Незнакомец

Глава 3

По дороге из Токио домой в Йокогаму Акира Кидо стоял возле двери электрички линии Тоёко, погрузившись в размышления.

Несмотря на то что он удачно занял место на станции Сибуя, увидев рядом беременную, уступил. Хотя она была в пальто, было понятно, что срок, скорее всего, уже месяцев восемь.

В поезде было не слишком много пассажиров, но никто, казалось, не обращал на нее внимания. Когда речь заходит о ребенке, который еще не родился, он словно бы и не существует. Если бы Кидо сказал, что уступает место двоим, окружающие, вероятно, просто покачали головой, не понимая о чем речь.

Перед тем как выйти на станции Тамагава, женщина, проходя мимо Кидо, поклонилась второй раз и почти беззвучно прошептала: «Спасибо». В ее взгляде было выражение благодарности. Кидо отреагировал на это словами «Берегите себя» с такой теплотой, будто говорил со знакомой.

Они улыбнулись друг другу, и это оставило приятный след в душе. Он думал о ребенке, который никогда не узнает об этом небольшом эпизоде из жизни мамы. Кто это будет – мальчик или девочка, – ему неизвестно, но, чтобы ребенок благополучно родился и вырос, необходимо множество вот таких добрых дел неизвестных людей, которые помогут ему. Кидо было приятно, что он смог совершить одно из них.

На днях в конторе он обсуждал с коллегами кризис среднего возраста. Вокруг Кидо уже было немало людей, которых он затронул. Неизвестно, кого и когда он может коснуться, и тогда человек может сорваться в пропасть ненависти к себе. Он в шутку предложил заранее начать собирать доказательства того, что ты не такой уж и плохой человек.

Каждый раз, когда электричка оказывалась между офисных зданий, окна окрашивались в цвета заходящего солнца, но горизонт потемнел так быстро, что Кидо не смог увидеть, как гаснут последние лучи.

Его отражение на стекле потемнело. Он отвернулся от окна и погрузился в размышления о судьбе своей клиентки – Риэ Танигути.

Почти восемь лет назад, в 2004 году, Кидо взял в работу ее дело о бракоразводном процессе.

Сначала она носила фамилию мужа, Ёнэда, а через год вернула девичью фамилию, Такэмото, после чего дело было закрыто. С тех пор они не общались, поэтому, когда в прошлом месяце он получил от нее мейл, сразу не понял, кто это, поскольку ее фамилия снова изменилась – на этот раз на Танигути. Как только он вспомнил, кто это, в душе порадовался за нее.

Когда она позвонила ему, он узнал, что второй муж Риэ, «Дайскэ Танигути», уже умер, а при жизни выдавал себя за другого человека. То есть кто-то, выдавая себя за Дайскэ Танигути, женился на Риэ и даже завел с ней ребенка. Более того, имя Дайскэ Танигути не было выдуманным, в записи семейного реестра действительно существовал этот человек.

Кидо сначала не мог поверить в такую историю. Нередки были случаи, когда люди использовали вымышленное имя, чтобы скрыть свою личность. В определенной степени он мог понять, почему человек хочет скрыть свое настоящее имя. Сам Кидо был дзайнити – этническим корейцем в третьем поколении, проживающим в Японии, но лишь в старших классах получившим японское гражданство.

Странно было то, что кому-то пришло в голову использовать не просто вымышленное имя, а выдавать себя за реального человека.

И он не просто выдавал себя за другого, на это имя было зарегистрировано свидетельство о браке, а затем и свидетельство о смерти. Каждый раз его личность подтверждалась в государственных учреждениях. У него были водительские права, медицинская страховка, он водил машину, ходил к врачу, своевременно делал пенсионные отчисления. Все официальные документы подтверждали, что умерший был Дайскэ Танигути, и в его собственных рассказах о родной семье в Гумме не было никаких расхождений. Однако через год после смерти, когда к семье покойного приехал старший брат Дайскэ Танигути и увидел фотографию, выяснилось, что это другой человек.

Как же это могло случиться?

Кидо размышлял, что может сделать в этом деле как адвокат, и решил прежде всего помочь разобраться с вопросами, связанными с наследством. В тот день он как раз возвращался домой после встречи с родным братом настоящего Танигути – Кёити. По завершении слушаний по другому делу в Токийском окружном суде Кидо встретился с ним в холле отеля Cerulean в Сибуе.

Кёити был управляющим гостиницей на горячих источниках Икахо уже в четвертом поколении. Волосы с химической завивкой были уложены с мокрым эффектом, концы волос слегка приподняты. Тяжелый запах то ли от геля для волос, то ли от парфюма сразу ударил в нос, когда они только встретились и обменялись приветственными фразами.

Наряд Кёити словно был скопирован со страниц какого-нибудь мужского журнала из рубрики «Как покорять женщин в среднем возрасте». Кёити сказал, что приехал в Токио для деловых переговоров, а затем добавил, что сегодня на Роппонги у него еще запланирована встреча со старинным токийским другом, «чтобы вспомнить былое», как он выразился. Кидо удивился, что, говоря про «вспомнить былое», Кёити усмехнулся, будто вкладывал в это выражение какой-то фривольный смысл.

На официальной странице гостиницы в интернете была размещена фотография его жены, «красавицы-хозяйки», как было там написано, но, может, у него с токийских времен осталась еще и любовница в Токио? Это не имело никакого отношения к делу, но Кидо удивился, что Кёити не преминул намекнуть об этом адвокату, с которым встретился впервые в жизни.

Однако, если исключить то, что Кёити сообщил о своих планах в Токио, а может, и наоборот, учитывая сказанное, Кёити производил впечатление прямого, делового человека, и то, что он говорил без тени сомнений, означало, что он не врет. Иными словами, человек, за которого вышла замуж Риэ, действительно не был Дайскэ Танигути.

В какой-то момент Кёити демонстративно придвинулся поближе к Кидо, словно пытался открыть ему что-то важное, а затем, чтобы его никто не услышал, тихо сказал:

– Думаете, Дайскэ жив? Может, неизвестный, который назывался его именем, убил его? Такое вполне может быть. У той женщины была наша семейная фотография. Которую сделал когда-то давно Дайскэ. Ужас какой-то… Да, мы с ней ходили в полицию. Но если честно, я же работаю в сфере обслуживания, у нас клиенты, не хочется, чтобы что-то всплыло на поверхность. Если все так, как и говорит женщина, она же жертва, выходит. Хотя она получила страховку по потере кормильца, возможно, необходимо провести расследование.

По долгу службы Кидо уже привык иметь дело с семейными разборками. К тому же у него тоже был младший брат, и он прекрасно знал, что и между братьями в среднем возрасте могут быть трения. Тем не менее, учитывая, что речь шла о жизни и смерти человека, отношение Кёити к младшему брату показалось ему черствым.

Кидо слышал от Риэ о том, какая история разгорелась вокруг вопроса донорства в семействе Танигути, и задал об этом вопрос Кёити. Тот с явным недовольством в голосе перебил его:

– Все было совершенно не так! Человек, выдававший себя за моего брата, очевидно, не знал настоящей истории! Может, просто наводил справки где-нибудь в интернете? Или же Дайскэ рассказал ему, поменяв кое-что в повествовании. Мы все хотели, чтобы отец прожил как можно дольше. И Дайскэ тоже. Это же естественно. Но отец не стал бы ни за что принуждать его стать донором! Не сделал бы он этого! Мой братец сам это предложил. Чтобы потом все перевернуть с ног на голову и ныть, что с ним так обошлись. Он всегда так поступал! Когда он сказал, что хочет взять дела в гостинице на себя, я просто отдал их ему! Честно говоря, мне было совсем неинтересно возиться с какой-то гостиницей на источниках у черта на рогах. А потом мои родители стали слезно умолять вернуться, потому что у братца дела шли из ряда вон плохо. Что мне оставалось? Понимаете? Да еще и Дайскэ меня за это возненавидел. Он, словно ребенок, зациклился на том, что старшего в семье якобы любят больше, и подобной ерунде. Что за идиотизм! Понимаю, что, возможно, мне не стоит этого говорить вам, но, честное слово, его выходки меня уже достали. Сколько он проблем создал своей семье! Как наша мать переживала, когда он ушел из дома и исчез бесследно. Если бы его просто убили, это одно дело, а вдруг он впутался в какие-нибудь преступные дела. Нашей гостинице тогда конец!

Было видно, что Кёити переполняли эмоции, но при этом он изо всех сил сдерживался и только в конце взмахнул руками.

– Я тоже переживаю за него, все же это мой брат. Но сколько же можно… – Не договорив начатое, словно у него закончились силы, он вздохнул.

После этого ни с того ни с сего Кёити принялся с гордостью рассказывать, какие вкусные блюда из черепахи подают в ресторане их гостиницы.

Кидо поддакивал время от времени и, чтобы поддержать разговор, вставил фразу:

– В Киото тоже есть один старый ресторан, где подают черепаху…

Кёити будто только и ждал такой возможности и тут же сообщил название этого известного ресторана, который с давних лет пользовался популярностью среди знаменитых писателей.

– В этом старом ресторане мясо так воняет, что есть невозможно. Так в наши времена уже никто не готовит, – бросил он пренебрежительно. – Нашего повара я нашел с таким трудом, обойдя множество заведений и перепробовав множество вариантов. Он настоящий гений. Это не просто хвастовство. Так оно и есть.

Когда Кидо проходил юридическую практику в Киото, старший юрист, взявший его под свое крыло, однажды угощал его в том ресторане. Тонкий вкус блюд настолько впечатлил, что Кидо до сих пор в беседах с коллегой иногда упоминает тот вечер как приятное воспоминание. Поэтому он с горькой улыбкой подумал про себя, какой же неприятный перед ним тип. Кидо мало что знал о человеке по имени Дайскэ Танигути, но мог прекрасно понять желание уйти из дома, когда у тебя такой старший брат.

Кидо вернулся домой, и, несмотря на то, что дома все шло своим чередом, почему-то именно этот самый обычный вечер вызвал в нем сильный эмоциональный отклик.

Кидо жил в квартире на девятом этаже, совсем рядом с Китайским кварталом в Йокогаме. Вместе с женой они оформили ипотечный кредит на тридцать пять лет. Каори была на три года моложе, работала секретарем в автомобильной компании, у них был четырехлетний сын Сота. Они хотели сразу же завести второго ребенка, и планировка квартиры была рассчитана на двоих детей, но все пошло не так, как они задумывали сначала, и в последнее время оба перестали говорить об этом.

За столом Кидо делал Соте замечания, чтобы тот не вскакивал из-за стола, а спокойно поел ужин – дим самы и жареную курицу, которую Кидо по пути домой купил в Китайском квартале. После ужина Кидо отправился в ванну с Сотой.

Сота рассказал, что в детском саду им читали книжку с картинками о греческих мифах. Сбивчиво описывая подробности, мальчик спросил:

– Почему Нарцисс превратился в цветок нарцисса?

– Сложный вопрос. Думаю, сначала люди посмотрели на цветок нарцисса, а потом стали думать, почему он такой. Почему он красивый? Почему у него такой длинный стебель? И, наверное, решили, что раньше это был человек.

Кидо ответил с серьезной интонацией, но Соту такой ответ не устроил. Кидо пообещал выяснить подробности и в следующий раз рассказать сыну.

После ванны они пошли в детскую, где вместе рассматривали иллюстрированную энциклопедию сериала «Ультрамен». Кидо наконец понял, что Сота так настойчиво расспрашивал про превращение Нарцисса именно из-за превращений Ультрамена. Выключив свет, Кидо лег рядом с сыном, да так и задремал рядом с ним. Когда он проснулся посреди ночи, в их спальне с женой уже был выключен свет.

Он не стал открывать дверь спальни. Комнату, которую они планировали изначально для второго ребенка, переоборудовали под его кабинет, он поставил туда кровать, чтобы иногда отдыхать, но с тех пор они с женой стали спать раздельно. Так им обоим удавалось лучше выспаться.

В тот вечер с женой они перекинулись лишь несколькими фразами за столом по поводу рождественского праздника в детском саду.

Кидо вошел в гостиную, ему захотелось выпить, он сел в кресло у окна с бутылкой водки Finlandia, которую держал обычно в морозилке. Морозилка всегда была забита продуктами, жена частенько выговаривала ему, что эта бутылка занимает там много места.

Иней на поверхности бутылки растаял под пальцами, по бутылке текли капли воды. Он налил водку в стакан, от холода она была вязкой, после первого же глотка во рту разлился согревающий сладкий вкус. Аромат вызвал смутные детские воспоминания того момента, когда он впервые узнал о существовании «алкоголя», – врач тогда дезинфицировал руку перед прививкой.

Кидо негромко включил концертный альбом джазового квинтета V.S.O.P. и, слушая сыгранное на бис попурри из двух композиций Stella by Starlight и On Green Dolphin Street, допил первый стакан. Исключительно чувственный звук тенор-саксофона Уэйна Шортера казался протяжным и пронзительным.

Прослушав попурри три раза, Кидо выключил запись. Ему было достаточно, теперь он чувствовал, как его внутренний и внешний миры каждый по отдельности обретают спокойствие.

Он очень любил ту черту, за которой начинаешь ощущать опьянение от водки. Он погружался вниз по прямой, направляясь в бездну опьянения, будто был фридайвером, который ныряет без кислородного баллона. На его пути не было препятствий, слова не могли уже догнать, а вкус напоминал блики света на далекой поверхности воды, когда он оглядывался назад.

Выпив два стакана подряд, Кидо наконец полностью отключился от повседневных забот и добрался до одиночества в глубине. Словно брошенная кукла, непроизвольным движением он откинулся на спинку кресла. Некоторое время он сидел неподвижно, склонив голову набок.

– Как же я счастлив…

Он подумал, что еще недавно, когда лежал рядом с сыном в темной детской, сжимая его руку, вдруг остро ощутил, как он счастлив. Про себя он пробормотал: «Я являюсь отцом этого ребенка». И не только слова «отец» и «ребенок», но и соединяющие их во фразу остальные слова приводили его в восторг. Это было настолько сильное чувство… Кидо подумал, что может даже потерять себя в нем. В то же время он заподозрил: то, что обычный момент кажется ему таким особенным, вероятно, скрывает за собой тревогу. Ему показалось, что когда-нибудь в будущем он, возможно, будет вспоминать эту ночь как счастливейший момент всей жизни…

Знакомство Кидо и Каори состоялось благодаря тому, что их представили друг другу общие друзья. Так они обычно всем рассказывали, хотя о деталях того, что это произошло в компании за выпивкой, они не распространялись. Атмосфера за столом была непринужденная: все смеялись, хлопали в ладоши, рассказывали непристойные шутки, и они буквально случайно узнали о существовании друг друга.

Каждый раз, вспоминая об их первой встрече, Кидо сожалел, что они не познакомились при других, более серьезных, подходящих для будущих супругов обстоятельствах. После Великого восточно-японского землетрясения в прошлом году, они больше не занимались сексом, и все это добавляло лишь горькую иронию к воспоминаниям.

По правде говоря, они никогда больше не возвращались в разговорах к теме своей первой встречи, продолжая повторять всем, кто спрашивал, что познакомились благодаря общим друзьям, – они уже и сами почти поверили в эту историю.

Каори была дочерью зубного врача. Эта обеспеченная семья уже несколько поколений жила в Йокогаме. Старший брат Каори не пошел по стопам отца-дантиста, а стал терапевтом, недавно занялся реновацией клиники отца и открыл в ней собственное отделение. Семья была консервативных устоев, но весьма щедрой: когда они с Каори покупали квартиру, ее родители помогли с первым взносом.

Когда Кидо пришел просить у отца Каори разрешения жениться на ней, тот с улыбкой сказал: «Какая разница, дзайнити ты или нет, через три поколения ты уже стал полноправным японцем». Чувствовалось, что говорит он это искренне, без задней мысли, Кидо тогда поклонился и поблагодарил за то, что ему разрешили стать частью их семьи.

Мать Каори, вероятно, из-за того, что в те годы в Японии особую популярность стала приобретать корейская поп-культура, пыталась проявить такт и задавала вопросы о Корее. Но когда она поняла, что он едва может ответить на них и даже не умеет читать корейский алфавит – хангыль, она больше не касалась этой темы.

О своем происхождении и том, что, возможно, имели в виду родители Каори, Кидо стал размышлять после Великого восточно-японского землетрясения, тогда в СМИ заговорили о массовых убийствах корейцев в 1923 году после Великого землетрясения в Канто.

Кидо никогда не интересовался этой темой и тогда впервые узнал, что Йокогама была одним из центров возникновения подстрекательских слухов о якобы существовавшем «мятеже корейской диаспоры». Он вспомнил, что будущий тесть сказал ему тогда, и подумал, что тот, возможно, подразумевал чуть больше, чем Кидо смог понять.

Дед Каори сейчас жил в доме престарелых, а в детстве, должно быть, собственными глазами видел Великое землетрясение в Канто. На момент землетрясения прадед Каори, который уже давно умер, был зрелым мужчиной. Тогда город был разрушен, около восьмидесяти процентов жилых районов сгорело. Кидо размышлял о том, что делала тогда эта семья в водовороте насилия, последовавшего вслед за разрушениями и беспорядками.

Разумеется, он не стал задавать эти вопросы родителям жены. Да и самой жене. После Великого восточно-японского землетрясения они иногда обсуждали сильное землетрясение, которое, по прогнозам, должно когда-то случиться непосредственно в Токио, но никогда даже не касались Великого землетрясения в Канто.

«Что такое прошлое для любви?» – задавался вопросом Кидо, думая о покойном муже Риэ, но при этом адресуя вопрос самому себе. – «То, что настоящее является результатом прошлого, – это факт. Другими словами, ты можешь любить кого-то в настоящем благодаря прошлому, которое сделало его таким, какой он есть. Хотя генетика тоже является фактором, но, если бы этот человек жил при других обстоятельствах, он, возможно, стал бы другим. Однако люди не могут раскрыть окружающим все факты своего прошлого; неважно, сознательно или нет, прошлое, выраженное словами, не является самим прошлым. А если оно отличается от истинного прошлого, является ли любовь к этому человеку ошибочной? А если бы это была намеренная ложь, лишила бы она смысла чувства? Или породила бы новую любовь?»

В отличие от Кидо, который был родом из Канадзавы, но переехал в Токио, Каори родилась и выросла здесь, здесь же окончила университет Кейо и по-прежнему поддерживала отношения со своими друзьями из средней и старшей школ. Она рассказывала ему разные истории о своем детстве, он хорошо помнил их и, разумеется, никогда не сомневался в том, что это правда.

Но даже если бы она рассказала историю из жизни совершенно незнакомого человека так, будто это была ее собственная история, Кидо, несомненно, поверил бы ей. И сделал бы вывод о том, какой она человек, из этой истории.

Если кто и мог сомневаться в правдивости историй о прошлом, так это Каори, ведь Кидо приехал издалека, однако сразу же после того, как они познакомились, он «признался», что является корейцем в третьем поколении, это и стало основой для доверия.

Кидо мог бы обнаружить расхождения между ее рассказами и реальным прошлым, лишь встречаясь с теми, кто давно ее знал, друзьями детства и родственниками. Если бы, как это сделал «Дайскэ Танигути», она переехала в новое место, оборвав связи с семьей, не было бы иного способа проверить это, разве что нанять частного детектива. Люди с такой историей обычно не ведут страниц в соцсетях.

Пытаясь навести порядок в голове, Кидо прошептал про себя: «Этот человек не был Дайскэ Танигути». Муж Риэ просто выдавал себя за Дайскэ Танигути, и из профессиональной привычки Кидо решил назвать этого неизвестного Икс.

С тех пор как Кидо услышал историю об Иксе от Риэ, мысли о нем не давали ему покоя. Словно мелодия, которая привязалась, он непрестанно думал о нем – когда шел, когда ехал в электричке, когда ужинал с семьей.

Как же называется такое явление? В музыке мелодии называют навязчивыми или приставучими…

Начать жизнь заново, став совершенно другим человеком. Самому Кидо ни разу в жизни это не приходило в голову. Конечно, в подростковом возрасте он частенько хотел быть похожим на того или иного человека. Как-то он был безответно влюблен в девочку, которой нравился другой. Он ревновал, но при этом ему хотелось стать похожим на того парня. Однако все это было не более чем мимолетная фантазия.

Он неоднократно говорил себе сегодня, как счастлив той жизнью, что у него есть. По работе ему приходилось сталкиваться с несчастьями других больше, чем остальным. Особенно в уголовных делах было немало трагедий, в которых и само дело, и то, что привело к нему, казалось, пришли из какого-то «изолированного от него мира». И каждый раз он понимал, что значит, когда ты живешь иной жизнью.

Он еще раз прошептал про себя: «Я счастлив», но на сей раз так, будто раздраженным окриком пытался успокоить странное волнение в душе.

Бросить все и стать кем-то другим – в этой фантазии была манящая привлекательность. Эта идея не обязательно возникает на фоне отчаяния, она может появиться и на фоне короткой передышки из-за усталости, и в совершенно счастливой жизни. Из-за предосторожности Кидо решил больше не ворошить эту тему в своей душе.

Если он и правда столкнулся с фактом подлога, неважно, будет ли полиция официально возбуждать дело или нет, Икс совершил несколько правонарушений, включая внесение ложной записи в нотариально заверенный государственный документ. А если, как предполагал Кёити, он замешан в серьезном преступлении или даже убийстве, то Кидо ничего не останется, как обратиться за советом к коллеге, который лучше разбирается в уголовных делах.

Еще один, и на этом все. Кидо налил себе третий стакан. От капель воды с поверхности бутылки на столе образовалось круглое пятно. Оно было похоже на слегка искривленный полумесяц в далеком ночном небе.

Кидо подумал о Риэ – она потеряла одного за другим близких людей: маленького ребенка, еще не старого отца и молодого мужа.

В голове появился ее образ: девичье лицо с большими глазами. Он искренне жалел ее. Она была миниатюрной и хрупкой, и только плечи были крупноваты для такой фигуры, словно поддерживали ее в том, чтобы кивать только тогда, когда она полностью понимает, о чем он говорит.

Кидо и представить себе не мог, какое отчаяние может охватить мать, потерявшую двухлетнего ребенка, но она была сильной и рядом со старшим сыном даже улыбалась. Наверное, мальчик уже скоро пойдет в среднюю школу.

Риэ твердо решила развестись и решительно отвергла возможность восстановления отношений с мужем. Причиной их разрыва стал конфликт из-за болезни ребенка и его лечения.

Рё заболел, когда ему исполнилось два года, в большой больнице рядом с их домом ему первоначально диагностировали герминому – опухоль головного мозга. И Риэ, и ее муж были шокированы неожиданной болезнью сына, но их успокоили прогнозом: пятилетняя выживаемость пациентов превышает девяносто восемь процентов при проведении курса лучевой и химиотерапии. Тем не менее муж был категорически против хирургической биопсии, которую обычно проводят пациентам на этой стадии. Врач объяснил, что эта процедура связана с определенным риском для такого маленького пациента. Если бы это оказалась не герминома, скорее всего, это могла бы быть неоперабельная злокачественная опухоль. Однако муж считал, что подвергать сына опасности ради того, чтобы узнать, что это неизлечимое заболевание, неправильно, и убедил в этом Риэ. Хотя она изначально склонялась к тому, чтобы сделать биопсию, но в спорах с мужем о рисках не смогла удержать своей позиции.

В течение последующих трех месяцев Рё мучился от рвоты, пока проходил изнурительное лечение герминомы. Риэ ухаживала за сыном, ради этого уволилась из банка, в котором работала с момента окончания университета.

Однако опухоль не уменьшилась, а выросла. На основании результатов МРТ врач поставил другой диагноз – глиобластома. Как он и говорил изначально, опухоль оказалась неизлечимой, а мальчику оставалось жить меньше года.

– Все, что вы можете сделать, – быть рядом с ним и провести с ним то время, что ему осталось.

Риэ перевезла сына в другую больницу, но диагноз не изменился. Через четыре месяца Рё умер. С первого посещения больницы прошло всего семь месяцев, три из которых он страдал от терапии, бесполезной в его случае.

Для обоих родителей это стало трагедией, но муж пытался убедить Риэ преодолеть несчастье вместе, ведь они были семьей и у них был Юто. Но Риэ была тверда в своем решении и настаивала на разводе.

Она вовсе не винила мужа в смерти сына. Напротив, она мучилась от мысли, что это была ее вина, но при этом и думать не хотела о совместном будущем с мужем.

С одной стороны, Кидо сочувствовал ей, но ему пришлось объяснить, что с юридической точки зрения ее желание не является убедительной причиной для развода. С другой стороны, ему было жаль мужа. Факт, что тот совершил непоправимую ошибку как отец, оставался фактом, но когда Кидо спросил мнение своего зятя-врача, тот сказал, что неспециалисту трудно принять подобное решение, да и в объяснениях лечащего врача Рё были неточности. «В любом случае я не понимаю, почему жена так сердится на мужа», – сказал он в заключение.

Кидо взялся за бракоразводное дело, потому что почувствовал в характере Риэ нечто сложное, но при этом незамутненное, что-то заставляющее его задумываться все глубже.

Взявшись за дело, Кидо встретился с мужем и постепенно понял, почему чувства Риэ к нему ожесточились. Муж жаловался, говорил о том, насколько пострадал сам, о том, что адвокат должен быть разумным человеком, сокрушался о глупости и странном поведении Риэ, о том, как он сильно любит ее, со слезами описывал боль от потери сына, а затем требовал, чтобы Кидо помог им примириться. Как и сказала Риэ, муж оказался неплохим человеком. Однако он выглядел жалко: невероятная самоуверенность причинила боль жене, страдания маленькому умирающему ребенку и теперь разрушала его же собственную жизнь.

В течение года, пока длилась процедура развода, Кидо выслушивал все его оправдания, стараясь дать понять, что у него нет никакой надежды вернуть любовь Риэ. Как ни странно, муж Риэ стал относиться к Кидо с долей уважения: он много раз пересказывал своими словами те юридические аспекты, которые объяснил Кидо, демонстрируя, что понял сказанное, и в этом находил источник утешения для своей уязвленной гордости. Такое бывает у тех, кто совершает домашнее насилие над близкими. Он изо всех сил пытался доказать Кидо, насколько он серьезный и умный человек.

Месяцев через десять после начала дела Кидо заметил, что муж Риэ, очевидно, стал тяготиться им. В то же время от внимания Кидо не ускользнуло, что он все чаще в хорошем настроении. Он и сам не любил такие методы, но решил нанять детектива и начать слежку. Затем, показав мужу фотографию, на которой тот выходил из своей новой квартиры с женщиной, Кидо посоветовал завершить переговоры. Как ни странно, муж Риэ довольно легко согласился не только на развод, но и на передачу опеки над Юто, хотя долго не хотел уступать.

А теперь Риэ не просто потеряла второго мужа. Оказалось, что он все эти годы обманывал ее по поводу своей личности.

Зачем ему это было надо?

Кидо потянулся со вздохом и посмотрел на часы. Было почти два часа ночи. Он прикрыл рукой рот и глубоко зевнул.

Кёити Танигути сегодня дал контакты нескольких людей, которые, по его словам, могли знать о местонахождении брата. Он отдельно подчеркнул, что о Дайскэ может что-то знать его бывшая любовница.

Оставив в стороне вопрос о том, кем на самом деле был Икс, Кидо решил, что для начала нужно найти официальные записи о регистрации местожительства Дайскэ Танигути.

Кидо залпом проглотил последнюю водку. Теперь она была теплой, но на языке оставался чуть острый и горький вкус. Кидо слегка вздохнул, последний раз за этот день.