– Ну, только не надо здесь умалять заслуги нашего космофлота. Не надо такого пессимизма. Да, не будем скрывать очевидные вещи, что корабли противника имеют большую манёвренность. Но не настолько, чтобы этого бояться. Зато наши пилоты более самоотверженны и лучше проявляют себя в командных действиях. Ну а наши операторы доказали, что такие попытки атак щита они достаточно хорошо пресекают. Да, у нас не так уж много осталось таурания для поддержания щита в боеспособном состоянии, но на месяц-другой нам хватит. И мне кажется, что гефестиане уже разочаровались, что сунулись сюда. Думаю, это их агония, последняя попытка что-то предпринять. Надо просто ещё раз дать им самим обломать зубы.
– Но генерал, простите, просто площадь, с которой они могут атаковать, достаточно протяжённая, и операторы просто не успеют стянуть резервы к местам возможных разрывов, тем более, что их скорее всего будет несколько.
Аркенаар поморщился. – Брауш, вы начинаете меня раздражать. Ну, появятся такие разрывы в щите, и что? Всё равно они будут не настолько большими, чтобы можно было ожидать большого прорыва. Они же не безумцы, соваться в разрывы, гадая при этом, зацепят они сетку или нет. А одиночные прорывы уже были, с однозначными потерями у них. Так мы этих безумцев-одиночек прихлопывали легко, как назойливых земных мух.
Аркенаар недовольно замотал головой. – Генерал Брауш, не сейте панику и не стройте какие-то заумные предположения. Оставьте их лучше при себе, а то я подумаю о вашем служебном несоответствии столько высокому званию, которое вы носите.
– Слушаюсь, верховный главнокомандующий.
– Вот это я и хотел от вас услышать. Не переживайте, я и сам прекрасно всё вижу. Ситуация непростая, но мы держим всё под контролем. Я прав, Ривас? – Аркенаар повернулся к своему адъютанту.
– Абсолютно так, генерал. Все подразделения космофлота находятся на своих боевых местах. Вызвали дополнительных операторов из других смен. Мы готовы к любому повороту событий.
– Ну вот и отлично. – Аркенаар устало улыбнулся. – А теперь давайте последим, что за представление нам устраивают краснокожие, раз уже совсем пропал сон. Да, офицеры, можете расходиться по своим боевым местам, по месту своих дислокаций. Можете приступить к выполнению своих боевых заданий в штатном режиме, но будьте готовы ко всему.
Офицеры вышли из зала. Аркенаар плюхнулся в кресло и нахмурился. – Ривас, ты ещё здесь?
– Да, генерал. Что нужно? – ответил адъютант, стоящий позади главнокомандующего.
– Чего нужно? – горько усмехнулся Аркенаар. – Таураний. Много. Много-много таурания. Ривас, мы тут в ловушке. Ты понимаешь это? У нас совершенно нечем оборонять эту планету. Запасов таурания хватит ещё на месяц-полтора, и то на пассивную оборону, а потом, пожалуй, даже и не знаю, что будет. Они всерьёз нацелились на эту планету. Очень хотелось бы надеяться, что это последняя их попытка, но это сказки только для наивных. Краснокожие просто дождутся, когда наш щит, рано или поздно, превратится в дырявую сетку с ячейками разрыва во многие километры. И уж тогда они ворвутся сюда всей своей мощью. И их превосходство в воздухе окончательно нас добьёт. Думаешь, я не понимаю, что Брауш говорит разумные вещи в отличие от этих болванов-лизоблюдов, которые засунули языки себе в одно место, вместо того, чтобы увидеть такие очевидные вещи.
– Простите, генерал, но вы же сами потребовали, чтобы из высшего командного состава постепенно уволили в запас весь генералитет, который симпатизировал Амун. А там были толковые офицеры, которые могли бы…
Аркенаар резко развернулся в кресле и грозно рявкнул. – Ты будешь мне указывать, как поступать с таланами, которые в любой момент могут меня подставить?!
Ривас смутился – Ну нет, конечно же. Простите, я вовсе не то хотел сказать.
– Вот и не забывайся. Ты мне лучше скажи, что мне делать, если всё-таки гефестиане прорвутся. Непонятно только, почему они так резко активизировались. Значит, их что-то подгоняет. Знать бы, что именно. И вот сиди тут и думай, как сейчас поступать. Если пустим наш космофлот в лобовую атаку против них, то можем просто потерять его. А если его потеряем, то тогда можем проститься с этой планетой. Они просто выпихнут нас отсюда.
– Тогда, может, нам просто уступить им и отдать планету, а взамен попросить их уйти с Таураана?
Аркенаар нервно хохотнул. – Ривас, ты дурак. Таураан уже их. А тут ещё светит победа на Земле. Они просто посмеются над нами.
– Простите, генерал, но что тогда делать? Я решительно этого не понимаю, – растерянно и испуганно повёл плечами Ривас.
– Зато я знаю, – вскочил с кресла генерал. – Если они прорвут щит, то мы не будем распылять все свои силы, а сконцентрируем весь наш флот где-нибудь в укромном месте.
– А что делать с мирным населением? Их-то куда девать?
– Готовь моё обращение, чтобы все таланы в экстренном порядке готовились к переселению на побережья. Возможно, придётся обживать малообитаемые и просто необжитые острова. Только не вздумай его выпускать сейчас. Нам паника не нужна. Надо подумать, как всё это обставить. Думаю, пару недель таланам хватит на переселение.
– Принято, генерал. А что нам делать с землянами?
– Ривас, ты совсем умом тронулся. Я должен спасать своих соплеменников. Как будто у меня своих забот не хватает. Земляне пускай заботятся о себе сами. Мне совершенно нет до них дела.
– Генерал, – Ривас вытянул руку вперёд и указал на голографическую карту. – Что-то это мне очень не нравится.
Аркенаар развернулся и взглянул на карту. После чего резко вскочил. – Быстро соединяй меня с оперативным штабом и с центром управления щита. Объявляй мобилизацию номер один.
Морон вошёл на капитанский мостик, где в одиночестве сидел Фалькур.
– Ну что, мой друг, вы тут не заскучали? Слышал ваше обращение к пилотам. А вы действительно хороший мотиватор. Не зря про вас идет слава, как об одном из самых успешных командиров флотов, куда хотят попасть многие искатели фортуны.
– Прекратите ёрничать, Морон. Мы ведь оба понимаем, что я здесь не по своей воле. Но даже это унижение я готов проглотить, а вот то, что мы сейчас очень сильно подставляем моих бойцов, меня просто повергает в совсем невесёлые мысли. И это, возможно, моя последняя операция в качестве удачливого командующего свободной армии. – Фалькур был крайне расстроен и даже не сделал попытки встать с кресла при появлении главнокомандующего.
– Ну, зато вы возобновите карьеру удачливого генерала императорского флота, – улыбнулся, оскалив зубы, Морон и положил руку на плечо Фалькуру. – И да, это риск, но это также был бы риск и любыми другими пилотами. Но, как я и говорил, этот риск просчитан, и я надеюсь, всё пройдёт, как надо. При этом, я даже не говорю, что мы сейчас делаем из наших парней героев. Потом только скажете мне спасибо. Запомните мои слова.
Морон довольно потёр руки. – Ну что, думаю, мы уже порядком притупили бдительность зеленокожих. Давайте-давайте, вставайте, генерал Фалькур. Сейчас вы будете присутствовать при великом моменте, одном из череды славных побед нашей великой нации.
– Скорее всего, поводом отмазаться от досадного поражения на Гонгаре, – зло съязвил Фалькур, вставая с кресла.
Морон поначалу нахмурился, потом раскатисто расхохотался. – Если это ты в мою сторону, то это мимо, мой друг, мимо. На Гонгаре меня не было с самого начала, меня призвали только тогда, когда приняли решение о сворачивании войны, так что я пропускаю эту колкость мимо ушей. Да и если бы теми частями флота командовал я, думаю, эта планета тоже была бы под нашим контролем. Хотя, не знаю, кому она тогда сдалась. Кусок бесполезной болотной жижи. Так что не надо примешивать меня к той афере и беспримерной глупости, что совершил резервный флот, который решился сунуться туда.
Морон посерьёзнел. – Ну ладно, начнём. – Он включил переключатель на приборной доске. – Слушать меня всем подразделениям, задействованным в операции «Мощь Солора». Через ровно три минуты начать слаженные действия согласно установкам. За Геронта. За Солор, братья мои.
На высветившемся большом экране, который сейчас выскочил перед генералами, было видно, как в какой-то момент, все корабли, роящиеся в хаотическом беспорядке, мгновенно выстроились в стройные колонны, и устремились навстречу щиту. Корабли гефестиан включили на полную мощь свои бортовые орудия и буквально залили щит огнём, который от разрывов словно запылал ярко-синим пламенем. Корабли гефестиан волнами накатывали друг за другом, отходя снова на стартовые позиции, дожидаясь своего нового захода, пока за это время импульсные пушки снова подзаряжались. Всё это время атаки не прекращались ни на секунду, держа щит в постоянном напряжении.
Массированная атака продолжалась уже более получаса. В динамике раздался голос. – Главнокомандующий, офицеры с мест докладывают, что ещё на полчаса их зарядов хватит. Щит пока держится. Пока ощутимых разрывов ни в одном месте создать не удалось. Эти зеленокожие пока справляются с его восстановлением. Пора запускать бригады подрывников.
Морон кивнул. – Пора, через три следующих волны запускайте подрывников. Пусть приготовятся и сразу за ними следует спецбригада. А управление подрывниками я передаю генералу Фалькуру. Соедините нас со всеми подрывными соединениями.
– Слушаюсь, главнокомандующий. Соединяю.
Фалькур с недоверием смотрел на Морона.
–Ну, чего вы замерли? – Морон вопросительно взглянул на Фалькура. – Это ваша часть операции, вам и вести своих парней в бой.
Фалькур усмехнулся. – Это что, опять какая-то новая игра, Морон?
– Не Морон, а главнокомандующий Морон, генерал Фалькур. Это во-первых. А во-вторых, какая это игра? Ваши бойцы, ваши корабли, вот и несите за них ответственность. Ваша задача подвести их максимально к щиту и осуществить бросок боезарядов с последующим их подрывом. Учтите, это надо сделать максимально близко к щиту. Так что всё в ваших руках. Ну что, готовы? Тогда я подключаю вас к связи. И не надо ваши сомнения нести в общий эфир. Соберитесь уже, генерал.
Фалькур сделал глубокий выдох. – На связи генерал Фалькур. Всем подразделениям выходить на боевые позиции. Согласно предписанию, вы выполняете максимальный подлёт к щиту и там сбрасываете груз. Старайтесь располагать выбросы максимально близко друг к другу, для создания как можно большего разрыва в обороне энергощита. После сброса резко берите курс на исходные позиции, чтобы вас не накрыло взрывной волной. Как только вы приблизитесь на расчётное расстояние, я отдам команду на сброс и разворот. Удачи всем нам.
Через пару минут щит озарился ещё большими всполохами ярко-синего цвета, смешавшегося с ярко-жёлтыми цветами от взрывов боезарядов.
Морон снова нажал на кнопку вызова. – Ну что, докладывайте уже. Что там с обстановкой?
– Главнокомандующий, щит здорово потрепан, но этого явно недостаточно для прорыва. Да ещё эти чёртовы зеленокожие операторы здорово быстро его чинят. Нужна следующая атака. А возможно, ещё несколько. И нужно сбрасывать гораздо ближе, почти вплотную.
– Ну и чего вы ждёте? Запускайте следующую волну подрывников. Живо, все оставшиеся бригады запускайте одной волной.
– Слушаюсь, главнокомандующий. Только повторите, точно все подразделения подрывников?
– Я что, говорю не на гефестианском языке? Всех на одну атаку. И беспилотники и пилотируемые корабли. И переключите управление ими полностью на меня.
– Принято. Передаю.
Фалькур почувствовал что-то неладное в словах Морона. Он точно что-то не договаривал.
На экране было видно, как подразделения подрывников приближались к щиту. Через пару десятков секунд подрывники должны были осуществлять механизм торможения и сброса, но по виду Морона не было похоже, что он готов давать команду на это.
Фалькур вскочил. – Морон, давайте уже команду на сброс.
Морон произнёс ледяным тоном. – Пусть ещё подойдут поближе.
Фалькур завопил. – Но они уже сейчас пройдут точку безопасного возврата.
Морон нажал кнопку вызова. – Заблокировать системы управления у пилотируемых подрывников. Автопилоты выставить на движение вперёд, по курсу. И не переспрашивайте меня второй раз, иначе это будут последние слова в вашей жизни.
– Слушаюсь, главнокомандующий, – раздалось в динамике.
Фалькур пошатнулся, побледнел и упал в кресло – Это же прямое убийство. Это не минимум, это все мои отборные отряды. Вы подставили меня, Морон.
Через несколько секунд экран озарился невиданными доселе разрывами.
Громко зазвучал динамик. – Генерал, есть проходы. Есть! Мы сделали это. И это не маленькие лазейки, это громадные дыры. Сейчас туда и большие грузовые транспортники без проблем все сразу влезут.
Морон тяжело выдохнул, – Ну, наконец-то. Вперед, запускайте группы зачистки и поддержки. И, тут же за ними, спецбригады. Сейчас главная задача у них. И они знают, что надо делать.
Главнокомандующий повернулся к Фалькуру. – Победителей не судят, генерал. А вы победитель. С чем я вас и поздравляю. Ну вот, посмотрите, разве это не красиво? Теперь наши парни сделают все, как надо.
Морон протянул руку в сторону экрана, на котором было видно, как целые боевые подразделения заходят в разрывы.
Глава 23. Сомнение и смятение.
Источник.
Изумрудный неподвижно сидел на траве, уставившись куда-то вдаль. Вдруг кто-то сзади протянул руки и закрыл ему глаза. Изумрудный хмыкнул. – Очень смешно, Оливковый. Сам меня упрекал в пошлости, а тут, можно подумать, верх оригинальности и остроумия. Можно подумать, что здесь кто-то может оказаться ещё кроме тебя.
Оливковый убрал руки и расхохотался. – Да я, собственно, и не претендовал на это. Просто решил показать тебе, как, собственно, выглядят твои шуточки. Ну что, вот я здесь и ты наконец перестанешь меня упрекать за то, что не захожу тебе в гости.
Он оглянулся по сторонам, – Слушай, как у тебя здесь всё по оригинальному. Так свежо, необычно. Деревья такие, прям на загляденье.
Изумрудный с недоверием посмотрел на друга – Оливковый, может, хорош уже ёрничать? Как будто на наших уровнях сады не выглядят абсолютно одинаково?
Оливковый притворно развёл руки в стороны. – Ну знаешь, брат, на тебя не угодишь. И в гости пришёл, и хотел комплимент твоему саду сделать, так нет же, прям стена непонимания.
Ангел прервал свою речь и внимательно посмотрел на Изумрудного. – Подожди, ты что, без настроения? Вот ты даёшь! А я чего-то сразу и не понял. Думал, ты сразу на мою волну сядешь, а ты вон какой раскисший. Ну давай рассказывай. Не вечно же только тебе меня мучить с расспросами. Давай побудь теперь в моей шкуре.
– Ох, Оливковый, Оливковый, как будто ты не понимаешь, о чём я? – Изумрудный покачал головой. – Я о нашем вранье. Это меня просто изводит.
– Так, так, так, подожди. – Оливковый схватил друга за плечи. – О каком таком вранье ты говоришь? Мне кажется, ты чересчур сгущаешь краски.
Изумрудный развёл руками. – Оливковый, мне кажется, что ты не видишь, во что мы ввязываемся. Мы слишком увязли во всём этом. Понимаешь, мы не говорим всей правды своему же собрату, Салатовому.
Оливковый ухмыльнулся. – Подожди-подожди, Изумрудный, а не тому ли это собрату, который всячески препятствовал твоим попыткам помочь жирафам? Ты считаешь это честным?
– А хоть бы и так. И пусть они поступают по отношению ко мне и к бедному жирафу несправедливо, но всё равно я чувствую себя паршиво.
Оливковый нахмурился. – Вот как. Значит, ты сейчас выставляешь меня как самого отвратного обитателя Тёмной Бездны. Если судить по твоим словам, это означает, что наша помощь новичку-хранителю Древа Жизни для тебя не в счёт. То, что мы помогаем херувимам, кстати, тоже нашим собратьям, для тебя, оказывается, ничто. Или, может, ты хочешь, чтобы те бедные поселенцы, что случайно попали на мою планету, были изгнаны просто в неизвестность, как того хотят Хроносы, что точно приведёт их к гибели. Ты этого хочешь? Точно?
Оливковый разнервничался и принялся летать из стороны в сторону, попутно размахивая руками. – Или, может, ты думаешь, что я не терзаюсь муками совести? Или, возможно, ты даже думаешь, что это всё ради моей бабочки? Так рано или поздно, когда дадут добро конструкторы, эта чудо-бабочка всё равно появится на свет.
Изумрудный, видя искреннюю реакцию друга, понял, что ненароком всерьёз задел его чувства. – Ну, нет, конечно же, я вовсе не это хотел сказать. Да у меня даже мыслей таких не было. Просто как-то очень некомфортно.
Оливковый подлетел вплотную к другу и обнял его. – Изумрудный, я тебе обещаю. Как только я почувствую, что мы заходим далеко, я первый тебе об этом скажу. А пока давай делать то, что мы обещали херувимам. Поможем им, поможем этим несчастным, случайным образом попавшим на планету. А потом уже всё расскажем всем нашим Зелёным. Они все поймут.
Изумрудный кивнул. – Наверное, ты прав. Хорошо, я соглашусь с тобой. Но только и ты не забывай, что дал слово. И я тебя прошу, давай не затягивать с этим. Как только почувствуем, что заходим за край, сразу покаемся перед братством, и пусть они сами нас рассудят.
– Обещаю. – Оливковый отодвинул от себя друга и, решительно глядя тому в глаза, утвердительно кивнул.
– Ааа, ну вот вы где!
Друзья повернулись на голос. Над ними в воздухе повис Салатовый, на его лице играла улыбка, но эта улыбка явно не сулила ничего хорошего.
– Салатовый, мы приветствуем тебя. – Изумрудный почтительно наклонил голову, и вслед за ним это сделал и Оливковый.
Салатовый ещё шире улыбнулся, и от его улыбки у друзей по спине пробежал холодок. – Хвала Творцу, вы оба здесь. А то, знаете, решил я немного отдохнуть, а потом подумал, а чего это я буду делать в одиночестве, и вспомнил, что есть же у меня пара знакомых, любящих в траве поваляться, да мечтам праздным предаваться. Плюс умеют рассказывать очень интересные истории. Вот и принялся вас искать. Ну вот, слава Создателю, нашёл. Ну и чем, друзья мои, займёмся? О чём помечтаем? Или, может, ещё расскажете интересные истории, вроде той, которую вы недавно мне рассказали?
– Мы вовсе не бездельничаем, Салатовый брат, – произнёс Изумрудный, слегка заикаясь. –Оливковый только что появился здесь, буквально незадолго до вас, чтобы… чтобы…, – он повернулся в сторону друга, умоляя того глазами помочь ему.
– Да-да, буквально совсем недавно, чтобы обсудить мою бабочку. Тут есть некоторые нюансы и я хотел с моим братом Изумрудным обсудить это. – Оливковый вытащил из своих крыльев бабочку.
– Ну да, ну да, – послушно кивнул Салатовый и тут же спустился на траву рядом с друзьями. – Бабочка это действительно интересно. Даже спорить не буду.
Салатовый взял из рук Оливкового бабочку и начал вертеть её в руках, потом, держа на вытянутой ладони, протянул ее навстречу свету. – За это братство зелёных ещё не раз скажет спасибо нашему Оливковому брату. Только бабочка эта очень непростая, оказывается. И дело вообще не в её физиологической особенности. Как мне кажется, эта бабочка своими крылышками скрывает от нас события гораздо интересней.
Друзья переглянулись, понимая, что Салатовый что-то подозревает. Изумрудный лёгким кивком головы показал, что может стоит всё рассказать старшему чину, но Оливковый умоляющим взглядом попросил его этого не делать. Изумрудный насупился.
– А знаете, что, – продолжил Салатовый, – раз вы мне рассказали интересную историю, тогда и я вас порадую тоже парой историй. Хотя вы их и так должны знать, но они мне очень нравятся. И я периодически их рассказываю, порой даже самому себе. Уж очень они поучительны. Всё равно вы сейчас ничем не заняты, а так порадуете вашего старшего друга.
Салатовый сел на траву и жестом пригласил друзей присоединиться к нему. – Итак, создал когда-то Творец очередного серафима, да весьма непростого. Уж очень он у него идеальный получился. Красивый, глаз не отвести. И раз он такой идеальный получился, то решил Творец наделить его такими способностями, какими не наделял он других серафимов.
Силой наделил его, каковой не было у других его творений. Ловкостью, изяществом манер, красивой речью. И так получилось, что от всех достоинств от этого серафима стал исходить необычайный свет, и тогда творец дал ему имя…
Салатовый уставился на Изумрудного, тот смутился и, слегка потупив глаза, негромко пробормотал, – Люцифер.
Салатовый улыбнулся, – Правильно. Люцифер светоносный. Вот видите, я же знал, что вы эту историю слышали.
И вот, Люцифер этот, почувствовав свою силу, не сумел побороть свою гордыню. И возомнил себя равным Творцу. И рассердился тогда Творец за это на своё создание. За то, что содержимое сосуда настолько оказалось недостойно красоты его формы. И низверг Творец Люцифера за это в Тёмные Бездны.
Вот такая история, старая-престарая. Всегда её вспоминаю, когда мысли посещают нехорошие. Очень хорошо голову прочищает.
И давайте тогда вторую историю расскажу. Она посвежее первой, и вы тоже её знаете. Она немного о другом, если только смотреть на неё поверхностно, но, по сути, они очень похожи.
Был у Творца и другой ангел, и тоже в чине серафима. Звали его Абаддон. Силищей неимоверной обладал он, как никто из серафимов. И вот тут он был вроде как противоположность Люциферу. Он настолько любил Творца, что с его любовью к нему не мог сравниться никакой серафим. А уж вы сами знаете, что нет существ во всех мирах, кто бы любил Творца так, как они. Но Абаддон превзошёл их всех. Когда многие ангелы последовали за Люцифером, то Абаддон хотел наказать их всех, и лично поклялся умертвить главного предателя. Тогда Творец еле-еле удержал его от этого.
Абаддон после этого просто рассвирепел. И стал он тогда всю злость свою вымещать на всё, что попадалось ему на глаза. Он выжигал огнем целые планеты, кто мог хотя бы усомниться в совершенстве и могуществе Творца. Он не давал ни малейшего шанса ни одному живому существу в покаянии. Он был настолько исступлён в этой своей любви, что Творец также разгневался на него за то, что тот отказывал живым существам в раскаянии и в слабостях, и что не умел прощать. И его Творец изгнал из Небесных Чертогов, и мыкается сейчас Абаддон меж мирами.
Видите, какие разные судьбы у двух созданий творца. А в результате страсти, бушевавшие у них внутри, поглотили души обоих. Разные судьбы, а итог один.
Друзья молчали, притихшие, стараясь не встречаться взглядом с Салатовым. Салатовый внимательно оглядел обоих, потом шумно выдохнул. – Ну, хорошо, давайте тогда я вам расскажу и третью историю, раз мы так хорошо сидим. И она, как мне кажется, очень тесно переплетается с нашей сегодняшней бабочкой.
Только вот историю эту вы можете и не знать. Вашему уровню недоступны полные сведения о ней. Всю эту историю до подноготной, знают только херувимы и серафимы. И мне эту историю под большим секретом рассказал один херувим. Творец вообще запрещает напоминать ему об этом. Очень уж он печалится. Но как мне кажется, вы должны эту историю услышать.
Как-то Творец был настолько увлечён историей одной планеты, что в то время даже забросил испытания с другими видами разумных существ, и на другие проекты даже внимания не обращал. Среди херувимов даже было непонимание, зачем столько времени посвящать той планете. А Творца между тем было не остановить. Он поселил на эту планету несколько разных рас, а среди рас даже разные подвиды подселил, с уже существующих других планет. Его очень занимало само развитие цивилизации этой планеты. И поместил он эту планету вне зоны основных метеоритных дождей, запретил серафимам жестоко наказывать их за грехи, позволяя живым существам самим бороться со своими страстями, и прощал им многие слабости. Ему казалось, что именно здесь он и создаст идеальное существо. Он был так сильно увлечён этим процессом, что даже позволил местной жительнице понести сына от него самого.
И несмотря на такое пристальное внимание, любовь и желание помочь местным разумным существам, знаете, как они вероломно оплатили ему за такое отношение?
– Как? – в унисон выдохнули друзья.
– Они жестоко убили его сына.
– Убили сына Творца?! – лица ангелов вытянулись от удивления.
– Именно. Умертвили его мученической смертью. Вот так оплатили эти жалкие существа за любовь и покровительства Отца нашего.
– И что с этой планетой стало? Надеюсь, эту планету серафимы сожгли дотла, – вскипел от негодования Изумрудный.
– Нет, – покачал головой Салатовый. – Он не мог поступить так жестоко, тем самым показав другим, что он зря наказал Абаддона, если поступит ровно также. Творец поступил и жестоко, и милосердно.
– Как это? – непонимающе помотал головой Изумрудный.
– Ему это стоило больших трудов. Ибо полюбил он того сына, как никого прежде. И воскресил он его и забрал к себе. И оградил он его от всех, и окружил он его своим теплом и любовью, и никого к нему не допускает. А всех виновных он оставил в живых, ибо об этом его попросил воскрешённый им сын. Творец внял сыну, и никак не наказал тех, кто непосредственно участвовал в его казни. Но при этом он объявил эту планету территорией Отверженных Миров, которая не интересует его больше, и оставил её развитие на волю судьбы. А после того, как он узнал, что эту планету посещали пару раз высшие Архангелы, он сильно разгневался, и с тех пор запретил всем ангелам не только появляться на этой планете, но даже и приближаться к ней. Исключение дал только самому низшему чину, ангелам-хранителям душ, им ведь некуда деваться. Они же от самого рождения до самой смерти прикреплены к каждому живому существу. И это была вторая просьба от его сына, которую исполнил Создатель.
Теперь та планета лишена его благодати и покровительства. И с тех пор они предоставлены сами себе. Что будет с этой планетой и живыми существами на ней, Творца уже не интересует. Также она не интересует отныне ни серафимов, ни херувимов, ни архангелов.
– А к чему вы рассказали эту историю? – спросил нахмуренный Оливковый.
Салатовый слегка улыбнулся и покачал головой. – Неужели вы этого не поняли? Да потому, что все эти три истории о любви. О любви к нашему Создателю, и о том, как платят ему за его любовь. Вот я и счёл необходимым рассказать вам эти три истории, поскольку, как мне кажется, они очень тесно все связаны между собой. А третья история вообще уже касается непосредственно нас всех.
– И каким это образом? – удивился Изумрудный. – Мы-то тут причем? Мы вообще первый раз слышим эту историю.
– Да вот самым прямым, – усмехнулся Салатовый. – Дело в том, что, по моим обрывочным сведениям, вроде как некоторым жителям с этой планеты каким-то совершенно непостижимым, невероятным образом удалось попасть на планету, которую курирует наш с тобой брат Оливковый. Как им удалось проникнуть на запретные территории, никто не понимает. Но пока я в эту информацию не верю.
Салатовый пристально уставился на Оливкового. – Тебе что-то известно об этом? Не они ли причина того, что твой проект неожиданно перенесли?
Оливковый изо всех сил старался себя не выдать. Он нервно сглотнул и отрицательно помотал головой. – Нет, я только что узнал это от вас, мой старший брат. Я ведь только из-за бабочки.
Лицо Салатового прояснилось и он задумчиво произнёс. – Ну да, ну да, бабочка. Ладно, скрывать не собираюсь, да и вы сами неглупые, тоже догадались, я искал вас именно по этому вопросу. Хотел просто проверить эту информацию. Ведь после того, как мы с вами расстались, я начал плотно заниматься этим проектом, как и обещал. Дал запрос архивариусам, чтобы получить полную картину, и выяснил, что в архиве какие-то явные нестыковки. У архивариусов добиться чего-то вразумительного было просто невозможно, поэтому я попросил помощи у своих источников, хроносов, есть у меня там пара хороших знакомых. Ну как знакомых, я хоть и ангел Начала двенадцатой ступени, но для них всё равно ангел низшего чина. Вот от них я и узнал, что на твоей планете появились незваные пришельцы из Отверженных Миров. И что, мол, ходят слухи, что они именно с той планеты, о которой я вам только что говорил. Но, как мне было сказано, это не их информация, и поэтому ручаться за неё они не могут, и вообще это максимум, что они могут сообщить мне.
Как мне кажется, кто-то здесь что-то скрывает. И если архивариусы и те, кого они покрывают, понимают всю полноту картины происходящего, то тут явно замышляется что-то недоброе. Но поскольку подозревать в таком преступлении высшие ангельские чины, не имея доказательств, уже является страшным грехом, поэтому я тут посоветовался с нашими братьями салатовыми. И мне посоветовали сначала узнать у вас обоих, прежде чем начать подозревать высших ангелов в чём-то подобном. Просто ни у кого в голове не укладывается, как могли живые существа из Отверженных Миров попасть в заповедную зону Запретных территорий. Такое невозможно в принципе и, видимо, действительно хроносы что-то напутали. Что, возможно, и была попытка попасть на планету-проект, но все существа погибли ещё на подступах, а всё дело действительно в бабочке. Но всё равно, почему тогда наложен гриф секретности, я не понимаю.
Тут ещё дело осложняется тем, что ангелы Начала и так недовольны существующим положением, и многие жалуются на херувимов. Что, мол, всячески защищают себя, покрывают своих собратьев, а нам, ангелам Начала, никакого спуску не дают. И если мы добудем доказательства нарушения среди херувимов, то лучше нам первым доложить об этом серафимам. А то, если обо всём этом они прознают сами, то боюсь, как бы несдобровать всем виновным. Вот поэтому я здесь, братья мои. Но раз вы говорите, что вы об этом ничего не знаете, то тогда вы немного успокоили меня. Потому что иначе, как бы это ни оказалось большой грязной игрой, в которую втянут нас всех. Лучше сразу бы это понять.
Салатовый встал. За ним встали и оба младших ангела.
– Ну что ж. Спасибо за гостеприимство. Спасибо за то, что послушали истории, повторять которые всегда имеет смысл. – Салатовый подмигнул. – Ну, как минимум, точно не помешает. И главное, я очень надеюсь, что вы поняли их смысл.
– А ты, брат мой, реально большой молодец. – Он повернулся к Оливковому, – Ты даже не представляешь, сколько сейчас задал работы всему зелёному братству. Твоя идея о двойной метаморфозе дала гигантский толчок в разработках новых видов. Меня просили передать слова благодарности от всех нас. Ну да ладно, дел и так невпроворот. До встречи, братья, и помните, что я вам сказал. Будьте бдительны.
Салатовый испарился в воздухе.
Изумрудный повернулся к сияющему во всю ширину рта Оливковому. – Ну и чему ты радуешься?
– Как чему? – непонимающе помотал головой Оливковый. – Ты же сам слышал. Бабочка дала гигантский толчок в нашей работе.