Свадьба в деревушке

– Еще пива? – спросил Рич.

Лиззи успела пока выпить лишь полбокала лагера, и он ей, сказать по правде, не понравился.

– Нет, у меня еще есть. Спасибо.

– Я просто хочу сходить за сцену и на минутку повидаться с ребятами. Мне бы не хотелось, чтобы кто-то другой тебя перехватил, воспользовавшись твоим пустым стаканом. – И он обольстительно улыбнулся.

– Я буду пить по глоточку, – пообещала Лиззи. И хотя Ричу она послала уверенную, как ей показалось, улыбку, ее совсем не вдохновляла перспектива остаться одной в этой огромной подвыпившей толпе. Ей казалось, здесь полно хищнически рыщущих мужчин, что только и высматривают сидящую в одиночестве девчонку.

Между тем Рич положил ей ладонь на колено и погладил так, будто просто делал растирание, а не намекал на нечто большее. И Лиззи про себя даже порадовалась, когда он наконец, скользнув рукой ей от колена до бедра, шумно вздохнул и сказал, что ему надо идти.

В этот момент музыка внезапно оборвалась, в зале погас свет, потом опять включился.

– Вот черт! – ругнулся Рич. – Полиция!

И не успела Лиззи понять, что происходит, Рич быстро перешагнул через ее ноги и поспешил в сторону сцены. Оглядевшись, Лиззи увидела, что дверь, через которую они сюда зашли, теперь перекрыта двумя женщинами в полицейской форме. Другие полицейские тем временем распределялись вдоль стен паба.

Лиззи растерялась. Что ей теперь делать? Подождать, пока вернется Рич? Или выбираться каким-то образом домой, как только разрешат отсюда выйти?

– А что сейчас тут будет? – спросила она у сидевшего поблизости мужчины.

Тот с готовностью пересел на свободное место рядом с ней.

– Нас просто обыщут. Если при тебе нет травки, то можешь не волноваться. Вот у твоего приятеля определенно что-то такое имелось.

Лиззи едва не поперхнулась пивом. У них в школе была девочка, которая побывала на вечеринке с наркотиками. В школе каким-то образом об этом узнали, и девочку исключили. После той истории Лиззи пугало все, что связано с наркотиками. Она понимала, что этот страх скорее надуманный, но тем не менее жизнь той девчонки, казалось, была поломана лишь из-за незначительного эпизода.

Мужчина между тем погладил ее по коленке.

– Не волнуйся, киска, я за тобой присмотрю. – Он обхватил Лиззи за плечи и притиснул к себе. – Держись меня. Я все улажу.

Лиззи попыталась подняться: было что-то двусмысленное в том, как этот парень пообещал «все уладить». Но он тут же потянул ее обратно на сиденье.

– Сейчас не позволят никуда перемещаться. Просто сиди тихо, пока нас не обыщут, а уж потом мы сможем куда-нибудь пойти. Я, кстати, живу недалеко. И у меня дома есть текила. Ты пробовала когда-нибудь текилу?

Лиззи никогда о ней даже не слышала.

– Нет, – ответила она.

– Значит, ты еще и не жила, деточка. – Незнакомец провел ладонью вверх и вниз по ее плечу, стараясь коснуться ее кожи под коротким рукавом.

– Не трогайте меня, пожалуйста, – быстро сказала Лиззи. – Мне это неприятно.

– Это потому, что ты еще фригидная юная девственница. Когда я это исправлю, ты сама станешь искать моих прикосновений.

Пошарив за спиной, Лиззи нашла свой плащ и поскорей его надела.

– Мне холодно, – резко сказала она и вновь попыталась подняться, однако опять была усажена на место.

– Не убегай. Надо подождать, пока нас не досмотрят.

Никогда еще Лиззи не была так рада видеть полицию! К их столику подошли две молодые женщины в форме.

– Не могла бы ты показать нам, что у тебя в сумочке, красавица? – велела одна из них.

Лиззи послушно вытряхнула на стол содержимое сумочки, радуясь, что это сумочка Джины и в ней не окажется старых фантиков и автобусных билетов. Но потом, когда женщина-констебль взяла в руки сумку и стала изучать подкладку, Лиззи вдруг подумала: а что, если Джина курит травку?

Тут же она поняла, что паникует напрасно. Если бы Джина и курила что-то противозаконное, она уж точно не держала бы это в своей старой сумочке. Лиззи постаралась унять дыхание, очень надеясь, что из-за чересчур нервной реакции она не выглядит виноватой.

Она еще придумывала, как бы ей отсюда сбежать, когда одна из женщин-констеблей сделала ей знак подняться на ноги. Лиззи почувствовала, что это ее шанс улизнуть. Как только обыск закончится, она ринется к выходу. Но тут Лиззи увидела, что дверь перегораживают несколько мужчин-полицейских. Ей явно не позволят сразу уйти.

Когда Лиззи обыскали (довольно-таки бегло, с облегчением признала она), она села на прежнее место. Мужчину, который пытался ее «склеить», тоже успели обыскать, и теперь он все норовил прильнуть к ней, как будто они были без пяти минут любовниками. «Если бы я ему хоть какой-то повод дала!» – возмутилась про себя Лиззи.

– О! Вот и ты, дорогая! – раздался мужской голос. – А я тебя везде ищу! Пойдем скорее, не то опоздаем.

Лиззи увидела Хьюго Леннокса-Стэнли, который, глядя на нее сверху, протягивал ей ладонь и ободряюще улыбался. Она с готовностью подала ему руку и вскочила на ноги. Он приобнял ее так же собственнически, как и тот мужчина, от которого Лиззи не терпелось сбежать, но почему-то на сей раз девушка ничего не имела против.

Хьюго повел Лиззи к выходу.

– Прошу прощения за беспокойство, – обратился он к одному из стоявших в дверях полицейских. – У нас обоих ничего не обнаружено, и нам необходимо кое-куда успеть. Не будете ли вы так любезны нас выпустить?

– Да, конечно. Все в порядке, сэр, – отозвался констебль. – Нам нет надобности вас удерживать.

И через мгновение Лиззи и Хьюго оказались на сумрачной лестничной площадке.

– Откуда ты тут взялся? – спросила Лиззи, едва дыша от радости, что все закончилось.

– Тебе необходимо выпить. Тут есть неподалеку очень даже неплохой паб. Пойдем, там я тебе все объясню.

Хьюго взял ее под локоть и повел, прижимая к себе. Вскоре они дошли до небольшого паба, в котором не играла музыка, но стоял громкий гул множества голосов. Хьюго решил устроиться в маленькой комнатке в глубине заведения, где было намного тише. Обстановка в ней казалась уютной и почему-то знакомой, и Лиззи наконец отпустило напряжение.

– Бренди? – спросил Хьюго.

– Да, – кивнула Лиззи. – Пожалуйста.

Хьюго отправился к бару, а она тем временем сняла плащ. Здесь никто не пытался ее «подцепить», никто не глазел на нее, и Лиззи чувствовала себя в безопасности.

Вскоре вернулся Хьюго с двумя стаканами. Лиззи хранила молчание. Лишь улыбнулась, ожидая, пока он усядется за стол. Он приподнял свой стакан и сделал глоток. Объяснений так и не последовало, и Лиззи решила задать вопрос.

– Хьюго, – начала она, – ты собирался объяснить мне, как оказался в Earl of Sandwich. Я несказанно благодарна, что ты меня оттуда спас, но мне это кажется очень уж невероятным совпадением.

Хьюго, казалось, немного смутился.

– На самом деле это было не совпадение. Скорее удачное стечение обстоятельств.

Кивнув, Лиззи сделала глоток бренди. Она ни разу еще его не пила, и напиток показался ей согревающим и успокаивающим.

– Я случайно узнал, что у Ванессы с Тедом изменились планы, и она упомянула твое имя. Потом я припомнил, что ты собиралась пойти туда с Ричем. Сперва я подумывал позвонить кому-нибудь в этой части города, но потом решил позвонить в сам паб и убедиться, что с тобой все в порядке.

Не слишком ли отрепетированными звучали его объяснения? Но с чего бы ему лгать? Определенно у него не было повода что-то выдумывать. И Лиззи решила поймать его на слове:

– Что ж, если ты все же собирался куда-то успеть, то не должен задерживаться тут со мной.

– Насчет этого можешь не волноваться, – улыбнулся Хьюго. – Я отменил встречу. Может, мы пойдем теперь куда-нибудь перекусить?

Он повел Лиззи в маленький итальянский ресторанчик в Сохо – в который она ни за что бы не решилась заглянуть в одиночку, даже среди бела дня. Однако рядом с Хьюго, с этим надежным и уверенным спутником, Лиззи чувствовала, что может отправиться куда угодно.

Ресторан располагался в полуподвале. Там были маленькие, покрытые клетчатыми льняными скатертями столики. На стенах висели бутылки из-под кьянти, оплетенные соломой, а также пластмассовые лимоны и гирлянды искусственного чеснока.

– Пусть тебя не смущает здешнее убранство, – молвил Хьюго. – Кормят у них поистине замечательно.

Лиззи с интересом огляделась. Повсюду висели фотографии: с Этной и Везувием, с прелестными итальянками, собирающими оливки или же катающимися на мотоциклах с очаровательными черноглазыми итальянскими юношами.

– Мне нравится обстановка. А если еще и вкусная еда – то все просто потрясающе.

Хьюго согласно кивнул.

– Ну что, чем бы тебе хотелось подкрепиться? Если нужна помощь, скажи. Здесь меню на итальянском.

Сойдясь с Хьюго на том, что предварительных закусок им не требуется, Лиззи выбрала лазанью, будучи пока что не знакома с этим чисто итальянским блюдом.

– И свежий овощной салат с зеленью, – добавила она.

– Тогда я возьму то же самое. И на двоих – корзинку с чесночным хлебом.

Если бы кто-то когда-то предположил, что Лиззи пойдет ужинать в ресторан с Хьюго Ленноксом-Стэнли, она бы со смехом покачала головой и сказала бы, что быть такого не может. Одна эта мысль уже приводила ее в замешательство. И тем не менее она сидела здесь, перед взятым на двоих чесночным хлебом (которого Лиззи никогда не пробовала, но не стала говорить об этом Хьюго), весело смеясь вместе с ним и, что еще более удивительно, заставляя беззаботно смеяться его.

Он с большим удовольствием слушал ее рассказы о школе домоводства и даже о том, как Лиззи раскраивала платье за его сестру. (Впрочем, Хьюго был ничуть не удивлен, что у Ванессы не было ни желания, ни терпения, чтобы освоить швейное ремесло.) Затем Лиззи рассказала, как перешивает одежду из старого чемодана с чердака у Александры и из того, что отдала ей тетя Джина, и как мастерит наряды для всей их маленькой компании.

– Мне кажется, сейчас изготовление чего-то собственными руками сильно недооценивается, – заметил Хьюго. – Я вот в школе любил столярные работы. Но когда ты учишься в университете, тебе уже никто не позволит этим заниматься.

– А ты закончил университет?

Хьюго кивнул.

– Именно. Хотя, улучив время, еще и мастерю странные вешалки для одежды. Видишь ли, я происхожу из адвокатской династии и занимаюсь тем, к чему меня определили. – Он невесело улыбнулся, и Лиззи впервые уловила в его голосе сожаление и грусть. До этого момента Хьюго казался ей успешным человеком, полностью распоряжающимся собственной жизнью и всем, что в ней происходит, но, по-видимому, он не получал от нее удовлетворения.

– То есть тебя родители заставили стать юристом?

– Я бы не сказал, что меня именно заставили. Хотя, разумеется, они меня усердно вдохновляли на этот путь. Но поскольку я не отказался, то не знаю, как бы они отреагировали, если бы я захотел заняться чем-то совсем иным.

– А тебе нравится твоя работа?

– Да, но какая-то часть меня по-прежнему предпочла бы направиться другой дорогой.

Лиззи понимающе кивнула.

– Причина, по которой я осваиваю курсы домоводства, в том, что моя мать считает, будто если я не буду уметь как следует готовить, то не смогу найти себе хорошего мужа. А найти подходящего мужа с достойной работой, да еще желательно с такими родителями, которых мои отец с матерью хорошо знают, по ее мнению, чрезвычайно важно.

– А сама ты тоже к этому стремишься?

– Нет! Во всяком случае, я не считаю это важным. На самом деле, с тех пор, как я оказалась в Лондоне, я много раз об этом задумывалась. Вот Александра, например, вовсе не считает, что выйти замуж – для женщины самое главное в жизни. Или взять Мэг. Она учится готовить, чтобы начать зарабатывать деньги и копить на собственное жилье. Ее мама всегда находила себе работу с проживанием, а потому, где бы они ни жили – это, по сути, не их дом. – Чуть помолчав, Лиззи добавила: – Вот почему Кловер, их собака, живет сейчас с нами.

Хьюго улыбнулся.

– Я люблю собак. Многие говорят, что в Лондоне не следует держать собак, но мне кажется, это можно себе позволить. Если она небольшая и ей не требуется каждый день бегать по несколько миль.

– У нас получается. Рядом есть садик, а Кловер определенно не нужно много места и времени, чтобы побегать. К тому же иногда Дэвид сажает ее к себе в машину и везет туда, где они могут как следует погулять.

– А кто такой Дэвид?

От этого вопроса Лиззи запнулась. Она вовсе не хотела упоминать Дэвида. А вдруг Хьюго станет о нем расспрашивать? И принято ли вообще в Лондоне, чтобы под одной крышей жили люди разного пола? И что будет, если она ненароком брякнет, что Дэвид гомосексуалист?

– Это друг Александры, – ответила она, и от напряжения ее голос зазвучал чуть пронзительнее. – Они оба продавцы антиквариата, так и познакомились. Только Александра торгует понемногу, а у Дэвида товара значительно больше. У него даже есть своя палатка на рынке Портобелло.

– О, как это здорово! – оживился Хьюго. – А ты сама когда-нибудь там была?

Вздохнув про себя с облегчением, что он не стал допытываться насчет Дэвида, Лиззи улыбнулась:

– Пока нет, но я обещала с ними завтра туда поехать, помогать у прилавка.

– Я частенько наведываюсь на этот блошиный рынок. Мне доставляет удовольствие пройтись субботним утром по Портобелло в поисках разных замечательных старинных штучек.

– Что же ты там покупаешь? – Лиззи сразу же представила серебряные подсвечники, чиппендейловские стулья^[17] и, возможно, старинные украшения для Электры.

– Инструменты, – ответил Хьюго. – Я покупаю старинные инструменты для обработки дерева. – Тут он улыбнулся. – А теперь могу я предложить тебе отведать здешний сабайон?^[18] Если ты никогда его не пробовала, то скажу, что это восхитительное на вкус и довольно легкое блюдо. В Италии его всегда дают тем, кто болен и должен скорее окрепнуть.

– Звучит замечательно! – согласилась Лиззи.

Замечательным оказался и сам десерт.

Когда они покончили с ужином, Хьюго расплатился по счету, и они взяли такси до ее дома. Хьюго велел водителю немного подождать, чтобы убедиться, что Лиззи благополучно скрылась за дверью, после чего уехал. Некоторое время девушка стояла в вестибюле, пытаясь унять эмоции и восстановить дыхание. Она не сомневалась, что все остальные уже ждут ее внизу и им не терпится узнать, как прошло ее свидание с Ричем. Дэвид, несомненно, с удовольствием послушает, как ее спас от «плохого парня» настоящий джентльмен, умеющий должным образом обращаться с леди.

Глава 8

– Ты правда хочешь поехать с нами на Портобелло? – уже совсем поздним вечером спросила ее Александра. – Мы же поедем очень рано.

– Я знаю, – вздохнула Лиззи. – Но мне бы хотелось посмотреть там все как следует. К тому же ты ведь не каждую субботу там торгуешь.

Александра кивнула:

– Это верно. Ну, тогда я тебя утром разбужу.

Лиззи незаметно вздохнула с облегчением. Ей не хотелось, чтобы кто-нибудь догадался, что у нее имеется свой тайный мотив подняться до рассвета и куда-то отправиться студеным весенним утром. Но, похоже, никому и в голову не пришло, что у нее пробудились чувства к Хьюго.

Ее подруги никак не могли знать, что он любит бывать на рынке Портобелло и что именно поэтому ее туда так влечет. Лиззи и самой себе не желала признаться в этих чувствах. В конце концов, какой во всем этом смысл? Этот мужчина уже занят. Имея такую девушку, как Электра, с чего он вообще станет обращать на нее внимание! Она была всего лишь Элизабет, непримечательная девушка из предместного графства, красующаяся в платьях, сшитых своими руками. Оригинальная стрижка Лиззи уже порядком отросла, и, по собственному ее мрачному заключению, тот момент, когда она выглядела броско и ультрамодно, остался позади.

Наутро процесс пробуждения был для нее словно восстание из мертвых.

– Я принесла тебе чаю, – сказала Александра. – Однако поторопись, потому что Дэвид уже в любой момент готов выехать. А я отправлюсь на автобусе. Для нас двоих в его «Ситроене» места не хватит. Машина-то у него большая, – но сейчас полностью забита товаром.

Лиззи сделала пару глотков.

– Хорошо, – отозвалась она таким голосом, будто по-прежнему спала.

– С добрым утречком, засоня! – поприветствовал ее Дэвид, когда Лиззи спустилась к выходу, сумев разве что кое-как одеться да почистить зубы. – Спасибо, что так скоро. Давай-ка побыстрей в машину. Когда доберемся, будет тебе сэндвич с беконом.

Его просторный французский автомобиль, который на ночь был припаркован где-то в другом месте, сейчас, казалось, сильнее обычного просел – так тяжело он был нагружен. Дэвид подогнал машину к самому входу. Девушка забралась внутрь и села на пассажирское сиденье, положив на колени свою матерчатую сумку с разными мелочами.

– На самом деле есть своя прелесть в том, чтобы подниматься раньше, нежели весь остальной мир. Не правда ли? – сказала Лиззи, когда они проезжали через Гайд-парк, который смотрелся особенно завораживающе с росой на траве и тихо кивающими на ветру весенними цветами.

Дэвид согласно кивнул:

– Самое трудное здесь – пораньше подняться. Но когда привыкаешь, то вставать уже намного проще.

– Я уже нормально себя чувствую, – сказала Лиззи и тут же озабоченно нахмурилась. – А ничего, что Александра едет на автобусе?

– Разумеется, ничего. Я же везу ее товар. Ей, правда, немного дольше придется добираться, но она не возражала.

Некоторое время они ехали в уютном дружеском молчании.

– Слушай, – заговорил Дэвид спустя несколько минут, – а чего тебе приспичило вскочить в такую рань, чтоб побывать на рынке?

Лиззи поглядела в окно. Ей следовало бы знать, что проницательный Дэвид непременно уловит ее скрытый мотив.

– Мне просто показалось, что это очень интересный опыт – поработать за прилавком. Причем не где-то на фруктово-овощном рынке, где мне было бы не по себе – а продавая прекрасные антикварные изделия. – Дэвид ничего не ответил, и Лиззи продолжила неуверенно объяснять дальше: – Видимо, это вы с Александрой так на меня подействовали. Сумели вызвать во мне интерес к разному старью.

Дэвид рассмеялся.

– Не стану обижаться насчет «старья». И могу тебя уверить: даже если нам и не приходится во всю глотку зазывать покупателей к своим товарам, там все равно порой разгораются шумные страсти, когда два человека одновременно увидят одну и ту же вещь и оба захотят ее купить. Кстати сказать, первыми являются дилеры, а уж потом, попозже, прибывает и обычная публика.

– А что это за люди – дилеры?

– Сама увидишь. Перекупщики. Вообще самые разные люди. Попадаются господа из джентри^[19] – с этакими надменными интонациями и вечно пустыми карманами.

Бывают субъекты с Ист-Энда со своим ужасным кокни-сленгом^[20] – но эти первоклассно знают свое дело и очень даже преуспевают. Домохозяйки, чьи безобидное «маленькое хобби» и страсть к аукционам однажды вышли из-под контроля и превратили их в настоящих экспертов в той или иной области. Ну и отдельные типы, считающие, что на антиквариате можно легко сделать большие деньги.

– Что абсолютно не так, – добавила Лиззи. Это она уже успела уяснить.

– Не так, – вздохнул Дэвид. – Но если уж ты заразился страстью к торговле антиквариатом, то начинаешь любить это дело – и уже неважно, что оно никогда не принесет тебе богатства. Хотя, разумеется, все мы вечно ищем ту единственную вещь, способную сделать состояние.

– Ту, что никто до сих пор не заметил и которую можно продать за большие деньги?

– Именно, – кивнул Дэвид.

– А тебе когда-нибудь доводилось что-нибудь такое найти? Или об этом спрашивать неприлично?

Дэвид рассмеялся.

– Все в порядке, малышка Лиззи. Можешь спрашивать меня о чем угодно. И да – я действительно однажды выискал нечто такое, что оказалось невероятно ценным.

– И?! Не можешь же ты умолкнуть на полуслове и оставить меня в неведении! – вскинулась Лиззи.

– Это была небольшая кружка из делфтского фаянса^[21]. Немного облупившаяся по ободку – но в целом без особых повреждений. Она была кремового цвета с синим рисунком. Но тут главное было не торопиться. Кружка лежала в коробке с другой посудой. Я ее заметил, но ничего не сказал. Ведь я же понимал, что, стоит мне привлечь к ней внимание – и продавец поймет, что она намного ценнее, нежели все остальное. Я предложил ему фунт стерлингов за всю коробку, и он с радостью согласился.

– Так она до сих пор у тебя? Или ты ее продал? – взволновалась от его рассказа Лиззи. Ей не терпелось услышать, как Дэвид из одной кружки сделал себе состояние. Хотя она и понимала, что, случись такое, он вряд ли сейчас жил бы на птичьих правах в доме у Александры.

– Я ее выставил на аукционе. И получил достаточно, чтобы купить вот эту вот машину, – ласково похлопал он по рулю своего старого, вместительного универсала, который сейчас был доверху забит коробками и ящиками. На крыше, крепко притороченный веревкой, ехал еще и стол со складными ножками. – Я расплатился со всеми долгами, прикупил нового товара. И на этом все – деньги кончились. Но это было невероятно захватывающе! И никогда не знаешь, случится ли еще когда-нибудь нечто подобное. Видимо, именно эта надежда и заставляет нас продолжать свое дело.

Некоторое время Лиззи ехала молча. Она восхищалась видами предрассветного Лондона. И хотя кое-где по пути им попадались люди, было их совсем немного. Пока они ехали по Бэйсуотер-роуд в направлении Ноттинг-Хилла, то и дело встречались тележки молочников, иногда влекомые лошадьми. Попадались фургоны для сбора мусора и рядом с ними – мужчины в кожаных кепках с «ушами», опорожнявшие мусорные баки. Лиззи заметила даже тележку, везущую куда-то огромные блоки льда. Девушка с удивлением увидела, сколько всего, оказывается, происходит в городе, пока большинство жителей спят.

– Вот мы и на месте, – сказал Дэвид, когда они подъехали к Портобелло-роуд. – Сейчас подкачу к своему месту, и быстренько разгрузимся. Потом ты постережешь товар, пока я отъеду припарковать машину. А уже затем будем расставляться. Годится?

Продавцы по обе стороны от Дэвида были уже на местах и с любопытством наблюдали, как из машины выходит Лиззи, в то время как, очевидно, ожидали увидеть Александру.

– Это ты чего, Дэйв, сменил Лекси на новую девчулю? А она хорошенькая! – сказал один из них, глядя, как девушка помогает Дэвиду снять с крыши автомобиля столик. Этот весельчак определенно был из кокни, решила Лиззи.

– Нет, – ухмыльнулся Дэвид, явно привыкший к подтруниванию соседа. – Лекси приедет на автобусе. Мне сегодня целых две куколки будут помогать. Лиззи, это Терри, – кивнул он в сторону продавца и многозначительно взглянул на Лиззи. – Присматривай за ним. Я отлучусь припарковать машину.

Лиззи немного смутилась, когда о ней отозвались как о «куколке». В ее представлении так говорили о хорошеньких и модных девушках. У нее же с утра даже не было времени хоть немного подкраситься, и оттого она чувствовала себя невзрачной замухрышкой. Она непроизвольно подняла руку к волосам и пропустила их сквозь пальцы.

– А с женским полом у него неплохо клеится, хоть он и иноходец, – произнес Терри, с интересом разглядывая Лиззи, когда та пыталась расставить привезенный стол.

Она улыбнулась:

– Вы не поможете мне с этим? – Прежде она ни разу не слышала слова «иноходец» применительно к мужчине, но сообразила, что Терри имеет в виду гомосексуальные склонности Дэвида.

Несмотря на свою довольно агрессивную манеру держаться, Терри оказался человеком отзывчивым, и на пару они быстро установили стол. Найдя скатерть, Лиззи накрыла ею получившийся прилавок и принялась распаковывать ящики.

Вскоре вернулся Дэвид.

– Хорошо справляешься, Лиззи, – похвалил он и вручил девушке бумажный пакет. – Вот твой завтрак.

Второй такой же пакет он передал Терри.

В пакете лежала пышная круглая булочка, проложенная посередине свежепрожаренным беконом. Лиззи откусила разок – и почувствовала себя словно на небесах. Так, откусывая понемногу мягчайший белый хлеб с маслом, она добралась и до хрусткого бекона.

– Как же это восхитительно! – прожевав, воскликнула Лиззи. – Все то, чему я научилась у мадам Уилсон, и вполовину недотягивает до этой вкуснятины!

– Нет ничего прекраснее сарни с беконом да Рози покрепче, – проговорил Терри с набитым ртом. – Рози Ли, в смысле – чая^[22], – услужливо пояснил он, перестав жевать.

– Не поддавайся, если Терри станет морочить тебе голову своим рифмованным сленгом, – посоветовал Дэвид. – Мне-то известно, что он учился в Итоне.

Лиззи изобразила на лице, как ей казалось, насмешливо-недоуменное выражение. Она не могла понять, правду Дэвид говорит или нет. Быть может, Терри и впрямь учился в Итонском колледже?

– А что бы ты хотел выставить на переднем плане? – поинтересовалась она.

– Ну, как ты могла заметить, я большей частью имею дело с серебром и фарфором, – ответил Дэвид. – Слегка разбавленными ювелирными изделиями. Так что впереди выложим что-то из серебра. Столовые приборы, расчески, зеркальца, маленькие шкатулки. Но по-настоящему ценный товар я все же держу внутри палатки, там, где всегда способен за ним уследить. А давай ты расставишь все так, как понравится тебе, а я потом уже скажу, что ты сделала не так?

В этот момент у палатки появилась Александра. Она тоже принесла бумажные пакеты.

– О, я вижу, вы уже позавтракали, – поняла она. – Впрочем, булочки с беконом всегда кстати. Кому добавку?

– Мне, пожалуйста, – отозвалась Лиззи, только сейчас внезапно осознав, насколько была голодна.

– А прилавок начинает выглядеть симпатично, – оценила Александра старания подруги. – Дэвид тебе еще не говорил, что здесь все не так, как надо?

– Пока нет, – усмехнулась Лиззи. – Думаю, ждет, когда я закончу, чтобы все разобрать и сделать по-своему.

– Похоже на правду. Ну что, Тэл, как у тебя дела? – повернулась она к Терри.

– Да не на что жаловаться, Лекси, – ответил тот. – Значит, у Дэвида нынче вы обе в помощь? Собирается выставить что-то новенькое? А то я уже много месяцев у него ничего нового не видел.

– Я всегда в поисках чего-то стоящего, Терри, – вмешался Дэвид. – Так что твой лоток я точно пройду мимо. Если вы, девушки, не против сами тут все разложить, то я схожу немного прогуляюсь. Посмотрю, вдруг у кого-нибудь можно что-то стоящее купить.

Лиззи, тем временем расставлявшая рядком маленькие статуэтки, в которых она вроде как распознала китайцев, в страхе поглядела на подругу:

– Но, Александра, а вдруг кто-то пожелает что-либо купить? Мы ведь даже не знаем, что и сколько стоит!

– У Дэвида есть книжечка, – успокоила ее Александра. – Из нее мы узнаем, сколько он заплатил за вещь, и прикинем, за сколько, мы думаем, эта вещь сможет уйти, чтобы осталась какая-то прибыль.

– Чего бы я только не дал, лишь бы увидеть записи Дэвида! – произнес Терри, пристально глядя на Александру, словно оценивал свои шансы заполучить заветную книжицу.

– «Мясницкий крюк^[23]» имеешь в виду, Тэл? – подняла одну бровь Александра, отчего стала выглядеть еще более аристократично.

Терри громко расхохотался.

– Когда Дэвид вернется, мы сможем поставить везде цены, – сказала Александра Лиззи. – У тебя прекрасный почерк. А Дэвид любит, когда покупатели могут прочитать все на ярлычке. Ему нравится, когда товар снабжен подробным описанием, а мой почерк еще поди разбери!

Лиззи рассмеялась. Мадам Уилсон постоянно говорила, что почерк у Александры «точно петли в рыхлой вязке».

В итоге Лиззи очень понравилось писать краткую информацию на маленьких ярлычках, которые Дэвид тут же привешивал к товару хлопковой нитью. «Серебряная чайница Викторианской эпохи с клеймом Честера. 1900 год»^[24]. Ниже значилась цена.

К палатке подходили люди, оглядывали товар, шли дальше. Поначалу это были сплошь рыночные перекупщики, которые всякий раз, желая что-то приобрести, сперва восклицали нечто вроде: «Что это вообще за барахло?»

Когда доходило до сделки, то для здешних торговцев Дэвид снижал цену, и время от времени кто-то отходил от его прилавка, приобретя что-то за половину указанной на ярлычке суммы.

– Настоящие покупатели – те, что готовы заплатить хорошую цену, – появятся позднее, – объяснил он Лиззи. – Так что пиши, пиши ценники. У тебя такой чудесный почерк!

Незаметно пролетели несколько часов. Лиззи, сидя за столиком, старательно заполняла ценники, Дэвид с Александрой, устроившись на табуретах, то и дело переговаривались с прогуливающейся по рынку публикой, иногда кому-то что-то продавая.

Затем, уже после ланча, который они купили в той же лавке, где и завтрак, Лиззи тоже попробовала себя в роли продавца и очень порадовала Александру тем, что сумела сбыть небольшую старинную чайницу, имевшую изрядные повреждения.

– Я уже сколько лет пытаюсь от нее избавиться! Она очень миленькая, но в крайне плачевном состоянии.

– Ее состояние как раз и есть самое ценное, дорогуша, – возразил Дэвид. – Сколько раз я уже это объяснял!

– Я знаю! Но зато больше ты уже не увидишь эту потертую чайную коробку!

Когда Лиззи выводила на ярлычке описание: «Серебряные пуговицы в виде цветка. Скандинавский ар-нуво» (эти пуговки она и сама бы с радостью приобрела, не будь они такими дорогими!), неожиданно рядом раздался голос, показавшийся девушке знакомым.

– Ну, наконец-то есть на что посмотреть! – воскликнула Электра, подхватывая с прилавка пуговицы, хотя Лиззи еще не дописала ценник. – Это куда интереснее, нежели всякие старые и скучные инструменты. Может, купишь их для меня?

Электра повернула голову к Хьюго, который как-то особенно внимательно глядел по сторонам. Под мышкой у него был сверток из коричневой бумаги, в руке – несколько пакетов с покупками.

Лиззи захотелось умереть на месте. Она пустилась на все эти заморочки только в надежде вновь увидеться с Хьюго – но ей как-то и в голову не приходило, что с ним окажется Электра. И теперь Лиззи не знала, то ли ей сидеть опустив голову и не привлекать к себе внимания, то ли, наоборот, поднять взгляд и поздороваться. Она уже решила никак не проявлять свое присутствие, когда вдруг Александра сказала:

– О, привет! Ты – Электра. Мы виделись недавно у Ванессы. Я – Александра. – И она решительно протянула ладонь, так что Электра вынуждена была положить пуговицы обратно, чтобы пожать ей руку.

– Приглянулись пуговки? Очень стильные, правда? Совершенно в духе моды, хотя и старинные, разумеется.

Лиззи поняла, что больше ей не удастся делать вид, будто ее тут нет.

– Привет! А я как раз заполняла ценник для этих пуговиц, – сказала она.

– И что за сумма там значится, на этом ценнике? – спросил Хьюго. Под его пытливым взглядом Лиззи сразу вспыхнула, хотя, быть может, он всего лишь осматривал, что выставлено на прилавке.

– О, что вы, не обращайте внимания на то, что на ценнике. Дэвид сделает вам хорошую скидку. Не правда ли, Дэвид? – Александра, похоже, решительно настроилась продать эти пуговицы. У Лиззи даже возникло подозрение, не получает ли ее подруга комиссию с продаж, раз так обрабатывает покупателя.