Чувствительность вселенной. Ощущение, жизнь и смерть
Представим себе ряд животных: от самых громадных до самых малых, или ряд живых существ до одноклеточных и даже невидимых в самые сильнейшие ультрамикроскопы. Есть такие. Их не задерживают самые тончайшие фильтры. Но о несомненном бытии их свидетельствуют некоторые инфекционные болезни. Размеры таких существ определяются стотысячными долями миллиметра. И все же каждое из них содержит тысячи и даже миллионы атомов.
Это – непрерывная цепь. Отрицать ощущение звеньев этой цепи нельзя, так же как отрицать их жизнь. Разница – количественная.
Отсюда вывод: всякое живое органическое существо, как бы мало оно ни было, способно чувствовать.
Но одноклеточное можно делить, и каждая часть живет и вырастает в целое. Значит, и часть его жива. Если будем от этой части отнимать последовательно по атому, то не может же сразу уйти из нее жизнь. Она будет изменяться, упрощаться, терять свойства, но сущность ее, начало не может исчезнуть.
Отсюда второй вывод: атом, насколько он неделим, есть простейшее живое существо.
Из предыдущего следует третий вывод: всякое животное, полуживотное или растение есть союз множества простейших существ. Например, человек есть союз примерно 100 биллионов (1014) разных клеток. Но и каждая из них есть союз еще большего числа атомов. Чем разнообразнее клетки и совершеннее механизм животного, тем оно могущественнее. Конечно, из очень малых масс и однообразных клеток природа не может создать совершенства. Поэтому, в общем, высшие животные имеют и большую массу, и разнообразие клеток. Животное есть соединение очень сложного механизма с еще более сложным химизмом. Цель союза – могущество. Животное не едино. Едино только управление им. Все его части имеют свое ощущение и ограниченную волю.
Есть тому и опытное подтверждение. Клеточки, отделенные от животного и помещенные в благоприятную среду, продолжают жить и размножаться.
Четвертый вывод: смерть есть не уничтожение, а распадение союза существ на отдельные существа. Но они могут поддерживать свою жизнь только в союзе, а вне его погибают. Но и это не погибель, а распадение на молекулы и атомы. Дальнейшее распадение затруднительно и совершается в биллионы лет, и тоже не есть уничтожение. При смерти существа, или распадении союза, могут получиться разные картины. Например, если кругом воздух, влажность и множество иных существ, начиная с самых малых (открытое гниение на воздухе при температуре выше нуля), то все они используют умершее существо и граждане – атомы умершего – опять вступают в более сложную жизнь окружающих существ: одноклеточных, многоклеточных, сознательных и несознательных.
Если же тело сжигается (например, в крематории) или лишено доступа воздуха, влаги и живых существ (например, при похоронах в глубине земли и при низкой температуре, консервная коробка, холодильник и пр.), то превращение ограничивается распадением на атомы и молекулы. Это более примитивная жизнь. При сжигании, однако, она продолжается недолго, так как газы, жидкости и зола все же понемногу усваиваются – сначала растениями и подобными низшими существами, а потом и высшими. Одним словом, во всех случаях смерти, рано или поздно, члены распавшегося союза опять вступают в новые союзы и потому продолжают жизнь, сообразную окружающей ее высоте.
Пятый вывод: рождение есть только возникновение более сложного союза. Существа более простые, клеточки, молекулы и атомы входят в этот союз, чтобы сделаться сильнее и сознательнее (подразумевается многовековой филогенетический процесс развития материи, но и быстрый путь размножения отличается только по количеству потребного времени).
Высший разум имеет силу распоряжаться жизнью, низшие же существа бессильны в этом. Разум стремится так направить русло жизни, чтобы она давала для всех граждан вселенной одно благо. Для этого во всех местах жизни должны возникать и размножаться только высшие, сознательные, счастливые и могущественные существа – и полезные им низшие организмы вроде растений, которые страданию не подвержены.
Тогда неорганическая природа, то есть первобытные граждане-атомы, будет иметь только три судьбы.
1) Остается в первобытном состоянии (условное небытие, нирвана, блаженное спокойствие).
2) Возникает в образе растений (состояние, близкое к небытию).
3) Рождается высшими существами и поддерживает вечно этот порядок (три судьбы).
Жители Земли когда-нибудь дойдут до понимания этих вещей, и тогда на Земле не будет ничего, кроме мудрых существ и растений: страдания окажутся невозможными. Обитатели миллионов миллиардов других планет и обиталищ жизни дошли до понимания истинного эгоизма, и потому там ничего нет, кроме совершенства. Нет тех страданий, какие мы видим на нашей планете и которые неизбежны при бытии почти безумных существ.
Немного должно быть таких незрелых планет, как Земля. Этому препятствует тот же разум, господствующий во вселенной.
4 августа 1934 г.
Сомнительность всякой философии[104]
Мои идеи о вселенной мне кажутся единственно научными. Это, конечно, субъективно.
Допустим, что я мудрец. Но было множество мудрецов иных эпох. И все они заблуждались и не обладали полной истиной.
То же я думаю и про себя на основании этой исторической истины. Я в одном уверен, что идеи мои не вредны для людей: для верующих и неверующих (то есть людей чистой науки). В самом деле:
1. Бессмертие теософов, оккультистов и пр. состоит в том, что свинья остается свиньей, волк – волком, вор – вором или немного лучше (логическое понятие о душе).
2. Бессмертие же научное в следующем: всякое животное, несовершенный человек и всякая материя могут возродиться только в образе совершенного существа или в образе растений и подобных не испытывающих боли организмов.
Что же лучше? Ответ ясен. Если и поверят мне, то на пользу. Радость же удлинит жизнь.
12 августа 1934 г.
Вместо злорадства – ужас и самоотвержение. Ликвидация несовершенного и эгоистическое сострадание
Несомненна вечная повторяемость жизни данного кусочка материи. Действительно, каждое живое существо до своего рождения было рассеяно во вселенной. Его части находились в воде, воздухе, земле и вне Земли. Но это нисколько не помешало ему возникнуть для жизни. После смерти существа с его телом случится то же, что было перед рождением, то есть оно опять рассеется по всему земному шару и будет совершенно в том же состоянии, в каком было до своего рождения.
Но как первое рассеяние не помешало оживлению, так и второе не должно ему помешать: существо рано или поздно обязательно должно принять органическую форму.
После этого второго рождения опять получим смерть и рассеяние. После каждой смерти получается одно и то же. Стало быть, если однажды получилось рождение, то оно и будет повторяться вечно.
Органической материи на нашей планете очень мало в сравнении с неорганической, и потому вероятность рождения определяется многими миллионами лет после разрушения. Тогда уже на Земле не будет ничего несовершенного и мы можем возникнуть только в образе высших зрелых существ.
Но нельзя на это твердо рассчитывать. Есть малая доля вероятности возникнуть для жизни и через несколько лет, дней и даже секунд. В каком же образе мы возникнем? Каждого это должно интересовать.
Сейчас я счастлив, доволен, сознателен. Но вот я умираю. Тело рассеивается. В каком же образе я возникну снова, если оживу вскоре, а не через миллионы лет?
Мне не хочется ожить в форме человека низшей расы, в форме насильника, в образе слабого, несчастного, глупого, больного, искалеченного человека. А это вполне возможно. Меня не прельщает также образ современной женщины. Но и женщиной я могу быть.
Ужасает меня образ домашних животных, которых так мучает человек и которые так мучают друг друга. Форма зайца для меня противна так же, как и форма тигра или волка.
Прежде я смотрел на несовершенных людей, на калек и несчастных, на животных и больных, на женщин и детей – и думал, что это меня совсем не касается. Я думал, хотя и бессознательно, что глупые делают меня умным, что несчастные оттеняют мое счастье, что слабые – мои конкуренты и что хорошо, что кругом меня слабость, глупость, рабство, страдание, болезни и пр. Все это делает меня сильнее и почетнее, так как я выделяюсь из других: будь они сильнее и счастливее меня – я был бы рабом их. Мы в таких мыслях не признаемся, но хоть отчасти они есть. Теперь же, убедившись в том, что все несовершенство мира, все его пороки и зло будут также и моим уделом, – теперь я смотрю на все окружающее несовершенство с ужасом. Их судьба – моя судьба после смерти. Сейчас мне не смешно уже смотреть на людей, у меня нет скрытого злорадства и лицемерного сострадания, а есть один ужас. Ужас и забота: как бы устранить на Земле все дурное, все несчастное, все жалкое, все страдания и все горести. Тогда и я не буду бояться рождения в образе мучительно убиваемого и терзаемого животного, в образе человека жалкой расы, в образе больного, калеки, идиота.
Вот забота, вот цель жизни – устранять всякое зло на Земле. Теперь для меня это не сантименты, не добродетель, а эгоистическое стремление, которое я всеми силами стараюсь осуществить. Разум, наука и эгоизм заставляют меня стремиться к святости в самом высоком смысле слова. Без нее я несчастен, так как страшусь родиться несчастным и несознательным существом.
Теперь, смотря на страдания, я вижу самого себя, испытывающего эти страдания при следующих после моей смерти рождениях.
6 февраля 1934 г.
Высшая истина
Наряду со смертью и разрушением мы видим оживление и созидание. В телах животных возникают новые жизни за счет той пищи, которую они поглощают. Буквально то же происходит и в растениях: неорганические вещества земли переходят в органические. Земля, мертвая материя, оживляется растениями и животными в неограниченном количестве. Только недостаток солнечной энергии останавливает переход мертвого в живое.
Часть органической материи приобретает разум. Сначала слабый, потом сильнее. Он делается сознательным, проникается познанием вселенной и ее законов. Он уже различает добро и зло, то есть то, что ему полезно и вредно. Каждая данная масса материи блуждает по всей вселенной, принимая последовательно все формы органического и неорганического бытия. То она камень, то вода, то растение, то животное, то высшее существо (например, человек). Жизнь эта всегда была и будет.
Спросим теперь сознательный кусочек материи, то есть разум: что ему нужно, к чему он стремится?
Он ответит: я хочу вечно быть счастливым. Ему скажут: не хочешь ли быть счастливым в этой жизни?
– Хочу, но мне нужно счастье и в последующих жизнях. А для этого я не должен воплощаться в несознательные и несчастные существа.
– Значит, таких совсем не должно быть во вселенной?
– Да, но как же это сделать?
– Это очень просто: надо, чтобы вокруг сознательных и действующих существ не было никакого зла, никакого горя. А для этого не надо допускать рождения несознательных, несчастных, глупых и калек. А пока они есть, заботиться о них, не допуская только их размножения. Тогда их поколения скоро вымрут в возможном для них счастье.
Вся сознательная вселенная должна держаться этого правила. Я должен внушать его другим и сам не изменять ему. Тогда не будет во вселенной страданий и несовершенства. Стало быть, никто его никогда не испытает.
– Кто же из сознательных существ откажется от вечного блага? Может быть, найдется человек, который объявит: желаю счастья только в этой жизни, до предстоящей же бесконечной жизни мне нет дела.
– Как же нет тебе дела, когда ты будешь мучиться, если в космосе будут муки, и будешь радоваться, если во вселенной будет всюду радость! Будешь в темноте и безумии, если такова будет вселенная, и в разуме, если в космосе будет только разум?
Лишь неразумный, не проникший в законы вселенной станет распространять зло и ограничится счастьем одной жизни, одного рождения.
Нет сознательного существа, которое бы не пожелало счастья всему космосу, то есть себе. Счастье, совершенство и могущество космоса – вот цель всякого существа, вот предмет наших стремлений, деятельности и осуществлений. Если не будут разумны, сознательны, счастливы и могущественны существа космоса, то и мы не будем таковыми в бесконечной жизни. Как же мы можем допустить где бы то ни было зло, то есть страдание! Этим мы будем вредить самим себе. И конечно, это безумие, знак несознательности. Не должно быть насилий, жестокой неестественной смерти, неразумных животных, мучающих друг друга, войн, казней, болезней, смерти. Природа заставляет нас болеть и умирать. Будем бороться и с природой. Если не избавимся от временного разрушения, то избавимся хоть от смертных мук.
Итак, наше желание, одинаковое у всех людей, состоящее в том, чтобы каждому чувствующему существу было всегда хорошо, есть несомненная, или абсолютная, истина. Она требует исполнения другой истины: ни себе, ни другим нельзя делать зла. Уничтожение же размножения несовершенных есть добро, потому что так мы избавляем вселенную от вечных мук.
27 августа 1932 г.
Долголетие
Атом (по определению) есть простейшее существо. Он неделим и потому бессмертен. Жизнь его бесконечно разнообразна и по силе ощущения находится в пределах от нуля до бесконечности – в зависимости от его обстановки.
Но только условно водород можно считать атомом. 92 или более элементов уже разрушимы, то есть смертны, потому что могут образовать водород. Отсюда видно, что смерть есть только преобразование, или превращение, в простейшее существо. Получается при этом водород, молекула, клеточка или еще более сложная комбинация (но проще распавшейся).
Наоборот, усложнение связи атомов есть, условно, жизнь (рождение).
Так, 92 элемента умирают, когда они распадаются на водород. Образование же их из водорода есть их воскресение. Элементы эти, в общем, существуют биллионы лет, но они не бессмертны.
Неорганические молекулы еще недолговечнее, но и они могут жить миллиарды лет. Их условная смерть есть, в сущности, только более простая жизнь.
Органические молекулы еще неустойчивее.
Вообще, по долголетию мы можем группы известных атомов располагать в таком порядке. Водород, 92 элементарных атома, неорганическая молекула, органическая молекула. Чем сложнее, тем жизнь ее короче. Относительно очень сложных живых групп дело гораздо запутаннее, сложнее. Тут много значит хитрый механизм животного. Так, одноклеточные существа при благоприятных условиях только делятся на совершенно одинаковые и в то же время бессмертные клеточки: мать и дочь ничем друг от друга не отличаются и одна не старше другой.
Сущность – тут сложнее. Всякое животное и растение непрерывно умирает, хотя это не принято называть смертью, так как его граждане – атомы – непрерывно уходят из тела, заменяясь вновь приходящими: подобие реки, в которой вода вечно меняется. Возможно, что такой обмен материи происходит и в простейших группах, каковы 92 элемента.
Однако этот обмен материи группы с материей внешней природы не принято называть смертью.
Применим это к человеку. Материя внешнего мира течет через мое тело, как вода в русле берегов. Сейчас чувствует та материя, которая находится во мне. Но проходит несколько дней или месяцев, и в моем теле уже другие жильцы – чувствует другая материя, бывшая ранее в неорганическом мире, в растениях, животных и других людях. Она жила и чувствовала иначе, чем жильцы моего тела. Наоборот, бывшая во мне материя блуждает по миру и испытывает жизнь, сообразную своей организации: то жизнь минералов, воды и воздуха, то жизнь растений, животных, человека или высших существ. Трудно этому поверить, но это так: несколько времени тому назад, даже несколько секунд назад, моя материя, возможно, была в другом существе. А через несколько секунд или лет она уйдет из тела и будет чувствовать иначе. Мы не знаем об этом и можем понять это только мыслью. Тело наше уведомляет лишь о своем собственном состоянии, о его прошедшем и будущем, но не о жильцах этого тела.
Они постоянно меняются, как меняются граждане государства. Уведомление относится к жильцам момента. Ни один организм не приспособлен давать отчет о своих гостях, то есть об атомах материи. Данный объем материи недолго существует и чувствует в животном и многократно уходит из его тела, прежде разрушения последнего. Однако, может быть, есть в организме части, которые сохраняются всю жизнь. Возможно, что это кости, мозговые жидкости (в мозговых желудочках), которым нет надобности меняться. Если это так, то в таких животных от рождения до смерти ощущение принадлежит одной и той же материи: жильцы одни и те же. Во всяком случае, такие животные теоретически возможны, хотя, в общем, они ничего не выигрывают. О них мы писали ранее (с 1895 года). Трудно поверить, что смертные муки будет испытывать другая материя, то есть не я (атом), или что радости детства и юности испытал не я (атом был другим тогда), я же где-то еще был.
12 марта 1934 г.
Радость смерти
Этой радости на Земле в настоящее время не имеют ни животные, ни люди. Между тем как она должна быть, но сознается лишь немногими мудрецами.
Животные не знают о своем рождении и не ожидают смерти: ни начала, ни конца своего они не сознают. Они стараются, однако, избегать разрушения, но инстинктивно, механически, не зная про смерть. В этом их преимущество, в этом их счастье, то есть в неведении смерти. Всякий страх у них есть, но нет страха вечной гибели. Такой страх достался в удел человеку. Люди знают о своем зарождении и неизбежном конце, и это составляет кошмар их жизни, в особенности под старость или при болезнях. Воображение заставляет их предполагать разные ужасы: слепоту, глухоту, бесчувствие, одиночество, страшную могилу, давление земли. Ничего этого, конечно, нет, и многие это понимают, но не все еще отрешились от этих заблуждений (иллюзий). Под влиянием подобных ложных представлений некоторые восточные народы погребают своих умерших без гробов в искусственных или естественных склепах. Страх смерти и ложное воображение убивает людей прежде времени. Он сокращает жизнь, потому что ослабляет все ее процессы. Давно известно, что большинство людей умирает преждевременно от горя или от смертного страха. Как происходит это убийство или сокращение жизни? Горе, в данном случае страх смерти, заставляет сосредоточивать на нем все силы. Остальные органы получают недостаточно крови, и организм сам себя убивает. Берегитесь горя! Горе личное – самое ужасное.
Верующие под влиянием науки потеряли свою веру: души нет, есть только тело, оно разрушается, значит, разрушается все. Посмертное ужасно еще и своей неизвестностью (Тургенев «Вешние воды»).
Но большинство людей невежественно, научных знаний у них или совсем нет, или они поверхностны. Поэтому преобладает вера с ее предрассудками. Она слаба, но все же утешительна: душа есть – вечная, неразрушимая, была всегда и всегда будет. Однако страшит ужас наказаний, ужас вечных мук, где огонь не погасает и червь не умирает. Недостаточная вера, сомнение в будущей жизни и страсти заставляют дорожить земной жизнью и для достижения счастья – грешить. Избежать греха невозможно. Значит, посмертное будущее темно и угрожает вечными муками. Страх их заставляет лишь очень немногих вести изуверскую, аскетическую жизнь в надежде на помилование. Но некрепка и эта надежда единиц. Итак, почти все 100 % остальных верующих не избегают ужасов будущего возмездия.
Значит, и верующие и неверующие мучаются в этой жизни, хотя мучения их разного рода. Как будто сильнее мучения неверующих. Страх вечного уничтожения хуже вечных мук (Куприн). Тем более что часть более разумных верующих сомневается в них и надеется на милосердие. Они основательно говорят: если человек способен прощать, то еще скорее простят высшие существа. Иные считают вечные мучения нравственными, вроде стыда или раскаяния. Это все же легче вечного исчезновения.
Что заставляет одних людей верить в существование души, а других не верить в это?
У тех и других весьма разумные и солидные основания.
Возьмем сначала верующих. К сожалению, они мало знакомы с естественными науками, но между ними все же масса философов, глубоких ученых и даже мудрецов…
Человек умирает. Мозг и все части тела при поверхностном обозрении кажутся такими же, какими были при жизни. Куда же девались жизнь, движение, речь, мысль, чувство? Полное опустошение! Иногда разрушение некоторых частей тела очевидно. Но можно найти много случаев, когда в теле умершего не видно никаких повреждений. Неспециалист не заметит разрушения нервов, разрыв мелких кровеносных сосудов, порчу сердца, печени и других органов. Простой человек не видит причины смерти и даже болезнь приписывает ослаблению чего-то, что он называет душой. Уходит душа, и тело становится беспомощным – некому его оживлять.
Эту гипотезу обывателя подтверждают обморок и летаргия, которые продолжаются иногда довольно долго, причем даже сердце не останавливается. Куда делась жизнь и почему она опять возвратилась? Очень просто: ушла душа – и тело стало неподвижным и бесчувственным, пришла она – и жизнь возобновилась. Допускают даже в сомнительных случаях, что душа только наполовину вышла из тела и потому человек ни жив, ни мертв.
Больные, лихорадочные, нервные видят умерших, говорят с ними, а здоровые все это мотают на ус и еще раз убеждаются, что душа есть и может существовать отдельно от тела. Даже здоровые видят под влиянием возбуждающих средств или душевного возбуждения то, чего никто не видит: умерших, отсутствующих, странных существ (чертей) и животных (слонов и пр.). Они иногда бывают так ярки, что принимаются за действительность. Как легко впасть в заблуждение, не зная тонкостей физиологии! Древние ее не знали, и даже мудрецы пришли к мысли о существовании души. Они передали нам это наследство. И мы – слабые – не можем отрешиться от него. Вера эта есть наследство предков.
Обманы спиритов, а иногда их увлечение, легкомыслие и доверчивость побуждают также людей верить в души умерших и живых.
Есть и натуралисты верующие. Как понять их заблуждения? Кроме обманных спиритических опытов, иллюзий и обмана у них еще есть серьезное основание для веры в душу. Материя в животном непрерывно меняется, как вода в реке. И это совершается примерно каждые полгода. Если человек прожил 50 лет, то, значит, материя в нем возобновилась 100 раз в течение его жизни. Между тем как «Я» хотя и изменяло свою форму, но оставалось в теле одно и то же. Значит, «Я» не материя, которая уходит, а нечто постоянное, которое всегда пребывает в теле. Это «Я» и есть душа. Тело разрушится, а душа останется: была и вечно будет.
Слабость физиологии, неполнота и необъяснимость многих биологических явлений побуждала даже глубоких специалистов и выдающихся ученых признавать необходимость особой жизненной силы, близкой к понятию о душе. Чтобы быть последовательными, они признавали душу и в животных, даже в простейших одноклеточных и растениях.
Чему же верить? Есть душа или нет, есть возмездие и вечные муки, или это наша иллюзия?
В других трудах я доказываю, что души хотя и нет, но жизнь непрерывна, счастлива, могущественна, никогда не прекращалась и никогда не прекратится.
Какая это радость – знать и быть совершенно уверенным, что смерть сливается с рождением, что новая жизнь прекрасна, что она хотя и разрушима, но новое разрушение сольется с новым совершенным рождением, что разрушения или «смерти» будут повторяться вечно, бесчисленное число раз, но все эти разрушения не есть исчезновения, а возникновения. Изменяется форма, а сущность остается, потому что сущность есть материя, которая вечна.
Все прошедшие и будущие смерти суть иллюзии, смертей нет, а есть только рождения. Уничтожения нет, а есть только преобразование. Тяжелая и дурная земная жизнь есть случайность, очень редкая во вселенной. В общем, все рождения и жизни прекрасны. И ничего кроме этого нас не ожидает. Смерть есть радость, награда, неизмеримое счастье, хотя и сопровождается на Земле болью. Будущие смерти не будут сопровождаться страданием.
Как это убеждение должно ободрить живое существо, какие силы оно ему должно дать, сколько здоровья и радости прибавить! Сколько смелости, умеренности, воздержания, правдивости и добрых дел! Чего мы можем бояться, если самое худшее на Земле есть невообразимая радость!
1933-34 гг.