ГЛАВА 34 СЕМЕЙНЫЕ УЗЫ
Брат Глории хмурит свои тёмные брови и цокает языком:
– Можешь не благодарить. Давай скорее, у нас нет времени.
Принимаю его крепкую руку, облачённую в тактическую перчатку, и он помогает мне встать на ноги. Перешагиваю через свою душегубку, подмечая, что она всё же дышит.
– А её мы тут оставим?
– Пусть остынет. – Парень спрыгивает с фургона и, ухватив меня за талию, мягко опускает на землю.
Угрюмо осмотрев мою голову, он вынимает из кармана какой-то пакетик, разрывает его и прикладывает к ране прохладную салфетку, по-видимому, пропитанную антисептиком. Не ожидала такого бережного обращения от этого грубияна. Замираю, вглядываясь в его глаза необычного оттенка, напоминающего траву, освещаемую солнцем.
– Да не парься ты так, святоша! Копы уже в пути. – Мой ступор он расценивает, как беспокойство о Кэтрин. – Бегом в машину! Чует моя задница, братцу нужна помощь.
Хоук открывает мне дверь серебристого спорткара Porsche. Мы поедем на гоночном автомобиле? Боже, кто он такой? И только сев в салон, до моих отмороженных извилин доходят его последние слова и, вообще, всё, что произошло за последние несколько минут.
– Хоук, погоди. У тебя ещё и брат есть? У Глории два брата? И как ты вообще тут оказался?
Он невозмутимо накидывает на глаза солнечные очки, хотя на улице уже стемнело, и трогается с места, сразу разгоняясь до немыслимой скорости. За окном степь. Получается, Кэтрин вывезла меня за пределы города.
– Так, давай проясним сразу. Не привык жевать сопли, поэтому скажу как есть. Глория – моя сестра, а Макс – мой брат. Улавливаешь цепочку? – Он ловко орудует рычагом переключения передач, даже не представляя, насколько ошарашил меня. – Жвачку будешь? – и протягивает Dirol с таким видом, будто он не от смерти меня сейчас спас, а подобрал на обочине, как случайную попутчицу.
На автопилоте беру пачку, достаю белую подушечку и кладу в свой онемевший рот. Это что получается: Глория – сестра Макса? Бог мой… Она – его сестра! Она со мной дружила после всего, что с ней произошло по вине моего отца? Тот факт, что Глория, находясь рядом со мной, наверняка должна была выудить какую-то информацию, уже совсем не беспокоит. На фоне обилия новостей это кажется сущим пустяком.
– Чем воняет?
Хоук чуть склоняется в мою сторону, обнюхивая воздух в районе моего плеча. Я тоже начинаю ощущать этот рыбно-тухлый аромат, который только усиливается по мере нагрева сиденья подо мной.
– Чёрт… – лезу в карман и достаю оттуда довольно длинное щупальце краба, которое я схватила, чтобы воткнуть, к примеру, в глаз Кэтрин. Не судите строго. У меня не было выбора. К тому же, в замороженном виде оно выглядело не так убого, как сейчас. Открываю окно и выбрасываю.
– Даже знать не хочу, что эта штука делала у тебя в шортах, – фыркает. – Но догадываюсь.
Никак не реагирую на его язвительную реплику, потому что все мои мысли теперь заняты только одним.
– Ты сказал, что брату нужна помощь. Где он?
Хоук нажимает пальцем на сенсорный экран небольшого планшета и начинает шустро вводить какие-то символы, умудряясь ещё и за дорогой следить. Да он – долбаный Цезарь!
– В порту, – кидает быстрый взгляд на часы, потом на спидометр. – Надеюсь, тебя не укачивает? Голова в норме?
Отрицательно машу головой, но на всякий случай хватаюсь за ручку, когда вижу, что стрелка уже приблизилась к цифре 200.
– Что он там делает?
– Папашу твоего спасает.
– К-как? – внутри всё леденеет.
– Так! – слышу раздражение в его голосе. – Макс отошёл от этого дела, но узнал, что сверху отдали приказ убрать всех, кто будет на сегодняшней сделке.
– И что он собирается делать?
– Самую большую ошибку в своей жизни.
– Ты можешь отвечать нормально?
– Слушай, куколка, – парень сжимает челюсть, словно пытается усмирить в себе гнев. – Расклад такой: он хочет опередить бойцов SWAT29. Один. Сечёшь?
– Он сам сказал это?
– Не сказал, – нервно вздыхает. – Я сам знаю, что это так. Он не назвал даже место передачи товара. Если бы не моя предусмотрительность, – Хоук щёлкает по голове фигурки точно такого же полицейского, как в машине Макса, – совсем скоро вы бы с ним встретились.
– Встретились?
– Ага. На небесах.
– Как тебя Макс до сих пор не прибил?
– Любит, наверное, – усмехается, пожимая плечами.
Оцениваю профиль Хоука и подмечаю сходство обоих братьев. Такой же нос с небольшой горбинкой, форма подбородка и губ. Только волосы у него темнее и стрижка более дерзкая: с выбритыми висками. А ещё, он явно младше Макса и характером попротивнее.
Отворачиваюсь к окну, думая о своём любимом мужчине. Не могу поверить, что он пошёл на такой риск. Ради меня? Уж точно не ради отца, который был не только его служебным заданием, но и личной вендеттой. И он был готов уехать со мной? Как он может быть с той, кто будет постоянным напоминанием о его враге? Как я смогу жить дальше, зная всё это, и смотреть в глаза Глории?
Господи, отец… Его собираются убить.
Голова начинает раскалываться от гудящего роя вопросов. А что если Макс не успеет? Что если что-то пойдёт не так? Спецотряд не будет разбираться, где свой, а где чужой. Боже, у меня сердце сжимается в колючий клубок при мысли о том, что с ним может что-то случиться. Когда я сгоряча бросила в него едкие слова о том, чтобы он исчез, конечно, я этого не хотела. Никогда не хотела. Ни единой секунды своей жизни…
Сердце с перебоями ударяется о грудную клетку, и губы невольно начинают подрагивать, сигнализируя о том, что мой шок начинает сходить на нет. Обхватываю рукой горло и только сейчас вспоминаю о своей саднящей коже в месте удушения. Нащупываю камень, и меня осеняет догадка. Ну конечно! Как бы ещё меня нашёл этот брутал.
– Ты тоже агент ФБР? – решаю пообщаться с ним, чтобы собрать себя в кучу и не раскисать.
– Хуже, – спокойно отвечает Хоук, маневрируя в уплотняющемся потоке машин. Мы подъезжаем к городу.
Кстати.
– Это твоё настоящее имя?
– Решила поиграть в репортёра? – Резко тормозит на светофоре, забавляясь тем, что меня откидывает вперёд.
С чего я взяла, что, раз он меня спас, мы теперь можем болтать, как старые приятели? Он наверняка ненавидит моего отца вместе со мной в придачу. Отвожу взгляд в боковое окно и спустя минуту слышу:
– Это мой позывной. Меня зовут Брайан.
Брайан. Вспоминаю это имя, случайно произнесённое Стивеном в «Komodo», и машинально вздыхаю. Я уже начинаю привыкать к тому, что всё это время была невольным участником спецоперации, и меня окружали одни обманщики и подставные друзья. Интересно, Глория передавала Максу все мои откровения? Ухмыляюсь себе под нос. Даже если передавала, это никогда не искупит мою вину перед ней.
Всю оставшуюся дорогу до порта мы проводим в напряжённом молчании. Не знаю, что собирается делать брат Макса, но хочу верить, что у него есть надёжный план. Он внушает доверие, особенно после того, как я стала обязана ему жизнью.
Брайан благоразумно отключает фары и, сбавив скорость до минимума, практически беззвучно въезжает на огромную территорию порта. Днём здесь оживлённо и шумно от криков снующих туда-сюда грузчиков и работающих подъёмников, а сейчас всё вымерло. Но эта тишина обманчива. В этом я убеждаюсь, как только мы тормозим в затемнённой зоне возле одного из контейнеров. Примерно в трёхстах метрах от нас просматривается погрузочная площадка и небольшая кучка людей в застывших позах с широко расставленными ногами. В ужасе хватаюсь за панель, когда вижу, что двое из них держат Макса, а мой отец стоит напротив и направляет на него дуло пистолета. Кажется, он что-то ему говорит, судя по дёрганым движениям рукой.
– Сиди здесь и даже не думай высовываться, поняла?
Брайан быстро достаёт из-под своего сиденья два пистолета, прячет один в кобуру, а второй снимает с предохранителя и оставляет в руке. Аккуратно открывает дверь машины и, прежде чем закрыть её за собой, заглядывает в салон:
– Под твоим сиденьем есть нож, не поранься. – И убегает прочь, скрываясь за рядом контейнеров и оставляя меня один на один со своим страхом. Не за себя. А за мужчину, который мне дороже всего на свете и которого я безумно боюсь потерять.
***
Макс
– Кроу, ты – идиот! – меня пронизывает жалящий взгляд Батлера. – Неужели ты думал, что я ничего не знаю? – усмехается, раздражённо почёсывая свой лоб дулом пистолета.
Сплёвываю кровь из разбитой губы ему под ноги и стискиваю зубы от ярости, не сводя глаз с этого надменного ублюдка. К сожалению, я – не ниндзя, и положить сразу четырёх вооружённых охранников мне не по силам.
Сначала всё шло, как надо. Я позвонил Батлеру, сказав, что Лили угрожает опасность, и нам нужно срочно встретиться, чтобы обсудить дальнейшие действия. Разумеется, он уже был на пути в порт, и я почти со стопроцентным попаданием предугадал его дальнейшие шаги, кроме одного. Я и подумать не мог, что он занимался тем же самым.
Я поджидал его Гелендваген у въезда в ангар. Мне нельзя было допустить встречи Батлера с мексиканцем. Моей целью был его арест с конфискацией всех бумаг, которые должны были быть при нём, а что дальше будут делать с остальной группировкой – уже не моя забота. Так отцу Лили светило бы только заключение и, вполне возможно, я бы даже поспособствовал тому, чтобы ему слегка смягчили наказание. Мне лишь нужно было уберечь его от запланированной зачистки, иначе я никогда не простил бы себе бездействие. Я знаю, как этот человек важен для Лили. Она совершенно точно предпочла бы справедливый суд, а не расстрел. Что предпочитал сам Батлер, было последним, о чём я думал. И зря. Я просчитался по всем фронтам.
Сев рядом с ним на заднее сиденье, я двумя точными ударами по шее вырубил тех, что были спереди, а Джон продолжал восседать с невозмутимым видом, даже не шелохнувшись. Словно знал наперёд, что именно этим я и буду заниматься. Он произнёс всего две фразы, которые заставили меня, пусть и временно, признать поражение: «Я знаю, кто твой брат. Если через минуту я не выйду из машины, мой человек отправит его данные по нужному адресу».
Мне нужно было протянуть время, чтобы перестроить первоначальный план, поэтому теперь я стою перед ним в унизительном побеждённом положении, выслушивая насмешки. По крайней мере, я знаю, ради кого я пошёл на это.
– Пока твои ищейки вынюхивали на меня компромат, мои люди шли за ними след в след. Как тебе такое, а? – ехидно скалится, демонстрируя своё превосходство. – Твоя интрижка с моей дочерью была мне даже на руку. Ты совсем растерял бдительность, Кроу, ай-ай-ай… – порицательно покачивает головой в издевательской манере. – Ну, ничего, она переживёт твоё внезапное исчезновение. Тем более, находясь в другом городе.
Смотрю в его голубые глаза, такие же, как у его дочери, и не могу понять, как у такой сволочи мог родиться ангел. Хоть и с рожками. Улыбаюсь, представляя перед собой Лилиан. Пусть лучше это будет моим последним воспоминанием. Телефон в кармане не вибрирует, значит Брайан успел. Это самое главное. Мой брат – гений.
– Тебе весело? – приставляет дуло пистолета к моему лбу. – Я посмотрю, как ты будешь веселиться через… – смотрит на свои наручные часы, – десять минут. Хочу, чтобы ты своими глазами увидел свой проигрыш.
Я продолжаю упорно молчать, мысленно вставляя нож в его сердце и прокручивая до самой рукоятки. Батлер делает небольшой шаг в мою сторону и понижает голос:
– Через десять минут вся твоя дружная компания, включая дружка-хакера и тех, кто остался в Лос-Анджелесе, будет ждать сюрприз. Некто, пожелавший остаться неизвестным, скинет очень занятные файлы в Управление. Представляешь, совершенно случайно они оказались двойными агентами, занимающимися шпионажем! – хищно скалится, даже отдалённо не напоминая того человека, который расхаживал по Департаменту.
Стараюсь не ухмыляться, чтобы не разочаровывать его раньше времени. Хотя бы такой исход мы давно предусмотрели. Краем глаза улавливаю движение за спиной двоих амбалов, которые уже через секунду валятся на землю, как подкошенные, и шея Батлера тут же оказывается в захвате. Остальные среагировать не успевают и застывают, соображая, что предпринять дальше.
– Ты и ты, отпустили его! Живо! – рявкает Брайан тем, что меня держат. Одной рукой он прижимает к себе Джона, а другой вдавливает пистолет в его висок.
Меня отпускают, и я с лёту наношу удар одному в солнечное сплетение, отчего он сгибается пополам и начинает пошатываться. Выдёргиваю пистолет из его кобуры и сразу же направляю его на второго отморозка, приготовившегося к нападению.
– Это всё, конечно, занятно, но вы уверены, что справитесь? – сдавленный голос Батлера вынуждает меня обернуться, и я наблюдаю, как на территорию въезжает целый кортеж из чёрных машин. Плохо, очень плохо.
Кивком даю понять Брайану, что пора отходить, и в тот момент, когда он начинает отступать, продолжая удерживать Батлера, в нескольких метрах от нас раздаётся оглушающий взрыв. Его волна сбивает меня с ног. Вскакиваю почти сразу, удерживая пистолет перед собой и прищуриваясь от едкой пыли и мусора, витающего в воздухе. Не успеваю крикнуть Брайану о том, что в паре метров от него люди в масках. Раздаётся выстрел, выбивающий пистолет из его руки, и меня сзади снова хватают, перекрывая ненадолго обзор на происходящее передо мной. Ударяю затылком схватившего меня, но, как только понимаю, что я снова на свободе, слышу голос Лили, который ещё долгое время будет звучать в моей голове страшным набатом:
– Папа, не надо! – Передо мной внезапно появляется любимая белокурая макушка, и раздаётся выстрел. А потом ещё и ещё.
Я уже не понимаю, откуда все эти звуки. Меня словно погружают в безвоздушное пространство. Или меня настолько оглушил взрыв? Не вижу ничего и никого вокруг, потому что фокусируюсь только на том, как хрупкая фигурка Лили неестественно дёргается и застывает. Подхватываю её сзади, пытаясь уберечь от шальных пуль, и замечаю, что её неверящий взгляд замер на точке перед собой. На отце, ещё секунду назад направлявшем своё оружие на меня. Тот оседает на колени, захлёбываясь собственной кровью и хватаясь за грудь, но продолжает точно так же безотрывно смотреть на свою дочь. В глазах – отголоски сожаления. Только когда я слышу его хриплое «Прости», замечаю, что Лили тоже прикрывает рукой живот, а на её футболке расползается алое пятно.
Нет, нет, нет…
Опускаюсь с ней на землю, прижимая к своей груди. Нахожу взглядом Брайана, который уже звонит, куда следует. Дрожащей рукой пытаюсь передавить кровоточащую рану, но понимаю, что этого мало. Лили прикладывает свою ладонь к моей щеке как раз в тот момент, когда я начинаю бегло осматривать её тело на признаки других ранений:
– Макс, – зовёт полушёпотом.
Смотрю в небесные глаза, которые мне столько раз снились одинокими ночами, и её губы растягиваются в подобии улыбки.
– Ш-ш-ш, молчи, – целую её. – Всё будет хорошо. Помощь уже едет.
Судорожно отрываю от её футболки лоскут ткани, нервно скручивая его в тампон, которым прижимаю пулевое отверстие.
– Макс, посмотри на меня, – возвращаю взгляд к её лицу и впервые чувствую себя настолько уязвимым, беспомощным, жалким. Глаза покрываются мутной пеленой, сердце нестерпимо ноет от её взгляда. Какого чёрта она улыбается и смотрит вот так? Как в последний раз…
Эта чёртова пуля предназначалась мне, и сейчас я отдал бы всё, чтобы поменяться с Лили местами. Не отрываясь, вглядываюсь в неё, прижимая одной рукой ещё сильнее, и целую в лоб, успокаивая то ли её, то ли себя:
– Упёртая моя малышка, тебе нельзя сейчас говорить.
– Хочу видеть твои глаза, Макс. Смотри на меня.
– Смотрю, – шепчу в её губы. – Скорая вот-вот будет. У тебя крошечная царапина, – натянуто улыбаюсь.
– Ты любишь меня? – задаёт идиотский вопрос, от которого хочется волком завыть.
– Больше жизни, – снова целую её в губы и приглаживаю растрепавшиеся волосы, стараясь избегать приличной ссадины у виска. Об этом спрошу позже.
– Так и знала, – снова улыбается, слегка прикрывая веки.
Чувствую, как она тяжелеет в моих руках из-за полуобморочного состояния. Она не закроет глаза. Не допущу. Встаю с ней на руках и направляюсь в сторону въезда, чтобы стать ближе к скорой помощи хотя бы на несколько метров. Мне дорога каждая секунда. Лили слабо обхватывает мою шею и продолжает улыбаться, не сводя с меня своего затуманенного взгляда.
Вокруг бегают люди в форме, разгребая последствия перестрелки. Вдоль чёрных машин с поднятыми руками стоят уроды, приехавшие на сделку. По снаряжению узнаю бойцов SWAT, на фоне которых выделяется одинокий силуэт Майкла, не решающегося подойти к своей крестнице. Нас свела вместе служба в Ираке. Я его спас, и в благодарность он предложил мне высокую должность в ФБР с большими перспективами. Кто же знал, что так всё обернётся…
Прохожу мимо Брайана, в глазах которого отражается сочувствие, и отрицательно мотаю головой.
Нет, он ошибается. Он даже не подозревает, насколько она сильная. Зато я знаю. Лили мне ещё не весь мозг вынесла, чтобы так просто сдаться.
ГЛАВА 35 ДО КОНЦА
Лили
– Поверить не могу, что у этой гадины ещё и любовник был! Мир сошёл с ума. – Джилл щёлкает кнопкой пульта, и экран телевизора гаснет.
«Теперь Майами может выдохнуть. Особо опасный преступник Демон пойман», – с гордостью известила журналистка, подытоживая слова нового начальника Департамента полиции.
По новостям только что сказали, что у Кэтрин была связь с водителем авторефрижератора. Разумеется, он не был в курсе, для чего этой женщине на самом деле требовался его рабочий автомобиль. Лопух какой-то, ей Богу. Да и полиция подкачала… Я читала то заключение с места обнаружения трупа возле «E11even». Доставка охлаждённой продукции была в тот же день, поэтому следы шин не стали для следствия основополагающей уликой. Авторефрижератор проезжал через то место не раз, осматривался в том числе, да и у водителя было алиби: он всю ночь пьянствовал в одном баре. А сам он умолчал о том факте, что иногда одалживал машину своей «любимой».
Как она в своём психически ненормальном состоянии умудрялась не наследить? Хотя глупый вопрос, если учесть, за кем она была замужем. Наверняка изучила литературу по уголовному праву вдоль и поперёк, а ещё знала расположение камер, ухитряясь осуществлять свои тёмные делишки в слепых зонах.
Подумать только, почти два года они охотились за маньячкой, которая спокойно работала преподавателем, общалась с людьми, никак не выказывая свою истинную сущность сумасшедшей. Конечно, рано или поздно на ком-то этот круг в любом случае должен был замкнуться, но хорошо, что не на мне. У меня большие планы.
Вздыхаю и тут же морщусь от тупой боли в животе. Ранение ещё даёт о себе знать. Как сказал хирург, селезёнка – не тот орган, о котором стоит переживать, и со своей ролью в моём организме она справилась на ура, приняв пулю на себя. Правда, у меня была большая кровопотеря, но Брайан уверил, что у такой кровопийцы, как я, этой красной жидкости так много, что я не могла умереть ни при каком раскладе. Если Макс приставил ко мне своего брата в роли «семейного психолога», то он не ошибся в кандидатуре.
Да-да, после того, как Макса вызвали в Управление, Брайан стал частенько наведываться в больницу, а его первым приветствием было: «Опасная женщина, ты щупальца все убрала? Можно входить?». У нас с ним особая дружба и общий секрет, как вы поняли.
– Ну ладно, я побежала на работу. Я принесла тебе такой роман, закачаешься! Не скучай, – Джилл чмокает меня в щёку и устремляется к выходу.
Вот только в дверях она застывает, потому что сталкивается нос к носу с Брайаном. Наблюдаю, как у неё отвисает челюсть. Парень сегодня выглядит сердцеубийственно, конечно. Но его брат для меня всё равно лучший из лучших.
Как он там в Лос-Анджелесе без меня? Макса в срочном порядке вызвали на ковёр какие-то очень важные люди. Причём в тот же день. Но он, наплевав на приказы, уехал только после того, как моё состояние стабилизировалось. Безусловно, мне было приятно, но, надеюсь, из-за самоуправства ему там не придётся слишком туго. Ещё не хватало, чтобы он лишился работы, которой так дорожит.
– Привет, Джилл, – усмехается брюнет. – Готов поспорить, у меня для твоей подруги есть роман получше.
Не поняла. Он её знает?
Привстаю на койке, чтобы ничего не упустить.
– П-привет, – смущается подруга и поворачивается ко мне, показывая указательным пальцем на Брайана: – Откуда ты знаешь Брэндона?
– Брэндона? – Изгибаю бровь, бросая вопросительный взгляд на парня, который складывает ладони в молитвенном жесте и, пока Джилл не видит, интенсивно шевелит губами, что распознаётся мной как слово «Помоги». – Ах ты, гад! Ты зачем морочил ей голову? – И запускаю в него апельсином с тумбочки.
Дело в том, что Брэндон – это тот самый Летучий Голландец, который периодически возникал на горизонте нашей жизни. Теперь я понимаю, зачем. Осталось только посвятить в это свою подругу.
– Так, девушки, полегче! – Брайан поднимает руки, в одной из которых держит какие-то бумаги. – Джилл, извини, но я – не Брэндон, – переводит на неё свой наглый взгляд, в котором нет ни намёка на сожаление о содеянном.
Засранец.
– Лилипут, – обращается на этот раз ко мне, и за эту кличку в него прилетает ещё один апельсин. Он его ловко ловит и с улыбкой Донжуана протягивает насупившейся девушке напротив него, – у нас ничего не было, кроме нескольких поцелуев, честное слово! Объясни ей, пожалуйста, всё сама. У меня аллергия на женские вопли. Это тебе. Почитай на досуге. – Кладёт мне в ноги распечатанные листы и спешно ретируется, подарив Джилл напоследок свою «в-постель-укладывательную» улыбку.
– Это как понимать? – справедливо возмущается Джилл, когда дверь за брюнетом закрывается.
– Он – родной брат Макса. Помогал ему в деле моего от…ца, – с некоторых пор мне сложно произносить это слово без болезненной гримасы на лице несмотря на то, что за несколько недель я успела смириться со всем, что произошло. Зато теперь я могу спокойно говорить всю правду, как раньше, не боясь ляпнуть лишнего. – Джилл, не расстраивайся, пожалуйста, хорошо? Но с этим бабником тебе точно ничего не светит. Лучше плюнь, разотри и забудь, ладно? – Похлопываю по койке, призывая сесть рядом со мной, но подруга лишь грустно вздыхает и, пригладив свои длинные волосы, снова прощается и уходит.
Хорошо, что она быстроотходчивая. Но Брайан – точно не её формат. Или она – не формат Брайана. За те три недели, что тут отлёживаюсь, я успела с ним познакомиться. Если я считала Макса скрытным человеком, то его брат – это радиоактивный уран, захороненный под толстым слоем свинца. Откопаешь – рванёт так, что мало не покажется. Вся его внешняя дерзость, беспечность, а, местами, и пошлость – лишь мишура, которая беспроигрышно действует на местных медсестричек. Он даже не скрывал своих намерений, когда приглашал на днях одну из них оказать ему первую помощь. В процедурном кабинете. Наедине.
Брайан никогда не говорит о себе, не рассказывает о детстве или учёбе, предпочитая слушать меня или выдавать порции историй из юности старшего брата. О том, как он лет с тринадцати мечтал стать военным и упорно шёл к своей цели, тренируясь по несколько часов в день (в то время как его друзья тусовались на вечеринках, наращивая печень, Макс наращивал мышцы), а ещё о том, что в двадцать с небольшим ему пришлось стать не только братом, но и опекуном, взявшим на себя все родительские заботы.
От меня не укрылось, с какой гордостью обо всём этом говорил Брайан…
Представляю Макса подростком, и на лице автоматом появляется безмятежная улыбка. Как я по нему скучаю… По его голосу, по его прикосновениям, по его рукам, в которых мне так хорошо и безопасно. У меня уже пятки горят от желания сорваться к нему. Ну да ладно, немного ждать осталось.
Ещё на днях меня навещал мой крёстный Майкл. Оказалось, что стрельба, которую я устроила, была на руку ФБР. В штабе зацепились за этот повод, чтобы перевести отца в Майами, который на тот момент уже несколько лет был у них под колпаком. Управление рассчитывало на то, что благодаря близости к Мексике криминальная паутина, сплетённая не без участия моего отца, распутается гораздо быстрее. Во-первых, здесь ему не пришлось бы выдумывать многодневные отъезды и командировки, которыми он прикрывался, будучи в Нью-Йорке, а, во-вторых, эта мнимая свобода действий сыграла бы с ним злую шутку: он потерял бы бдительность, и его мексиканский партнёр, на которого уже много лет была устроена охота, попался бы в заготовленные сети. В принципе, так оно и вышло.
Разумеется, всё имущество, которое принадлежало отцу через доверительных собственников, будет конфисковано. Майкл заверил, что похлопочет насчёт офшорных счетов, но я не хочу иметь никакого отношения к этим деньгам. Так и сказала, что перепишу всё на имя любого благотворительного фонда. Всё, что меня волнует сейчас – это будущее без оглядки на прошлое. Надеюсь, со временем все мои воспоминания притупятся, и я заменю их новыми: яркими и красочными. Вместе с одним очень важным человеком, у которого есть просто потрясающая семья.
Когда я очнулась после наркоза, со мной рядом была и Глория. Мы вместе с ней рыдали, прося друг у друга прощения. Хотя за что ей передо мной извиняться? Глупенькая. Я до конца своих дней буду думать о том, что какую-то часть своей жизни жила на деньги с запахом крови и женских слёз.
До конца своих дней.
Вспоминаю эту фразу, брошенную Максом тогда, на пляже. Он планировал до конца своих дней скрывать от меня правду о том, по какой причине оказался в Майами. Он действительно планировал быть со мной до конца? Укладываюсь обратно на подушку и по шелесту бумаги вспоминаю, что Брайан принёс какие-то документы. Кое-как дотягиваюсь до них и с первого взгляда на лист понимаю, что это что-то вроде дневника, потому что он начинается со слов:
«Август, запись 1».
***
Как я ждала этого дня! Даже домой не стала заезжать. Куплю всё необходимое на месте. Попросила девочек привезти мне несколько вещей только потому, что ближайшие пару дней в моих планах нет походов по магазинам.
Как только меня выписали из больницы, я сразу ринулась в аэропорт, чтобы успеть на ближайший рейс до ЭлЭй (Прим. авт. LA – сокращённое название Лос-Анджелеса). Но куда же без закона подлости? Я застряла в огромнейшей пробке, от которой хотелось выть, грызть ногти и придушить водителя, пропускающего вперёд более проворных водителей, вклинивающихся в ряд машин.
Я оказываюсь у стойки регистрации за сорок пять минут до вылета и буквально швыряю свой паспорт в сотрудницу аэропорта с просьбой как можно скорее пропустить меня. Девушка нарочито медленно, одним пальцем начинает вводить моё имя в систему, пока я пыхчу и кряхчу, давая понять, что у меня тут вопрос жизни и смерти. И какой ответ я слышу?
– Пассажира с таким именем нет в наших списках, – и с улыбкой чеширского кота протягивает мне паспорт.
Проверяю документ и хлопаю себя по лбу от своей дурости.
– Ой, простите, пожалуйста! Это не тот паспорт! – И лезу за вторым, настоящим. Это же надо, а? За месяц больничного пребывания совсем забыла про содержимое своей сумки.
Взяв мой второй паспорт, девушка принимает убийственное выражение лица и тянется за телефоном, не отрывая от меня изучающего взгляда.
– Нет, нет, – встаю на цыпочки, выдёргивая трубку из её руки, разгадав её намерения вызвать охрану или того хуже: полицию. – Мисс… – пробегаюсь взглядом по бейджу, – Джефферсон, вы не подумайте ничего плохого. Этот паспорт настоящий, правда-правда! Тот первый – просто розыгрыш друзей.
Эта курица багровеет на глазах и, выпрямившись во весь рост, одним движением руки жмёт на красную кнопку рядом с собой. Только этого ещё не хватало.
– Я опаздываю на рейс, вы понимаете? Вам сложно проверить информацию в системе? Зачем же сразу охрану? – Оглядываюсь вокруг себя в поисках поддержки, но встречаюсь лишь с настороженными взглядами остальных людей, стоящих в очереди позади меня. Сейчас они немного отступили назад, предоставив охране отличный доступ для моего задержания.
Бросаю взгляд на табло вылета, и в этот момент надпись «Регистрация» меняется на «Посадка», а это означает одно: я опоздала. Опускаю плечи, готовая сию секунду разрыдаться. После всех больничных обезболивающих я стала какой-то чересчур чувствительной и восприимчивой. Я так хотела к Максу…
Дрожащими губами прошу курицу Джефферсон вернуть мне паспорт и на всякий случай спрашиваю, когда будет следующий рейс в Лос-Анджелес. Услышав вердикт о том, что мне ждать почти пять часов, слёзы всё-таки вырываются на свободу.
– А если с пересадкой? – предпринимаю ещё одну попытку улететь из Майами.
Девушка немного смягчается при виде моих слёз и даёт отмашку двум охранникам, подоспевшим на её сигнал тревоги.
– Пересадка через Будапешт вас устроит?
Только собираюсь кивнуть, как вдруг понимаю, что этот город находится в Европе. Она издевается надо мной?
Разочарованно стягиваю свой паспорт со стойки и делаю шаг назад, наступая на чью-то ногу. Представляю, какую боль я кому-то причинила своим тонюсеньким каблуком. Без раздумий оборачиваюсь, чтобы попросить прощения, но происходит то, чего я никак не ожидаю.
Мир вокруг меня резко проясняется.
Сотни пассажиров аэропорта растворяются в воздухе, будто кто-то убрал их волшебной палочкой.
Остаёмся только мы двое, когда я вижу любимые серые глаза.
Глаза, которые меня провожали, когда мне надевали кислородную маску в машине скорой помощи.
Глаза, которые так много говорили без слов.
– Привет, – произносит Макс, стирая большими пальцами мои слёзы. – У тебя есть дурная привычка впечатывать в меня свои каблуки, – он пытается подавить улыбку, но я настолько счастлива его видеть, что не хочу терять времени на ненужные разговоры.
Запрыгиваю на него, не обращая внимания ни на кого вокруг. Макс поддерживает моё рвение и сразу же крепко обхватывает мои бёдра, не давая мне соскользнуть и прервать такой долгожданный момент. Он довольно смеётся, пока я обнимаю его со всей силы, боясь обнаружить, что он – всего лишь плод моего воображения. Он осыпает мою шею короткими поцелуями от основания до подбородка, пока идёт куда-то. Не знаю, куда мы направляемся. Мне абсолютно всё равно. Дрожу от отпускающего меня напряжения, от неверия в такую случайность. Что если бы мы с ним разминулись?
Отстраняюсь от него, только чтобы снова вспомнить вкус его губ. Впиваюсь в своего любимого суперагента так, что он задерживает дыхание и останавливается, вмиг перехватывая инициативу в свои руки. Макс обхватывает своим ртом мой и нетерпеливо погружает в него язык, совершая им такие желанные манипуляции. Это не поцелуй, нет. Это – нечто глубокое. То, что нельзя потрогать, но можно почувствовать. Когда знаешь, что только с этим человеком ты становишься цельной. Только с ним ты можешь дышать свободнее, потому что он – твой кислород. Мы синхронно стонем, не в силах сдержать нахлынувших эмоций. Обхватываю его голову, оглаживая щетинистые щёки пальцами, ощущая его жажду, как свою. Господи, как я могла даже допустить мысль о том, чтобы его не было в моей жизни?