– Слушай, майор, ты охренел совсем? Ты хоть знаешь, что ночь на дворе? И спать хочется? – так, очень дружелюбно, по-домашнему, отреагировал Император на вызов «вертушки».

– Так точно, знаю, Ваше Величество! – гаркнул Проникаев. – Но дело не терпит отлагательств! Я поймал Гадистра №4!

– И что? Проникаев, четвертый гадистр – это не Чужка, – резонно возразил Император. – И ради этой херни ты разбудил меня в три часа ночи?

– Я уверен, что он знает, где Чужка, Ваше Величество!

– Это лучше. Допустим. Верю в твою индукцию и дедукцию. А он расскажет? – Император, кажется начал просыпаться.

– А куды он, красавчег, денеццо, Ваше Величество? – браво отвечал Проникаев.

– Это хорошо, – Император развеселился. – Только не бей его, а то меня опять иногалактические газеты обзовут душителем свободы.

– Нет, что вы, Ваше Величество. Зачем же бить, когда можно жестко пытать?

Император подпрыгнул на своем конце вертушки.

– Проникаев, ты совсем съехал?? – снова заволновался он. – «Алебон» все полосатые матрацы арестует за своего агента влияния! А боярщина меня с потрохами тогда сожрет!

– Точно-точно! – оживился гадистр, который, похоже, услышал последние слова Императора – тот разволновался и сильно кричал в трубку.

– А ты не вякай у меня, когда Государь Император на проводе! – ласково сказал ему Проникаев.

Затем майор подумал с полсекунды, и отвесил Гадистру легкий хук справа – чтобы гадистр не подслушивал и не мешал разговору с Императором своими прохиндейскими замечаниями.

И чтобы вообще был не в курсе содержания разговора.

Гадистр, естественно, упал, и Знаменский принялся отсчитывать ему 10 секунд. Поскольку гадистр на 10-й секунде не встал, Знаменский засчитал ему нокаут, а Проникаеву – победу.

– Ну вот, теперь мы можем продолжить, Ваше Величество, – Проникаев вернулся к разговору с Императором.

Император, оказывается, все это время терпеливо ждал у трубки.

– Ну и нахал ты, Проникаев, – сказал он.

– Никак нет, Ваше Величество! – не согласился Проникаев. – Просто Гад мешал разговаривать с Вашим Величеством! А это недопустимо!

– Ладно, замнем, – сказал Император. – Мы остановились на методах получения информации от Гада.

– Да, я помню, – сказал Проникаев. – Ваше Величество сказали, чтобы я его не пытал. Но вы ведь наверняка знаете, что для жадаев есть такое воздействие космоюанями?

– В курсе, – неохотно признался Император. – А ты, наверное, в курсе, что прогрессивная Вселенная собирается приравнять его к пыткам?

– Обещать – не жениться, Ваше Величество! – бодро ответил Проникаев. – Официальный бюллетень еще не вышел.

– Я, конечно, не трус, но все равно как-то страшновато, – признался Император. – А вдруг бюллетень выйдет?

– Ну, во-первых, – сказал Проникаев, – вы можете свалить все на меня. Я ж официально уволен из органов. Тогда прогрессивная Вселенная объявит кровавым тираном не вас, а меня.

– Не катит, Проникаев, – грустно сказал Император. – Ты же знаешь, что во всем, что происходит в нашей Галактике, прогрессивная Вселенная обвиняет меня и только меня. В каждой слезинке каждого невинного гадистра.

– Тогда есть «во-вторых», – не сдавался майор. – В соседней галактике «Млечный Путь» давным-давно жил некто Филипп Филиппыч Македонский. Он же Филипп Второй.

– Слышал, – перебил Император.

– Он как-то сказал, что крепость не может считаться неприступной, если туда можно привести ишака, груженого золотом.

– Я в курсе, – сказал Император, – у нас в М31 тоже такое бывает, не только в «Млечном Пути». И что ты предлагаешь, майор? Говори прямо.

– Я предлагаю, Ваше Величество, предложить нашей крепости под названием «Гадистр номер 4» вот такого золотого ишака. В обмен на информацию о Чужке.

– И сколько? – поинтересовался Император.

– Я думаю, примерно 20-25 тонн космоюаней, – сказал Проникаев. – Метрических тонн, в смысле веса, а не сленга. То есть большую кучу тысячных желтых космоюаневых купюр, и чтобы эта куча весила 20-25 тонн, – уточнил он. – И желательно прямо сейчас.

– Друг мой ситный, – вскричал Император, – где же я тебе возьму такую кучу космоюаней среди ночи??

Проникаев в ответ выразительно промолчал.

– У тебя шифрование тройное? – вдруг спросил Император.

– Да, Ваше Величество, как положено!

– Включи четверное. Там сбоку такой рычажок.

Проникаев включил.

– Включил? – нетерпеливо спросил Император.

– Так точно, Ваше Величество! Мы остановились на вопросе, где взять такую кучу космоюаней посреди ночи!

– Не ори, Проникаев, я не глухой. Вообще говори потише. Где взять, спрашиваешь? – медленно проговорил Император. – Кажется, под кроватью в 19-й спальне что-то есть. И в 23-й под кроватью какая-то мелочь завалялась. Должно хватить.

– Как можно, Ваше Величество, это же ваши личные деньги! – прошептал Проникаев.

– Ничего, я потом из бюджета возьму, – пробормотал Император. – Что такое личное по сравнению с общественным благом! – голос Императора окреп. – Что такое эти жалкие 25 (пусть даже метрических!) тонн денег – по сравнению с тем, сколько всего ценного этот гадский Чужка каждый день крадет из нашей любимой Галактики!… в пользу этих наших проклятых партнеров по Местному Скоплению??

В ответ на эту благородную речь Проникаев только и смог сказать:

– Служу Вашему Императорскому Величеству, да живет оно вечно!

– Короче, я тебе пришлю личный Императорский дрон. Там будут деньги. Жди. Постараюсь побыстрее, – сухо закончил император. Тут ему в голову пришла другая мысль, и он снова обеспокоился. – А если гадистр все-таки откажется взять ишака?

– Не откажется, Ваше Императорское! Жадаи чудовищно жадные, а тут такая гора денег! – уверенно сказал Проникаев. – Хотел было сказать, что он маму родную за эту сумму продаст, но это будет неточность. Родную маму он продаст значительно дешевле.

– Ну а если все-таки откажется?

Проникаев развел руками.

– Вот что, Проникаев, – голос Императора окреп. – Тогда пытай его этой кучей. Пытай деньгами. Жги, порть, писай на эти деньги, делай что хочешь. Мы должны получить информацию о Чужке, и все тут!

– А как же прогрессивная Вселенная? – спросил Проникаев.

– А пусть она засунет свои права гуманоида в прямую кишку этого гуманоида! – рявкнул Император. – В крайнем случае, сдам им в аренду какую-нибудь планетную систему. Пусть подавятся. Наша «Туманность Андромеды», слава Персею, большая Галактика. Выкрутимся как-нибудь. Ты мне только Чужку найди, а там и помирать не стыдно, – всплакнул в трубку Император.

– Ну что вы, Ваше Величество! – растрогался Проникаев. – Живите себе вечно, никто не против!

– Короче, Проникаев. Ожидай дрон с деньгами. Конец связи, – сказал уставший от беседы Император и отключился.

– Короче, Знаменский! – сказал Проникаев Сене, который сидел на Гадистре, все еще не вышедшем из своего нокаута, и клевал носом. (Все-таки была ночь).

– А, что? – Сеня проснулся.

– Короче, Знаменский! – строго сказал Проникаев. – Все, о чем я говорил с Императором, – ты ничего этого не слышал.

– А я и не слышал, – отвечал Сеня, хлопая ресницами, как девушка. – Да я вообще спал! Ты же видел.

– Но Знаменский, похоже, всё-таки всё разболтал, – выкрикнул развязный курсант с «камчатки». Иначе бы откуда, господин майор, вы все это знали?

– Курсант Махрович, выйдите немедля за дверь! – приказал разозленный Честнов. – На вас будет написана докладная начальнику Высшей Школы. Я не посмотрю, что у вас дедушка – почетный генерал-прапорщик в отставке!

Честнов подождал, пока наглый курсант не покинет аудиторию, и продолжил.

– Итак, товарищи курсанты, Проникаев приказал Знаменскому разбудить Гадистра. Но перед этим…

– Перед тем, как мы разбудим гадистра, слушай официальный приказ Императора, – сказал Проникаев Сене. – Он таков. Гадистра не пытать, но подкупить. С минуты на минуту сюда прибудет Императорский дрон с деньгами.

– Отдать ему 20 метрических тонн космоюаней?? – возмутился Сеня.

Похоже, что он все же кое-что слышал из разговора Проникаева с Императором.

– Ибо оба собеседника достаточно громко орали во время своей телефонной гипер-беседы, – пояснил Честнов.

– Отдать ему такую туеву хучу денег? – возмущенно вскричал Знаменский. – Да лучше я его придушу собственными руками, или запинаю ногами, или, на худой конец, перееду лимузином!

– Я тебе перееду, – холодно ответил Проникаев. – Ты военный человек, Знаменский, знаешь не хуже меня, что приказы не обсуждаются. Сказано подкупить – значит подкупить.

– А если он не подкупится? – Сеня задал тот же вопрос, что и Император.

– А если не подкупится, – оскалился Проникаев, – тогда Император приказал жестоко пытать.

– Ага, – сказал Знаменский. – Это другое дело. Тогда мое настроение стремительно улучшается. От чистого сердца – ab imo pectore – желаю ему ни за что не подкупаться! – заявил Знаменский, еще раз демонстрируя эрудицию, нехарактерную для офицера «убойного отдела».

– Посмотрим, – ухмыльнулся Проникаев. – Буди гадистра. У тебя есть «живая вода»?

– Обижаешь, майор, – сказал Знаменский и извлек из кармана небольшой флакончик.

«Живой водой» на жаргоне сыскарей называлась вытяжка из оборонительных желез эриданского вонюрника, которая обычно применялась для «лечения» запирающихся преступников.

– Дай ему немного, – приказал Проникаев, – но только смотри не переборщи.

Знаменский достал из кармана бельевую прищепку и повесил себе на ноздри. Проникаев же просто зажал нос пальцами.

Затем Знаменский очень осторожно отвинтил колпачок флакона и на долю секунды сунул его все еще валявшемуся на земле Гадистру под нос. После чего мгновенно и накрепко завинтил флакон спецпробкой.

Эффект проявился тут же и был трескучим: гадистр мгновенно «воскрес», вскочил на ноги и принялся носиться по замкнутому кругу, при этом воя и вопя.

– Ну что ты кричишь, как альдебаранский амарал? – укоризненно сказал гадистру Проникаев. – Мы на Космоюаньском, между прочим. Чуть дальше – уже коттеджи начинаются: во-первых, людей разбудишь, а во вторых, разбудишь заодно и своих коллег-жадаев, которые тоже там живут. Ну и что они про тебя подумают тогда?

Эти суровые, но справедливые слова отрезвили гадистра. Он перестал вопить, а вместо этого стал жалобно и безнадежно подвывать, – как Акела, который промахнулся.

Как раз в этот момент в небе появилась летающая тарелка.

Но это была не обычная летающая тарелка с зелеными человечками. А напротив – личный Императорский дрон с деньгами.

Дрон снизился, и в его брюхе стал открываться люк.

Когда люк открылся полностью, из него на землю хлынули космоюани.

Опорожнившись, Императорский дрон задраил люк и отбыл по месту постоянной дислокации – в гараж Большого Императорского дворца.

– Оперативненько, Ваше Величество, – одобрил Проникаев.

– Ничего себе… – округлил глаза Знаменский. – Ну и куча. Будто ящеромамонт на анаболиках тут пробегал.

Гадистр тоже перестал носиться с угольком в заднице и встал как вкопанный, вперив ястребиные очи в деньги.

Он даже подвывать и скулить забыл.

– Видишь? – сказал ему Проникаев. – У тебя два варианта: либо ты говоришь нам, где Чужой, и получаешь за это всю кучу лавандоса; либо мы тебя зверски пытаем деньгами и добиваемся, чтобы ты сказал, где Чужой. Выбирай. Все равно полюбас расскажешь, но Император приказал, чтобы свобода выбора была у каждого космического негодяя.

– Вступить в половую связь с Мисс-Галактикой-2344 или получить звездолюлей? – раздумчиво произнес Гадистр. – Лучше, конечно, первое. Аллегорически выражаясь. То есть лучше подкуп от антинародного режима, чем зверства того же режима.

– Соображаешь, – одобрил Проникаев.

– А какие у меня гарантии, что я действительно получу эти деньги в обмен на информацию о Чужом и, соответственно, предательство своих? И что вы же меня потом не уберете как свидетеля?

– Никаких, – сказал Проникаев. – Шучу, шучу. Личное подтверждение Императора тебя устроит?

– Плюс космолет отсюда до Мондона.

– Если Император согласится. Лично я предпочел бы видеть тебя в Галактическом Централе, но Император добр и милостив, – сказал Проникаев. – А вот какие у нас гарантии, что ты сообщишь правдивую информацию?

– Да вы лично можете проверить. То есть Император может, – засмеялся Гадистр, видно, забыв, как он плакал не далее как три минуты назад.

После этой фразы Гадистр прикусил язык, так как скумекал, что ляпнул лишнее.

Но Проникаев все понял.

– Немедленно выезжаем, – крикнул он Знаменскому.

– Куда?

– Во дворец, ёпрст!

– Зачем??

– Знаменский, ты идиот. Хотя я тебя все равно люблю как сыскаря, – сказал Проникаев. – Чужой сидит во дворце Императора, понял?

– Как ты догадался?

– Я же сказал, Сень, что ты идиот. Слышал, как Гадистр только что ляпнул, что Император сам может проверить, где сидит Чужой? А что это значит?

– Чужой сидит во дворце… – прошептал Знаменский.

– Точно. Заводи громокот in un momento. Надо спасать Императора. Зверь опасен.

– Минуточку, минуточку, – заныл Гадистр, мысленно кляня себя за прокол. – Но деньги-то мне дадут?

– А за что? – удивился Проникаев, надевая шлем. – Ты же сам все сказал, так что деньги тебе не полагаются. Благодари свою умную голову. А кроме того, ну на хрена тебе такая куча бабла? Лопнешь ведь от жадности твоей.

– Бабла не бывает слишком много… – прошептал Гадистр.

– Ну извините. Знаешь, у нас в Галактполе раньше такой плакат висел: «НЕ БОЛТАЙ!» К тебе тоже относится.

Проникаев, наконец, надел шлем.

– Ты пока посторожи лавандос, и никуда не уходи, – наказал он Гадистру. – За деньгами скоро имперские штурмовики прилетят. Если они хоть одного космоюаня недосчитаются – ну, ты же знаешь имперских штурмовиков, – засмеялся Проникаев.

Гадистр аж зашипел с досады.

Проникаев уселся в седло космоцикла и пристегнул гравиремни.

– Газуй, Знаменский! – скомандовал он. – Да не жалей глюонов. Не куда-нибудь – самого Императора спасать едем!

– Стойте! – вдруг мартовским котом заорал Гадистр. – Ведь вы же не знаете, в какой комнате дворца сидит Чужка! А комнат во дворце много!

– Точно, – медленно произнес Проникаев. – Знаменский, не газуй пока. Так в какой комнате, ты говоришь, сидит Чужой?

– Я еще пока ничего не говорю, – заявил Гадистр. – Я больше НЕ БОЛТАЮ. Как ты мне посоветовал, Проникаев. Ты ведь знаменитый Проникаев, правильно?

– Правильно, – Проникаев вдругорядь снял шлем. – Быстро учится, Гаденыш, – сказал он Знаменскому.

– Мерси за комплимент, – разулыбался Гадистр.

– Ты пока рано радуешься, Гад, – сказал Проникаев с угрозой. – Радоваться будешь, когда в Мондон попадешь.

Гадистр решил не злить такого опасного человека, как Проникаев, и потому язвить в ответ не стал. Вместо этого он попросил связать его с Императором.

Проникаев достал из кармана «вертушку» и нажал на кнопку. Когда Император снял трубку, майору показалось, что голос Императора какой-то не такой. Необычный какой-то.

– Вроде натянутой струны балалайки, – пояснил майор Честнов и для наглядности показал курсантам балалайку.

– Ваше Величество, это снова я! – отрапортовал в трубку Проникаев.

– И какая неожиданность, и кто бы мог подумать! – отвечал Император.

– Короче, Гадистр рассказал, где Чужка.

– Да ну? И скажите пожалуйста! – голос Императора стал еще более язвительным.

Проникаев отнял трубку от уха и внимательно посмотрел на нее. Потом снова приложил к уху.

– Ваше Величество, Гадистр сказал, что Чужой во дворце! Вот только пока не говорит, в какой именно комнате!

– В какой комнате? А я тебе скажу, в какой. В Главном Рабочем кабинете Императора, под ковром, – довольно спокойно проговорил Император.

– Откуда знаете?? – похолодел Проникаев. От волнения он даже забыл добавить «Ваше Величество».

– Да потому что я сейчас нахожусь в этом самом кабинете, идиот! – зло ответил Император.

«Это как же тебя туда занесло, ведь сегодня воскресенье, выходной?» – подумал Проникаев. А вслух сказал:

– Ваше Величество, ничего не предпринимайте. Ведите себя как обычно. Не пытайтесь самостоятельно поймать зверя. Я немедленно выезжаю на обезвреживание.

– Жду не дождусь, – вяло произнес Император и бросил трубку.

– Знаменский, по коням! Запускай реактор мгновенно! – рявкнул Проникаев и побежал к космоциклу, на ходу обратно надевая шлем.

– Ээ, любезные, а как же я? – заныл Гадистр. – Вы обещали мне, что соедините меня с Императором.

– Я щас свой сапог с твоим личиком соединю, – мило улыбаясь, пообещал ему Проникаев.

– А как же номер комнаты? А как же деньги?

– Номер твоей комнаты тебе сообщат в Галактическом Централе, – сказал Проникаев. – А деньги Императора вернутся снова к Императору. Короче, ожидай имперских штурмовиков, они сейчас приедут за деньгами и тобой. И ежели, упаси Персей, хоть один космоюань пропадет… – Проникаев не стал договаривать.

Он также не стал смотреть, как расстроенный Гадистр умеет красиво разводить руками, а приказал Сене газовать.

Сеня газанул что есть мочи.

Из всех выхлопных труб космоцикла повалил зловещий черно-багровый дым, он прыгнул вперед и вскоре растаял в ярких лучах восходящего Альфераца.

На шоссе остались: лимузин, большая куча баблоса и какой-то плачущий негр, в котором – если внимательно посмотреть – можно было с некоторым усилием опознать Гадистра №4.

…Глюонный космоцикл со Знаменским и Проникаевым неудержимым вихрем промчался по лестницам и коридорам Большого Императорского дворца. А затем с визгом затормозил у двери Главного Рабочего кабинета Императора.

Здесь стояло двое имперских штурмовиков с узкополосными дезинтеграторами наперевес и лицами под цвет их силовой брони.

То есть белыми.

– Пп-рриказанно нни-кко-го ннне… – начал один из них.

– Я майор Проникаев, а это – капитан Знаменский, – заявили Проникаев и Знаменский. – Чистильщиков вызывали? – прибавил Проникаев.

– Вызывали… выли.. вали… дол есть? – отрапортовал имперский штурмовик.

– Валидола нет, – сказал Проникаев. – Но есть вот это. – Он протянул штурмовику флягу.

– Что это?

– «Белое безмолвие». Сверху спирт, снизу водка. Пей и товарищу дай. Какой-то он бледный. Заболел, что ли? – спросил Проникаев.

– Ой, господин Проникаев, – наконец узнал его штурмовик. – Мы вас так ждали, так ждали… Он жадно отхлебнул из фляги, закашлялся и дал напарнику.

– Чужой нечаянно нагрянет, когда его совсем не ждешь… – дрожащим фальцетом затянул второй штурмовик, отхлебнув спирта с водкой.

– Ну, ты это, паря, не раскисай! – прикрикнул на него майор. – Ты ведь все-таки имперский штурмовик. А не девушка в ажурных колготках!

В это время Знаменский допрашивал первого штурмовика:

– Что там? – он ткнул пальцем в закрытую дверь кабинета. – Доложите обстановку, сержант.

– Что там? Там того, этого… Рычит.

– Кто рычит? Его Величество? А на кого он рычит? – не понял Проникаев.

– Нет, к сожалению, не Его Величество. А наоборот, – отвечал штурмовик. – Чужой. Залез под ковер и рычит. На Его Величество.

– Зачем? – с любопытством поинтересовался Знаменский.

– Он вымогает деньги у Его Величества.

– Кто, Чужой?? – удивился Проникаев.

– Так точно. Залез под ковер и проводит подковерную интригу. Рычит на его Величество и требует отдать ему все деньги и все термобозонные боеголовки нашей Галактики! – продолжил штурмовик.

– Вот как? – поднял бровь Проникаев. – А термобозонного заворота кишок он не боится?

– А еще он ругается на Его Величество неприличными словами! – наябедничал первый штурмовик.

– Это вообще уже ни в какие ворота не лезет! – резюмировал второй штурмовик.

– Соглашусь, – задумчиво проговорил Проникаев. – Достать его не пробовали из-под ковра?

– Никак нет! – синхронно рявкнули оба штурмовика.

– Правильно, – похвалил Проникаев. – Таким делом должны заниматься профессионалы! Стойте тут и охраняйте кабинет, пока мы работаем. Отвечаете головой за сохранность ценной двери в стиле «ампир»!

Действительно, надо было как-то взбодрить и поднять моральный дух штурмовиков. «Потому что пускающий сопли имперский штурмовик не нужен – это и Чужка умеет», – подумал Проникаев.

– Пошли, Знаменский! – скомандовал майор и решительно распахнул дверь кабинета.

– Проникаев – это человек, словно выкованный из брони звездного крейсера 1-го класса. Но когда он взялся за ручку двери Большого Императорского кабинета, сердце его кольнуло, а в душу закралось нехорошее предчувствие. Он приготовился к худшему, – рассказывал Честнов.

Половина курсантов к этому моменту лекции увлеченно грызла ручки, так как момент и в самом деле был напряженным.

– Но худшего, к большому облегчению для майора, не случилось! – объявил Честнов. – Открыв дверь кабинета, он увидел Императора (да живет он вечно) живым и здоровым!

– У Проникаева как-то сразу отлегло от сердца. Однако расслабляться было рано.

Стоя на пороге кабинета, Проникаев оценил обстановку.

Большой Императорский Рабочий кабинет действительно был большим.

У задней стены стоял Большой Рабочий Императорский стол с двумя приставными столиками, за которые обычно садились министры и бояре, когда они удостаивались вызова к Государю Императору.

На этот раз за приставными столиками никого не было, а вот за Большим Столом сидел сам Император. Он казался спокойным, только был очень бледен.

– Железные нервы у Его Величества! – тихо восхитился Знаменский на ухо Проникаеву.

Справа и слева от императора стояли защищавшие Его Величество андрогвардейцы с дезинтеграторами. Лица у них тоже были бледные, колени немного тряслись, – но в целом они выглядели браво.

– И у гвардейцев нервы железные, – снова восхитился Знаменский.

– А то, – подтвердил Проникаев.

Он бегло осмотрел кабинет.

Император сидел за столом, андрогвардейцы сгрудились вокруг него, по ту сторону массивного стола.

По сю сторону на полу лежал роскошный квадратный длинноворсовый ковер. По центру он бугрился. Из-под ковра доносилось негромкое, но угрожающее рычание.

– Ага, – сказал Проникаев, – вот оно.

– Ага! – передразнил Проникаева молчащий до того Император. – Явились, не запылились. Вот полюбуйтесь на них! Государь Император подвергается подковерной атаке в собственном дворце, а в это время майор Проникаев шляется неизвестно где! Бардак в Галактике, – сварливо резюмировал Император.

– Виноват, Вашество! – бойко отвечал Проникаев. Он понимал, что на Императора не стоит обижаться: всякий пришел бы в дурное настроение в той ситуации, какая сложилась в Большом Рабочем кабинете.

– Ну и что ты стоишь столбом, Проникаев?? – продолжал бушевать Император. – Ты собираешься что-нибудь предпринимать, или я к тебе напрасно обратился?

– Собираешься, – ответил Проникаев. – Айн секунд, Ваше Величество!

И Проникаев достал кастет и наручники.

– Кому-то придется вступить в подковерную схватку, – сообщил он Знаменскому.

– Я, я! – обрадовался Знаменский, как хорошист, получивший пятерку. – Я полезу под ковер и арестую негодяя!

Проникаев с сомнением посмотрел на Знаменского.

– А что? – продолжал убеждать Сеня. – Я в детстве занимался борьбой дзюдо и немного каратэ!

– Это, конечно, похвально, – заметил Проникаев, – но вот конкретно борьбой «подковерная» ты владеешь?

Знаменский пожал плечами.

– Судя по тому, что ты до сих пор капитан, – не очень-то ты ей владеешь, – заключил Проникаев.

Знаменский надулся.

– Ах, кто бы говорил, – отпарировал он. – Сам ты… Всего лишь майор. Всего на одно звание выше.

– Но все-таки выше, – не уступал Проникаев. – Ситуация сложилась такая, что мы должны использовать малейший козырь, которым располагаем. Поэтому пойду я.

– Ну вы там полезете наконец под этот треклятый ковер или так и будете рамсы путать? – разозлился Император.

– Fünf minuten, Государь! – рявкнул Проникаев и показал Императору успокаивающий жест.

– Значица, так, Знаменский, – сказал Проникаев Сене. – Никогда не имей привычки спорить со старшим по званию! Под ковер полезу, конечно, я. Ты будешь находиться над ковром и следить за тем, чтобы Чужка не вырвался. То есть: как только ты увидишь его вылезающую харю, ты должен что есть мочи бить по ней кирзовым сапогом. Усек диспозицию?

– Так точно, товарищ майор! – отчеканил все еще обиженный Знаменский.

Проникаев посмотрел на кастет и наручники, которые он держал в руках, секунду подумал, и достал из своего бездонного кармана еще и строгий ошейник для ротвейлера с прочной стальной цепочкой.

– Теперь порядок, – сказал он и полез под ковер.

– Ну вот, товарищи курсанты, мы и приближаемся наконец к развязке! – взволнованно сказал Честнов. Он подошел к кафедре, рывком взял большой графин бодрящего напитка «хунтар», прекрасного зеленого цвета и восхитительного на вкус. Честнов не стал наливать его в бокал, а вместо этого выпил залпом из горлышка и до дна.

– В горле пересохло – длинная лекция, – пояснил он.

Промочив горло и взбодрившись, майор Честнов продолжил.

– Итак, Проникаев вооружился кастетом, наручниками и строгим ошейником и полез под ковер Императорского Рабочего кабинета, где, как мы помним, сидел Чужой, нагло шантажировавший нашего Государя Императора.

Под ковром было душно и темно.

К тому же ковер в Большом Кабинете был большой.

Когда Проникаев залез под ковер, он поначалу не смог никого обнаружить в подковерном пространстве.

Потому что Чужак тоже был не дурак. Он прекрасно понимал разницу между имперским штурмовиком и майором Проникаевым, вооруженным кастетом и наручниками. Не говоря уж про ошейник с поводком.

Поэтому, когда Проникаев погрузился в подковерное пространство, Чужой не стал на него рычать. Он затаился в засаде, надеясь застать майора врасплох.

Еще он везде напускал соплей, чтобы Проникаев поскользнулся и получил травму.

Такими хитрыми и подлыми приемчиками Чужка намеревался одолеть майора Проникаева.

Но майор не испугался.

Он брезгливо вытер руки одноразовым носовым платком и тут же надел галактполовские спецперчатки.

«Сейчас я тебе устрою сопли», – раздраженно подумал Проникаев.

– Кис-кис-кис! – вслух негромко позвал он.

Так как Чужак на «кис-кис-кис» не купился, Проникаеву ничего не оставалось, как по-пластунски продвигаться вглубь подковерного пространства.

«Ну, попомнишь ты у меня это ползание под ковром, скотина», – подумал Проникаев.

Чужой по-прежнему не издавал ни звука и не обнаруживал себя.

Проползав за Чужкой под ковром около пяти минут и не обнаружив животное, Проникаев подумал, что так можно ползать до самой пенсии. А выходить на пенсию майором не входило в планы Проникаева.

«Ладно, ты хитрый, но мы тоже не пальцем деланные», – мысленно сказал Чужому Проникаев.

Он сделал вид, что таки поскользнулся на соплях Чужки, которые в изобилии были размазаны под ковром, упал и сломал ногу – и теперь он беспомощен.

– Ой, горе-то какое! Ой, что ж это деется! Ой, больно-то как! – громко стонал и рыдал Проникаев.

Тут под ковер просунулась голова Знаменского. Он поверил в Проникаевские фальшивые вопли!

Проникаев замахал на него руками.

– Сгинь, Знаменский, ты же сейчас спугнешь его и все дело испортишь, дубина! – зашептал майор.

Знаменский понял и убрался из-под ковра.

Снова наступила душная темнота.

Но если Знаменский поверил военной хитрости майора – то и Чужой тоже мог поверить.

Поэтому Проникаев продолжил стонать, а сам терпеливо ждал.

Секунды через четыре на спину Проникаеву с астматическим присвистом прыгнула тяжелая туша. Это был Чужка.

«Ну, наконец-то, слава Персею!» – с большим облегчением подумал Проникаев.

И он смачно зарядил Чужке кованой набойкой между задних ног. При этом затылком Проникаев влепил Чужке по носу, который, как мы знаем, был у Чужки больным местом.

Схватка была короткой, жестокой и сопливой.

Чужка отпустил Проникаева и схватился за свой нос, который прилично пострадал – майор умел бить сильно и точно.

Воспользовавшись растерянностью врага, Проникаев еще раз вдарил ему по носу – на этот раз уже кастетом.

Чужой взвыл.

Но майор и не думал его прощать; сначала он провел Чужке классическую боксерскую «двойку», потом добавил кастетом по правой и по левой печени, а уже потом безжалостно исхлестал поводком-цепью от ротвейлера.

После такой обработки Чужой ушел в нокдаун.

Майор честно отсчитал ему 10 секунд, и, поскольку Чужка на 10-й секунде не встал, засчитал ему поражение в подковерной схватке.

После этого он надел на Чужку наручники и ошейник, прицепил к ошейнику цепь-поводок и поволок наружу.

Первое, что майор увидел, вылезая из-под ковра, это занесенный над его персоной сапог Знаменского.

Проникаев отстранил сапог в сторону и укоряюще сказал:

– Сеня, ты опять все перепутал. Я ведь приказал бить сапогом Чужого, а не меня.

– Аа! Понял, – радостно отвечал Знаменский.

И как только из-под ковра показалось черное от синяков лицо Чужого, Знаменский со всей дури влепил по нему полицейским сапогом.

– Давно хотел это сделать, – прокомментировал он.

– Изверг ты, Знаменский, – укоризненно сказал Проникаев. – Никакого сострадания. Бедному животному и так уже досталось под ковром. А тут еще ты со своими баретками.

– Ты, Проникаев, хочешь ну вообще все себе заграбастать, – снова обиделся Сеня. – Как под ковер лезть – так это ты, как с Чужкой драться – снова ты, как наручники надевать – опять ты… Все тебе, опять тебе, снова тебе… Я-то могу хотя бы немного оторваться?

– Можешь, – устало сказал Проникаев. – Но животное тяжелое. А ты ему нокаут №2 устроил. Теперь оно снова без сознания, само идти не может. Ну так помогай его тащить тогда!

– Погоди, Проникаев, – перспектива надрываться и тащить тяжелого бесчувственного Чужку Знаменскому не понравилась. – У меня же «живая вода» есть, забыл?

– Ну так доставай, – раздраженно сказал Проникаев. – Видишь, старший по званию устал после схватки, как раб на имперских галерах? Я вообще-то сыщик, а не грузчик.

Знаменский достал флакон с «живой водой» и дал понюхать Чужке. Чужка вышел из нокаута и собрался было, как это и бывает со всеми преступниками, отведавшими «живой воды», носиться кругами, выть и визжать, но Проникаев выразительно показал ему кулак.

Кулак у Проникаева был внушительным, к тому же Чужой знал, как именно Проникаев умеет им пользоваться.

– Отставить беспорядки в кабинете Государя Императора! – приказал майор Чужаку, и тот послушался, памятуя про кулак и кастет, а также про набойки из обедненного урана на сапогах Проникаева.