Теперь мне предстояло обдумать свои последующие действия. Самым разумным мне показалось сообщить в полицию о постороннем проникновении в дом; я уже начала склоняться к тому, что это будет самым действенным решением, хотя, по-видимому, оно лишит меня всякой надежды выспаться сегодня, пока я буду дожидаться приезда наряда из Ла Перлы и потом после выдворения «визитёра» оформлять какие-нибудь соответствующие случаю документы. Рука моя уже потянулась к карману штанов, где лежал телефон, когда со стороны летнего домика послышалось покашливание и чей-то ровный, не лишенный приятности голос произнес:
–Кх, прошу прощения, ..я Вам не помешал?
«Ещё один!??» ― в смятении подумала я и обернулась к навесу, тщетно пытаясь разобрать в темноте, кто там находится.
– Добрый вечер, госпожа, ― продолжал неизвестный голос. ― Я ищу здесь своего приятеля. Он говорил, что будет здесь, и вот я жду, но ни Вас, ни его нет.
Фигура говорящего отделилась от тёмной стены, и я увидела силуэт молодого мужчины, может быть, совсем юноши, с буйной шевелюрой и так же мрачно поблескивающими в темноте глазами.
– Позвольте представиться, я ― Григориус. А вы ― Марьяна? Борис рассказал, где Вы живете и как мне сюда добраться.
–Но мне он ничего не сказал про Вас, ― промямлила я. ― Он не говорил, что Вы сегодня придёте…, ―чёрт возьми, разве не надо предупреждать, что ко мне может явиться за один вечер сколько угодно вампиров?!!
– А этот, в доме,.. он тоже с Вами? ― кивнула я в сторону входной двери.
–Нет, я не знаю, что это за человек. Он пришел позже, приехал вечером, звонил в дверь и когда никого не дождался, он перелез через стену и прошел в дом.
Чудесно! Оказывается, проблема ещё не нашла своего решения. Но как мне вызывать полицию при наличии вампира во дворе?
– Вот что, Григориус, Ваш приятель Борис был здесь и уже давно должен был вернуться домой. Разве другой ..э-э.. вампир ― Савва, он не говорил Вам, что мы с Борисом поехали в лес?
– Нет. Савва не говорит больше того, что считает нужным.
– Очень жаль, но в любом случае, Григориус, Вам нужно будет сейчас уйти, а мне, – я кивнула на дверь, продолжая держать в руке телефон, ― Придётся разобраться с этим посетителем.
– Я Вам помогу, ―ответил Григориус, ― Думаю, моё присутствие может оказаться Вам полезным.
В его произношении слышался легкий акцент, но мне некогда было размышлять над его природой.
– Понимаете, Григориус, я вынуждена сейчас позвонить в полицию. Вам захочется иметь дело с полицейскими? ― говоря это, я повысила голос, чтобы придать своим словам большей уверенности.
– Эй, послышался голос из-за двери, ― Откройте, я и есть полиция!
– Ну да, – откликнулась я, ― Теперь мы уже из домушников стали полицией! Где доказательства? ― (тут мне показалось, что доказательств я требую уже не первый раз за этот вечер).
– Сколько угодно! Подойдите к окну и посветите чем-нибудь! ― из-за двери послышался грохот и чертыхания, потом темный силуэт мужчины показался в окне
– Чем я тебе посвечу? ―пробурчала я, раздраженно представляя себе, что он мог порушить в темноте на своём пути. Почему, кстати, он сам не зажег свет? Очевидно, не потрудился поискать выключатели. ― Прожекторы забыла подключить!
Я подошла к окну, за которым виднелся человек, он прижал к стеклу удостоверение. ― Вот, видите! ― прокричал он мне из-за стекла.
Пришлось подсветить в окно телефоном, в свете которого можно было прочесть, что удостоверение выдано капитану полиции Копосову Егору Викторовичу.
– Ну и что, ― не впечатлилась я документом. ― таких удостоверений можно наклепать сейчас сколько угодно! Что вы тут делаете, гражданин Копосов?
– Я дознаватель по делу об исчезновении Нечипюка Якова Борисовича.
– А это ещё кто? Для этого обязательно нужно было в мой дом залезать?
– Нам известно, что вы ехали с этим человеком в одной машине, после чего его больше никто не видел, ― проигнорировал он мою претензию.
– Понятно. Не иначе, как я кого-то похитила, ― я отошла в сторону домика к Григориусу.
– Послушайте, ― прошептала ему я. ― Вы, пожалуй, можете пока здесь остаться, а я его выпущу. Я скажу, что вы ― мой друг. Надо, чтобы этот дознаватель убрался отсюда.
–Да, хорошо, ― спокойно ответил Григориус. ― Я останусь.
– Я открываю! ― крикнула я в сторону окна и пошла открывать дверь. Через минуту пленник вышел во двор.
– Добрый вечер, ― поздоровался он как ни в чём не бывало. ― Мне жаль, что наше знакомство произошло подобным образом. Я просто хотел Вас дождаться, ― он покосился на фигуру Григориуса, который выглядел неподвижным и недружелюбным.
– И для этого Вы засели в темноте в моём доме, чтобы застать меня врасплох? Или напугать до смерти?! И всё по какой-то весьма странной причине!
– Но Вас так долго не было дома, а мне срочно нужно получить от Вас сведения… Вас действительно видели с этим пропавшим человеком! Есть свидетели, которые показали, что вы садились в одну машину на автобусной остановке в сторону Бон Темпс в тот вечер, когда он пропал! Это было девятнадцатого июня.
– Покажите мне таких свидетелей! В тот день я действительно возвращалась из Ла Перлы, я села в машину, которую остановил человек, стоявший вместе со мной на остановке, но я вышла из нее в районе строительной базы, ― говоря это, я почувствовала странность ситуации ― теперь я изо всех сил выгораживаю Бориса и не хочу, чтобы обнаружили его причастность к этому неприятному происшествию.
– Почему же Вы это сделали?
– Потому что мне показалось, что водитель слишком быстро и беспечно ведёт машину. Был дождь, и я побоялась с ним ехать. Я вышла и через четверть часа смогла уехать на следующей попутке, ― на ходу придумывала я правдоподобную версию.
– Что это была за машина, какой модели и марки, какой номер?
– У меня, знаете, кретинизм на автомобильные модели и марки, могу сообщить только, что она была темная, номера местные.
– Да, не густо, ― сказал этот Копосов. ― Очень жаль, что Вы не можете или не хотите помочь в поисках человека.
– Вы что, издеваетесь? Я и, правда, не могу вам ничем помочь. Я в первый раз слышу, что кто-то пропал, ― говоря это, я порадовалась, что наша беседа происходит в темноте. Надеюсь, мне не придется повторять этот диалог в дневной обстановке!
–Ну что ж, выпустите меня, ― он направился к двери, попутно взглянув на всё так же молчаливо стоявшего в темноте Григориуса. ― До свидания, извините за беспокойство.
Я выпустила его на улицу и закрыла дверь, слушая, как отъезжает от дома его машина. Потом вернулась во двор, где всё в той же безмолвной позе пребывал Григориус.
– Вы всё слышали. Похоже, придётся разобраться с Борисом, что там у вас произошло. Надеюсь всё-таки, что обошлось без криминала… Иначе вами всерьёз заинтересуются органы.. И мне этого тоже не надо.
– Нет причин волноваться. Они никого не найдут.
– Как не найдут?!
– Не найдут, потому что ничего нет, ― загадочно ответил Григориус. ― Если Вам нужно, я могу остаться здесь до утра. Я позвонил Борису и сообщил ему о том, что здесь произошло. Сам он не может сегодня быть здесь, он просил побыть здесь меня. Если Вы захотите.
Очень интересно! И я буду беспечно спать в доме, пока он будет торчать здесь во дворе? Но усну ли я, если в доме ещё будут посторонние?
– Вы не пройдете в дом, останетесь здесь?
–Я не смогу войти в дом, пока Вы меня не пригласите.
– Понятно, ―пробормотала я. ― Тогда я лучше останусь здесь, в домике, ― я указала на летний домик. ― Туда Вы тоже не можете войти?
– Да, ― Григориусу, кажется, было вообще всё равно. Интересно, оживился бы он, пригласи я его войти?
– Тогда, до завтра, ― попрощалась я и поднялась по ступенькам домика как раз мимо Григориуса.
– Приятных снов! ― ответил он и снова замер, уставившись в пространство.
Хоть это и смешно, но я закрыла дверь на щеколду и в изнеможении повалилась на стоящую у окна кровать. Укладываться спать по-настоящему мне показалось неуместным, поэтому я только отодвинула наваленный на кровать хлам и тут же провалилась в забытьё.
Глава 7. Сомнения
POV Автор.
Капитан полиции Копосов отъехал от дома свидетельницы в три пятнадцать ночи в смешанных чувствах. Прежде всего, он испытывал разочарование от впустую потраченного времени, за которое он не узнал ничего, что помогло бы прояснить пропажу мужчины. Во-вторых, он был крайне недоволен собой, когда решил зайти в оставленный открытым дом и создать эффект неожиданности для хозяйки. Это было очевидной ошибкой, приведшей к тому, что вместо обретения преимущества он оказался в слабой позиции. Эту молодую женщину действительно видели садящейся на автобусной остановке в одну машину с пропавшим. Это сообщила одна из жительниц Бон Темпс, которая в тот момент спускалась из перехода к остановке, но не успела подбежать к машине. Из-за дождя те, кто садился в попутку, не расслышали её криков и уехали, а ей пришлось самой голосовать, чтобы также уехать в Бон Темпс. Это заняло какое-то время, может быть, минут пятнадцать, по её словам. Когда она ехала, то, как она помнит, видела какую-то машину, стоявшую недалеко от дороги за одним из поворотов. Дождь поливал как из ведра, и никаких людей рядом с той машиной она не заметила; не помнит она и того, была ли эта машина той самой, которая уехала у нее из-под носа. Сведения эти были получены полицией спустя четыре дня после происшествия, поэтому осмотр придорожной полосы мало что дал, только в одном месте оставались следы от выезда машины на грунт, и след ее колёс наводил на мысль о возможной аварийной ситуации. Следы людей обнаружить уже не представлялось возможным.
Егор Копосов настроен был как можно скорее закрыть это дело, поэтому посчитал удачей тот факт, что один из прямых свидетелей уже обнаружен, он был полон решимости оперативно опросить свидетельницу. И вот к чему это привело! Неприятные предчувствия охватили его уже когда он сидел на неосвещённой веранде, разглядывая в полутьме сложенные стопкой журналы, блокнот с непонятными заметками, а также наспех брошенные на стул женские майку и шорты. Проделанный несколькими минутами ранее беглый осмотр всего помещения дал ему минимум информации, если не считать данных паспорта, который он легко обнаружил в дамской сумочке в шкафу. Не молодая, не замужем, детей нет; прошлая регистрация, новая регистрация… Быстро сфотографировав смартфоном две первые страницы, он положил документ на место и опять вышел на веранду, где свет от уличного фонаря создавал приемлемое освещение. Проведя в импровизированной засаде около часа, он уже собирался покинуть дом, последний раз открыв в смартфоне список пропущенных вызовов. И в этот момент явилась она, перечеркнув все его планы своим неожиданным манёвром!
Запертый в чужом доме при исполнении своих служебных обязанностей он почувствовал унижение, но сдержал первый порыв выбить на хрен дверь, застыв перед ней в темном коридоре, и прислушавшись к тому, что происходило во дворе. Там был не один человек, это определенно: она, по-видимому, хозяйка дома, с кем-то тихо разговаривала. И это только ухудшало положение Копосова, который меньше всего желал большого числа свидетелей своего профессионального прокола. Слава богу, с ней удалось договориться! Она не впала в истерику, не устроила шумный скандал, за что ей отдельное спасибо. Но и ничего полезного ему не сообщила. Она ему и сама-то не понравилась сразу, несмотря на темноту, в которой проходило их общение: невысокая, фигура никакая ― ни форм тебе, ни стати, её возраст тоже не прибавлял ей баллов (судя по паспорту, она была старше Копосова на шесть лет), ― короче, ничего интересного. А ситуация знакомства сразу сделала её неприятной персоной для Копосова и в профессиональном отношении. Её спутник был вовсе невнятен ― молчал, даже не шевелился и, видимо, не хотел светиться вовсе. Что-то тревожащее было в этой парочке, они не похожи были ни на любовников, ни на родственников. Профессиональное чутьё Копосова сделало стойку, зародившееся недоверие это единственное, что он вынес из этой встречи. Проверить эту невнятную бабёнку, вот что обязательно нужно будет сделать!
***
Марьяна очнулась довольно рано и никак не могла понять, почему она находится в летнем домике. События вчерашнего дня и ночи постепенно восстанавливались в памяти. Невероятные знакомые с трудом укладывались в привычную картину реальности. Ещё меньше в неё вписывался нестандартный визит дознавателя. Больше всего Марьяну удивляло её собственное поведение, когда она самостоятельно приняла сторону, в общем-то, виновных. Она была абсолютно уверена, что Борис принимал непосредственное участие в исчезновении мужчины, но сделала всё, чтобы отвести от него подозрения. И, конечно, от себя, чего уж там. Её свидетельство могло стать ключевым в расследовании этого дела. Почему же она попросту обманывает полицию вместо того, чтобы помочь найти человека? Марьяна с тяжелым чувством вины припомнила, как ещё несколько дней назад она содрогалась при воспоминании о Борисе. Его темная фигура за завесой дождя, медленный поворот его головы, холодный блеск глаз, взгляд, от которого цепенеешь и прирастаешь к месту. Она это прекрасно помнила, и последние события не умалили живости её воспоминаний. Но теперь что-то неуловимо переменилось в самой Марьяне. Опасность, которая по-прежнему явственно исходила от её новых знакомых, уже не казалась ей настолько угрожающей, чтобы желать прекращения этого знакомства. Это тоже казалось ей странным. С другой стороны, она отдавала себе отчет, что в её жизни давно уже не происходило ничего интересного или необычного, окружающие её мужчины давно не вызывали никаких чувств в силу своей предсказуемости. Её длительные романтические отношения закончились тяжело и ничем уже три года назад, и с тех пор она не заводила новых отношений с мужчинами. Она не хитрила в своей беседе с Борисом: ей часто было скучно с людьми, в том числе и с мужчинами.
Перебравшись в Бон Темпс, она заранее настроилась на уединённое существование, разбавляемое общением с родственниками. События последних дней противоречили как ожиданиям, так и вообще здравому смыслу. Как ей всё-таки стоило поступить? Какими должны быть разумные действия в создавшейся ситуации, если сами факты противоречили разумному и рациональному?!
Марьяна не видела какого-то правильного варианта своего поведения. В таких случаях она привычно подчинялась естественному развитию событий. Это означало: ничего не предпринимать и решать проблемы по мере их поступления. К тому же ей было любопытно встретиться снова с Борисом и Григориусом. Вот только Савва не вызвал у неё симпатии и желания познакомиться ближе. …
***
С приходом сумерек Марьяна обнаружила во дворе ночного посетителя. Григориус полусидел-полулежал на скамье под навесом, небрежно привалившись спиной к несущей балке и облокотившись рукой о стол. Вторая рука свисала вдоль тела, в сжатом кулаке он держал какой-то предмет. Хотя поза его была расслаблена, и на первый взгляд он выглядел юным и безмятежным, во взгляде прищуренных глаз сквозило жесткое нетерпение. Марьяна неожиданно для себя обрадовалась его появлению, в то же время отсутствие Бориса неприятно кольнуло её. Ей хотелось увидеть его сегодня, убедиться в его реальности и в своем правильном выборе тактики поведения с дознавателем. Почему его нет, неужели ему всё равно, что здесь с ней происходит?
– Я рада видеть Вас, Григориус! ― поприветствовала она молодого вампира. Хотя, какого там, молодого! Она же помнила слова Бориса о том, что возраст Григориуса и его спутницы, которую она ещё не видела, больше ста лет!
– Я тоже, Марианна, ― ответил он, не меняя небрежной позы. ― Я здесь, чтобы охранять Вас этой ночью. Борис отсутствует, и пока его нет ― я в Вашем распоряжении.
Марьяна вздохнула, она почувствовала досаду от того, что встреча с Борисом откладывается. Но Григориус был не менее интересной персоной, общению с которым теперь ничего не мешало.
– Может, теперь мы перейдем на «ты»? ― спросила она осторожно.
– Нет возражений, ― сверкнул на неё взглядом Григориус. ― Мне одинаково удобно и так, и этак. Нас не успели представить должным образом…
Марьяна опять обратила внимание на странный акцент Григориуса: ― Откуда ты?
– Из Герцеговины.
– Что же ты делаешь здесь, так далеко от дома?
– За сто пятьдесят лет сложно оставаться на одном и том же месте, ― усмехнулся Григориус, и Марьяна невольно залюбовалась его точеным и горделивым профилем. ― Да и дом перестаёт иметь то значение, которое ему придают смертные. Моим домом может быть какое угодно место, где я пожелаю остановиться. Сейчас твой двор в известном смысле ― мой дом!
– Рада это слышать, ― Марьяна тут же почувствовала себя не очень гостеприимной хозяйкой. ― Но я не знаю, что я могу предложить тебе, как гостю…
– Лучше не надо! ― остановил её Григориус. ― То, что ты могла бы мне предложить, я не могу взять!
Он усмехнулся в ответ на немой вопрос Марьяны.
– Я пришёл сюда охранять тебя, в том числе и от себя самого, и от других, таких как я. Я могу удовлетворить свои потребности в другом месте, не здесь. И так будет лучше для всех.
– Замысловато.., ―Марьяна вздохнула. ― Как сложно, оказывается, общаться с вампирами… А вам, наверное, с людьми.
– Не так, чтобы сложно, но нечто странное в этом, несомненно, есть. Некоторые из нас вовсе не взаимодействуют с людьми, кроме известного способа. Им это противно. Известный тебе Саавва не общается со смертными без крайней необходимости.
– Как я понимаю, Борис не против контактов с людьми. Хотелось бы понять, зачем он просил меня охранять?
– Спроси у него сама.
– А ты как думаешь?
– Он мой босс ― сказал придти сюда ― я пришёл. Моё мнение значения не имеет. Не думаю, чтобы оно на этот счёт у меня было. А вот у Драганы оно, несомненно, есть.
На лице Марьяны отразилось недоумение.
– Она придёт сюда?
– Несомненно, ей хотелось бы придти сюда ― ей страшно не нравится, что я провожу время здесь с тобой, ― усмехнулся Григориус. ― Думает, что мы здесь развлекаемся! Эй! Драгане! ― крикнул он в сторону сада, не оборачиваясь. ― Долазе до нас!2
В ту же секунду в калитку ворвался темный вихрь, и через мгновение рядом с Григориусом возвышалась разъяренная девушка, точёные черты лица которой были искажены гневом. Григориусу она ответила громким злобным шипением. Затем она искоса взглянула на остолбеневшую Марьяну и замерла в позе, в которой сквозила мало ожидаемая от сверхъестественного существа нерешительность. По-видимому, ей было неловко за своё несанкционированное боссом появление на дворе у его подопечной.
– Добрый вечер, ― поприветствовала её Марьяна, стараясь прервать возникшую неловкую паузу.
– Вы ― Драгана? Я рада видеть Вас у себя!
– Добра вечер, ― голос Драганы оказался удивительно звонким, ― Драго ми е превише.3
Тонкая, одного роста с Марьяной, с чёрными волнистыми волосами до плеч, мрачно сверкающими из-под широких бровей глазами, она постояла некоторое время в той же позе, а потом перетекла на скамейку рядом с Григориусом.
Марьяна со вздохом отметила про себя ее плавную кошачью грацию. Южная красота обоих вампиров, выглядевших поразительно юными, притягивала её взгляд. Рассматривать их в открытую Марьяне было неловко, особенно ещё потому, что Гиргориус приобнял одной рукой вампиршу, и в сгущающейся темноте их фигуры слились в интимную скульптурную композицию. Молчание для вампиров, по-видимому, было состоянием естественным, но Марьяне оно казалось неловкой паузой, неловкой именно для неё. Странное чувство зависти к этим существам, к их молчаливому единению, охватило Марьяну. Это заставило её подняться со своего места, не проронив ни звука. Она прошла в дом и, закрыв дверь, привалилась к ней, ощущая, что силы и самообладание вдруг снова изменили ей. Сейчас, ощутив себя чуждой своим ночным гостям, она уже не была уверена, что поступает правильно.
Глава 8. Июльские ночи
– Эй, открывай, давай!
Я проснулась от громкого стука в окно и чьих-то настойчивых криков. Нескольких минут хватило мне для того, чтобы понять, что за окном яркое солнечное утро и мой троюродный братец Фёдор пытаются привести меня в активное состояние.
– С-сейчас!… ― Невнятно крикнула я Фёдору и быстренько натянула на себя дежурные шорты и майку, ― Иду-иду!
Спотыкаясь о валявшиеся на полу тапки, я вышла на веранду и впустила Фёдора. Тот зашёл, оглянувшись почему-то по сторонам, и присел на стул рядом со столом. Выражение его обычно добродушного лица сегодня было невесёлым. Или это так мне спросонья показалось?
– Ну, здравствуй, сестричка!
– И тебе ―здравствуй. Чего примчался-то, ― поинтересовалась я, присаживаясь напротив Фёдора на подлокотник кресла.
– Беспокоюсь я о тебе, вот чего примчался! ― светло-голубые глаза Фёдора смотрели укоризненно, ― Пришёл проверить, цела ли ты, дорогая!
– А что со мной должно случиться? ― недовольно поинтересовалась я, ― Украдут меня, что ли?
– Может, и украдут. А кто о тебе ещё позаботится-то? ― Фёдор впился в меня злыми глазами, ― То ты ездишь неизвестно с кем из города, то до дома тебя какие-то неизвестные мужики подвозят, приезжают к тебе, а теперь ещё и по ночам в твой двор шастают!
– Это откуда же у тебя такие сведения?! ― поразилась я.
– А что, неправильные сведения, скажешь? У нас тут всё, что надо, увидят, не беспокойся! И дальше расскажут! А теперь подумай, надо тебе, чтобы о тебе такое рассказывали?! ― Фёдор всем своим видом демонстрировал осуждение моих непозволительных поступков.
– Постой, Федя, не знаю, кто твои соглядатаи, но только у них явно что-то не то с органами чувств ― никого на моем дворе по ночам нет, я дома сижу тише воды, ниже травы ― сама благопристойность. К чему эти обвинения!
– Зубы мне не заговаривай, ― огрызнулся Фёдор, ― Ты девочка не маленькая, сама понимаешь, что к чему. Если тебя соседи будут видеть с чужими, то и говорить будут всякое, рты людям здесь не закроешь. А мысли у всех будут про одно, хоть чем вы тут занимайтесь ― хоть в шахматы играйте.
Он расстроено замолчал, избегая теперь смотреть мне в лицо. При этом мне показалось, что целомудренность моего поведения не в первую очередь волнует его. Тут было ещё что-то, что он не успел мне высказать. Поэтому я решила отложить свои возмущения на потом и постаралась поймать его взгляд:
– Что-нибудь случилось ещё?
– Видишь, ― Фёдор на секунду замолчал, словно колеблясь в своей решимости озвучить новость, но потом всё же продолжил. ― По району люди пропадают. Несколько человек уже…Никого из них пока не нашли. И мужики есть и женщины. Куда они делись ― не понятно, никто не знает, ни родственники, ни полиция …А тут ты с какими-то неизвестными чужаками общаешься! ― внезапно со злобой в голосе закончил он.
– Если что случится с тобой, помни: я тебя предупреждал! ― с нажимом на последней фразе закончил он свою отповедь и поднялся с места. ― Всего тебе. Хорошего.
Я озадаченно смотрела, как за Фёдором закрылась дверь. Вот тебе и здрасте, думаешь, что живёшь уединённо, а на самом деле в твоей жизни активно принимают участие посторонние. Ну, что ж, этим и отличается сельская жизнь от анонимной городской: в этом микромире зрителей, созерцающих твою жизнь в реальном времени, будет предостаточно. Если Борис намерен и дальше продолжать знакомство, пусть превратится в невидимку.
Вампир, скрывающийся от недремлющего ока моих соседей! ― мне стало смешно. А потом ― грустно: Бориса не было и некому было ответить на мои вопросы.
***
Он появился через четыре дня. Всё это время по ночам на моём дворе дежурил Григориус, к которому с вечера или к утру присоединялась Драгана. С Григориусом мы немного разговаривали, когда он появлялся с наступлением сумерек, а потом я уходила в дом. С Драганой у нас общение не заладилось. Она, казалось, избегала малейшей возможности разговора со мной. Пару раз ночью я осторожно выглядывала в дворовое окно, пытаясь разглядеть, что там происходит, но в темноте под навесом любые очертания фигур сливались с чернотой ночи. Только однажды я увидела их силуэты на фоне звёздного неба: они сидели друг напротив друга, чуть склонив головы и абсолютно не шевелясь. Мне стало неудобно, и я на цыпочках отошла от окна, сомневаясь в том, что моё движение осталось незамеченным.
С возвращением Бориса мой временной распорядок окончательно поменялся. День я по-прежнему проводила в домашних делах, стараясь освободить время к вечеру. Длинные июньские дни закончились, и он появлялся на машине уже перед самым закатом. В солнечные дни он дожидался меня в машине, и мы уезжали кружить по прилегающим к Бон Темпс полевым дорогам, в итоге добираясь в сумерках до леса, и дальше уже пешком уходили в его глубины, с каждым разом всё дальше и дальше. Пару раз я совместила приятное с полезным, однажды во время такой прогулки встретив поросль белых грибов, а в другой раз ― лисичек. Видя, как я отвлекаюсь на сбор грибов, Борис только усмехался и терпеливо дожидался, когда я закончу свое собирательство, что в сумерках было уже нелёгким делом.
Купание в ночном пруду тоже было однажды повторено, только теперь я заранее надела купальник и захватила полотенце, так что мне не пришлось ещё раз мокрой облачаться в одежду. Мои предосторожности вызывали у моего спутника какую-то покровительственную усмешку. Быть мокрым для него не значило ровным счетом ничего. Для меня же это во второй раз сопровождалось неконтролируемым возбуждением на нашем обратном пути. Его мокрые волосы и лицо слабо светились при свете луны, к мокрым рукам, державшим руль, прилипли рукава рубахи, брюки были натянуты на мокрое нижнее белье, и влажные пятна на одежде легко просматривались, почему-то вызывая у меня дрожь. Сидя рядом, я внимательно всматривалась в переднее стекло, за которым мои глаза мало что различали, и в то же время боковым зрением я отчётливо видела его профиль, руки, к которым испытывала странное притяжение.
Напряжение отчетливо ощущалось в машине, электричеством пробегало по моему телу. Когда мы добрались до сада, я с облегчением подумала, что искушение меня миновало, и приготовилась в быстром темпе домчаться до дома, попрощавшись с Борисом здесь, на выгоне. Но он вышел следом за мной и безапелляционно заявил, что проконтролирует моё передвижение в темноте. Спустившись в сад, мы не обмолвились ни единым словом. Посередине садовой дорожки Борис затормозил, останавливая и меня.
Он определённо что-то почувствовал в машине, и сделал соответствующие выводы. Но моё наваждение к моменту нашей остановки почти испарилось, уступив место вездесущим сомнениям. Я вопросительно взглянула на него снизу вверх. Вампир замер, видимо, оценивая моё душевное состояние, потом всё-таки взял меня за плечи и приблизил своё лицо к моему, заглядывая в самую глубину моих глаз, отчего мне показалось, что я вижу слабо светящееся небо. Затем я ощутила на своих губах его холодные губы, которые слегка прикоснулись, вызвав замирание сердца, а потом властно и больно впились в мои, обжигая как лёд. Я замерла, потрясённая своими ощущениями и осознанием неотвратимости падения в разверзшуюся подо мною бездну. Так продолжалось несколько мгновений, показавшихся вечностью, и вдруг всё прекратилось, Борис отстранился от меня и с холодноватой усмешкой смотрел, как я прихожу в чувство.
– Прошу прощения, ― перевела я дух. ― Я пойду, уже поздно.
Вздрагивая, я чувствовала, что нахожусь сейчас в его власти, и если он не пожелает меня отпустить, то я не смогу ничего сделать наперекор его воле. От предчувствия его необратимых действий в глубине души шевельнулся ужас: как будто сейчас только осознав, что всё предыдущее с моей стороны было ошибкой. Но, перевернувшийся было мир, вдруг устоял. Борис выглядел прежним, немного грустным. Он посторонился, давая мне дорогу:
– Я испугал тебя, прости… Немного забылся. Ты можешь идти, Марианн, не беспокойся ни о чём. Ты в безопасности.
Он остался в саду, позволив мне пройти и не попытавшись более остановить меня.
Я зашла в дом, замкнула за собой дверь и задумалась. Я чувствовала досаду и на себя, и на него, мне казалось неправильной вся ситуация. Положа руку на сердце, я боялась близких отношений. Роман с мужчиной мне определённо был сейчас не нужен. Я боялась близких отношений вообще, чтобы ненароком не впустить кого-нибудь в своё сердце, которое до сих пор ныло от прошлых разочарований. Зная за собой эту слабость, я избегала любых ситуаций, чреватых влюбленностью с моей стороны. Романтические настроения в мой адрес теперь тоже доставляли какое-то моральное неудобство, словно я несла ответственность за те настроения и надежды, которые кто-нибудь из мужчин начинал демонстрировать. Сейчас дело обстояло во много раз хуже ― я сознательно шла на контакт с мужчиной, который был мне интересен, которому мне было приятно нравиться, и который был вампиром! И в то же время мне не хотелось близких отношений с ним. Одна мысль о сексе с Борисом почти парализовывала. Я боялась этой близости почти так же сильно, как его укуса. Чёрт возьми, а вдруг у них одно неотделимо от другого! Сериалы про вампиров полны подобных подробностей вампирской сексуальной жизни. Тревожная неуверенность только возрастала, когда я вспоминала его глаза, понимая при этом, что мне не устоять перед волей Бориса, перед его мрачным магнетизмом. Как сегодня. Я сама буду желать его, понимая всю гибельность близости с ним. Вынырнуть из этого омута уже казалось невозможным. Я не смогу отделаться от вампиров. Если только они сами не исчезнут из наших мест также внезапно, как появились. Что же их держит здесь?
Следующим вечером Борис не появился. Я подивилась этому, не поверив, что вчера ночью так сильно задела его мужское самолюбие. А вдруг? Вместо него в сумерках возник Григориус. В руке у него был сверток, который он поставил на стол под навесом и в привычной позе развалился на скамье.
Я обрадовалась его появлению, потому что Григориус нравился мне своей легкостью нрава и неуловимостью движений, своей молодостью, навечно застывшей на его челе, и ещё ― мне было с ним легко. Да и пауза в общении с Борисом была более чем кстати, а то я уже и не знала, к чему себя готовить
– Что это у тебя? ― поинтересовалась я.
– Это тебе подарок от Бориса. Разверни и увидишь.
– А где он сам?
– Он в Кроужече на пару ночей. Чтобы ты не скучала, он прислал тебе это. Могу составить компанию, если пожелаешь.
Я развернула сверток, из которого блеснула стеклом бутылка.
– Алкоголь?! Разве вы пьете алкоголь?
– Почему нет? А уж если его хорошенько смешать с кровью…, ― Григориус насмешливо взглянул на меня.
– Ну что ж, тогда составь мне компанию! Выпьем за здоровье дарителя.