– Папа, я справлюсь, я обещаю! – жалобно пискнула девушка. Фауст обречённо помотал головой. После присел рядом со своим ребёнком и взял её маленькую ручку в свою.
– Никогда не обещай того, с чем ты не справишься, – более твёрдо сказал Карамур, хоть и голос его дрожал. Глава семейства был очень обеспокоен предстоящими событиями. Казалось, этот холодный гамм выглядел сейчас очень уязвимо. Ему было страшно. Возможно даже впервые по-настоящему страшно.
– Я справлюсь, я же сказала, – более тихо добавила Клосенька. Пронзительный взгляд прекрасных девичьих глаз Фауст был просто не в силах больше выносить. Эти глаза. Они так напоминали ему погибшую жену, что Карамур отвернулся. Ему было больно видеть снова эти чёрные прекрасные глазки, но теперь полными слёз. Отец в последний раз повернулся к своему родному существу. Клосенька смотрела на него в одно время и грустно, но в то же время и уверенно. Упертости ей было не занимать. Карамур был очень горд, что эта черта досталась именно его дочери. «Если уж чего она захочет, то обязательно добьётся,» – подумал про себя глава семейства и позволил себе слегка улыбнуться. Фауст потрепал по голове дочь, а после прижал к себе изо всех сил.
С одной стороны, если она умрёт – он попросту не переживёт это. Может сойдёт с ума, может чего ещё похуже начнёт творить. До такого состояния гамм лучше не доводить. Но если Клосенька и выживет, отец никогда её больше не увидит. Ей придётся воспользоваться артефактом, чтобы выжить. Эти мысли загоняли молодого Фауста в ступор. Он не знал решения этой ситуации, не понимал, как оный может повлиять на судьбу своего ребёнка. А может, и не стоит оно того? Карамур не понимал этого.
– Примерно через полтора часа должен случиться первый всплеск радиации в крови Клосеньки. Тебе нужно быть как можно дальше, это может отразиться и на твоём состоянии, – Амадей, чуть осмелев уже занял другой стул, который находился напротив сидящего Карамура. Если вдруг недовольный отец решит открутить ему язык, то его остановит лежащая посередине кроватки Клосенька. По крайней мере, он на это надеялся.
– Я со всем справлюсь, не переживай, – это были слова его дочери. Нет, слова его горячо любимой жены перед началом родов. Карамур в бессилии опустил голову. Он никогда бы не поверил, если бы ему сказали, что гаммы способны на такие нежности. Никогда. Но теперь тот прекрасно осознал, что хоть они существа и не люди, а самые настоящие нелюди, если можно так выразиться, гаммы способны испытывать огромный спектр эмоций. И это так сильно раздражало главу семейства, что тот сжал кулаки до побеления костяшек.
– Хорошо, моя маленькая, я буду ждать тебя за дверью, – не беря во внимания недовольное ворчание Амадея, Фауст сказал это, чтобы хоть немного приободрить девочку. Конечно, вмешиваться в процесс перерождения это безумно опасно. И неизвестно даже, что сможет привести к смерти гаммочки: неудачный или прерванный процесс.
Клосенька злобно взглянула на отца, отчего тот даже на секунду замешкался:
– Нет, ты не можешь сидеть рядом, ты должен быть как можно дальше, – эти слова немного рассмешили Карамура, что можно было видеть по его чёрным блестящим глазам. Глава семейства лишь погладил пушистую голову ребёнка и бросил что-то вроде: «Хорошо, так и сделаю».
Когда же Фауст решил покинуть комнату, ибо находиться в ней было просто на просто невыносимо, Клосенька пискнула ему в след:
– Погуляй с Гришей вместо меня, – сердце Карамура дрогнуло, а сознание заполонили жуткие и тревожные мысли. Он так не хотел им верить, но осознание надвигающейся беды стремительно влезало в его прекрасную голову. Фауст не хотел принимать тот факт, что ему придётся существовать с сыном до самой его кончины. Без неё. Без Клосеньки.
Отец быстро ретировался из комнаты. Глаза его не выражали ничего кроме боли. Нет, он не пойдёт к сыну. Точно не сейчас.
Амадей обеспокоенно взглянул в сторону уходящего главы семейства и теперь обратил внимание на девочку, которая вопросительно хлопала глазками. Молодой доктор попытался натянуть улыбку, как он делал раньше это с молодыми пациентами, но Клосенька лишь осуждающе посмотрела на него. «Попался, значит,» – усмехнулся про себя Амадей, на что девушка посмотрела больше недоверчиво, нежели с тем ранним осуждением.
– Ты точно уверена, что не хочешь попрощаться с остальными? – доктор сразу же осёкся от сказанного, он как-то позабыл, что общается с ребёнком, а не со взрослым сильным духом человеком. Клосенька не подходила не под один не под другой тип. Гаммы совсем другие. Они воспринимают всё так, как считают нужным и никакие убеждения других не заставят оных поменять свою точку зрения.
– Ещё ведь будет время попрощаться. Папа расстроился из-за того, что после перерождения я куда-то исчезну, да? – задала вопрос девочка, поудобнее устраиваясь на кровати. Такое внезапное любопытство слегка смутило юного доктора, но он понимал, что просто так уйти от вопроса не получится. Немного подумав и собравшись с мыслями, Амадей ответил:
– Чтобы выжить, каждая гамма должна использовать свой артефакт. Твой артефакт даст тебе возможность путешествовать во времени… Здорово, правда? – попытался приободрить её доктор. Но Клосенька лишь осуждающе покачала красивой пушистой головой.
– Разве здорово, когда приходится расставаться с теми, кого ты любишь? – Амадей вновь погрузился в раздумья. Сколько уж веков прошло, а мысль о смерти сестры, а чуть позже и матери не давали ему покоя. Молодой доктор и подумать не мог, что всё так получится. Он очень любил их и, конечно, не расстался с ними даже за то, чтоб ему дали возможность владеть всем миром. Игры со временем очень опасная штука и не факт, что Амадей смог бы вернуться и всё исправить. Спустя столько лет он таки смог найти лекарство от этой чёртовой чумы, но было уже слишком поздно.
Доктор посмотрел на догорающую свечку на тумбочке в комнате и отчего-то сравнил её с собой. Такую же беспомощную, гаснущую и капающую. Вся его жизнь именно так и проходит. Он потерял смысл жить дальше и теперь оправдывается тем, что помогает больным людям. Помогает встать им на ноги, проводит сложные операции. Но это всё ничто. Ничто в этом мире больше не приносит ему радости. Когда он посмотрел на Клосеньку, то невольно сравнил с погибшей сестрёнкой. «Она ведь ни в чём не виновата, за что же её это всё?» – подумал Амадей, смотря на маленькое беспомощное существо. И ведь он даже не мог помочь ей. Он чувствовал себя ужасно.
– Прости, ты сам начал этот разговор. Смогу ли я пройти сквозь время, чтобы снова встретить своего отца? – Клосенька оторвала молодого доктора от тяжёлых мыслей, окунув в новые, более запутанные. Граф не сразу нашёлся, что и ответить. Этот диалог с весьма смышлёным существом озадачивал того всё больше и больше.
– Да ничего, пустое… Знаешь, время – это не игрушка, не хочу обнадёживать тебя и расстраивать тоже не хочу… На мой взгляд, ты вряд ли встретишь своего отца именно в тот момент, когда он будет знать, что ты его дочь, – заключил Амадей. Клосенька задумалась, личико её показалось молодому доктору смешным в этот момент. «Маленький беззащитный котёнок… Куда тебе путешествовать во времени? Пропащая ты душа,» – гамм горько усмехнулся. Он прекрасно понимал, что может встретиться на пути девушки. Но её решительность в глазах больше всего пугала бывшего графа, что наталкивало оного на мысль, что несчастная сошла с ума.
– Знаю. Но если есть хоть малейший шанс снова встретить его, пусть даже просто увидеть его издалека, я обязательно им воспользуюсь, – почти прошептала гамма. Надежда не угасала в этом крошечном существе. Амадей мог только позавидовать её решительности и желанию достичь недосягаемое.
Молодой доктор суетливо взглянул на наручные часы, на которых большая стрелка близилась к двенадцати. Амадей ещё раз взглянул на девушку. Выглядела та жалко. Жалко, но в глазах её читалась решительность.
– Прощай, надеюсь, мы ещё увидимся, – напоследок улыбнулся Амадей, покидая комнату. Странное тревожное чувство не давало ему покоя. Будто произойдёт что-то нехорошее.
И впрямь, выйдя из комнаты и повернув на право, молодой доктор споткнулся обо что-то твёрдое и кубарем прокатился чуть ли не до конца коридора. Придя в чувства, в неестественной лежачей позе, он нашёл в себе силы подняться на ноги и осмотреть предмет его некого «сальто» по коридору. Практически напротив двери сидел Карамур. Он склонил голову к коленям, которые приобнял. Сложно было сказать, что в тот момент выражала его физиономия, но явно ничего хорошего.
Амадей, не желая нарваться на очередные неприятности, поспешил ретироваться в сторону выхода. Но странное чувство, которое явно не предвещало ничего хорошего, так и не покидало его. Даже вернувшись домой, гамм чувствовал странное необъяснимое для него волнение. Он чувствовал себя также перед тем, как заходил в комнату болеющей сестры.
Молодой доктор подошёл к окну. Собравшись с мыслями, он таки сказал это в слух: «Пусть всё у тебя будет хорошо, Белла».
А в поместье Фауст началась странная суета. Шнайдер то и дело отлавливал Гришу, который никак не мог усидеть на месте без его любимой и обожаемой Клосеньки. Бедняге Биллу приходилось ловить того в самых разных уголках поместья до одного момента.
Когда же ребёнок добрался до комнаты Клосеньки, то получил хорошую такую оплеуху. Растерянный Фауст младший даже не понял до конца, от кого ему прилетело. Этим кем-то оказался Карамур, чей покой он таки нарушил. Глава семейства был настолько измотан всем происходящим, что больше не мог терпеть всего происходящего.
– Чтобы больше я тебя здесь не видел. Ты меня понял?
Эпилог
Крошечное существо слабо пискнуло и повернулось на бок на большой пуховой перине. Тонкие ручки девушки, которые прежде обнимали подушку, теперь стаскивали с тельца пуховое одеяло. Перед тем, как окончательно сесть на кровать, Клосенька недовольно поморщилась от спадающих на лицо локонов.
Окончательно придя в сознание, девушка осмотрелась. Комната оказалась ей совершенно незнакома: существо разглядывало окружение как что-то новое, неизведанное. Клосенька принюхалась. Учуяв знакомый запах, девушка, осторожно ступив босыми ножками на пол, поплелась к дубовой двери, как оказалось, незапертой.
Чуть приоткрыв дверь, маленькая гамма увидела мужчину, сидевшего на полу, опёршегося спиной о стену и откинувшего голову назад. Выглядел он весьма измученно. Похоже, он ждал момента, когда существо самостоятельно покинет комнату, ведь как только дверь открылась, Карамур немедленно вскочил на ноги и кинулся к девочке.
Шатен слегка наклонился, чтобы встретиться взглядом с крошечным существом. Клосенька чуть принюхалась, а после слегка приобняла отца. Карамур тяжело вздохнул и приобнял гамму в ответ.
Узнала. Положив голову на хрупкое девичье плечико, он на мгновение прикрыл глаза. Слезы так и норовили скользнуть по бледному прекрасному лицу, но этого не произошло. Лишь негромко вздохнул он отстранился, не сразу отвечая на удивлённый взгляд. Всё же, найдя в себе силы, он заставил себя взглянуть в эти прекрасные глаза. Она узнала его. Теперь она полноценное существо.
Карамур не мог медлить, ведь каждая секунда, проведённая без артефакта, была для маленького существа губительна. Измученный отец взял бледную тоненькую ручку гаммы в свою. Он без лишних слов повёл гамму куда-то вглубь коридора. Ему показалось, что его дочь понимает, что происходит. От этого Фаусту легче не становилось. Наоборот. Его тяготило странное чувство. Он не хотел расставаться с дочерью. Это было единственное существо, к которому тот не охладел после смерти жены.
Пройдя несколько метров, они очутились в чуть освещённом коридоре, который вёл прямиком к лестнице.
– Попрощаешься с братом? – хриплым голосом спросил Фауст. Он не переставал нервно теребить свободной рукой край своего сюртука. Карамуру было впервые по-настоящему жаль своего приёмного сына. Терять самого близкого и любимого человека – больно. Безумно больно. Но его утешала одна мысль – Билл Шнайдер будет рядом с пацанёнком. Он не бросит его, не оставит. И возможно, когда-нибудь найдёт в себе силы, рассказать оному правду о происхождении оного.
Клосенька молча кивнула и освободилась от руки отца. Карамур предпочёл остаться на месте. Его не сильно волновал этот трагический момент. Отвернувшись к зашторенному окну, родитель чуть притворил его, всматриваясь в туманную даль.
Погода сегодня была особенная: тёмные тучи сгустились на огромном сером небе, солнышко пропало надолго, а всё вокруг было в не ком таинственном дыму. Высокие ели смотрелись в этом самом дымке загадочно и даже сказочно. Кроме этих могучих деревьев нельзя было разглядеть абсолютно ничего.
Карамур очнулся от дум лишь тогда, когда услышал всхлипы сына. В этот момент он поспешил к дочери. Клосенька грустным взглядом окинула Гришу. Конечно, ей не хотелось расставаться с тем, с кем девочка провела всё своё детство. Но время пришло. Пора прощаться.
Гаммочка кивнула Фаусту младшему. Тот замер в негодовании и полном расстройстве от происходящего. Ему было тяжело расставаться с сестрёнкой.
Спустя секунды Карамур и Клосенька уже спускались по огромной лестнице в прихожую. Там они застали Шнайдера, который выглядел не менее обеспокоенно. Тёмные глаза его и чёрные блестящие угольки маленького существа встретились. Клосенька решила попрощаться и с ним.
Шнайдер стал для гаммы учителем с самого её появления на свет. Он очень дорожил этим крошечным существом. Можно даже сказать, что гамм практически заменил ей как вечно занятого отца, так и скончавшуюся при родах мать. Гаммы много времени проводили вместе, но Клосенька не смогла полюбить его также как отца.
Гаммочка обнимает Шнайдера на прощание. Оба понимают, что больше никогда не увидятся. И от этого и грустно двоим. Билл будет скучать по этому маленькому вечно грустному существу. Да и не только он. Девочка ещё не раз вспомнит его добрым словом. Это уж точно.
Как только Карамур накинул свой тёплый тёмный пиджак, Клосенька уже закончила прощаться.
– Ну что, со всеми попрощалась? – поинтересовался глава семейства, отпирая дверь. В этот раз он сделал это сам, без помощи Шнайдера, который сейчас от горя и вовсе решил остаться в стороне. Билл совсем расстроился, потому решил уединиться на некоторое время. Примечательно и то, что он никогда этого не делал, когда пришёл в это поместье по просьбе Карамура.
– Да, я буду скучать. Очень, – грустно пролепетала гаммочка. Клосенька была очень расстроена происходящим. Между тем, в её чёрных глазках то и дело плясали огоньки. Таковые были вызваны предвкушением от предстоящих событий. Она чувствовала, что скоро обретёт и свою силу. Получит своё предназначение, как и все остальные существа. Но что-то неизвестное тревожило маленькое создание.
– Не терпится испробовать артефакт? – отец заметил волнение своей дочери и даже понял, с чем это связано. Карамур осторожно обхватил маленькое хрупкое плечико девушки и осторожно прижал тушку оной к себе, – Она даже меньше, чем моя Ками…, – подумал Фауст. Он был подавлен больше всех остальных. У гамм не может быть детей из-за их стерильности. Но этому существу просто повезло. Теперь он должен пожертвовать своим везением хотя-бы для того, чтобы его дочка смогла выжить. Глава семейства до сих пор не может поверить в то, что им придётся расстаться навсегда, – Мы ведь ещё встретимся, но смогу ли я её вспомнить, – гаммы, которые могут проходить сквозь время могут менять оное. Это странный парадокс, но существа не могут убить себе подобных или сделать так, чтобы не родиться. Этого попросту не произойдёт. Гамма родится, но в другой семье. Будет жить, но при других обстоятельствах. Этот чёртов замкнутый круг никто из существ так и не смог разрушить.
– Да, наверное… – Клосенька не знала, что и сказать. Она была поглощена мыслями о будущем. Как она будет жить в незнакомом ей времени без своих родных? И почему, почему это происходит именно с ней? Другие же гаммы не были обделены расставаниями с родными. Но там нужно понимать, семьи некоторых других гамм были отнюдь не доброжелательными.