Происки Чёрного древа

– Боишься, – проскрежетал старых охотник, – но боишься ты не только за свою жизнь, ты много переживаешь и за чужие судьбы. Люди в лагере доверились именно тебе, и ты отважился взять на себя ответственность.

– Идти к городу Сердце с большой группой не так страшно, как путешествовать вдвоём, – Игер пожал плечами.

– Тем не менее, без твоего толчка народ просто отстроил бы лагерь Глимдара заново и продолжил гнить на окраине глухолесья, – Зиндар запустил пятерню в седые волосы и почесал затылок, – порой человек, двигаясь с толпой, забывает о своей цели. Мы хотим вернуться к достойной жизни, но у тебя свой путь, который лишь на время совпадает с нашим. Верно?

Игер промолчал. Только когда последний луч Солнца ударил в глаза, а слеза на щеке Чёрного древа, блеснув тёмно-красным цветом, скатилась на подбородок и сорвалась на землю, он медленно поднялся с холодного валуна, положил шершавую ладонь на плечо старика, заглянул в вечно слезящиеся зелёные глаза и произнёс: «Пора возвращаться в лагерь, Зиндар». Матёрый охотник кисло улыбнулся и заковылял в лагерь, откуда доносился запах костра и похлёбки. Чёрное древо шагал наравне с Зорким глазом, ни на метр не обгоняя его.

Ликдар встретил деда на подходе к лагерю. Зиндар предпочёл присесть около повозки, рядом с которой беспокойно спал благородный зверь, а Игер направился прямиком к костру. От приятного запаха мяса и грибов у него закружилась голова, а рот наполнился слюной. По пути Чёрного древо встретился взглядом с одним из близнецов. Яросгер коротко кивнул Игеру, повесил на пояс остро заточенный топорик и направился к окраине лагеря, откуда на дежурстве в первой половине ночи ему будет удобнее следить за чащей глухолесья Ирсуак.

– Пусть нависает над сердцем угроза, пусть от крови снег станет розовым, – тихо пел у костра Кодорк, не отводя тёмно-синих глаз от кроваво-красных углей, – мы воплотим в жизни тайные грёзы, мы отыщем край, где обитают морозы…

Чёрное древо навис над котелком, разглядывая остатки похлёбки на дне. В нос ударил дурманящий аромат, требовательно заурчал живот. Подбежал Ликдар. Прислушиваясь к грустному пению Ледяных перстов, он зачерпнул миской наваристую жижу и поспешил вернуться к голодному деду. Игер до последней капли вылил себе остатки похлёбки, присел рядом с Кодорком, протянул уставшие ноги к костру и прислонил миску к губам. Чёрное древо прикрыл от удовольствия глаза, некоторые лесные отшельники очень хорошо умели готовить.

– Пусть взор заслоняет снежная вьюга, пусть губит ветер нас лютый, – тоскливо протянул Кодорк, смахнув со лба прядь волос.

– Скучаешь по дому? – покончив с бульоном, Игер вооружился деревянной ложкой.

– Только по Торимеру, – Кодорк вынул из кармана деревянную фигурку воина и закончил песню, – мы вновь зажжём потухшие угли! Мы живыми дойдём до Приюта!

Неподалёку раздался мужской смех вперемешку с женским хихиканьем. Наевшихся наваристой похлёбки и отогревшихся у дружелюбного костра людей охватило бурное веселье. Откинувшись назад, Чёрное древо лёг на спину, и молодая трава множеством тонких иголок впилась в шею и в давно не стриженные волосы. Игер устремил уставший взгляд в тёмное ясное небо, на котором ярко-жёлтыми искрами выступили далёкие звёзды.

– А ты скучаешь по дому? – неуверенным голосом поинтересовался Кодорк.

– Да, – невнятно произнёс Чёрное древо, – я скучаю о том, что было в прошлом, о дедушке Иварте, о своих друзья, о Эгирте.

– О ком? – шепотом спросил Ледяные перста, немного наклонившись к Игеру.

– О Эгирте, – Чёрное древо до боли зажмурил глаза, словно только так можно было вспомнить лицо давно любимой девушки, и неразборчиво произнёс, – у неё светлые волосы, голубые глаза и немного кривоватые передние зубы, из-за чего раньше она стеснялась улыбаться.

Неожиданно твёрдая земля превратилась в мягкое и теплое ложе. Невесомое одеяло спокойствия и умиротворения накрыло Игера. Гомон повеселевших людей притих и растворился, только поблизости голос Кодорка прозвучал затухающим эхом: «Хорошо. Спи, друг. А я подменю Мстидара на карауле». Сквозь полудрёму Чёрное древо промычал невнятное напутствие и окончательно провалился в сон.

Глубокой ночью Игер проснулся со странным неприятным предчувствием. Чёрное древо охватила дрожь, словно по его телу ползали ледяные черви, вгрызались в кожу, пытаясь заползти в душу. Потерев глаза, он поднялся с земли и осмотрелся. Рядом с кучей запасённого хвороста спал Мстидар. «Землегрызы опасаются огня», – однажды поделился мудростью Зиндар, поэтому каждую ночь беженцы окружали лагерь небольшими кострами, и освещаемые красным пламенем караульные, не смыкая глаз, бдели вплоть до рассвета, оберегая жизни своих родных. Издали их грозные силуэты напоминали огромные копья, воткнутые в землю. Чёрное древо подбросил несколько толстых веток в костёр и направился к окраине лагеря, петляя между спящими людьми. Игер прошёл мимо повозки, рядом с которой храпел рогорез и постанывал во сне Зиндар.

Чёрное древо остановился рядом с Яросгером. Молодой человек переминался с ноги на ногу, не отводя напряжённых глаз от булыжной дороги, за которой угрожающе громоздились изуродованные темнотой деревья. Игер заглянул в бледное лицо дозорного, изувеченное розовым шрамом, а затем похлопал его по плечу, кивнул в сторону лагеря и прошептал: «Я подменю тебя», но Яросгер упорно продолжал сверлить взглядом глухолесье Ирсуак, не замечая Чёрное древо. Игер шумно вздохнул, но перед тем, как повернуть обратно в лагерь, он заметил тусклое сияние за булыжным трактом.

Чёрное древо локтем пихнул Яросгера в бок. Железная серьга в виде капли, висящая на ухе дозорного, качнулась из стороны в сторону, но молодой человек никак не отреагировал на толчок. Игер шагнул в сторону глухолесья.

Настороженно вглядываясь вперёд, Чёрное древо взошёл на каменную дорогу и вынул из ножен родовой кинжал, оглянулся. Яросгер остался позади на окраине расположенного на небольшой низменности лагеря, который полностью просматривался с булыжного тракта. Вдруг раздался хруст веток, между кустов мелькнул невысокий силуэт. «Выходи», – сиплым голосом прошипел Игер. Тревожно зашелестела листва. Нечто лёгкими шагами стремительно отдалялось от Чёрного древа в глубины глухолесья Ирсуак. Игер быстро оглянулся на кроваво-красные костры лагеря и бросился в погоню.

– Стой, – хриплый голос прозвучал слишком тихо, словно невидимые руки сдавили горло. Чёрное древо нёсся между деревьями, сжимая в руках родовой кинжал, и сухие ветви с хрустом лопались под его ногами. Светлый силуэт из стороны в сторону метался впереди, огибая стволы многовековых деревьев, пытаясь ускользнуть от преследователя, однако Игер, привыкший к постоянному бегству, оказался гораздо выносливее и быстрее и стремительно сокращал расстояние до цели. Он со свистом втягивал прохладный лесной воздух, прорезаясь сквозь плотные заросли. Ветки жадно цеплялись за одежду и нещадно хлестали по лицу. Чёрное древо утробно рычал, словно зверь, который огромными прыжками настигает жертву. Вскоре Игер услышал прерывистые всхлипывания. Он смог разглядеть очертания женской фигуры перед тем, как незнакомка неожиданно исчезла из виду.

Чёрное древо едва не сорвался вниз. Оказавшись перед оврагом с резким уклоном, он успел вцепиться в куст и сохранить равновесие, однако преследуемая им девушка скатилась на дно оврага и распласталась на земле. Игер осторожно спустился вниз, придерживаясь за торчащие из земли корни. Опомнившись после падения, девушка попыталась уползти от преследователя на четвереньках, но быстро выбилась из сил. Она прижалась спиной к поваленному стволу дерева и уставилась на Игера глазами, переполненными неописуемым ужасом.

– Эгирта? – прошелестели губы Чёрного древа. В один миг его тяжёлое дыхание оборвалось, кровь сильнее застучало в висках, – я не понимаю.

– Не подходи, – сквозь судорожные рыдания, услышал Игер, почувствовав в когда-то бархатном голосе едкое презрение и ненависть. Эгирта вжалась спиной в трухлявый ствол дерева, прикрывая исцарапанными руками живот. Белое платье на ней превратилось в рваные лохмотья. Босые ступни девушки кровоточили. Тёмная кровь из множества порезов и ссадин тонкими струйками стекала по бледным ногам. Её хрупкие плечи тряслись от страха и холода.

– Я никогда не обижу тебя, – дрожащим голосом произнёс Игер. Он выпустил из руки родовой кинжал в форме ветви чёрного дерева и шагнул на встречу. Клинок упал на землю и утонул в траве, однако правая рука Игера только сильнее налилась тяжестью, будто нечто холодное и тяжёлое тянуло её вниз. Его ноги предательски тряслись и подкашивались.

– Не подходи, чудовище, – сквозь немного кривоватые белоснежные зубы с презрением прошипела Эгирта. Ненависть полностью вытеснила страх в её красивых голубых глазах.

– Чудовище? – ошеломлённый Игер отшатнулся назад, с непониманием взглянув на девушку, которая ладонью попыталась вытереть слёзы, но только растёрла по лицу кровь, текущую из рассечённой брови, – что ужасного я сделал тебе, Эгирта? Я не чудовище!

Раздался невероятно громкий хлопок. Девушка резко вздрогнула, а Чёрное древо почувствовал глухую боль в правой руке. Ничего не понимая, он несколько мгновений смотрел, как на груди Эгирты по белому платью расползается красное пятно, пожирая грубую ткань. В глухолесье Ирсуак воцарилась абсолютная тишина. Опомнившись, Игер подскочил к девушке, которая запрокинула голову к небу. «Ты – чудовище», – на последнем вдохе прошептали её тонкие розовые губы, а голубые глаза с детской обидой скользнули по Чёрному древу, прежде чем померкнуть навсегда. Игер судорожно зарыдал и прижал Эгирту к себе, почувствовав ладонями тёплую липкую кровь. Из его груди вырвался бессвязный животный крик.

Распахнув глаза, Чёрное древо резко вскочил на ноги. Укрытый звёздным небом лагерь мирно спал. Только глухонемой Мстидар, будто почувствовав тревогу Игера, мгновенно проснулся и присел на корточки, быстро нащупав под рукой кожаную сумку с метальными гвоздями. Холодный взгляд его серых глаз настороженно скользнул по Чёрному древу.

– Всё хорошо, – словно в бреду пробормотал Игер. Глубоко дыша, он с ужасом посмотрел на дрожащие ладони, но следов крови разглядеть не смог, – всё хорошо. Всё хорошо.

Прочитав по губам Игера о ложной тревоге, Мстидар облегчённо выдохнул, подкинул в костёр несколько толстых веток, поправил на груди жилет с метательными ножами, улёгся на постеленный на земле плащ и прикрыл глаза. «Всё хорошо», – прошелестел пересохшими губами Игер, наблюдая, с какой жадностью пламя костра накинулось на сухие ветви.

Он прошёл мимо повозки, рядом с которой храпел рогорез и от боли постанывал во сне старый охотник. Мальчишка Ликдар мирно посапывал рядом, укрытый дедовским плащом. Петляя между спящими людьми, Чёрное древо добрался до окраины лагеря и остановился рядом с безмолвным Яросгером, который, присев напротив костра, палкой тормошил кроваво-красные угли. Игер напряжённо уставился на глухолесье Ирсуак, почти не дыша.

– Не спится? – в серых глазах дозорного, отражаясь, плескался огонь.

– У меня дурное предчувствие, – Чёрное древо пожал плечами и накрыл ладонью рукоять кинжала.

– Я понимаю тебя, – Яросгер почесал розовый шрам на щеке, – я давно живу в предвкушении неприятностей.

– Ты был разбойником? – вполголоса спросил Игер и повернулся лицом к дозорному. Прежде чем ответить, Яросгер несколько долгих напряжённых секунд суровым испытывающим взглядом смотрел на Чёрное древо.

– Я и мой братец были наёмниками, – с сочувствием в голосе произнёс Яросгер, – порой авантюристы ничем не отличаются от простых головорезов, и однажды наш отряд сотворил нечто ужасное…

– Тихо! – Чёрное древо взмахнул рукой, и дозорный умолк. Одновременно несколько крохотных огоньков вспыхнуло на булыжном тракте. На каменной дороге, ведущей от Семи топоров к городу Сердце, заметались из стороны в сторону продолговатые тени, уличённые тусклым лунным светом.

– Зараза! – прошипел Яросгер, моментально вооружившись двумя короткими топорами.

– Нападут? – Чёрное древо схватил охапку длинных веток и сунул в костёр, отчего вверх взлетело небольшое облако оранжевых искр.

– Твари трусливые, но голодные, – Яросгер облизнул сухие губы, – осенью два года назад мы с Мстидаром вдвоём смогли отогнать целую стаю. Вот только весной землегрызы гораздо опаснее. Готовься к худшему, Игер.

– Нужно предупредить остальных, – Чёрное древо оглянулся на лагерь, и в ту же секунды звери сорвались с невидимой цепи.

Яросгер поднёс два пальца ко рту, и пронзительный свист окатил округу. Оторванные ото сна люди стремительно вскакивали с земли и хватались за любое оружие. С противоположного конца лагеря донёсся ответный свист. Дозорные мчались на помощь.

Игер выхватил из костра несколько самых толстых горящих веток и метнул в сторону приближающейся стаи, отчего парочка наиболее трусливых землегрызов опрометью бросилась назад, в глухолесье, однако остальные звери очень быстро достигли людей. Чёрное древо и Яросгер первыми вступили в неравную схватку.

Как только самый быстрый землегрыз достиг костра, Яросгер ловко метнул короткий топор. Раздался глухой хруст пробитого черепа, и зверь распластался у ног Чёрного древа, который встретил следующего хищника. Игер посильнее замахнулся горящей палкой и опустил её на голову землегрыза. В ушах прозвучал жалобный треск. Ветка лопнула пополам, а горящая её часть зацепилась за колтуны шерсти и повисла на шее землегрыза. Ошеломлённый зверь отскочил в сторону и заметался вокруг Чёрного древа, истошно визжа. Запах палёный шерсти врезался в нос. Яросгер, перехватив топорик двумя руками, попытался ударить подбежавшего землегрыза, но тот вовремя увильнул от смертельной атаки и налетел на Игера, сбив его с ног. Чёрное древо больно приземлился на бок, в падении успев пару раз кольнуть нападавшего кинжалом в бок. Над ухом щёлкнули мощные челюсти. Игер схватил зверя за шерсть, со всей силы дёрнул на себя и утопил кинжал в шее чудовища. Захрипев, землегрыз забрызгал лицо Чёрного древа вязкой слюной и тёмной кровью и упал, придавив массивным телом своего убийцу. Яросгер выхватил из костра головню, огрел ею очередного хищника и добил его топором, а после на него набросилось сразу два землегрыза, оттеснив дозорного от костра. Неподалёку, пронзительно вскрикивая, носился зверь с подожжённой шерстью, распугивая и без того нерешительных собратьев. Игер попытался вылезти из-под тяжёлой туши, когда над ним нависла огромная тень. Горящие голодом красные глаза впились в Чёрное древо, предвкушая вид крови. Обездвиженный Игер закрыл лицо локтем, и сердце на мгновение замерло в его груди. Ночной хищник замахнулся когтистой лапой, но неожиданно отшатнулся назад. Первая стрела, выпущенная Кодорком, впилась зверю в грудь, а вторая, прилетевшая откуда-то сбоку, врезалась в шею. Чудовище зашаталось и вскоре рухнуло прямо в костёр. Мимо ошеломлённого внезапным спасением Игера пронеслось целых три землегрыза, которые сцепились с пятью вовремя подоспевшими бойцами. Краем глаза Чёрное древо увидел, как один из зверей, сражённый стрелой, пал у ног Яросгера, но второй сумел ускользнул от топора и полоснуть когтистой лапой человека по ноге, и как только дозорный упал на колено, землегрыз немедленно набросился на него, повалив на землю. Защищаясь от острый зубов, Яросгер сунул в пасть хищника топорище и выпрямил руки, сдерживая натиск. Кодорк вновь стрельнул из арбалета, но стрела пролетела немного правее чудовища и растворилась в темноте. Издав утробное рычание, Чёрное древо сбросил с себя бездыханную тушу и вскочил на ноги. Атакующий Яросгера зверь сжал челюсти так, что топорище с глухим хрустом лопнуло. Землегрыз взмахнул лапой, полоснув когтями по груди человека, и вцепился зубами в плечо противника. Яросгер закричал от боли, яростно молотя кулаками по шее чудовища. Перепрыгнув через горящую в костре тушу, Игер за мгновение покрыл расстояние до раненого союзника, набросился на землегрыза, и через мгновение они вместе покатились по молодой траве.

Чёрное древо сверху навалился на зверя и замахнулся родовым кинжалом. Острое лезвие с лёгкостью проткнуло шкуру и утонуло в животе чудовища. Животное жалобное заскулило. Перед лицом Игера лязгнули мощные челюсти, землегрыз попытался сбросить человека, но Чёрное древо взмахнул кинжалом, и когда лезвие полоснуло чудовище по шее и на мгновение исчезло в его груди, зверь истошно завопил. Затем Игер рассёк горло хищника, и поток тёмной липкой крови брызнул на лицо и одежду Чёрного древа. Землегрыз забился в предсмертных конвульсиях, хрипя и извиваясь под человеком. Вдыхая кислую вонь слежавшейся шерсти, Игер яростно раз за разом вонзал кинжал в грудь и живот чудовища до тех пор, пока руки полностью не обагрились тёмной кровью. Лезвие с хлюпаньем погружалось в мягкую плоть. Крохотные красные глаза землегрыза потухли, но тело ещё несколько секунд продолжало дёргаться под яростными ударами озверевшего человека.

– Успокойся, он мёртв, – схватив товарища за шиворот, Кодорк оттащил Чёрное древо от поверженного хищника. Присев напротив, Ледяные перста с силой потряс утробно рычащего друга за плечи, – всё кончено, Игер. Мы отбились.

Под ласковым порывом холодного ветра слепая ярость понемногу схлынула с лица Чёрного древа. Когда пелена безумия слетела с покрасневших глаз, он окинул поле битвы обеспокоенным взглядом. Он увидел Мстидара, который с невозмутимым лицом руками зажимал глубокую рану на плече впавшего в беспамятство брата. «Быстрее» – рявкнул неподалёку Зиндар. Трое мужчин подскочили к Яросгеру и потащили раненого бойца в лагерь. Из глухолесья Ирсуак донёсся скулёж землегрызов. Кодорк помог Игеру подняться на ноги. Шатаясь, Чёрное древо добрёл до костра, придавленного убитым хищником, из опалённой туши которого торчали оперения двух стрел. Вокруг на обагренной кровью земле валялось не меньше десятка застреленных и зарубленных зверей. Игер наклонился над громадной тушей землегрыза, из головы которого торчал топор Яросгера. Чёрное древо обхватил топорище и дёрнул. Голова чудовища дрогнула. Чмокнув, лезвие выскользнуло из пробитого черепа, потянув за собой вязкую тёмно-коричневую нить.

– Отбились, – Зиндар Зоркий глаз ковылял в сторону Игера, опираясь на плечо Ликдара.

– Да, – Кодорк цокнул языком и кончиком сапога пнул мёртвого зверя по залитой кровью морде, – Яросгер чудом уцелел.

– Как остальные? – Чёрное древо вырвал из земли пучок травы и тщательно вытер острое лезвие.

– Поцарапаны, испуганы, но живы, – спокойно произнёс старый охотник, остановившись напротив Игера, который дотошно счищал с топора липкую кровь.

– Хорошо, – Чёрное древо кивнул и устало улыбнулся, – мы сдержали обещание, Кодорк.

– Верно, – весело отозвался Ледяные перста, смахнув с сурового лица непослушную прядь слипшихся от пота волос, – сегодня ночью никто не умер.

– Молодцы, парни, – Зиндар смахнул слезу, – за Яросгера не беспокойтесь, бывший наёмник к серьёзным невзгодам давно привык. Переживёт.

– Переживёт, – глухо повторил Чёрное древо и настороженно прислушался к далёкому вою недобитой стаи.

– Не обращай внимания, – Зоркий глаз небрежно махнул рукой и плюнул в сторону глухолесья, – самые глупые и смелые землегрызы испустили дух у твоих ног, Игер. В живых остались лишь трусливые бедолаги. Твари будут выть до самого рассвета, но напасть не рискнут. Дождутся, когда мы уйдём, и сожрут трупы собратьев.

– Мерзость, – скорчив брезгливую гримасу, произнёс мальчишка Ликдар.

– Для голодного создания нет ничего скверного, – Зиндар добродушно улыбнулся и потрепал внука по голове, прищурив постоянно слезящиеся глаза, – голодное создание волнуется только о пустом желудке.

Чёрное древо повернулся спиной к Зиндару и Кодорку, устало побрёл в лагерь, перешагивая через трупы хищников. Запах дыма, крови, палёной шерсти и горелой плоти незримой нитью тянулся за молодым человеком. Когда Игер доковылял до повозки, рогорез, почуяв исходящее от Чёрного древа зловоние, запрокинул голову и издал воинственный гортанный рёв. Мстидар ласково обнял благородного зверя за толстую короткую шею и погладил усеянный костяными шишками лоб. На повозке лежал лишённый чувств Яросгер, а вокруг него копошилось три женщины и двое мужчин. С бойца содрали окровавленную рубаху. Кровь, лениво текущая из прокушенного плеча, тонкими струйками сползала по исполосованной старыми бледными шрамами волосатой груди. «Будем зашивать», – покачав головой, заявила немолодая женщина, которая являлась дочерью лесного знахаря, убитого бойцом из свиты господина Гнотмера во время набега на лагерь Глимдара. Чёрное древо подошёл к повозке и положил рядом с Яросгером метательный топорик. «Поправишься», – сорвалось с губ Игера. Серые глаза раненого бойца немного приоткрылись. Яросгер ответил невнятным бормотанием и кисло улыбнулся. К повозке, сильно запыхавшись, подбежала невысокая черноволосая девушка с бурдюком.

– Не мешайся, – дочь знахаря оттолкнула Игера, выхватила из рук помощницы кожаный мешок с ядрёным настоем и вырвала пробку, – Сенирель, принеси миску, иголку и нить из моего сундука!

Хрупкая девушка кинулась исполнять приказ так резво, что едва не сбила Игера с ног. С детства обученная лекарскому делу женщина сначала плеснула едкую жидкость на свои обветренные руки, затем смочила чистую тряпку и промокнула ей рану Яросгера. Сцепив до скрежета зубы, пострадавший боец, не издав ни звука, дёрнулся от боли и вновь погрузился в блаженное беспамятство.

Поморщив нос от едкой вони лекарского настоя, Игер попятился назад и наткнулся на Мстидара, лицо которого никак не выдавало беспокойство за жизнь брата-близнеца. Холодный и рассудительный взгляд серый глаз скользнул по Чёрному древу и ненадолго застыл на Яросгере, после чего Мстидар повернулся и не спеша направился к догоревшему костру. Кожаная сумка с тяжёлыми метательными гвоздями на его поясе позвякивала на каждом шагу. Зевнув, Чёрное древо последовал за глухонемым.

Игер наломал тонких веток и подбросил их в потухший костёр, а Мстидар, набрав полные лёгкие воздуха, подул на серые угли. Оранжевое пламя скромно вспыхнуло и мгновенно потухло. Глухонемой дунул снова, и среди спрятанных в пепле углей мелькнул огонёк, который зацепился за сухую ветку и пополз вверх, охватывая тонкие веточки, пока не превратился в крупного красно-оранжевого зверька. Прожорливое создание стреляло в вверх десятками горячих язычков, требуя добавки, и Мстидар положил сверху несколько веток потолще, отчего пламенный зверёк ненадолго скрылся из виду посреди хлынувшей струи серого дыма. Прислушиваясь к убаюкивающей мелодии потрескивающего костра, Чёрное древо прилёг на землю и, прикрыв глаза, за долю мгновения провалился в глубокое забвение.

Зиндар Зоркий глаз растормошил Игера за час рассвета. «В чём дело?», – промычал Чёрное древо, потирая слипшиеся глаза. Приложив палец к губам, старый охотник шикнул и жестом приказал следовать за ним. Они вышли за пределы лагеря, где на принесённом из глухолесья Ирсуак коротком бревне сидел, посвистывая, Ледяные перста.

– Это самое меньшее, чем я могу отблагодарить вас, – севшим голосом произнёс Зиндар, когда Чёрное древо спросонья сумел рассмотреть Кодорка, который вертел в руках большие ножницы, у его ног стояла миска с чистой водой.

– Присаживайся, Игер, – Ледяные перста уступил другу место. С лица молодого человека исчезла чёрная небрежная борода, остались только аккуратно подстриженные усы. Зоркий глаз мастерски остриг Кодорку отросшие волосы так, что отныне густые пряди не падали на тёмно-синие глаза и не скрывали коричневое родимое пятно над правой бровью.

– Присаживайся, – Зоркий глаз подтолкнул Чёрное древо к трухлявому чурбану. Растерянный Игер поймал взглядом довольную ухмылку товарища и последовал просьбе Зиндара.

Несколько минут Чёрное древо наблюдал, как пряди его волос, кружась, падали на землю. Зоркий глаз долго корпел над причёской Игера. Старые ржавые ножницы с жалобным скрипом неустанно кусали хрустящие от пота и местами испачканные в крови локоны. Когда Зоркий глаз закончил, Кодорк цокнул языком и улыбнулся.

– Ещё не всё, Игер, – укоротив ножницами отросшую бороду, Зиндар намазал лицо Чёрного древа странным пенистым бальзамом, резко пахнущим травами, и поднял с земли миску с чистой водой. В руке старого охотника блеснуло тонкое короткое лезвие, торчащее из деревянной ручки, – только не дёргайтесь, молодой человек.

Игер вздрогнул, когда холодное лезвие бритвы коснулось шеи. Кодорк ухмыльнулся и погладил чисто выбритый подбородок, а Зиндар, прищурив слезящиеся глаза, продолжил кропотливую работу, и через несколько напряжённых минут всё было кончено.

– Теперь я узнаю того парня, вместе с которым бежал из Приюта морозов, – рассмеялся Ледяные перста, хлопнув себя по бокам.

– Благодарю тебя, Зоркий глаз, – смыв с лица остатки пены, Чёрное древо погладил себя по гладким щекам и провёл пятернёй по коротко подстриженным волосам.

– Не стоит хвалить меня, молодые люди, – выплеснув воду, Зиндар положил в миску баночку с бальзамом, ножницы и бритву, – только с вашей помощью я могу рассчитывать на достойное будущее для Ликдара подальше от Ирсуак.

– Город Сердце ждёт нас, – Ледяные перста махнул рукой на восток, куда, напоминая собой огромного серого червя, уползала каменная дорога.

– Если город Сердце нас ждёт, то следует прийти к нему в достойном обличии, – слабо улыбнулся Игер, – неси подарки Весны, Кодорк.

Господин Гнотмер и госпожа Элердис позаботились о путниках, наградив двумя огромными походными мешками. Ледяные перста и Чёрное древо терпеливо ждали подходящего момента, чтобы сбросить с себя унесённые из Приюта морозов обноски и облачиться в подаренные правителями Семи топоров одежды.

Чёрное древо надел новые штаны из кожи сташкурого быка и запрыгнул в крепкие высокие сапоги, идеально подходящего размера, затем он с блаженством натянул на голое тело серую рубаху из грубой ткани, а поверх нацепил кожаный пояс, на котором уже болтались ножны с родовым кинжалом. Зоркий глаз протянул Игеру бело-коричневую меховую безрукавку, по краям расшитую красными и золотым нитями, мягкий тёплый воротник которого обвил шею Чёрного древа, словно ласковый пушистый зверёк. Ледяные перста удовлетворённо цокнул языком, примерив меховую шапку. Рядом с ним на траве лежало два аккуратно сложенных лёгких плаща из тонкой ткани тёмно-зелёного цвета с застёжками в виде двух скрещенных топоров. Элердис Крепкий корень наградила Кодорка и Игера одинаковыми подарками, но помимо одежды в походных мешках обнаружился недельный запас провизии, который небольшой отряд израсходовал в самом начале пути, а также два коротких топорика, доставшиеся мужчинам, отвечающим за заготовку дров, и две пары кожаных перчаток. Облачившись в подаренные одежды, молодые люди, скорчив серьёзные гримасы, переглянулись между собой, но не сумели сдержать довольные улыбки, отчего засмеялись во весь голос и привлекли внимание всего лагеря.

– Пора выступать, – отдышавшись, вдохновенно воскликнул Чёрное древо, – к городу Сердце!

Пропитавшиеся кровью, потом и грязью обноски, прихваченные из сундука Фоломгера, товарищи схорони под приметным кустом у булыжного тракта, и под присмотром могучего Солнца отряд выступил в путь. Яросгер не пришёл в сознание, а так как молодой человек отличался высоким ростом и крепким телосложением, на благородного рогореза выпала очень нелёгкая доля.

Через несколько часов пути глухолесье начало постепенно отступать от каменной дороги и к вечеру осталось далеко позади, а уже на следующий день Ирсуак, уступив власть на востоке бескрайним степям, полностью скрылось из виду. «Зачем нам Ядовитое море, если мы можем любоваться целым океаном красных, жёлтых и зелёных трав?», – перед закатом произнёс Зиндар Зоркий глаз, смахнув дорожную пыль с испещрённого морщинами лица. Спустя два дня от глубокого забвения пробудился Яросгер. Он сразу попытался слезть с повозки, но силы неожиданно улетучились из неокрепшего тела, и молодой человек грохнулся на каменную дорогу, ударился головой и до крови рассёк бровь, после чего Чёрное древо и старый охотник запретили Яросгеру передвигаться без посторонней помощи. Остаток дня молодой человек провалялся в повозке, дразня рогореза, подшучивая над мальчишкой Ликдаром и скалившись на ухаживающих за ним женщин, и Игер отметил, что в его тусклых серых глазах, как и прежде, яростно разбушевалось пламя, а бледное лицо вновь покрылось здоровым румянцем.

– Перед смертью я обязательно вспомню, как мы с тобой били землегрызов, – после ужина сказал Яросгер Игеру, почесав кончиком топора розовый шрам на щеке.

– Ты умрёшь не скоро, – ответил Чёрное древо, отпив воду из деревянной кружки.

– Пока рядом со мной такие отважные соратники, как ты, Кодорк и мой братец, Мстидар, я всё равно что бессмертен, – хмыкнул Яросгер и махнул рукой мальчишке, который палкой дразнил догорающие угли, – А куда я денусь без этого парня? Кто вовремя поднесёт мне бурдюк? Кто? Только Ликдар!

Яросгер оглушительно расхохотался, остальные мгновенно заразились его весельем, а смущённый мальчишка сначала покраснел и вжал голову в плечи, но, когда Ледяные перста потрепал его за голову, Ликдар осмелел и мило заулыбался со всеми. Над Чёрным древом нависла безмолвная тень. Мстидар вернулся с караула и на языке жестов обратился к брату-близнецу. Яросгер нахмурил брови, его руки закружились в воздухе в хаотичном танце, после которого он быстро указал на Игера, Кодорка и Ликдара. Глухонемой улыбнулся краями губ и ответил брату коротким жестом. Яросгер засмеялся в голос, но вдруг скорчил яростный оскал и зашипел от жгучей боли, схватившись за раненое плечо. Железная серьга в форме капли задрожала, будто оповещая окружающих о его страданиях. Пока брат-близнец проклинал всех землегрызов на свете, Мстидар поднял лицо к небу, прикрыл глаза и медленно втянул носом воздух. Чёрное древо озадаченно взглянул на глухонемого. Яросгер резко выдохнул и наигранно улыбнулся, продемонстрировав зияющую на месте переднего зуба пустоту. Мстидар открыл глаза и показал брату-близнецу несколько жестов.

– Он предсказывает погоду, – распахнув от удивления рот, произнёс Игер.

– Не предсказывает, а чувствует, – поправил Яросгер, разминая раненое плечо. Из-за боли его голос звучал раздражённо, – завтра нас настигнет дождь, поэтому лучше выдвинуться в путь до рассвета.

– В такой случае, нам пора спать, – поднялся на ноги Кодорк и широко зевнул.

Утром заморосил холодный дождь и подул северный ветер. Горизонт заволокло густым белым туманом, и небо потемнело на глазах. Люди, понурив головы, упорно шаркали сбитыми ботинками по мокрому каменному тракту и сетовали на погоду. «Ещё немного, хороший мальчик», – шептал рогорезу на ухо старый охотник, поглаживая по блестящей от влаги шкуре. Иногда зверь останавливался и с гортанным рёвом стряхивал воду со своих боков, забрызгивая ближайших путников. К вечеру моросящий дождь разошёлся в бурный ливень, который затянулся на целых три дня. Однако Чёрное древо, промокший до самых костей, неустанно брёл на восток, к городу Сердце, не поддаваясь соблазну разбить лагерь и переждать непогоду, и люди, накинув капюшоны на посуровевшие лица, шли за ним. Иногда Игер останавливался, смахивал со лба липкие капли, поворачивался к своему отряду и одаривал людей обнадёживающей улыбкой. «Не смотря на холод и усталость, в их глазах сверкают проблески надежды», – однажды шепнул Зиндар на ухо Чёрному древу.