– Впредь не позволяй близняшкам Мейбл повторять слабоумные новости с желтого сайта. Тебе есть чью память беречь.
Лили уже собиралась уходить, как я ее окликнула:
– Нам надо поговорить.
Притормозив, она напряженно застыла, после чего повернулась.
– Да, притом давно. Я все собиралась тебе написать… или позвонить… но всегда придумывала себе отмазки.
Я старалась не выдать своего удивления, а она продолжила:
– Мне еще нужно задержаться в школе. Встретимся через час в магазинчике у заправки мистера Тони.
И была такова. Я устало смотрела ей вслед, а потом достала из кармана телефон. Мое наказание с отъездом Кэтрин вступило в силу, нужно было что-то придумать, уговорить маму дать мне еще часа два свободного времени. Пока я лихорадочно подбирала подходящие слова, способные ее убедить, телефон вырубился. Значит, маме не суждено узнать, что я опоздаю к обеду.
Поразительно, но тот факт, что мне придется вновь возвращаться к мистеру Тони на заправку, совершенно меня не пугал. Больше волновало то, как я обесцениваю мамино доверие. С каждый разом я все меньше переживаю, если что-то недоговариваю или утаиваю от нее. Но иначе я бы и половины всего не узнала! Я покачала головой, укоряя сама себя: слабые оправдания для успокоения совести.
Снег скрипел под ботинками, метель дерзко подгоняла в спину. Сегодня я впервые в жизни шла в школу в абсолютном одиночестве. Так же и иду назад. Одна. Совершенно одна.
Когда Моника лежала дома больной, она просыпалась рано утром, чтобы поговорить со мной по телефону, пока я шла на уроки, ведь знала, как ненавистна мне дорога в одиночку. Теперь же мой телефон практически всегда молчаливо лежал в кармане.
На заправке у мистера Тони вьюга затихала, как и мои бесконечные мысли. Колокольчик у двери звонко предупредил о моем приходе.
– Мы не печем кексики на вынос.
– Очень смешно, – пробурчала я себе под нос, подходя к прилавку за которым возвышалась худощавая фигура Тони.
Он насмешливо оглядел меня с ног до головы. Скажи он, что я выгляжу как пятиклассница с новым розовым шарфом, как это сделала сегодня Кимберли, я бы за себя не поручилась. Но он молчаливо наблюдал за мной, в ожидании выгнув бровь.
Я заметила прикрепленный к стене листок с портретом Моники, что приятно удивило. Мистер Роббинс уже давно завесил это объявление другими листовками, будто посчитал четыре месяца достаточными для безрезультатных поисков. А здесь совершенно свежий распечатанный лист с просьбой поделиться любой информацией, связанной с исчезновением Моникой Джонс.
В который раз посмотрев на мистера Тони другими глазами, я сказала:
– Здравствуйте. У меня здесь встреча через полчаса… я договорилась не так давно, и…
– Ты уж совсем издалека зайди, с момента, как ты от горшка отучилась, – проворчал мистер Тони. – Тебе чаю налить, кто-то еще позже подойдет?
– Да…
– Так не годится. Больше решимости добавь.
– Да, – с нажимом повторила я, – один чай и кофе.
Мистер Тони кивнул, показывая, что разговор окончен.
Я сняла шарф, капюшон, повесила курточку на вешалку возле самого дальнего столика. И почему заправка с магазинчиком раньше так сильно пугали нас?
Я посмотрела в окно – радостная, яркая вывеска «Бетти Буп» казалась эталоном фальши с совершенно пустыми людьми. В Эмброузе места искажены так же, как и люди. Вот только сейчас я вижу все ясно как никогда. Но по поводу чего я до сих пор слепа? Время покажет. Время – единственное, что имеет над нами власть.
Белый кот мелькнул у моего стула, слегка цапнув меня за ногу. Я возмущенно вскрикнула, на что Люцифер зашипел в ответ и, бросившись на мою другую ногу, снова укусил, правда, не сильно, а скорее просто показательно.
– Люцифер! – угрюмо пророкотал мистер Тони.
Кот посмотрел на меня, презрение в его глазах было бесконечным, как космос. Наверное, если бы он мог, то показал бы мне средний коготь на пушистой лапе.
– С чего он меня так невзлюбил? – с обидой спросила я. Хотя собаки мне нравились больше, с котами я ладила всегда, и откровенная неприязнь Люцифера ощутимо прошлась по моему достоинству.
– Он со всеми так, – безразлично ответил мистер Тони, включив «Американский чоппер» на раритетном маленьком телевизоре, – а с тобой Люцифер даже дружелюбен. Он так симпатию проявляет.
Я озадаченно посмотрела на кота, но тот посчитал ниже своего достоинства даже морду повернуть в мою сторону.
Лили пришла до того, как ее кофе окончательно остыл. Сняла куртку и села напротив меня.
– В тебе что-то изменилось, – она не спрашивала, а утверждала.
– А в тебе не особо.
Лили усмехнулась и достала из сумки впечатляющих размеров какие-то бумаги, придвинула их поближе ко мне. Положила рядом с ними флешку и карту.
– Возвращаешь назад? Вот так просто?
– А что? – Лили равнодушно пожала плечами. – Самое время. Или я должна бояться чего-то? Мне все равно, что твоя мать кувыркается с мистером Роузом, захочешь на меня настучать, все равно ничего не докажешь.
Я медленно наклонилась над столешницей, прямо посмотрела ей в глаза.
– Выбирай выражения. Не обязательно быть надменной дрянью, когда мы с тобой плывем в одной лодке. Будь выше своих низкопробных попыток меня оскорбить.
– Ооо, – Лили одобрительно улыбнулась, – у киски появились коготки.
– Как и у тебя совесть. Иначе зачем пришла?
Лили дернула плечами. Мы ненадолго замолчали, пока я не задала вопрос в лоб:
– Кто убил «французов»?
– Я.
– Я тебе не верю.
– Я сама себе не верю.
– Тогда ты и Эмбер убила?
Лили склонила голову набок, волосы, собранные в ее привычный высокий хвост, упали на правую сторону.
– Все началось с нее и Дэвида. Их роман был подобен случайному недоразумению. Смазливая дочка богатого адвоката и хилый Дэвид, который может за весь день и слова не проронить. Постоянно болеет, шутить не умеет, папа в прошлом без пяти минут уголовник. Учеба хромает, как и его самооценка. Но при этом Дэвид – самая надежная опора, какую ты только можешь представить. Всегда найдет хоть и два, но таких слова, что что бы с тобой ни случилось, тебе станет лучше. Не подведет, имеет принципы, которые не нарушает. Сильный духом, Дэвид считал, что человека нужно судить его действиям, – Лили тепло улыбнулась. – Он был рад, что в их компании есть девчонка, и всегда мне повторял, что я хоть и токсичная особа, но хороший друг.
Однажды в начале мая прошлого года мистер Роуз пришел в гости к семье Лонг, прихватив с собой Эмбер. Она была искренне заинтересована в руфинге, ее восхищало, как Дэвид, несмотря на слабое здоровье, занимается тем, что любит. Он же обычно не увлекался такими девушками, как Эмбер, – типичными первыми красавицами школы, мечтающими стать чирлидерами. Но она его удивила. Не кичилась папиным состоянием или авторитетом. Умела слушать и слышать. Так у них все началось. Слишком быстро. В отличие от Эмбер, Дэвид не смог держать их роман в тайне от нас. Питер и Алекс раскололи его буквально несколько дней спустя. Я же вообще заметила все сразу, но с надеждой, что все закончится, так и не начавшись, молчала. Ребята спокойно отнеслись к их встречам, полагая, что скоро Эмбер расскажет все вам. Однако она не спешила. Сначала повторяла, что отец будет зол, после, что еще не готова вступить в «официальные» отношения, какими они станут, узнай о них общественность. Раз от разу новые доводы Эмбер становились все смешнее. В конце концов, стало совершенно ясно, что она просто стесняется Дэвида. Считает его себе не ровней. Но я знаю: Эмбер его любила. Как избалованная капризная девочка пятнадцати лет, но любила.
Парни старались не влезать в их отношения, но однажды, отдыхая у бассейна О'Нилов, Алекс предложил ей позвать вас – импровизированная вечеринка жарким летним днем самое то. А Эмбер возьми да и ляпни, что боится, как бы ее подруги не ослепли от трупного оттенка кожи Дэвида. Она и прежде в выражениях не стеснялась, называя его то лягушонком, то рыбкой-клоуном. Алекс до этого пытался достучаться до Дэвида, мол, так не делается, девушка не должна его стыдиться. А в тот раз психанул сам Дэвид. Сказал Эмбер не звонить и не писать ему, пока она не определится, нужны ли ей эти отношения. Она фыркнула и ушла, предупредив, что не будет делать Дэвиду поблажки, когда он приползет к ней обратно. Но не тут-то было. Эмбер сама пыталась выйти с ним на связь, а он ни в какую, ведь даже тогда она связно не могла объяснить, что решила. На вечеринку Брайана перед началом учебного года парни пришли, полагая, что влюбленная парочка встретится и расставит все точки над i. Как потом они мне рассказали, Эмбер на самом деле пришла к Дэвиду выяснить отношения, он находился в комнате Брайана, но ей стало плохо, и она куда-то убежала. Он тогда, разумеется, не подозревал, что Эмбер беременна, и думал, что она вновь пошла на попятный. Разочарованный Дэвид остался в комнате, отказываясь выходить. Питер пошел за Алексом, в надежде, что тот вправит ему мозги. Пока ребята совещались, кто-то столкнул Эмбер с лестницы. Парни знали, что никто из них к этому не причастен. О романе Дэвида с Эмбер они умолчали, справедливо полагая, что это никому не поможет, наоборот, Дэвида тут же возьмут в оборот, повесив на него всех собак. Вам собирались рассказать, да только поначалу, как и вы, никому не доверяли.
Я тяжело глотнула, чувствуя горький ком, подступающий к горлу.
– Значит, кто убил Эмбер, ты не знаешь?
– Нет.
– Но про ее беременность – да.
– Мне сказали.
– Кто? Человек, с которым ты ходила в «Безумный Роджер»?
Ни Лили, ни я не удивлялись такой обоюдной осведомленности.
– Не совсем.
Я отпила уже холодный чай. Долька лимона одиноко плавала на дне чашки.
– Почему ты мне все это рассказываешь?
– Потому что я долго откладывала одну вещь. А теперь дальше некуда.
– Что случилось в тот день, когда ребята погибли?
Лили помяла бумажную салфетку в руках, после чего отстраненно, с привычной прохладой в голосе спросила:
– Что бы ты сделала, зная наперед, как сложится будущее?
– После разговора Питера с Анной я не совсем уверена, есть ли правильный ответ.
– Да уж. Но суть в том, что все сказанное Питером в тот вечер – это капля в море по сравнению с тем, что он знал. На протяжении многих лет он по крупицам собирал информацию, связанную с «Красным маяком», и благодаря своему деду, который крутился в тех кругах, а также собственному чутью и незаурядному уму, очень в этом преуспел. Правда, со временем Питер перестал поднимать тему путешествий во времени и секретных экспериментов, ведь, думаю, тебе известно, в Эмброузе во все это не верят, избегая разговоров об истинном прошлом шахт в Изумрудном лесу.
Я нахмурилась, вспомнив наш с девочками первый поход в библиотеку.
– Эмбер случайно не пыталась помочь Питеру в его поисках?
– Кстати, да. Если это можно назвать помощью, конечно. Все таскала с собой некую книгу, которой даже в интернете нет. «Квантовое число»… как-то так.
– «Квантовый номер».
– Пофиг. Питер предупредил Эмбер не увлекаться той книгой. Помню еще, обронил странную фразу: «Некоторые книжки не доводят до добра. Эта в частности».
– Что он имел в виду?
– Блин, ну откуда я знаю?
– Ладно… но зачем Питеру было все это? Из-за чистого любопытства?
– Нет. Он не верил, что его дедушка умер от рака. Питер был уверен, Хилла-старшего сгубило нежелание присоединяться к «Красному маяку». А он деда очень любил. Как я любила мальчиков. Поэтому отказала Человеку без лица.
– Отказала в чем?
Лили озлобленно ухмыльнулась.
– Стать следующей девушкой Фантомом. Видишь ли, карьера моей несостоявшейся предшественницы подходила к концу. Она больше не участвовала в прыжках во времени, вот и способности начали сходить на нет.
Ей все-таки удалось выбить меня из колеи.
– Но почему ты? Почему именно ты?
– Потому что я как зеркальное отражение предыдущей девушки Фантома. И характером, и внешностью, и даже судьбой.
– Что они тебе предлагали? И почему ты отказалась?
Лили мои вопросы показались глупыми, презрительная гримаса на ее лице не заставила себя ждать.
– Предлагали весь мир у моих ног. А для этого мне всего лишь нужно было отказаться от родственников и друзей. Исчезнуть. Я их тогда на смех подняла, думала, они просто «Людей в черном» пересмотрели.
– Что еще они тебе рассказали?
Но Лили, казалось, меня не слышит. Только грустно уставившись в одну точку, покачала головой.
– В детстве я все время проводила, лазая по деревьям, подростком гуляла по крышам. Косметика, лайки, сплетни про мальчиков – все это было мне неинтересно от слова совсем. Я сходила с ума от роликов в интернете, где группа ребят с камерой GoPro покоряла немыслимые высоты по всему миру. Бесстрашные, сплоченные друзья взбирались на вершины, где обретали свободу. Меня же окружали идиоты, которые интересовались исключительно школьным дерьмом.
А потом я познакомилась с мальчиками. Алекс сразу предложил присоединиться к ним. Не веря своему счастью, я согласилась, посвятив себя руфингу и… дружбе с ними. Алекс всегда мог справиться с моими вспышками гнева, со временем я даже стала безразличной к некогда сильным раздражителям. Он помог мне стать лучше. Дэвид всегда был рядом, чтобы выслушать и найти мне для самой себя оправдания. С Питером у нас были идентичные вкусы в музыке и фильмах. Именно он привил мне безграничную любовь к Финчеру. И Фред… Ты можешь назвать хоть одного человека, который его не любил? Искренний, добрый, отзывчивый, веселый… Он… он был не как все в Эмброузе. Ни капли злости или зависти. Он был всем тем, кем мне никогда не стать. А еще такой высокий и крепкий, любая девушка почувствовала бы себя в безопасности в его объятиях, – теплые лучи света на лице Лили помрачнели устрашающе быстро. – А теперь представь, что я почувствовала, когда мне сказали, что я их всех потеряю. Из-за твоей шайки приторных подружек.
Я ожидала подобного выпада, поэтому и бровью не повела. Лили запрокинула голову назад, зажмурив глаза. Совладав с собой, вернулась в изначальное положение, продолжив:
– Парни променяли бы меня на вас. Притом легко, без зазрения совести. А вы бы только рады были.
– Это сказал Человек без лица? И ты поверила?
– Поначалу нет. Но после того, как вы пришли в гости к Фреду… я поняла, что это происходит уже сейчас. Сколько они возились с моим характером? А тут компания таких веселых и простых девушек. Я видела, Фред в пяти минутах от того, чтобы влюбиться в Монику раз и навсегда. Я ведь знаю, как было у его родителей, знаю, какой он. Алекс… десятки девушек разбивались о его равнодушие. Но ты… Он не замечал тебя все время твоей трепетной влюбленности в него. И вот тебе этим летом исполняется пятнадцать, мы выходим из универмага, вы нас даже не заметили. Джонс устроила целое цирковое представление, копируя, как Роуз рисует стрелки. Вы заливались смехом. И ты громче всех. Алекс обернулся, впервые посмотрев на тебя осмысленными глазами, удивившись, что у тебя самый искренний смех, который он когда-либо слышал. Уже тогда я поняла: что-то началось.
Спустя некоторое время Человек без лица вновь позвал меня на разговор. Он говорил такие слова… так переубеждал… это сводило с ума:
«Французов» уже достал твой характер»;
«Половина парней нашла свою любовь, вторая половина обретет лучших подруг, ведь ты не знаешь физику, как Анна, и не такая веселая, как Кэтрин»;
«Они тебя предадут из-за этих девчонок, и однажды, когда произошедшее уничтожит тебя изнутри, ты возненавидишь друзей больше, чем этих девиц, и захочешь отомстить. За что сначала любят, за то потом ненавидят»;
«Эти малолетние школьницы будут только рады увести у тебя друзей».
Человек без лица сказал, что если я не соглашусь им помогать, то однажды это приведет к тому, что я убью тех, кто меня предал.
Я тогда жутко разозлилась и ушла домой. А на следующий день…
Мы почти взобрались на вершину Безымянного здания. Алекс впервые разрешил вести мне, казалось, в тот момент его волновало совсем другое, например, свидание с девушкой. Я еще подумала: а может, вот оно, начало конца?
А потом из ниоткуда появляюсь я, другая я. От страха и неожиданности я чуть в обморок не свалилась, да только моя копия схватила меня за запястье, не дав упасть. А ошалевшим парням с безумной улыбкой сказала: «Давно не виделись, иуды. Кстати, Дэвид… ты знал, что перед смертью Эмбер ты успел ее обрюхатить?»
Лили не плакала, сидела с сухими глазами, но во взгляде было столько ужаса и печали, что мне стало ее жаль.
– Дэвид взбирался следом за мной. Услышав и увидев все это, он начал задыхаться и сорвался. Парни за ним.
Та девушка помогла мне сделать последний рывок и оказаться на крыше, а потом встать на ноги. Я смотрела на нее и видела себя. Господи, передо мной стояла я… а внизу кровавая каша из моих друзей.
Дальше я ничего не помню. В палате меня допрашивал шериф, но я, само собой, молчала. Да и кто бы мне поверил.
Спустя день ко мне пришли Человек без лица и девушка Фантом. Он злился на нее, потому что она уже ничего из себя не представляла. И злился на меня. Говорил, я бы могла это предотвратить.
– Лили… это была не ты, а девушка Фантом, она убила парней.
– Я тоже так думала, – в голосе Лили слышались нотки безумия, – но ведь я уже до смерти ребят начала их ревновать, а они меня игнорировать. Ты же немного меня знаешь. Это как раз было бы в моем стиле – работая на секретную организацию, использовать ее ресурсы, чтобы убить тех, кого так сильно любила. Во мне всегда жила темная сторона, поэтому я стала хорошим вариантом для грязных дел «Красного маяка».
– Но в том-то и дело, что ты отказалась!
– Человек без лица сказал, что я в любом случае согласилась бы присоединиться к нему. Просто сделай я это раньше, то избежала бы встречи с собой из будущего из-за предательства мальчиков. Но я отказалась, и случилось то, что случилось.
– Подумай логически, почему ты не убила их в свое время, зачем скачки в прошлое?
– Безымянное здание все равно стало бы последним местом, куда мы взбирались все вместе. Вот поэтому другая я туда вернулась. Злость и ярость завели меня в бездну, которая выплюнула в прошлое, когда раздоры в компании только начинались. Там я захотела их закончить.
– Лили, ты говорила парням про Человека без лица?
– С ума сошла?! И не говори, что они бы мне помогли! Питер все связанное с ними на дух не переносит. Не переносил… ему была интересна тема путешествия во времени, он хотел знать, как это работало в «Красном маяке», ведь сам он клятвенно верил в то, что прошлое изменить невозможно, а ведь они как-то это делали. Но вот самих последователей давних экспериментов он совсем не жаловал. Я имею в виду тех, кто остался верным «Красному маяку». Узнай Питер, что они во мне заинтересованы…
– Значит, все было вот так.
Странно. Почему тогда у меня чувство, будто нас водят за нос? И меня, и Лили. Вроде мы знаем только половину правды. А вторая слишком разбавлена ложью. И Лили тут ни при чем – я всей душой чувствовала ее искренность.
– Я все равно спрошу еще раз. Почему ты решила вернуть мне «Наследие Эмброуза» и карту?
– Человек без лица сказал все забрать, если я не хочу, чтобы «я из будущего» еще кого-нибудь убила. Сейчас я понимаю, что это уже никак на меня не повлияет. – Лили доверительно прошептала мне: – Я знаю, как все исправить.
– Как?
В глазах Лили я видела мольбу, но она только промолвила:
– Я со всем разберусь. Может, останься мальчики живы, мы уже не были бы друзьями и меня съедала бы ненависть к ним. Но сейчас я понимаю, что парни – лучшее, что было в моей жизни. Ты ведь так любишь Монику… Ты понимаешь, каково это – любить и скорбеть о друзьях. Неистово и бесконечно.
В следующий миг я в немом шоке наблюдала, как Лили аккуратно кладет свою ладонь поверх моей.
– Все будет хорошо.
После чего она взяла свои вещи и, оставив меня в одиночестве за столиком, направилась к выходу.
– Лили, постой! – Я задала последний вопрос, прежде чем ее отпустить: – Зачем ты прислала шерифу копию рукописи в день исчезновения Моники?
Лили искренне удивилась:
– Я ничего не присылала.
Кто же этот аноним? И почему мне кажется, что именно он знает абсолютно все?
* * *
Мамы дома не было, она пришла на пять минут позже, чем я, извинившись, что не предупредила об опоздании – вырубился телефон. Вздохнув с облегчением, я поднялась в свою комнату, как обычно сев у окна.
Что делать дальше? Вопрос с Анной и «французами» закрыт. По крайней мере, пока. С Моникой и Эмбер они не связаны. Поговорить с мистером и миссис Джонс? Тони передал, что они уже в городе. Вот только что у них спрашивать? Нет ли у Моники старшей сестры? Рассказать, что смотритель маяка видел похожую на Монику девушку месяц назад? Я знаю этих людей. Вежливо улыбаясь и подливая в чашку горячий чай, они искусно переведут разговор на другую тему. Попробовать еще раз сходить к шахтам? Уже возвращалась туда сотни раз. Мама сказала, сегодня вечером приедет мистер Роуз. Но что дельного он сможет предложить или рассказать? Может, доверить ему какую-то информацию, надеясь, что потом он поделится чем-то стоящим об Эмбер?
Снова пошел снег. Как и за дождем, я могла наблюдать за ним часами.
В комнату, постучавшись, вошла мама. Руки ее дрожали, лицо напоминало восковую маску. Уже понимая, что случилось что-то ужасное, я медленно поднялась с пуфика.
– Только что позвонил мистер Роуз. Полчаса назад миссис Вайолет нашла мертвую Лили в ванне, она вскрыла себе вены.
Веки потяжелели, я прикрыла глаза.
Вот как Лили хотела все исправить. Покончить с собой сейчас, чтобы для нее не настало будущее и она не смогла через время вернуться и убить «французов». Однако ее жертва была напрасной, парни не воскресли. А там, на верху Безымянного здания Лили встретилась не с самой с собой, а c девушкой Фантом. Вайолет так искусно промыли мозги, что для нее выход остался один, но, вопреки ожиданиям «Красного маяка», это было не вступление в их ряды, а самоубийство. Они недооценили ее дружбу с парнями. Мы все недооценили преданность Лили друзьям.
Девушка Фантом как минимум причастна к убийству «французов». Возможно, на ее совести и Эмбер с мистером Бейкером, и исчезновение Моники. Ох, мистер Ньютон! Пусть она по вашей воле помогла Анне исчезнуть, а не умереть! Вы бы ей просто так жизнь дочери не доверили, верно?
Я села на кровать, мама рядом. Стало безумно холодно, мир вокруг будто погрузился в хрустальный шар со снегом.
– Элисон, – мама ласково провела рукой по моим волосам, заправляя прядь за ухо, – хватит. Твои отчаянные усилия узнать правду… Никого уже не вернешь. Не все тайное становится явью. И Моника уже не вернется. Не подставляй лицо под удары. Я твоя мать, и моя обязанность тебя защищать. Просто смирись со всем произошедшим.
Я смотрела в одну точку, понимая, что не справилась. Не узнала ответов, не уберегла друзей и начинаю разваливаться на кусочки. Каждый день болезненней предыдущего. Только вечный вопрос: что делать дальше?
Обычно я шла к Монике. Она всегда знала, что сказать или сделать, чтобы мне стало лучше.
Я обняла маму. Одни. Мы с ней остались одни друг у друга.
ПЯТЬ МЕСЯЦЕВ СПУСТЯ
«Глухие тайны мне поручены,
Мне чье-то солнце вручено,
И все души моей излучины
Пронзило терпкое вино».
…мы с вами не успели. Все написано до нас. Самые прекрасные мысли были выражены другими, и поэтичнее. Зачем тогда мы так нуждаемся в создании словосочетаний, способных пронзить чужую душу? Я была так уверена, что первый шаг в финал истории мне дастся проще всего, но перед каждой фразой замираю, не понимая, как пройти туда, куда велит сердце. А потом вспоминаю: даже конец может стать началом, и окунаюсь в последний день…
* * *
– …а потом Рэйчел такая говорит: «Ну, она красивая, но совершенно плоская…»
– И поэтому ты решила, что разговор о тебе?
– О ком же еще? – снисходительно ответила Кэтрин. – Ладно, это дело десятое. Ты лучше скажи, приедешь к нам в гости через пару недель? Меня отпустят на несколько дней домой к родителям. Может, даже на твой день рождения получится увидеться. Мама пусть не переживает, Логан ведь уже точно будет ехать, заберет тебя с собой.
– Не думаю, что захочу что-либо праздновать.
– Из-за миссис Ньютон? Значит, она на самом деле решила отключить Анну от аппарата жизнеобеспечения?
– Точно сказать не могу, она все еще меня избегает. Но, судя по всему, да.
– Странно… мы-то знаем, что девушка, лежащая под фамилией Ньютон, совсем не Анна, но ее мама… И года не прошло, как она может так легко сдаться?
Я уныло пожала плечами, будто Кэтрин могла это видеть в Портленде через телефон.
– Ладно, Элисон, мне пора бежать. За меня не переживай, а сама гляди в оба! Целую.
Я невесело усмехнулась, пряча телефон в карман рюкзака. Редкие короткие разговоры с Кэтрин – единственное, что не дает мне окончательно опустить руки, но ее «гляди в оба»… за почти полгода не случилось ровным счетом ничего, куда глядеть-то?
В школьной столовой считай никого не осталось: последний экзамен сдан час назад, ученики Эмброуза уже без лишней робости готовятся к выпускному балу. Я сидела одна у окна, мне торопиться было некуда.
– И как тебе? – Логан сел на стул, повернув его спинкой вперед, и кивнул на книгу, лежащую между нами.
«Дивный мир» – гласило название. Имя автора отсутствовало. На обложке девушка сказочной внешности с белыми волосами воинственно держала длинный меч, а по обе ее стороны стояли мужчины – один с повязкой на правом глазу и с арбалетом на плече, а второй со странной картой в руках, он смотрел под ноги – троица находилась на краю обрыва.
К слову, книгу дал мне сам Логан, утверждая, что она поможет отвлечься от мрачных мыслей. На удивление чаще всего так и получалось.
– Пытаюсь понять, кто там жертва, а кто герой на самом деле.
– Как успехи?
– Думаю, что, как ты и говорил, правильного ответа нет. Поэтому я все более склонна с тобой согласиться.
Логан грустно улыбнулся, положив подбородок на спинку стула.
– Как насчет выпускного бала? Ты популярна.
Мистер Вульф разрешил всем ученикам до десятого класса прийти на вечеринку, только при одном условии: имея приглашение от кого-то постарше. Старая школа. Меня позвали одновременно двое – Брайан О'Нил и Джон Новак. Я отказала обоим. И не только потому, что мне нечего будет делать на вечеринке. Сколько помню, я мечтала туда пойти с Алексом. Когда мы начали общаться, даже как законченная идиотка стала выбирать себе платье, слишком забегая наперед. Парни меня поняли, вроде не обидевшись. А я продолжила изводить себя фантазиями, как бы сейчас мы с девочками заказывали лимузин на бал, сидя с «французами» у Лунного озера…
– Останусь с мамой дома. Ты же видел, какая она сейчас.
Логан удрученно кивнул. Моя мама, несмотря на то, что я выполнила обещание не лезть ни в какие расследования, все еще казалась глубоко несчастной. Мистер Роуз тактично оставил попытки завоевать ее сердце, а вот я никак не могу доказать ей, что у нас все хорошо, мы двигаемся дальше. Может, потому, что я сама в это не верю?
Так и не найденные убийцы Эмбер и мистера Бейкера, могилы «французов» и Лили, к которым скоро должна присоединиться подставная Анна, мистер Уайт, болеющий все чаще и сильнее… и Моника. Незнание о том, где она, как она… подобно вирусу, разлагает внутренности, подобно наркотику, дурманит разум. В интернете я нашла десяток людей, чьи родные, друзья или любимые исчезали, но даже сейчас, спустя год, два, десять, двадцать лет, они продолжают их искать.
И сходят с ума от надежды.
Джон Новак бесшумно подошел к столику, кивнул кузену и присоединился к нашему безмолвному разговору. Черные круги под глазами выделились особенно отчетливо, когда он посмотрел на меня исподлобья и низким хриплым голосом спросил:
– Ты чего такая расстроенная? Из-за переезда семьи Джонс?
Я растерянно на него посмотрела, внизу живота неприятно потянуло.
– Ты о чем сейчас?
Джон одарил меня не менее озадаченным взглядом.
– Ну как же… у дома мистера и миссис Джонс вкопана табличка «продано», а у тротуара стоит грузовая машина, они вроде как выезжают…
Мгновенно вскочив, я забрала свою книгу, закинула рюкзак на плечо, и, буркнув «пока», побежала в сторону выхода, не заметив сочувственных взглядов парней.
– А вдруг я что-то напутал, Блэк!
Голос Джона был переполнен досадой, но для меня это уже не имело никакого значения.
Я помню теплый ветер, солнечных зайчиков, радостные возгласы школьников Эмброуза и как у меня перехватило дыхание, когда слова Джона подтвердились, и я, стоя на тротуаре, наблюдала за рабочими, которые грузили мебель Джонсов в огромную машину, куда, в принципе, мог поместиться сам дом.
Беспомощно сжимая и разжимая кулаки, я сорвалась с места и под изумленные взгляды вбежала внутрь, застав родителей Моники в гостиной.
– Скажите, что это неправда и вы не покидаете Эмброуз!
Мистер и миссис Джонс, сохраняя благородное спокойствие, только переглянулись между собой.
– Нам уже нечего здесь делать, – ровным голосом сказала мама Моники.
Меня затрясло.
– Как вы смеете такое говорить! Как почувствует себя Моника, когда вернется и поймет, что вы ее не дождались! – на мои глаза навернулись горячие слезы ярости.
– Мы ведь с тобой знаем, что, вернись она назад, пойдет не домой, а к тебе.
После чего мистер и миссис Джонс сели на диван, мягко кивнув мне на соседнее кресло. Пытаясь выровнять дыхание, я рухнула на него.
– Соврите мне, что вы ее любили.
– В этом все наши беды – мы говорили слишком много правды. Отчасти потому Моника и убежала в ту ночь.
– Что она услышала?
Миссис Джонс, скрывая лицо за маской отсутствия эмоций, повернулась к мужу. Тот, не поднимая на нее глаз, медленно, но уверенно кивнул.
– Мы поженились рано, нам едва исполнилось по восемнадцать лет. Кроме любви нас связывали небывалые амбиции в стремлении высоко подняться по карьерной лестнице… и нежелание иметь детей. Бог был на нашей стороне. Спустя время я узнала, что бесплодна. А еще спустя годы… забеременела. В ту ночь Моника услышала, как мы вспоминали наше желание сделать аборт: мой возраст мог помешать выносить ребенка. Да только врачи сказали, что попытайся мы избавиться от плода, вот тогда уж точно жди непоправимой беды. Пришлось рожать. Сиэтл отправил нас сюда, в Эмброуз. Вернее, выслал. Наше начальство все искало, кого обосновать в мрачном городке. И тут мы. Моника стала свидетелем этих воспоминаний и, вспылив, убежала. Дальше ты все знаешь – она не вернулась.
Родители Моники встали, я вслед за ними. Миссис Джонс подошла ко мне, положила руку на плечо, легонько сдавив:
– Мы уезжаем. Моника не вернется. Но уверяю тебя: с ней все в порядке. Ты нам как родная… мы оставим тебе наш новый e-mail. Напиши как-нибудь, как у вас с мамой дела. А теперь ступай домой.