Глава 34
Я не прикоснулся к завтраку, который приготовила Элисса, уехал сразу же. Боялся случайно выдать свою осведомлённость о ночном происшествии, да и сложно было смотреть ей в глаза. Больше не хотел видеть в них решительное смирение. Это невыносимо, когда от тебя постоянно ждут подлости, боли, которую не собираешься причинять.
Думал, что выдержу. Не выдержал. Что теперь? Я не кисейная барышня, чтобы сидеть и рыдать по этому поводу. Хватит.
Окончательно осознав, что будущего у меня с ней нет (не из-за ножа, а потому, что сдалась, заставила себя подчиниться моим якобы ужасным желаниям), душа словно в броню облачилась. В ту, которая была у меня прежде. Когда я не жалел, не пытался кого-то понять, был одиночкой. Сам по себе. Никому не нужный, не испытывающий необходимости в ком-то. Попытаться разорвать связь было можно, но я не хотел вредить ей этим, да и со мной что стало бы, тоже не ясно. Поэтому этот вариант даже не рассматривал. А вот усмирить свои желания и мысли следовало бы.
В центре потребовал Эррин помочь мне найти что-то, что усмирит во мне проявление горячей натуры зверя на какой-то срок. Вчерашние мысли о её соблазнительной фигуре, потом о желании ласки от собственной пары стали постыдными воспоминаниями, которые навсегда закрою внутри.
Оборотница пыталась отговорить, объясняя, что даже если изготовит специально для меня подобные инъекции, то не может ручаться за последствия, а без близости с парой мне останется и жить-то не так долго. Но я настоял на своём, ведь больше не был намерен оставаться заложником инстинктов. Не хотел, случайно поддавшись однажды, действительно стать тем монстром, которого так боялась Элисса. А ведь такое случалось с нами нередко.
Наша звериная натура очень горячая, и то, что я собирался делать с собой, шло не только вопреки природе, но и характеру снежного барса. Вот только я не желал больше быть животным. Не хотел смотреть на кого-то с желанием только потому, что не могу обладать собственной парой. А она… Сердце снова сжалось. Она бы не стала противиться, если не сдержался бы, но я возненавижу же себя, когда вопреки здравому смыслу получу от неё желаемое. Потому что знаю её настоящее отношение ко всему и к себе…
С сегодняшнего дня я запретил себе следить за Элиссой по камерам, проверять её по ночам (вроде её щенок неплохо справляется), заходить к ней в комнату, называть её мысленно так, как называл, пытаться поговорить, понять. Ей не нужно моё присутствие в жизни. Я просто обеспечу её всем необходимым, но не стану больше пытаться пролезть в душу. Мне там места нет. А если она и сделала бы хоть когда-то шаг мне навстречу, то только лишь от страха, что верну обратно в лабораторию или сделаю с ней что-то ужасное. Так пусть живёт своей жизнью. А я буду жить своей.
Отдельной.
Это не было обидой или истерическим необдуманным поступком, наоборот, мой мозг размышлял как никогда здраво и холодно. Я больше ничего не ждал, ни на что не надеялся, не верил ни в какие чудеса. Мы с ней чужие. И да, я могу её заставить, принудить и жить долго, хоть и не счастливо, но уже не хочу. Лучше проведу остаток своей жизни так, чтобы не чувствовать себя обдолбанным звериными гормонами и кидающимся на ближайшую юбку придурком.
Я контролировал своего зверя отлично до того, как встретил её. А теперь внутри меня мучает постоянно эта тяга, новые мысли, неконтролируемые желания. Ну уж нет. Лучше я сам возьму ответственность за свою жизнь. И просто буду делать то, что должен.
В этот же день исключил из прайда всех недовольных мной как новым главой, оставив их наедине с остальным миром. Тем самым заставил оставшихся уважать и считаться с моим мнением. Прайд притих разом. Даже косых взглядов больше не было. При мне говорить-то теперь старались шёпотом. И пусть. Зато, когда я объявлю своего преемника, тоже примут смиренно. Это главное – не допустить волнений, сохранить дисциплину, чтобы сумели противостоять людям.
Эрдану пришлось не сладко, но и он не маленький мальчик, чтобы его жалеть. Поставил племянника перед фактом, что через год прайд примет он, с моей поддержкой, но всё же. Дал ему право подписи, передал даже свой (то есть бывшего главы прайда) кабинет в офисе. Он мне всё равно никогда не нравился. Теперь у меня был другой, самый обычный, отличающийся от остальных рабочих помещений только более крепкой мебелью, соответствующей моей комплекции. Основные решения мы пока принимали вместе, и в ближайшее время так и будет, но я потихоньку приучал всех к мысли, что скоро отойду от дел.
Хотелось уехать глубоко в лес и просто жить, не думая об ответственности перед прайдом, не переживая, что однажды не совладаю с собой и ворвусь в комнату к беззащитной чужой девочке… Только у меня нет права на слабость. Плевать. Я и так справлюсь.
Собрав в кулак всю волю, всё же съездил к волкам поговорить с альфой. Это было необходимо, потому что после случившегося с Эмином мы оба взяли паузу. И вот сегодня я понял, что нашему перемирию конец. Старый альфа отказался работать со мной дальше, погрузившись в своё горе, обвиняя и меня в том, что произошло. И хотя я мог понять его чувства, уговаривать, пытаться вразумить ни сил, ни желания не нашёл. Это его путь. Наш прайд сильнее, а серых волков гораздо меньше. Если хочет потерять стаю – зачем мне пытаться удержать его от ошибки? И всё же ради приличия и в память о помощи волчонка, я сделал попытку. Одну. Меня не услышали. Ладно.
Пообещав откликнуться на просьбу о помощи и последний раз попрощавшись с Эмином (а точнее с тем, во что он превратился), мысленно извинился перед ним и уехал, приняв это как факт.
В нашем центре после появления Эррин удалось помочь почти всем людям, а с оборотнями была беда. Вернуть им прежний вид или хотя бы разум не получалось. Но теперь мы обязательно продолжим исследования и постараемся найти это противоядие. В случае успеха, я обязательно вернусь и помогу волчонку. А если нет…
Сколько в его голове сохранятся воспоминания о нём прежнем? Год, два? А потом он озвереет окончательно. Я предполагал, что даже если в последствии вернуть его в себя, мы получим совершенного другую личность. А значит, единственного, кого мог назвать если не другом, то приятелем, я потерял тоже. Что ж. Переживём и это.
Вечером я сообщил Элиссе, что ей больше не обязательно мне готовить или приходить вечером в гостиную. Но она всё равно намеревалась продолжать. Боялась, что если не станет делать этого, то попрошу другое. Пусть. Тогда я перестану приходить сам, надеясь, что однажды она отвыкнет и поймёт, что бесполезно.
– Вы на меня сердитесь, поэтому?
Девочка смотрела в пол и комкала в ладошках край длинного мешковатого свитера.
– Ты спрашиваешь так, будто сама хочешь со мной общаться.
Она растерянно поправила волосы, подняв на меня свои невозможно грустные глаза.
– Ну вот видишь. Всё в порядке. Я не злюсь на тебя. И в твоей жизни тут ничего не меняется, кроме того, что теперь я больше не заявлюсь к тебе среди ночи.
Элисса вздрогнула.
– Я по-прежнему рядом, и если нужна помощь – только скажи. Но вообще в твоём распоряжении водитель, охрана и горничная. Можешь обращаться к ним. Постараюсь тебя больше не беспокоить своим присутствием.
– Но это же Ваш дом…
– Такой же, как и твой, – отрезал и поморщился.
Моя жена, моя пара… Чужая. Совершенно чужая мне. Непонятная, закрытая, испытывающая неприязнь… Прежде мне ещё хотелось узнать её, а потом я понял, что от неё прошлой ничего и не осталось, передо мной – только оболочка. Элисса просила не спасать её, когда увезли из лаборатории, и видимо тогда настолько хотела умереть, что сделала это пусть не физически, но морально. Она меня никогда не подпустит и не примет. Я не откажусь и буду нести за неё ответственность, но строить мосты до берега, которого нет – не лучшая идея. Бессмысленная.
И с того дня мы почти перестали видеться и общаться.
Потянулись однообразные дни и ночи. Я колол инъекции, разработанные Эррин, пару раз в неделю. Они усмиряли мои инстинкты и позволяли забыть о притяжении к маленькой паре. Раз в месяц позволял себе встречу с какой-нибудь не сильно разборчивой в связях дамой на нейтральной территории, чтобы окончательно не превратиться в импотента, за пару дней до «свидания» прекращая травить свой организм, выпуская звериную суть порезвиться. Мне всё ещё было противно от этого, но ни к чему не обязывающий секс стал единственной возможностью доказать себе, что я не окончательно списан со счетов.
Угрызений совести не испытывал. Не перед кем.
Элиссе я ничего не должен в этом плане, а в котором должен – даю и так. Всё чаще свои редкие просьбы-вопросы она передавала мне через горничную, я просто исполнял. Тогда казалось, что нас обоих всё устраивает. В короткие моменты наших случайных встреч, Элисса отводила глаза и старалась сбежать скорее. Я не удерживал. И держал слово – не смотрел на неё по камерам, хотя так и не решился их отключить вовсе. Просто издали, вслепую надеялся, что с ней всё хорошо. И вроде так оно и было.
Мы жили под одной крышей, но становились друг от друга всё дальше.
Ей так же приносили разные цветы регулярно, как я обещал раньше, привозили коробки листов и необходимого для рисования и её собаки, которая грызла и слюнявила всё подряд. Это немного раздражало меня, но раз принял решение оставить животное в доме, то нёс и этот крест, заставляя себя смириться.
Наконец в моей жизни всё было ясно, чётко, по новому плану. Прежде я бы подумал, что это конец, а сейчас мне было всё равно. Я теперь знал, что живу лишь чтобы выполнить свою роль, передать прайд Эрдану и сойти с дистанции. Мы с Элиссой оба просто доживали отмеренные нам дни, не пытаясь что-то исправить. Да и исправлять было уже нечего.
А потом случилось то, что случилось, кардинально изменив все мои планы и взгляды на жизнь.
Глава 35
К тому времени Элисса жила в моём доме уже около года в общей сложности, последние месяцев пять из которых мы почти не говорили и не виделись. Всё чаще я ощущал, что сила внутри становится менее и менее подконтрольной. Злился, психовал. Мысленно. Не показывая свои чувства ни единой живой душе. Только племянник заметил всё и так.
В тот день он приехал ко мне без предупреждения и вошёл в кабинет без стука.
– Не рано ли ты почувствовал себя хозяином? – рыкнул я, еле сдерживая раздражение.
Хоть и готовил его в преемники, всё равно бесила вот такая непосредственность и полное отсутствие субординации.
– Встретил в коридоре твою крошку и понял, что дальше тянуть некуда. Нужно поговорить.
– Во-первых, не называй её так. Во-вторых, я уже повторял и повторю в последний раз, это не твоё дело.
– А чьё же, если ты решил угробить и себя, и весь прайд?!
– Сомневаешься в своих силах? Думаешь, настолько хреновым главой будешь?
– Ты дебил?
Эрдан впервые говорил со мной вот так. Он никогда не видел берегов, но в запале забывался и вовсе. И сейчас тоже был на взводе. Настолько, что я даже подумал, что же такого с ним могло произойти, что ведёт себя так нагло. Племянника почти трясло. Вот только мы оба – горячие, агрессивные ирбисы, и ни один из нас не умеет уступать…
– Выбирай слова, – всё ещё пытался сохранить хладнокровие, но уже закипал сам.
– Ты сдохнешь. И она потом тоже умрёт! Сделай что-то!
– ЧТО?! Что ты хочешь, чтобы я сделал?!
– Найди способ наладить с ней контакт или заставь!
– Не лезь в мою жизнь. Я сам решу. Что. Мне. Делать.
– Из-за неё…
Прервал его на полуслове. Вообще не хотел слушать про Элиссу. Это почему-то причиняло мне боль. Может, потому что было свидетельством того, что я не справился? Не смог изменить ситуацию, в которой мы оказались. Сдался. И теперь этот сосунок считает меня слабаком.
– Не стоит считать её роль в моей жизни настолько важной. Она всего лишь не подходящая пара. В центре работают над тем, чтобы вывести препарат, позволяющий выстроить эту связь искусственно. Если получится, то найду подходящую.
Я врал. Потому что не стал бы искать. Но ему-то об этом не известно.
– Пока это случится, если вообще случится, прайд разорвут недовольные!
– Не неси хрень. Все понимают, что я силён.
– Пока да, но…
– Хватит. Лезть. Не в своё. Дело.
Подошёл к нему ближе, намереваясь, если понадобится, подкрепить свою правоту физическим воздействием.
– Я не хочу быть главой! – выпалил Эрдан.
– Ты прям как принцесса, то хочу, то не хочу. Тебя спросил кто-то?
– Так в этом и дело, что не спросил! Дядя, – кажется он волновался, потому что называл меня так чаще в моменты, когда пытался убедить в чём-то. Ни разу не получилось пока, – услышь уже! Я не хочу! А ты не сможешь остаться главой из-за неё! Девчонка же крохотная совсем, неужели так сложно навешать ей на уши, чтобы поверила в неземную любовь? Неужели она тебе настолько противна, что даже так…
Я ударил его, разбив губу. Как же мерзко было слышать такое о ней! Но всё же я защищал в данный момент не её честь, а свою. Он и правда суётся куда не следует.
– А если и так?! Что ты лезешь? Тебя это не касается!
– Вообще-то меня как раз касается! Именно меня! Я не хочу быть как отец. Как дед. Я хочу жить своей жизнью. Но уже несколько раз слышал, как за твоей спиной обсуждают, что ты сдаёшь. Поверь, найдутся те, кто воспользуется ситуацией.
Капитан очевидность, чтоб его. Я сам видел, что происходит. Знал, к чему может привести. Но уже принял решение. И оно не обсуждается. Я не был святым, добреньким котом, которой не хочет причинять бедной девочке вред. Просто это путь в никуда. При любом раскладе наследников мне не видать, а значит, Эрдан рано или поздно примет от меня прайд. Так смысл продлевать нашу общую агонию? Так вышло. Всё уже случилось! Как он не может понять, что ничего не изменить?
– Послушай… – Эрдан утёрся рукавом, оставив на нём кровавые следы. – Ты навязываешь мне то, чего я не хочу… Если бы ты не встретил её, да, я бы понял, но это реальный шанс…
– Она не может иметь детей.
– Что? Как? Почему?
– Как ты думаешь, каковы были условия в лаборатории? Как, ты думаешь, твой дед относился к подопытным там? Как, ты думаешь, это отразилось на её здоровье?
– Так ты поэтому… Я думал…
– ЧТО ТЫ ДУМАЛ?!
– Что ты… просто бережёшь её…
Он решил, что я не трогаю её лишь оттого, что она меня боится? Что я такой милый, славный малый, что не попытался бы хоть что-то предпринять? Да даже зная, что бесполезно, пытался. Но с ней ничего не выйдет. Она – это насмешка судьбы надо мной.
Оборотни встречали своих избранниц в молодом возрасте, когда гормоны шалят, когда самое дело, что воспроизводить потомство. Либо не встречали никогда. А я? Ещё через год мне будет сорок. И вот пожалуйста – Элисса.
В прайде до сих пор многие думают, что я держу в заточении ребенка! Её же даже не представить никому нельзя! Она же даже в доме ото всех шарахается. От меня тем более. Как я вообще с помощью неё смогу сохранить силу? Иногда мне казалось, что стоит с ней сблизиться, и выйдет наоборот. Стану чувствовать себя извращенцем и ублюдком, окончательно потеряю самоуважение. А за ним и уважение других. Зачем мучить себя и её? Пусть живёт. Я сделал всё, чтобы ей не было тут плохо. И сейчас стараюсь решить вопросы прайда.
Хотя врать я мог Эррин, Эрдану, но внутри знал, что есть ещё одна причина. Я не то, чтобы берёг Элиссу, я… чувствовал безысходность в отношениях с ней. Видел, что все мои попытки тщетны. И был уверен, что так будет и дальше. Не умолять же её мне верить, не упрашивать же дать шанс? Да и зачем. Она пустая внутри. Я теперь тоже. То, что пара не хочет меня принимать, что-то во мне надломило. Даже не думал, что это может так сильно на меня повлиять. А вон как вышло. Лучше бы она вообще опустила тогда тот нож, чем… легла потом рядом, смирившись.
Злое воспоминание встало перед глазами настойчивой картинкой и не желало исчезать. Отчаяние в её глазах снова рвало моё сердце. А думал, что забыл. Не забыл. Не хочу больше видеть этого на её лице… Не хочу больше видеть её слёз, даже если она плачет – то пусть я этого не увижу больше.
Хватит.
– Ты меня слышишь?
Эрдан потормошил меня за плечо, но я его оттолкнул.
– Займись делом. Чего ты припёрся?
– Я просто хотел помочь, хотел…
– Мне всё равно, что ты там хотел. Свободен.
– Давай вместе…
– ХВАТИТ! Разговор окончен. Вон пошёл.
Племянник стиснул зубы так, что желваки заходили. Но ушёл. Молча наконец-то. И если бы я знал, что это наш последний разговор, то никогда бы не повёл себя вот так. Но я не знал. И просто принялся за работу, стараясь снова забыть всё, но то и дело косясь на иконку камеры в нижней панели экрана ноутбука. И всё же сдержался… А ближе к ночи услышал шум во дворе.
– Что за балаган?
Выскочив на крыльцо, я охренел. Посередине двора метался снежный барс, рыча на всех, не позволяя приближаться. Его окружили мои ребята, но не понимали, что с ним делать.
– Какого хрена ты устроил, Эрда… Блядь…
Мои глаза встретились со звериной ипостасью племянника. И я всё понял. Видел такой взгляд у Эмина, у некоторых подопытных из лаборатории. Только этот, к счастью, не был агрессивным. Я подошёл к нему сам и протянул руку. Ирбис ткнулся в неё носом и коротко рыкнул.
За шкирку я отвёл его в помещение охраны и вызвал Эррин. Хотя уже знал, что она скажет. Как это случилось с ним, было не понятно, но уже не так важно. Мы все понимали, что ему не помочь. Хотя и попробуем сделать это в тысячный раз. Который всё равно будет неудачным.
Вот так всего один день разрушил всё. Почувствовав обеспокоенный взгляд спиной, резко обернулся и увидел в окне Элиссу, глядящую с паникой. Наверняка, она не понимала, что происходит, но, конечно, боялась. Только в этот раз я не стал её успокаивать. Мне казалось, что за прошедшее время она должна была стать спокойнее и прийти в себя. Хотя внутри нечто скребло острыми когтями, пытаясь вырваться к ней. И снова взять в ладони её лицо, дышать вместе с ней, говорить, что всё хорошо… Хотя ничего не хорошо. И не будет хорошо.
Я отвернулся обратно к растерянным парням.
– Разберёмся, – попытался вложить в голос уверенность, которой не было.
Эрдана узнали. И вскоре все будут знать, что я слаб, а моего преемника больше нет. Значит, совсем скоро кто-то решится вызвать меня на бой…
Уже через полчаса я смотрел на обескураженную Эррин в своей гостиной. Мы усыпили племянника и отправили его в загородный дом, пока в клетку. Оба знали, что в ближайшее время, он останется таким. А скорее всего, всегда.
– Как это произошло?
Оборотница ходила по помещению, выстукивая своими каблуками и покачивая бёдрами. Красивыми, стройными бёдрами… Я, что, забыл сегодня вколоть себе инъекцию? Вроде нет. Но почему тогда меня потряхивает, и зверь рвётся наружу в ярости?
Так о чём она? Ах, Эрдан.
– Какая теперь разница. Сделай, что можно.
– Ты знаешь, что ничего не выйдет.
– Тогда выпущу его. В отличие от большинства других, он ведёт себя как обычное животное, к тому же признаёт во мне главного. Значит, он не опасен.
– Ты так просто выпустишь его на волю? Как дикое животное?
– Так просто… – я усмехнулся. – У тебя есть другие предложения? Валяй.
Мне теперь нужно думать о другом. Эрдана не спасти. Мы убедились в этом ни раз за последний год. А передо мной сейчас выбор – сдаться самому или сражаться с претендентами на мой пост. Его в лесу хотя бы не прирежет никто, если в очередном сражении я проиграю…
– Ты же знаешь…
– Ну а что тогда разводить тут демагогию? Нечего обсуждать.
– Тогда… могу посмотреть твою пару ещё раз. В клинике. Видела её мед карту. Могу попытаться хоть как-то повлиять на её детородную функцию.
Я хрипло рассмеялся, хотя смех вышел немного истеричным.
– Так хочется на неё посмотреть? Можешь посмотреть. Но и это ты знаешь, что бессмысленно.
– Начнётся бойня…
– А если ты изучишь эту девочку, то, разумеется, бойня будет отложена. Я так и скажу недовольным: подождём, пока Эррин поставит несколько опытов над Элиссой, придумает новое лекарство и тем самым вылечит мою больную пару, потом ещё немного, пока я её трахну (и плевать мы все хотели на её при этом желание), и уж если и тогда ничего не выйдет, то…
В попытке успокоить меня оборотница положила свою ладонь на моё плечо и сжала. Так же делал Эмин. И попытался сделать Эрдан. И обоих нет больше. Я снова расхохотался над иронией судьбы. И тут почуял, почувствовал, услышал…
Мы с Эррин развернулись к лестнице. На ней стояла бледная Элисса. Но смотрела не на меня или девушку рядом, а на её руку на моём плече. Губы девочки затряслись. И попятившись сначала спиной, она сорвалась на бег и скрылась за поворотом на второй этаж. Блядь. Блядь. Блядь.
– Эрнард, я…
– Езжай в центр. Сделай всё, что нужно. Я буду завтра. Не выйдет помочь, отпущу его в лес. Тема закрыта.
Эррин кивнула и удалилась, а я, посидев немного в одиночестве, понимал, что нужно успокоиться, сбросить пар сначала, но всё равно какого-то хрена впервые за долгое время пошёл к Элиссе. Может в глубине души надеялся успокоиться рядом с ней? Но даже себе в этом не признался.