Вождь Роксимер Ледяные перста прислонил чашу к губам, и за его спиной вспыхнул ритуальный костёр. Ошарашенный народ замер, с восхищением наблюдая, как алая кровь струится по коротко подстриженной бороде их возлюбленного вождя и кровавыми узорами стекает по обнажённой могучей груди. Чёрное древо не отводил от Роксимера испепеляющий взгляд, пока Ледяные перста не сделал последний глоток. Вождь выронил ритуальную чашу из рук и пошатнулся. Высокий страж Приюта морозов, Тоример Ледяные перста, ринулся на помощь, но Роксимер с силой оттолкнул его, вытер рот ладонью и оглушил толпу безумным смехом.
Ошеломлённый народ подхватил радость вождя, и округу захлестнула волна истерических воплей. Игер сглотнул ком в горле и прикусил губу. Толпа азартно топтала ногами выпавший за ночь снег и размахивала десятками посиневших на лютом холоде рук, воздавая славу вождю. В тёмно-синем глазу Роксимера бурлила дикая ярости, скрывающая за собой холодную рассудительность.
Неожиданно по неизвестной Игеру команде крики толпы оборвались. Несколько секунд длилось тяжёлое безмолвие. Только грозный ветер и треск костра смело нарушали угнетающую тишину. Ледяная дрожь пробежала по спине Чёрного древа, когда из-под деревянных масок стражей одновременно вырвалось глухое протяжённое мычание. Люди склонили головы, и десятки голосов разом влились в тоскливую песню. Их возлюбленный вождь, Роксимер Ледяные перста, накинул на плечи богатую меховую накидку и, блаженно прикрыв единственный глаз, покачивался из стороны в сторону, наслаждаясь мелодией, взывающей к желанному покровительству Великого быка.
Тревожное мычание долго сопровождало рождение нового дня. Плотное кольцо толпы постепенно рассосалось. Несколько стражников в красных деревянных масках во главе с Торимером Ледяные перста удалились вслед за вождём, бросив полу сожжённое тело жертвы в стремительно затухающем костре. Ритуальная чаша и изогнутый родовой кинжал остались лежать в снегу около каменного оплавленного алтаря. Когда поляна полностью опустела, безмолвные стражи Приюта морозов по раздельности сопроводили измученных на холоде пленников по домам, искусно превращённым в десятки крохотных тюрем.
Кодорк Ледяные перста угрюмо молчал, устремив взгляд тёмно-синих глаз в потолок. Он не обратил внимания на пришедших. Оргодар Ржавые деньги с отвращением посмотрел на приготовленный девушкой по имени Эрилит завтрак и торопливо уселся около печи, укутавшись в бардовый плащ, а Игер сразу направился в спальню Фоломгера Младшего.
В спёртом воздухе застыл привычный для Чёрного древа запах недуга, гнетущего большинство западных городов. Болезнь медленно пожирала лежащего на просторной кровати молодого человека с густыми чёрными усами и аккуратно заплетёнными косами, которые покоились на впалой груди. Фоломгер Младший дышал прерывисто. Каждый вдох стоил неимоверных усилий. Беспомощная Эрилит сидела у кровати на холодном полу, сжимая тонкими ладонями бледную руку возлюбленного. Девушка тихо всхлипывала, а стоящий позади неё старик ласково поглаживал её короткие волосы. Фоломгер Старший оглянулся на застывшего в дверях Игера и с едкой горечью произнёс: «Скоро мой сын умрёт. Великий бык не оградил его от недуга, и теперь он бесславно подохнет в холодной комнате рядом с семьёй, которая ничем ему не поможет». Эрилит утопила лицо в свисающем с кровати шерстяном покрывале и судорожно затряслась, сильно вцепившись острыми ногтями в бледную руку Фоломгера Младшего. Утонувший в предсмертных снах, молодой человек никак не отреагировал на боль. Он почти не дышал. Чёрное древо сглотнул колючий ком, но едкая горечь только усилилась, тогда Игер вышел из спальни и крепко затворил за собой дверь, оставив отца Фоломгера и его возлюбленную девушку наедине с неизбежным горем. Тяжкие мучительные раздумья одолевали Игера Чёрное древо весь день вплоть до глубокой ночи, когда, уютно устроившись на наполненном соломой мешке, он моментально погрузился в насыщенный кошмарами сон.
Перед восходом Солнца невесомая холодная рука потрепала спящего Игера за плечо. Чёрное древо широко распахнул глаза, когда услышал подозрительный шорох. Рядом по-детски сопел во сне Оргодар Ржавые деньги, с головой укрывшись бардовым плащом. Из густой темноты донёсся настойчивый шёпот:
– Сколько человек сбежало? Скажи мне.
– Ни одного, брат, – приглушённо ответил мелодичный голос, – большинство погибло, остальных избили до полусмерти и заключили в тюрьму. Их ждёт публичная казнь.
Ненадолго наступило гнетущее безмолвие. Игер немного приподнял голову и пригляделся. Кодорк Ледяные перста сидел у приоткрытой двери. Свет от факела проникал в дом через тонкую щель.
– Отец с радостью воспользовался беспорядками, – продолжил звонкий голос, – пока бунт не стих, он приказал доверенным людям убить несколько влиятельных старейшин, которых считал своими врагами. А вину за их гибель повесят на заговорщиков.
Кодорк запрокинул голову, гневно зашипел и ударил локтем по стене. Дверь со скрипом прикрылась, а с улицы донеслось утробное мычание, приглушённое деревянными масками. Когда патруль стражей Приюта морозов ушёл на приличное расстояние, дверь вновь приоткрылась, и свет факела тонкой линией опустился на пол.
– Не вини себя, братец, – тихо произнёс старший сын Роксимера Ледяные перста.
– Если бы у меня получилось поджечь казарму, – с сожалением прошептал Кодорк слегка хрипловатым голосом, – весь план побега принадлежал мне, Тоример. Много хороших людей погибло из-за моей глупости. И отец должен казнить только меня, потому что я возглавлял побег.
– Мёртвые не воскреснут, а живых уже не спасти, – тихой песней струились слова Торимера Ледяные перста, – больше не совершай подобных глупостей, брат. В следующий раз я не смогу уговорить отца сохранить тебе жизнь. До встречи, Кодорк.
– Скажи, Роксимер действительно выпил отравленную кровь? – слишком громко и резко спросил младший сын вождя, отчего Оргодар Ржавые деньги, который днём в подробностях рассказал молчаливому Кодорку про ужасную казнь, вздрогнул во сне.
– Да, – коротко бросил Тоример, – но отец не настолько глуп, чтобы полностью доверить свою жизнь Великому быку.
Дверь с пронзительным визгом захлопнулась, жалобно скрипнул ржавый засов. Несколько минут Кодорк неподвижно сидел у двери, слившись с каменной стеной, а потом вернулся к печи, прилёг на набитых соломой мешок и вскоре негромко захрапел, а Игер Чёрное древо ещё долго обдумывал последнюю фразу Торимера, наблюдая, как медленно сереют и наливаются бледно-жёлтым светом крохотные щели окон под потолком.
Пасмурное утро обременилось траурным плачем Эрилит. Ночью Фоломгер Младший, изнурённый длительной борьбой со смертельным недугом, умер. Фоломгер Старший, позволив девушке попрощаться с возлюбленным, одел покойного сына в подбитую белоснежным мехом накидку поверх ярко-красной рубахи и в крепкие фиолетовые штаны, заправленные в светлые кожаные сапоги. Он аккуратно расчесал длинные чёрные волосы и заплёл их в толстую косу, а затем хриплым подавленным голосом попросил Игера позвать стражу. Чёрное древо, Оргодар и Кодорк с трудом сдерживали хрупкую девушку, когда воины Приюта морозов уносили бездыханное тело Фоломгера. Зажатая у стены, Эрилит пиналась ногами, размахивала тоненькими руками и до крови укусила Оргодара за запястье. Потерявший сына старик закрылся в спальне, словно пытаясь спрятаться от ужасной картины реальности, в которой тело его мёртвого сына вскоре небрежно забросят в старую дребезжащую телегу рядом с десятком других покойников, по тихим переулкам вывезут за стены Приюта ворота и сожгут на берегу Горегонки.
Глава 10. Зима была холодной
Знакомство Чёрного древа с неразговорчивой Эрилит продлилось недолго. Хрупкую девушку, ослабленную перенесённым горем, неожиданно нахлынувшая болезнь сожрала всего за неделю. Игер, Кодорк и Оргодар по очереди ухаживали за ней. Чёрное древо несколько часов сидел у постели и прислушивался к тихому сопению Эрилит, когда после очередного слабого вдоха её дыхание оборвалось. После смерти возлюбленного огонь в добрых глазах молодой девушки потух, а теперь безжизненный взгляд и вовсе навсегда замер, устремлённый в крохотное окно под потолком.
Чёрное древо смахнул с её лица прядь коротких волос, прикрыл глаза и ласково провёл ладонью по нежной щеке, на которой сохранились размытые дорожки от пролитых слёз. Кончики его пальцев скользнули по бледному крохотному носику, тонким серым губам, слегка вздёрнутому подбородку и замерли на бледной шее. Беспомощный Игер, как во время длительного путешествия научил его лекарь по имени Керисар, проверил отсутствие пульса, глубоко вздохнул и осторожно, словно опасаясь разбудить покойную Эрилит, вышел из спальни.
– Ржавые деньги? – усмехнулся Кодорк Ледяные перста. От крупных синяков на лице семнадцатилетнего юноши остались только жёлтые пятна, а рассечение около родимого пятна над бровью засохло твёрдой коричневой коркой.
– Странное родовое имя с необычной историей, – улыбнулся, немного покраснев, Оргодар, когда в дверях показался подавленный Игер, – в давние времена по городу Сердце целыми днями скитался бездомный старик и собирал разный металлический хлам. Никто не обращай на него внимания, кроме моего предка…
Оргодар Ржавые деньги осёкся, заметив мрачную гримасу Чёрного древа. Игер сел на стоящий в углу табурет и сложил на коленях руки. Он прикусил губу, словно из его рта могла внезапно вылететь страшная весть, и одобрительно кивнул замолчавшему рассказчику.
– Из любопытства мой предок проследил за стариком, – вдохновлённо продолжил Оргодар, теребя пальцами край бардового плаща, – он нашёл спрятанную за листом железа нору, спустился внутрь и оказался в сырой полузатопленной пещере, а под его ногами зазвенели странные железные пластинки, гора из которых занимала больше половины всей норы, а в углу сидел скрючившийся старик и гвоздём выцарапывал непонятный знак на тонком куске металла. Увидев моего предка, сумасшедший напал на него, но тот успел выхватить нож и ударить в грудь безумного старика.
Оргодар надолго умолк. За окнами метался холодный ветер и разносил по полупустым улицам гнетущее мычание стражей Приюта морозов. По словам Торимера Ледяные перста, несколько дней назад фанатичные воины устроили на главной площади западного города публичную казнь. И отныне из всех заговорщиков в живых остался только Кодорк.
– Мой предок не знал, как поступить с ржавыми богатствами безумного старика, – собравшись с силами, глуховатым голосом заключил Оргодар, – но однажды ему удалось променять несколько причудливых монет всего на одну спичку, пропитанную слезами чёрного дерева, и вскоре ржавые деньги незаметно влились в обиход жителей и торговцев города Сердце и стали настоящей валютой, а мой предок получил странное прозвище и с позволения старейшин начал самостоятельно изготавливать монеты, которые никто подделать не мог.
– Эрилит скончалась, – скорбно сообщил Игер, терпеливо дождавшись конца необычной истории.
Беспощадная зима полностью вступила в свои полномочия и накрыла западный город плотным одеялом сумерек, сквозь которое на пару часов в день пробивался тусклый солнечный свет. Патрулирующие стражи с трудом разгребали громадные серые сугробы на своём пути. Пленников отныне никто не охранял. «Зимой из Приюта морозов бежать невозможно. Беглец либо замёрзнет в пути, либо его сожрут ледяные духи, а прятаться в городе до весны слишком опасно, народ отчаянно верен Роксимеру и беспрекословно выдаст беглеца. Сейчас под мощной охраной только главная крепость и казармы, и вождь восстания не боится», – как-то раз объяснил Кодорк халатность стражей. На поросшее мягким чёрным пухом лицо Ледяных перстов падал ярко-красный свет из окошка печи. Заложники с болью в сердцах пользовались запасёнными Фоломгером Старшим свечами только при скромных трапезах. Небольшой погреб стремительно пустел. До заточения в собственном доме старик не успел пополнить запасы на зиму.
– Я обязан поговорить с Роксимером, – задумчиво произнёс Оргодар Ржавые деньги спустя три дня после смерти Эрилит, – должен попробовать переубедить его. Когда до города Сердце дошла неожиданная весть о том, что Роксимер Ледяные перста объявил себя вождём, Алый совет усомнился в верности Приюта морозов, и отправил меня на переговоры. Если к середине весны я не вернусь в город Сердце, Эрасгер, мой отец, любой ценой уговорит Алый совет отправить к Приюту морозов настоящую армию.
– Роксимер не станет слушать посланников Алого совета, – Кодорк Ледяные перста сильнее прижался к печи, – он знает, что город Сердце не простит ему захват власти, за которым чередой последовали нарушения торговых соглашений.
– Начнётся война, – с ужасом воскликнул растерянный Оргодар, – Приют морозов не сможет долго противостоять городу Сердце.
– Мой отец настолько хитёр, насколько безумен, – пожал плечами Кодорк, – прости, я вынужден огорчить тебя, но весь путь к Приюту морозов ты проделал напрасно, Оргодар.
Помрачневший посланник Алого совета прилёг на набитый соломой мешок, отвернулся хмурым лицом к печи и с головой укрылся бардовым плащом. Игер с сожалением взглянул на вытянутый на полу силуэт Оргодара и закрыл беспомощные перед мраком глаза, прислушиваясь, как буйный ветер свистел за заткнутыми тряпьём окнами и отчаянно сокрушался о крышу и стены дома. Вечером Оргодар Ржавые деньги отказался от скромного ужина. Он молчал, укутавшись в бардовый плащ, будто подбитый мехом кусок плотной ткани мог защитить его от опасностей. Утром, когда явился отряд стражей в деревянных масках, Оргодар не смог подняться с мешка, и фанатичные войны увели за собой только Игера Чёрное древо.
На поляне для жертвоприношений по кругу танцевали ярко-оранжевые огни горящих факелов. Силуэты вооружённых посохами и арбалетами стражей освещались красным светом, отчего фанатичные воины казались громадными безмолвными чудовищами. Только их живые глаза блестели за отполированными деревянными масками. Тяжёлые капюшоны закрывали обзор, а несколько слоёв тёплой шерстяной одежды сковывали движения стражей, но они продолжали грозно вселять страх в построенных на возвышенности заложников, среди которых кутался в пропахшую чужим потом накидку Игер Чёрное древо. Грязный снег скулил под ногами толпы. Свободный народ плотным кольцом теснился вокруг центра поляны, где за спинами стражей в красный масках пылал огромный костёр.
Неожиданно от каменного алтаря отслоилась огромная тень. Ошеломлённые люди мгновенно умолкли. Чёрный силуэт скользнул к костру. Игер задержал дыхание, пытаясь угомонить бешеный стук в груди. Посиневшие пальцы задрожали от холода и нарастающей тревоги, а горло моментально пересохло. Нагнетая любопытство, высокий человек в длинном плаще с надвинутым на лицо капюшоном ненадолго замер, освещаемый красно-оранжевым светом извивающегося пламени, а затем медленно раскинул в сторону руки, будто намереваясь обнять удивлённую толпу. Холодная невидимая волна окатила Чёрное древо, когда Роксимер Ледяные перста скинул с головы капюшон, и ветер подхватил его распущенные волосы. Народ единогласно воскликнул имя своего вождя.
– Великий бык исцелил меня, – грозно прорычал Роксимер, указав рукой на оплавленный алтарь.
Десятки взглядов прилипли к багровому от необъяснимого гнева лицу вождя. Натянутая в груди Чёрного древа тетива лопнула. Жёлтые огни факелов поплыли перед глазами сломленного Игера. Радостные выкрики свободного народа эхом гудели в голове.
– Моя преданность Великому быку одолела недуг, – пламенно воскликнул вождь Роксимер, – моя верность оказалась сильнее смертельной болезни!
Жар костра подогревал азарт Ледяных перстов, когда могущественный мороз пытался раздавить заложников и свободных людей, а холодный ветер больно кусался, намереваясь содрать кожу с их посиневших лиц. Игер дул на обожжённые холодом ладони, переступая с ноги на ногу.
– Зачем нужны шарлатанские снадобья? – вождь Роксимер смачно харкнул в костёр, – только покорность Великому быку защитит вас от болезни! Только истинно верующие переживут мрачные времена! Приют морозов унаследуют достойные люди! Пусть те, чья вера ничтожна, надеются на помощь лекарей и подыхают от недуга, ведь лекарства нет! Лекарства нет!
Тёмно-синий синий глаз Ледяных перстов, в котором плясали язычки пламени, отыскал Игера среди заложников. Белая пелена перед глазами Чёрного древа мгновенно растаяла. Он вздрогнул, словно в его спину вогнали невидимое жало. Вождь Роксимер довольно ухмыльнулся и отвёл хищный взгляд на ликующую толпу. Ледяные перста затянул утробное мычание, стражи и свободный народ мгновенно подхватили тоскливую гнетущую песню. Множество сверкающих от внушённой надежды взглядов ласкали силуэт возлюбленного вождя. «Не Великий бык исцелил тебя, а лекарство моего друга», – прошептал Игер, до боли сжав кулаки. В едином ритме свободный народ и стражи Приюта морозов покачивались из стороны в стороны, и ветер разносил их вой по округе. «Я умру, Роксимер, но всем расскажу твою тайну, двуличная тварь», – тихо прошипел Чёрное древо, уверенно протиснулся через толпу пленников. Невысокий страж с посохом в руках, словно услышав посреди мычания толпы шёпот Игера, повернулся к нему лицом. Как только Чёрное древо приоткрыл рот, конец посоха врезался в его живот, выдавив вместе с воздухом стон из груди. Игер упал на колени, глотая холодный воздух широко распахнутым ртом, но страж схватил Чёрное древо за шиворот и помог встать на ноги. Остальные воины в деревянных масках, Роксимер Ледяные перста и свободный народ Приюта морозов не заметили дерзкой выходки пленника. Когда Игер зарычал и вновь ринулся вперёд, страж ударил его концом посоха в подбородок так, что Чёрное древо отлетел на пару шагов назад, запрокинув голову к тёмному небу. Молодой человек, широко распахнув глаза, с непониманием смотрел на фанатичного воина, но вместо того, чтобы немедленно поднять тревогу, страж Приюта морозов отрицательно покачал головой и поднёс указательный палец к деревянной маске, за которой мерцали фиолетовые глаза.
Внезапно ослабевший Оргодар Ржавые деньги лежал на двух набитых соломой мешках и следил за язычком настольной свечи тоскливыми глазами. Оранжевые свет лениво падал на его лицо. Когда два рослых стража после окончания дикого таинства привели ошеломлённого поведением странного воина с фиолетовыми глазами Игера в дом Фоломгера, Оргодар слабо улыбнулся Чёрному древу и с потерянной надеждой в голосе прошептал: «Я не вернусь домой». Кодорк опустился на колени рядом с посланником из города Сердце и наложил на липкий горячий лоб мокрую повязку. Чёрное древо зачерпнул из железного ведра холодную воду и поднёс к пересохшим губам Оргодара деревянный ковш. Ржавые деньги благодарно кивнул и, вдоволь напившись, отвернулся лицом к печи, с головой укрылся бардовым плащом и моментально заснул.
Старший брат Кодорка, Тоример Ледяные перста, явился глубокой ночью. Он, не опасаясь возможного нападения, переступил порог дома, бережно прислонил арбалет к стене и медленно снял покрытую красной краской и тщательно отполированную деревянную маску, помимо которой его рот и нос защищал шарф из толстой коричневой ткани, горько пахнущих различными травами. Тоример чиркнул спичкой и зажёг настольную свечу, поставил деревянный стул напротив младшего брата, лениво потягивающегося на мешке, и спрятал руки в широкие карманы подбитого мехом плаща.
– Наш отец выздоровел? – зевнул разбуженный нежданным визитом Кодорк и впился в Торимера серьёзным недоверчивым взглядом.
– Да, – угрюмо протянул Тоример, вынув из кармана маленький ножичек и небольшую деревянную заготовку. Ледяные перста опустил тёмно-синие глаза в пол и отчаянно вздохнул.
– Не Великий бык исцелил Роксимера, – полусонное произнёс Игер Чёрное древо.
– Нет, – обречённо согласился Тоример и принялся усердно строгать ножичком деревянный брусок.
– Что происходит в городе? – Кодорк поднялся на ноги и наклонил голову сначала к правому, а затем к левому плечу, отчего раздалось несколько глухих щелчков.
– Отстойник переполнился людьми, – звонко ответил Тоример, внимательно присмотревшись к деревянной заготовке, – но наш отец быстро решил проблему. Позапрошлой ночью стражник специально забыл запереть железную решётку на замок. Люди обнаружили, что путь на свободу открыт, и бросились бежать, но во дворе их ждала засада. Из арбалетов расстреляли всех. Выжил только один человек. Он остался в Отстойнике и не попытался сбежать.
– Как его имя? – резко спросил Игер, в одно мгновение переборовший сонливость, – Демиорк?
– Да, – Тоример утвердительно качнул головой и почесал небольшой шрам на правой щеке, – странный парень с голубыми проницательными глазами быстро понравился вождю Роксимеру. Скоро гарнизон Приюта морозов пополнится ещё одним преданным воином.
Оргодар всхлипнул во сне и сильнее прижался к остывшей печи. Посланника Алого совета сильно знобило. Он дышал тяжело и прерывисто, будто на его груди покоился огромный валун. Печь довольно заурчала, когда Кодорк скормил ей несколько дров. Острые зубы пламени вцепились в сухое дерево, и свет из окошка стал ярко-красным.
– Оргодара поразил недуг, – Игер указал рукой на стонущего в бредовом сне посланника города Сердце, – ты можешь помочь ему, Тоример. Я знаю. Стражи отняли мой мешок…
– Жаль, – резко отрезал Ледяные перста. Он осторожно царапнул ножичком по деревянной заготовке, поднёс её ближе к настольной свече, внимательно осмотрел и цокнул языком, – всем не поможешь, Иварт из Честных петель. Ты прав, не Великий бык помог Роксимеру одолеть болезнь. При мне отец часто пил странный отвар, от которого ему становилось лучше. Но после выздоровления он сразу сжёг остатки лечебных трав.
Игер окатил Торимера холодным взглядом и прикусил губу. Ледяные перста сочувственно улыбнулся и поставил на стол деревянную статуэтку с грубыми очертаниями головы и туловища. Он поднялся на ноги, натянул на нос толстый шарф, надел красную деревянную маску и взял в руки арбалет.
– До встречи, братец, – приглушённо попрощался Тоример Ледяные перста и скрылся за дверью. Успевший проскользнуть в небольшую щель ветерок беспощадно погасил пламя свечи. Кодорк глубоко вздохнул и слабо пнул ногой остатки дров. Раз в три дня под бдительным присмотром стражи два пленника на скрипучей телеге развозили по домам желанное топливо, но почти всегда дров не хватало.
Две долгих недели Оргодар сражался с недугом. От длительной борьбы его ввалившиеся глаза, вокруг которых выступили тёмные круги, приняли серый мёртвый оттенок, а бледные щёки глубоко запали, сильно выступили острые скулы. «Эрасгер, прости меня, отец. Я умру. Скоро. Меня невозможно спасти. Нет. Лекарства нет. Только не война. Я помню. Велгер с чёрным зубом. Мне страшно. Война. Орден. Солдаты в сатанитовых шлемах. Нас защитили, но они исчезли. Никто не спасёт. Теперь никто. Отец», – скулил в тяжёлом бреду Оргодар Ржавые деньги. Чёрное древо, сидевший подле больного, положил ладонь на дрожащее плечо и поправил край бардового плаща. «Ты вернёшься домой», – успокаивающе прошелестели искусанные губы. Игер глубоко вдохнул отравленный вонью недуга воздух и взмахнул рукой, будто пытаясь прогнать надоедливые мысли, которые омрачила недавно принесённая старшим братом Кодорка весть.
Тоример Ледяные перста с пламенным восторгом рассказал о событиях, произошедших на севере. Он поведал о том, как один из пяти старейшин Древней станции, некто по имени Иварт из рода Чёрного древа, попытался вероломно захватить власть в свои руки, а его внук, Игер Чёрное древо, тайно учинил чудовищную расправу над тремя старейшинами. Однако одному из членов совета, Энургану, удалость избежать ужасной участи, и Волчий страх, раскрыв подлый заговор, поднял тревогу. Коварный предатель, Иварт Чёрное древо, яростно напал на воинов, которые пришли арестовать его, и был убит, а жестокий Игер бежал в сопровождении проводника по имени Торк. Старший сын Энургана, Янирган Волчий страх, отправился в погоню за беглым чудовищем, чтобы совершить правосудие. Он неустанно следует по пятам убийцы. Тем временем жители Древней станции взвалили невероятно тяжёлую ношу правления на плечи единственного выжившего старейшины Энургана, который не успел толком оправиться после вероломного покушения двух изменников. Также Тоример рассказал о том, что из Ведьминой клетки после очередной яростной ссоры с братом бежал Чернисар Огненная рука. По тавернам ходят слухи, что он намеревается собрать банду отчаянных головорезов и совершить ожесточённую месть, поэтому Белисар Огненная рука объявил награду за его поимку. «Каких ещё чудовищ породит этот мир?», – добавил Тоример Ледяные перста в конце.
Две долгих недели Оргодар сражался с недугом. «Кодорк, твой отец обязан пойти на соглашение с Алым советом. Нельзя разрушать союзы, иначе может начаться война. Я помню восстание Велгера Чернозубого. Подобный ужас повториться не должен», – шелестели серые губы посланника города Сердце, пока сознание его окончательно не помутнело, а мысли о сохранении мира не утонули в бессвязном бреду. Порой Оргодар набирался сил, чтобы отблагодарить Игера и Кодорка слабой натянутой улыбкой. В последние дни он почти ничего не ел и редко пил, часто проливая принесённую в деревянном ковше воду на бардовый плащ. Две долгих недели Оргодар сражался с недугом и проиграл.
– Я пришёл в Приют морозов с лекарством от недуга, но так и не смог никому помочь. И скоро всех невинных людей истребит смертельная болезнь, – Игер Чёрное древо положил ладонь на холодный лоб покойника. Посланник города Сердце лежал на набитом соломой мешке и слепо изучал темноту безжизненным взглядом, словно в надежде увидеть небо сквозь потолок.
– Блуждающая по западу болезнь верно служит моему отцу. Скрывая свои преступления за всеобщей паникой, он постепенно истребляет своих врагов одного за другим, – Кодорк поправил капюшон бардового плаща и прикрыл глаза покойного посланника, – поверь мне, до начала весны умрёт последний противник Роксимера, а когда начнёт таять снег, лекарство обязательно появится в Приюте морозов, и слепой народ яростно восхвалит любимого вождя.
– Ещё один щенок сдох в моей конуре, – проскрипел Фоломгер Старший, выглянув из спальни. Беззащитный старик почти всё время прятался в своей комнате, где траурное горе не так сильно терзало его. Описав в воздухе древний таинственный символ Великого быка, отгораживающий от скверны, Фоломгер вновь скрылся за дверью.
– Обещаю тебе, мы сбежим из Приюта морозов, – твёрдо произнёс Кодорк Ледяные перста, уверенность застыла на хмуром молодом лице, – главное дожить до весны.
В холодном доме с заткнутыми окнами дни тянулись медленно. В тёмной комнате день ничем не отличался от ночи. Даже снаружи Солнце редко навещало Приют морозов, и гостило, повиснув в затянутом густыми серыми облаками небе, всего пару часов. Снежная буря неустанно гнала по улицам западного города волны грязного снега. Поляна для жертвоприношений утонула в сером покрывале, что скрыло под собой брошенную Роксимером ритуальную чашу и родовой кинжал Чёрного древа. Дикий ветер рьяно пытался сорвать деревянные маски одетых в толстые шкуры стражей, чтобы холодными мёртвыми пальцами с острыми ледяными ногтями вцепиться в лица фанатичных воинов. Серое небо настойчиво обстреливало снежными комьями крохотные дома, в которых прятались беспомощные люди, моля Великого быка о спасении. Дни ползли медленно, словно чёрная тягучая субстанция, и однажды неожиданно один из них омрачился кровавым событием.
Ворвавшись в дом Фоломгера, вооружённые стражи застали пленников за скромным обедом. Кодорк и Игер подскочили на ноги, а угрюмый старик с отвращением покосился на воинов с арбалетами в руках, когда солдат в красной маске взмахнул рукой, и несколько стрел разом ударили в немощное тело Фоломгера. Он поперхнулся и зашипел, сжав кривые зубы, сквозь которые хлынула кровавая пена. Ледяные перста и Чёрное древо необдуманно ринулись на подмогу старику, но стражи мгновенно перезарядили арбалеты, вынудив беспомощных пленников отступить в угол комнаты. Лютая ненависть каменной маской застыла на лице Фоломгера Старшего. Он жадно вцепился скрюченными пальцами в стол, но силы быстро покинули пронзённое стрелами тело, и старик рухнул на пол, утянув за собой полупустую железную миску. Пронзительно хрустнула, надломившись, ножка стула, и глухим скрипом отозвались деревянные доски, на которые хлынула тёмно-красная кровь, сочившаяся из прогрызенных стрелами ран. Убитый Фоломгер продолжал сверлить стражей ненавистным взглядом водянистых глаз. Недоеденные кусок сушёного мяса валялся около неестественно вывернутой руки старика. Холодный деревянный пол ненасытно впитывал тёплую кровь.
Кодорк спокойно присел у стены и потянул Игера за рукав. Сверкающие безумным гневом глаза Чёрного древа холодно скользнули по лицу Ледяных перстов, что внушало благоразумное смирение. Кодорк сильнее потянул Игера за рукав. Утробно проскулив, Чёрное древо подавил бурлящую внутри злость и присел у стены. Тем временем, невысокий страж в красной маске, за которой светились ясные голубые глаза, безмолвно отдал подчинённым приказ. Два рослых фанатичных воина подошли к расстрелянному Фоломгеру и, взявшись за ноги, поволокли бездыханное тело к выходу. Вслед за ними устремилась тёмно-красная полоса. Зашелестели по деревянному полу длинные волосы старика, омытые его собственной кровью.
Главный страж в красной маске ненадолго задержался в дверях. «Демиорк», – Чёрное древо наткнулся на испытующий взгляд голубых проницательных глаз. Невысокий страж почти незаметно кивнул и скрылся за дверью.
– Убийцы, безумные головорезы, – прорычал Игер. Резко запрокинув голову вверх, он ударился о каменную стену, и его затылок пронзил острый кинжал. Издав болезненный стон, Чёрное древо со злости ударил кулаком по полу, и в загрубелую плоть вонзилась заноза.
– Сегодня днём в ужасных муках Фоломгер скончался от смертельного недуга, – монотонно промолвил Кодорк. Он вскочил на ноги, подошёл к тёмной луже и опустился на одно колено. Ледяные перста ласково поглаживал ладонью влажные доски, вдоволь напоенные кровью старика, – вождь Роксимер и Фоломгер Старший сильно недолюбливали друг друга, но, несомненно, ужасная смерть Фоломгера станет траурной вестью для моего отца…
– Ложь, – отрезал Игер, пытаясь зубами вытащить глубоко застрявшую занозу.
– Ложь для нас, а для других – истина, – парировал Кодорк, смахнув со лба прядь густых чёрных волос, за которыми притаилось коричневое родимое пятно над правой бровью, – какая разница, если человек уже мёртв?