Его интересовало всё об этом народе. И он желал, так сказать, из первых уст услышать об их злоключениях. А если говорить честно, насчёт совместного похода у него были далеко идущие планы. Пора было выходить на мировую арену. Он оставил с собой королеву и Грута. Велел вызвать Цинния. И стал выяснять интересующие его вещи.

– Ты прости меня, Аспарух, за мои незнания. Слышал я, что болгары народ гордый и воинственный, про тебя слышал, вот, пожалуй, и всё. Толком ничего и не ведаю: ни о корнях ваших, ни об обычаях. Не мог ли ты поведать мне и моей королеве за чашей крепкого мёда, о судьбе своего племени?

– С удовольствием, брат. В том, что ты не много о нас знаешь, нет ничего странного. Мы народ молодой. Наши предки пришли с Кавказа. Правильнее моё племя надо бы называть гунногондуры. Ничего не напоминает?

– Вы родственны племенам гуннов?

– Да, мы воевали на их стороне, до того печального поражения, когда гунны и руги заняли земли вдоль берегов Понта до Колхиды и пойму Гипаниса (Кубань). И ещё некоторые земли им не принадлежащие.

– Ты хочешь сказать, хан, о тех наших землях, которые твой отец Кубрат ошибочно посчитал своими? – вмешалась в разговор Тина.

– Почему же ошибочно! В таких вопросах сложно ошибиться, – с достоинством ответил Аспарух.

Павел с недоумением посмотрел на спорщиков, а затем громко рассмеялся.

– Ну, вы ребята и даёте. Сидят два короля без королевств и делят земли, которые у них уже увели. И вряд ли вернут. Даже если вы попросите.

Спорщики смущённо замолчали, поняв всю правоту замечания.

– Давай-ка, хан, дальше рассказывай, – продолжая улыбаться, попросил Павел. – Хотя, нет. Давай за перемирие выпьем по черепушке мёда.

– Давно бы так, – поддержал его Грут. – В горле пересохло, а они всё чужие земли делят.

Осушили налитые чаши. Хан продолжил:

– Наш народ поселился от Меотиды вдоль Танаиса и до низовьев реки Итиль. Все болгарские племена были подвластны тюркскому каганату. Сорок лет назад в каганате начались междоусобные войны. Два великих кагана Дулу и Нушиби своими распрями ослабили верховную власть. Мой отец не стал ожидать окончания этой склоки и, пользуясь неразберихой, собрал разрозненные орды болгар и создал огромную военную державу. Наша держава называлась Великая Болгария. Отец установил политические связи с Византией. И всё бы хорошо. Но тут хазары… Сначала они разбили гунно-ругов, затем принялись за нас. И, хотя мы были куда как мощнее наших соседей… Но сильный ветер ветку ломит.

– Вот именно – ломит. – В сердцах прогудел Грут. – А мы ведь к вам послов за помощью слали.

– Я не был тогда верховным ханом. Поэтому решения принимались не мной.

Между тем Павел пытался переварить услышанное: «Это что ж получается, они тут все между собой земляки? Ну, по крайней мере – родственные племена. А Болгария то оказывается, тоже от гуннов пошла. Да! Перемешало народы в котле истории. Интересно, а кто тогда я?»

– Отец был смертельно ранен, – продолжил меж тем Аспарух. – И повелел нам с братьями, разделив орду на три части, идти пытать удачу в других местах. Со мною шёл брат мой Алцек, но в ночном бою хазарская стрела нашла его отважное сердце. Я даже не смог похоронить его как подобает по законам предков.

– Ты не печалься насчёт этого брат. Нет в том твоей вины. О другом были твои думы. Как народ свой сохранить для потомков, – успокоил его Павел. – Ну и что же было дальше?

– Были мне гонцы от орды брата Батбая. Сообщили, что сдался он хазарам. Настигли его где-то в Примеоти- дии и прижали. Обязался он платить Курвату пожизненную дань. Наверное, ему жизнь в позоре показалась лучше славной гибели. Другому моему брату – Куберу всё же удалось оторваться от хазар и прорваться к Итилю. И сейчас он подымается в верховья реки. Да пошлют Боги ему удачи. Ну а я, как видишь, со своей ордой пытаюсь пробиться к славянам. Народ они миролюбивый. Места хватит.

– Выслушал я твою историю и понял, что нет на земле такого места, где можно было бы укрыться от войн и горя людского. Значит повоюем. Но чести не отдадим. Мёртвые сраму не имут, как говаривал кто-то из великих. Грут, наливай. – Павел протянул свою пустую посудину князю.

Того два раза просить не надо. Густой медовый напиток заплескался в позолоченных чашах, которые когда-то носили на плечах люди с непомерными амбициями. Но сабли более амбициозных людей превратили их в то, что они сейчас представляли.

Друзья выпили за упокой хазарского племени.

– Послушайте, братцы, а не добить ли нам хазарскую орду, которая висит у нас на хвосте. Ведь не отстанут! Будут нас, словно блохи, всю дорогу покусывать.

Хан с Грутом единодушно высказались: «за». Королева – «против». Понятно из каких-таких соображений: она за Павлика своего ненаглядного переживала. Вдруг не вернётся под родимый кров. Но её мнение было проигнорировано. Компания, если честно сказать, была не в том состоянии, чтобы прислушиваться к чьим-либо советам. Мёд – это такой напиток, после употребления которого в голове у любого прибавляется столько ума, что чужие советы кажутся пустыми и никчёмными. А где-то даже вредными.

– А может быть, мы тризну справим сразу по всем павшим? – предложил Аспарух.

– Ты прав, брат. Мёртвые ещё немного подождут. Они воины. Они поймут, – загорелся Павел. – Драгмира ко мне, немедленно!

Когда прибыл Драгмир, вожди оживлённо обсуждали ход предстоящей кампании. Тина смотрела на них и удивлялась их наивной радости предстоящему сражению. «Словно дети! – думала она. – Возможно, кто-то из них погибнет в этой битве. Но нет, это никого не волнует».

– Послушай, князь, немедленно организуй разведку в сторону той орды хазар, что не успела на помощь хану Бирею, – приказал Павел Драгмиру.

– Я и сейчас могу доложить: утром они находились от нас в двух переходах. Они не торопятся нас догнать. По всей вероятности, выжидают подходящего момента.

– Сколько у них в орде всадников и кто у них ханом?

– Наш старый друг Бирей.

– Вот гадёныш, живучий! – не сдержался Павел. – Ничего, я предупреждал его: встретимся – земля круглая.

Все недоумённо уставились на Павла.

– Вы чего? – Не выдержав взгляда, спросил он.

– Земля плоская. Иначе, как бы кони могли скакать по круглой земле? Они бы сваливались с неё, – пояснил ему Аспарух.

«Во, блин! Попал, – подумал Павел. – До Коперника и Бруно ещё целая пропасть веков. Но вслух сказал:

– Круглая, не в смысле так, – он нарисовал в воздухе круг.

Тина беззвучно смеялась, но выручать его не спешила. Ждала, когда он сам выпутается.

– А вот так, – Павел указал на блюдо с фруктами на столе, и ладонью изобразил над ним круг.

«Ну, Тиночка, ну лиса! Не помогла, – думал он, вытирая со лба пот. – А ведь я где-то читал, что разведчики в тылу у немцев бывало «сгорали» из-за какой-нибудь мелочи, пустячка – в гильзу папироски дунут, а потом сожмут её в гармошку…»

– Что-то мы не о том говорим, – перевёл Павел разговор на другую тему. – Хан, ваши люди много кочевали в этих степях. Есть ли среди них такие проводники, чтобы каждую травинку знали.

– За этим дело не станет.

И Павел изложил свой план операции, как всегда рисковой и масштабной: в ней предполагалось участие пятнадцати тысяч воинов и … артиллерии. Павел всё-таки решился применить своё детище в предстоящем сражении, надеясь, что потерь будет гораздо меньше.

– Сборы в поход надо начать немедленно, пока диспозиция не изменилась, – пояснил Павел.

Никто из присутствующих толком ничего не понял, но переспрашивать короля постеснялись, а Грут, тот вообще решил, что это хмель разгулялся в голове короля.

Но он ошибался, капитан тут же начал давать распоряжения:

– Грут, пойдёшь со мной, а ты, Драгмир, останешься охранять стоянку.

– Но, король, – пытался было возразить князь.

– У тебя невеста. Займись приготовлениями к свадьбе.

– Не переживай ты так сынок, – похлопал князя по плечу Грут. – Вот наследника сделаешь, тогда и смело в бой!

– Аспарух, сколько возьмёшь воинов?

– Восемь туменов всадников.

– Хорошо. Остальных и артиллерию беру я. И давай сейчас же решим вопрос о командовании.

– А чего тут решать, план твой, ты и командуй. Войско в бой вести должен один вождь.

– Добро. Тогда к войскам. С рассветом выступаем.

6

Утром Павел вышел из шатра хмурый и не выспавшийся. Мало того, что Тина полночи отчитывала его за плохо усвоенные уроки по устройству мироздания; потом, словно бес в неё вселился… Измотанный Павел на какие только уловки не пускался:

– Нельзя тебе много, Тина, ты в тягости, – уговаривал он, строя заботливое выражение лица.

Но ничто не останавливало настырную девчонку. Хитро усмехаясь, продолжала требовать своё. Короче говоря, что спал, что музыку слушал. А на прощание: «Павлик, ты там поосторожней. Вперёд всех без надобности не суйся». И не подумала даже: как ему в таком состоянии полками командовать?

Грут, поджидавший его у шатра, сразу определил его состояние.

– Не переживай, король, в обозе отоспимся. Путь то не близкий.

– Отоспимся, – пробурчал Павел. – Ты огневой запас проверил?

– Всё в порядке. Артиллеристы полны желания в деле испробовать огненный бой. А то всё камни да камни.

– Испробуют. И не дай Бог хоть одно орудие подведёт. Шкуру спущу!

– Они про то ведают.

– Основная надежда на них, – и, уловив ухмылку на лице Грута, добавил, – и на нас тоже.

К ним подъехал со своими темниками хан Аспарух.

– Мои готовы.

– Ну что, товарищи вожди и военачальники, – Павел вскочил на коня. – Поехали!

В походе отрядом командовал Аспарух. Павел и его верный конунг Грут спали в обозе богатырским сном.

Похоже, Неждана Груту до самого утра всякие эротические истории рассказывала.

Проснулись они от резкой остановки. День клонился к закату. От солнца остался краешек, золотивший макушки деревьев и слепивший глаза, словно хотел напомнить – «Не забудьте, завтра снова вернусь». Павел, прикрываясь ладонью от яркого света, огляделся.

Вокруг царила деловая суета: кто поил коней, кто варил ужин, кто готовился к ночлегу.

Посмотрев друг на друга, друзья, не сговариваясь, вскочили на коней и поспешили разыскивать хана.

Аспарух со свитой находился у небольшой рощицы.

– Ну, разведка, где хазары? – поинтересовался Павел.

– Их стоянка у Борисфена. Охрана – разъездами до сотни человек. Расстояние – полдня пути. Днём незаметно не подойти. Но самое главное, что они не просто так стоят, они накапливают силы. К ним ежечасно стекаются разрозненные отряды и сотни воинов.

– Значит, по численности они нас превосходят?

– Примерно втрое.

– У кого какие мысли, господа военный совет?

По интонации голоса Павла Грут понял – у короля уже есть план.

– Пришёл. Увидел. Победил. Так кажется, говорил наш коллега Сашка Македонский. Мы два главных дела уже сделали, остаётся пустяк.

Все, кроме Грута и людей капитана, посмотрели на Павла как на больного.

– Отставить ночлег. А то нас хазары точно обнаружат. Я не говорю, что они нас победят. Но прольётся гораздо больше крови.

– Объясни, король, что ты задумал? Не надо держать нас в неведении, – попросил Аспарух.

– Охотно. Понимаете, сейчас на берегу Днепра, тьфу ты – Борисфена, в войлочных юртах расположатся на ночь сорок пять тысяч воинов, надеясь, что охрана их не подведёт. А мы – делаем ночной марш-бросок и в темпе вальса выдвигаемся на исходный рубеж.

Никто ничего не понял, но слушали его внимательно.

– Вы спросите: «А как же их подвижные дозоры?» Отвечаю: «А чем наши диверсанты хуже?» Впереди пойдут самые опытные и умелые. Встреченные дозоры вырезать подчистую. Не думаю, что их будет много. Возможно, мы их даже не встретим. Основная охрана расположена близ лагеря. Это вы знаете не хуже меня.

– Ты предлагаешь ночной бой? – спросил Саттабай. – Кони не люди. Будет паника.

– Да, бой будет ночным, но не конным.

И Павел до конца изложил свой план. Болгары начали было спорить, но Аспарух поднял руку. Все затихли.

– Мы уже видели, как странно воюет король Само. Поэтому я вверяю ему судьбу битвы и свою жизнь. Кто-то хочет отказаться? – обратился он к своим темникам.

Желающих не нашлось. И тысячи двинулись в ночь.

Воевать ночью степняк не приучен. Ночью он может совершить лихой воровской набег, и, прихватив что плохо лежит, лихо скрыться в ночи. Полномасштабные военные действия – это что-то новенькое для него.

Через четыре часа, не встретив ни одного разъезда, союзники в полной темноте вышли на исходные позиции.

Луна лишь изредка выглядывала из-за туч, чтобы поинтересоваться, чем это таким заняты копошащиеся внизу люди?

На расстоянии двух стрелищ от хазарского лагеря Павел выстроил все двадцать огнемётных орудий в одну линию. На их охрану, кроме обслуги, была оставлена его личная гвардия и две тысячи воинов. Командование артиллерией капитан взял на себя. Аспарух, Грут и Сатта- бай, разделившись на три отряда, обложили становище с трёх сторон. Хазары оказались прижатыми к Днепру.

– В бой не суйтесь. Рубите и поражайте стрелами тех, кто сам на вас набежит. Сейчас вы узнаете, что такое напалм и почему его ООН запретил, – закончил вполголоса Павел свои напутствия, провожая уходящих в ночь.

Его воины соорудили прикрытие от огня. «Обнаружить себя раньше времени – потерять победу». Эти слова короля они помнили прекрасно.

– Ну, с Богом, – украдкой перекрестился некрещёный король. И над притихшими расчётами разнеслось. – Огонь!

Так началась эра огненного боя. Правда, византийцы пальму первенства приписывают себе. Что это, мол, они изобрели и впервые применили «греческий огонь». Но, в науке истории много казусов, и Павел не был в претензиях. Он и так в средних веках накуролесил. Историки до сих пор не могут свести концы с концами.

В лагере хазар творилось невообразимое. Все двадцать ёмкостей с горючим составом долетели до места назначения. Ещё бы! Ведь били, практически, прямой наводкой. Лопались бочки с оглушительным треском, разбрызгивая вокруг себя огненную смерть. Не страх, а дикий ужас охватил спавший лагерь.

Между тем на лагерь обрушилась вторая, а затем и третья партия огненной смерти. Горело всё: люди, животные, жилища, земля под ногами, вода в Днепре. Вырывающиеся из круга огня горящие фигуры падали, сражённые стрелами ангелов мщения. Да, месть была жестокой. Но это была война. Кто кого.

«А бросать в жертвенные костры живых людей, это гуманно? – пытался оправдать себя Павел. – Но ведь это их мир. И они сами решают, как им жить и как умирать». «Ещё бы атомную бомбу притащил», – упрекнул его внутренний голос.

Воины Павла воспринимали происходящее с детской радостью и суеверным страхом. Они стали обладателями Перуновых молний. Трепещите враги!

Разыгрался ветерок и до Павла стал доноситься тошнотворный запах. Этот запах он помнил. Ему приходилось выносить обгоревших пацанов из чадящих бэтээров на той, на другой войне.

Чтобы поскорее покончить с разыгравшейся трагедией, Павел дал команду произвести ещё пару залпов. Что было исполнено. На месте, где располагался хазарский лагерь полыхал огромный костёр. Сорокапятитысячная орда перестала существовать.

«Вот почему немцы так боялись «Катюш», – пронеслось в голове. – «А ведь они были цивилизованными и технически подкованными людьми».

Пламя огромного костра стало постепенно утихать. Павел отправил своих людей проявить акт гуманизма. Добить раненых. Ожоговые центры ещё не существовали.

К орудийным позициям стали стягиваться отряды Аспаруха, Саттабая и Грута.

– Нехорошая война, – заявил Саттабай.

«Ну вот, началось», – тоскливо подумал Павел.

– Поживиться нечем, – продолжил свою мысль болгарин.

– И только? – удивлённо спросил Павел.

– А что ещё? – пожал тот плечами. – Воину нужна победа, но ему нужна и добыча.

– Да-а, – протянул Аспарух. – Я знал, что ты великий воин. Но такое! Сегодня нашим женщинам никого не придётся оплакивать. Сегодня у нас великая победа. Я уверен, что хазары преследовать нас больше не посмеют.

Кстати, исторический факт. С той поры вдоль установившейся хазаро-болгарской границы крупных столкновений больше не было. Отчего? Что так могло напугать воинственное и последовательное в своих поступках племя? Или опять Павел Горюнов? Ещё одна загадка для историков.

– Само, дружище, мы не потеряли ни одного человека. Зато всей их орде устроили погребальный костёр, – восторженно завопил Грут.

Итак, у хазар отбита охота к дальнейшему преследованию, а они, все такие розовые и в шоколаде, победителями возвращаются домой.

7

Ликованию союзников не было предела. Вернулись войска, ходившие на хазар. Таких побед не одерживал ни один полководец в мире. Все воины живыми вернулись в свои рода. Поражение врагу нанесено невиданное. Правда, чтобы одержать окончательную победу над ордами хазар требуются неисчислимые людские ресурсы. Чем, увы, союзники не располагали. В ближайших планах по-прежнему оставались: тризна по павшим товарищам, свадьба болгарской принцессы и ругского конунга и поход во Фракию.

Приготовления шли полным ходом. Резался скот. Готовились мёды. На месте тризны устанавливались идолы.

«Программа обещает быть не слабой, – подумалось Павлу. – Хоть резать и в огонь кидать никого не будут». Он вместе с Саттабаем и Грутом сидел в шатре у Аспа- руха. Они временно оказались не у дел, и хан пригласил их в гости. Павел переложил на Драгмира все свои дела. Он хотел поразить болгар и устроить парад своих войск. Со строевыми песнями. Чёткими рядами. В общем как полагается.

Хан щёлкнул пальцами и к столу вереницей поплыли полуобнажённые девушки. У каждой в руках поднос с разнообразными яствами, выпивкой… Словом: «…Ешь ананасы, рябчиков жуй. День твой последний приходит буржуй».

«А порядочки-то восточные, – отметил Павел. – Ничего, ославянитесь. Славянство, пользуясь своим многолюдством, столько народов в себя впитало! Сам сомневаюсь: кто я на самом деле?»

Хан начал свою речь:

– Я хочу выпить за своего брата короля Само. Самого удачливого вождя, о подвигах которого много слышал и кого, наконец, встретил в жизни. Вождя, не проигравшего ни одной битвы.

«Суворов тоже ни одного боя не проиграл, – про себя возразил хану. – Хотя, Суворов-то ещё не родился».

Между тем хан продолжал:

–

Я хочу, чтобы дружба между твоим и моим народом продолжалась в веках. Чтобы мы всегда с чистым сердцем могли прийти друг другу на помощь. За нас!

«Так и будет, ещё не раз вам подмогнём, – осушая вместе со всеми свою «черепушку», подумал Павел.

Ну и, как водится, далее тосты посыпались один за другим. В общем, скучно не было. Перед пирующими высыпали молоденькие танцовщицы и стали поражать гостей безупречностью своих стройных фигур и мало-мальским умением танцевать. Движения танца сводились к тому, чтобы разогреть страсть у присутствующих.

«Средневековая «виагра», – пронеслось в полупьяном сознании капитана. – У мужиков, наверное, тоже были проблемы». Будучи верным своей, рождённой ещё с курсантских времён традиции, он встал и произнёс:

– Предлагаю выпить за женщин! Офицерскому составу предлагаю выпить стоя.

– Гусары и мужчины пьют стоя, – уточнил Грут.

Павел восхитился: – «Вот чертяга! Он скоро меня переплюнет».

Гулянке не дали перерасти в гульбище прибывшие посыльные. Они доложили, что к тризне всё готово и воины ждут своих вождей.

Аспарух заговорщицки подмигнул Павлу и прошептал ему на ухо:

– Попозже сбежим.

Павел был не против.

В центре лагеря, рядом с королевским шатром Драг- мир выстроил настоящую трибуну для «высоких гостей». На ней были установлены кресла для короля с королевой и хана с принцессой. И вот началось.

Первой колонной проходила артиллерия. Мощные установки тянули быки. А бойцы браво выводили:

.. Артиллерия – боевая наша жизнь, Артиллерия – веселей в строю держись.

Следом за ними шла конница. Каждая сотня с лихим свистом и джигитовкой распевала свою строевую песню.

Болгары были сражены наповал. Это в начале, а затем всё разномастное многолюдье разразилось криками и одобряющим свистом от увиденного.

– Брат, я всё больше и больше удивляюсь твоим способностям управлять войском и умением поднимать боевой дух даже в мирной обстановке, – обратился к Павлу Аспарух. – То, что я сейчас вижу, это словно из другого мира.

– Заведи такие порядки у себя. Очень дисциплинирует войско. Как говорил мой старшина, что если в туалете порядок, то и в сотне всё будет в порядке. Потому что сержанты, то бишь десятники звери и сотник не дурак. А как говаривал один великий полководец? «Порядок в армии начинается с порядка в казарме». Полезные слова, кстати.

Конечно, не всё из сказанного Аспарух понял. Как-то чудно выражался подвыпивший король. Но суть сказанного уловил.

После парада тризну продолжили военно-спортивные соревнования. Выходили меряться удачей силачи и мастера боевых искусств. Всё это сопровождалось громкими возгласами и обильным возлиянием.

Аспарух и Тина по ходу поединков объясняли Павлу правила борьбы. Всё сводилось к тому, что правил никаких не было. Был лишь один единственный запрет: ниже пояса не бить.

В поединке сошлись два крепких воина. Габариты, что в высоту, что в ширину, одинаковые. У каждого – по сабле и щиту. Несмотря на внушительный вес, передвигались ребята легко и невесомо, словно боксёры на ринге, внимательно следя за малейшим движением противника. По одежде можно было определить, что один воин болгарский, а второй – русс. Болгарин начал первым. Резко ткнул саблей в направлении лица соперника, одновременно покатился ему под ноги, пытаясь подсечь. Но тот, отбив обманный удар щитом, высоко подпрыгнул и в прыжке рубанул подкатившееся под ноги тело. Однако его сабля, выбивая щепу, прошлась по подставленному щиту болгарина. Добрая треть щита отлетела в сторону. Болгарин снова был на ногах. Противники, обмениваясь молниеносными ударами, сошлись почти вплотную. Уследить за их движениями было невозможно. Когда они отскочили друг от друга, от щитов в их руках остались лишь умбоны.

–

Красиво рубятся, – кивнул на воинов Павел.

–

Выматывают друг друга, – наклонился к нему Аспарух. – Владеют саблями на равных. Тот, кто вперёд устанет – тот и проиграет.

–

Так они и до вечера могут скакать. Лбы-то здоровые. Признаков усталости не наблюдается.

–

Бывало и такое. Однажды, вот так же на тризне, бились двое день и ночь, ни в чём не уступая друг другу. А когда мой отец приказал остановить поединок, то оба упали бездыханными.

–

Когда воин упрям и настойчив – это хорошо. Но мне думается, что такие состязания следует как-то ограничивать по времени. Думаю, двух часов будет вполне достаточно, чтобы сильному показать свою силу, а слабому – слабость, – высказал свою мысль Павел.

–

В твоих словах есть зерно разума. Хорошие воины должны гибнуть на поле боя, а не от собственной гордыни. Тогда им будет слава и место за столом с Богами.

–

Ну, вот давай так и решим. Это при обучении пусть звенят железом сутками напролёт. А сегодня у нас праздник – зрелище.

Между тем воинам бросили по второй сабле и рубка пошла веселее. Шансов ошибиться у поединщиков стало больше. Биться в обе руки куда сложнее. И внимания требуется больше. Русс ткнул остриём одной сабли, целя в глаз противника. Но тот отвёл угрозу и принял клинок на свою саблю, да так, что от схлестнувшихся лезвий полетели искры. И тут же уже русс поймал на вторую саблю клинок болгарина, который стремительно рванул к его груди. Клинки так же сцепились огнивами. Менее секунды они мерялись силами стоя со скрещёнными клинками. И тут русс с места, как бы падая на спину, нанёс мощный удар обеими ногами под вздох болгарину. Оба воина повалились на спины. Болгарин ещё приходил в себя от неожиданной выходки русса, а тот уже стоял рядом. Оба клинка маячили в миллиметре от горла.

Толпа восторженно взревела. Хороший поединок всегда радует сердце воина. Павел по одежде воина определил, что тот был из его гвардейских спецназовцев.

«Хоть чему-то понемногу учатся», – с лёгким недовольством подумал он. На тренировках он постоянно вдалбливал в эти лохматые головы, что схватку затягивать нельзя. Один, ну два удара, и противник должен быть повержен. Иначе он поймёт твою тактику и сражаться будет труднее. Да и помощь может подоспеть. И сила зря тратится.

–

Может и нам размяться немного. Саблями позвенеть, – хитро взглянул на него Аспарух.

–

Только не здесь, а где-нибудь в укромном месте. Не пристало королям перед воинами силами меряться, – отшутился Павел. На самом деле ему просто не хотелось ставить хана в неудобное положение перед его воинами. Как он воспримет поражение?

– Я согласен, – оценив тактичность короля, улыбнулся хан и щёлкнул пальцами.

Тут же появились подносы с едой и наполненными мёдом чашами. Они выпили и продолжили наблюдать за происходящим на арене. Там уже орудовали борцы. По стилю борьбы Павел назвал бы их рукопашниками.

В это время здоровенный болгарин, килограммов на сто пятьдесят весом, одолев очередного соперника, ходил по кругу, вызывая смельчака.

Подогретый мёдом, Павел не раздумывая, спрыгнул с трибуны на импровизированную арену.

Что тут началось! Дикие вопли и рёв воинов обоих племён. Они скандировали как на хоккейном матче.

– Само! Само! Само! – кричали одни.

– Ягил! Ягил! Ягил! – вторили другие.

«Ну что, Ягил, показать тебе, что такое подготовка спецназа ГРУ?» – Павел, разминаясь, прошёлся по арене, несколько раз подпрыгнул на месте, размашисто вращая руками.

Раздался сигнал к началу схватки.

Противники стали сближаться. Павел, особо не мудрствуя, коротко разбежавшись, подпрыгнул, и спаренными ногами вмазал в лоб набегающей туше.

Кто внимательно слушал педагогов на школьных уроках физики, тому понятно, что за счёт встречного движения сила удара увеличивается.

Ягил, словно подрубленный дуб, завалился на спину. Павел, оттолкнувшись от его же лба, сделал сальто и встал на ноги.

Над ареной творилось что-то невообразимое. Подняв над головой руки, победитель повернулся вокруг. Словно в замедленной киносъёмке он видел и орущих бородачей, и вскинутые от удивления брови Аспаруха. и гордый взгляд Тины, и пытающегося подняться на разъезжающихся руках Ягила.

Когда шум стих, Павел крикнул в толпу зрителей:

– Вызываю на бой, честный бой, любого, будь он болгарин или русс.

Над лагерем повисла тишина. Свои воины знали, что бороться с королём – «игра в одни ворота». Болгарские, только что ставшие свидетелями, как легко был побеждён их славный батыр, помалкивали.

– Вызываю пятерых сразу… Нет! Полный десяток.

Тишина над лагерем стала густой до осязаемости. У Аспаруха на скулах заходили желваки. Он уже хотел подняться. Но был удержан рукой Тины.

– Хан, умоляю. Ради вашей дружбы, скреплённой кровью. Не ходи сам. Не пристало братьям прилюдно драки устраивать. Ты же видишь, это в нём мёд бродит. Прикажи просто, какому-нибудь десятку. Да пусть потешатся.

Аспарух, остывая, понял мудрость слов королевы, и мысленно её поблагодарил. Исходя из интонации, с которой она ему всё это говорила, то есть без капли страха за мужа, он понял ещё и то, что не так-то прост его названный брат. Но десяток?

– Пусть с тобой сразится десяток моих телохранителей. Я бы и сам с удовольствием вышел с этим десятком. Но братья мы. А братьям не пристало проливать друг другу кровь на потеху толпы.

– Хорошо сказал. Правильные слова, – разнеслось по толпе.

«Кровь кровью, а сам телохранителей выставляет», – подумал Павел. «Может, я зря это затеял?» – но молодое и здоровое тело требовало выхода энергии.

На площадке появились новые действующие лица. Обнажённые по пояс, с мощными, словно канатами, перевитыми мышцами, торсами. Куда там современным протеиновым качкам.

«Да ребята не хилые, – оценил их Павел. – Придётся работать на пределе, в жёстком контакте. А то ведь уделают меня ханские архаровцы».

Архаровцы, не торопясь, стали брать капитана в круг.