Окулист

Хотелось похоронить мою любимицу у её мёртвого друга Уолиса. Добравшись до его могилы, я бережно положил Марджори на изголовье, рядом с памятной плитой и стал рыть ямку. Копал руками и палкой, найденной там же.

– Я отомщу за тебя малышка и никогда тебя не забуду. – бормотал я, давясь слезами и соплями.

Грязный и до нитки промокший я не пошёл в школу, но и домой идти было нельзя.

– Останусь тут. – промелькнула мысль.

Свернувшись калачиком рядом со свежим бугорком, где покоилась Марджори, я думал о несправедливости мира. Во всяком случае, того мира в котором были мы с ней!

– Если Мир, это то, что нас окружает, то он ужасен! Для такого малюсенького городишки, как этот, у нас слишком много дерьма.. Слишком много… Почему всё так?

Вся правда заключалась в том, что в это кошмарное утро меня лишили последнего друга и последней надежды на нормальное взросление. Может быть, это повлияло на последующие события, может быть ключевую роль в моей жизни, сыграла мать, судить не берусь, ибо психологией не увлекался… Думая о мести, дрожа всем телом от холода, я каким-то образом умудрился уснуть. Мне ничего не снилось, но даже в полном отрубе я ощущал холод, пронизывающий до костей. Спустя несколько часов я очнулся и почувствовал себя пустым. Показалось, будто в груди, зияет дыра со штат Вайоминг, чёрная пропасть во мне была такой же бескрайней и необъятной. Различие только в одном, Вайоминг-это место, где живут разные люди и хорошие и плохие, а дыра во мне была местом, где поселилось нечто отвратительно ужасное. Оно шевелилось внутри, вызывая тошноту и головокружение. Я знал, что оно там, рычит, беспокоится, ждёт подходящего момента, чтобы выбраться наружу и отомстить.

Я встал с примятой травы, облизнул пересохшие губы и пошатываясь пошёл по направлению к дому…

– Я убью вас долбаные ушлёпки! Я убью вас! – прорычал тот, кто поселился внутри, и я даже улыбнулся.

Эта улыбка была натянутой и ненормальной, похожей на улыбку психбольного, позже я часто видел её на своём лице. Обычно она возникала, когда оно пыталось выбраться или когда внутри меня тихим бесом скрипел его шёпот. Эх… в тот день, его осипший тихий голос успокоил меня, цель была поставлена.

По дороге домой я от стресса блеванул раз пять и всё какой-то зелёной жижей. В башке трещало, в носу появилась дикая заложенность. Еле передвигая ватные ноги, преодолевая последнюю милю до двери спальни, я сгорал, как свеча в подсвечнике перед алтарём. Одним словом, купание в колодце нефига неполезное занятие. Я дико простыл, затемпературил, рассопливился, чуть не подох вообще. Но… НО! Чёрт побери я выжил! Самое интересное, что пока я подыхал от заработанной простуды, моя замечательная мать отсутствовала! До сих пор не понимаю, где она была, да и хрен с ней!

Колыхаясь во всей этой агонии, я думал, что если завтра всё-таки наступит и я поправлюсь…

– Уничтожу всех этих упырей, словно мстительный Джокер! Порву каждого. Они всё равно конченые, мир ничего не потеряет, если их не станет! – бормотал я в бреду.

Перед заплывшими отёкшими глазами мелькала мордашка Марджори, а иногда слышалось её жалостливое мяуканье. Громкий омерзительный гул раздирал тишину забытья. – Что это за ГУЛ? – спросите вы.

Да чёрт его знает… Возможно, это кипели мои мозги или трещала по швам голова… Помню, что черепушка тогда очень болела! Невыносимые волны накрывали внезапным приступом, было хреново… О-о-очень хреново, у меня даже закладывало уши. Когда мяуканье и гул затихли, из шкафа, стоящего в углу моей комнаты, послышался голос Долговязого и его дружков.

Я был в шоке, не поверил своим ушам! Но обосраться мне на месте, это был точно их голос.

– А-а-а-а! А-а-а-а! Зашибу твари!!! – заорал я что есть мочи, и ринулся в атаку.

– Вы!!! Вы, уроды! Долбаные уроды, я достану вас! – повторял мой сорвавшийся на крик голос.

Распахнув дверцу шкафа, я увидел там только свои немногочисленные вещи, в основном уже маленькие мне. Больше там никого не было… НИКОГО! Через секунду, всё, что там висело, лежало и хранилось годами, летело на пол, издавая при этом странные кашляющие звуки. Я буйствовал! Казалось, издевательские насмешки уже прекратились, всё стихло вокруг, и безумие отступило. Вместе с безумием и последние силы покинули моё тело, и я стал задыхаться, от какой-то панической атаки! Удушливая волна обессилила меня окончательно. Сделав несколько огромных глотков воздуха, я глянул на шкаф и подумал, что в таком состоянии он выглядит жутковато, как выпотрошенный великан с кишками наружу! Одна тёплая толстовка, красного цвета с длинным рукавом, свесилась с полки и походила на разорванный внутренний орган. Верхние опустевшие полки напоминали пустые глазницы и смотрели они на меня с удивлением. Он будто спрашивал.

– Ты что спятил?

Или.

– За что?

– Бррр! – вырвалось с моей глотки.

Голова закружилась, силы покинули, и я оказался там же где мои ничтожные пожитки. Обморок застал врасплох, он всегда случается не вовремя… Очнулся к вечеру и понял, что на ухе образовалась огромная шишка и бок саднил кровоподтёком. Скорее всего, падая, я зацепился за стол, а затем, наотмашь шарахнулся о пол. В конце концов, потихоньку я пришёл в себя. Температура шпарила полночи… Ну и что с этого? Главное, наутро мне стало несколько легче. Когда я пошёл в школу, моя учительница Миссис Долорес Стрип задала мне один напрашивающийся вопрос.

– Почему ты отсутствовал целых 3 дня? – сказала она невозмутимым тоном.

Сначала я удивился и даже испугался, но потом взял в себя в руки и просто ответил.

– Болел. У меня была простуда, сопли и щипало горло. – бормотал я, виновато пожимая плечами.

Она посмотрела на меня более чем внимательно и махнула головой, показывая, что понимает.

– Надеюсь, тебе уже лучше? – поинтересовалась Миссис Долорес.

Я охотно замотал головой, и она улыбнулась, записывая что-то себе в журнал.

– Ступай на своё место Питер.

Она поверила мне! Наверное, потому что хорошо учился, я был жутким зубрилой, заумным додиком, которых никто, кроме, учителей не любит. К тому же я не прогуливал школу, за исключением тех дней, когда был поколочен матерью. Но всё дело в том, что такого давненько не случалось, да и время тогда было совсем другое. Ещё и маленький городишка, если не сказать больше! Кстати, и сейчас он не дотягивает до многих известных мне близлежащих мегаполисов. Но дело даже не в этом, люди, живущие в моём детстве, были проще. Уж, без сомнения, проще и доверчивее… ммм – да…

Теперь вы знаете, с чего всё началось, а уж кто в этом виноват судить человечеству, психологам, экспертам и всей этой научной шушере, заумным выскочкам думающим, что они всё и про всех знают и понимают больше чем остальное население нашей многострадальной планеты. Самодовольные дураки!

Кое-как отсидев уроки, я не останавливаясь медленно побрёл по тропинке домой. Сегодня не хотелось провожать Милдрет Харис, не хотелось ехать на автобусе, не хотелось разговаривать, общаться и вообще… мне не хотелось видеть счастливые улыбки на лицах людей и самих людей не хотелось видеть тоже. Всю дорогу я шёл, сгорбившись, опустив голову, смотрел себе под ноги и считал шаги. От школы до могилы Мистера Уолиса и Марджори получилось 8794 шага. Как я уже говорил, возможно, у меня слегка поехала крыша… А у кого бы она ни поехала?

– Нахрена ты попёрся на кладбище? – спросите вы.

Возможно, мне было одиноко и после того, как единственное дорогое сердцу существо было убито, хотелось навестить могилу… А может быть… и даже, скорее всего… я надеялся, жаждал встретить этих ушлепанов. Не знаю, чтобы случилось, если бы они действительно там оказались… Возможно, юные убийцы кошек, замочили бы и меня! Утопили в том же колодце, и дело с концом. Но нет… нет… Волей случая или судьбы там никого не оказалось, было тихо и только сверчки напевали свои спокойные дребезжащие песенки. Воздух сырой и на удивление тёплый. Ночью прошёл небольшой дождь и в кладбищенском лесу теперь парило словно в бане. Я посмотрел на надгробие Мистера Уолиса и уважительно поднял руку в знак приветствия. Рядом с его могилой темнел бугорок, где покоилась Марджори, а ещё я заметил, что с правого бока, довольно-таки высокая трава была изрядно примята.

– Это я спал тут. – подумалось мне.

Присев на это место, я открыл свой портфель и достал пакетик с сморщенным брокколи.

– Я тут принёс… – прошептал мой дрожащий голос.

– Сегодня на завтрак мать опять дала это отвратительное дерьмицо и я подумал, я вдруг вспомнил… что ты любишь… – еле слышно прошептал мой тихий и очень печальный голос.

– Подумал… к чёрту! Я просто спятил! Ты мёртвая, мёртвая! А покойники не едят… – говоря это моя рука всё сильнее сжимала салфетку с брокколи.

От давления капуста раздавилась превратившись в пюре и частично выскочила из крепко сжатых пальцев. Я этого даже не заметил, снова расплакался, как настоящая обиженная девчонка. Дело в том, что я ревел, потому что понимал… Меня никто не любит, я никому не нужен. Моя мать ненавидит меня, одноклассники кошмарят чуть ли не с первых дней, родственники делают вид, что я вообще не существую, а государству просто насрать! Весь мир забил на маленького человечка свой жирный болт и живёт себе в тепле и сытости! Я прямо слышу, как всё моё окружение говорит.

– Слышь Ты, нюня, хорош ныть, как баба! Распустил сопли и скулишь целыми днями! С такими высерками, как Ты вечные сложности! Вы ошибка природы и проблема общества! Вас не должно быть, слабакам не место в нашем мире!

Думаете легко так жить? Каждый день просыпаться идти в школу, потом на работу, понимая, что ты изгой общества, ошибка природы, сбой программы, если хотите! То есть некий человек-глюк! Каждый день умываясь смотришь в зеркало и осознавать, что из зазеркалья на тебя пялится ничтожество! Я долго вынашивал свой план по уничтожению кучки живодёров, но не находил способа осуществить задуманное. Они всегда ходили группой и нападать снова на всю толпу было глупо. Тут нужен был целый план. Я составил его и осуществил задуманное гораздо позже, подонкам тогда исполнилось аж по 15 лет. Возраст, когда спермотоксикоз ударяет в голову, которая никогда и так не соображала. Именно в это время живодёры начали гулять поодиночке, провожая своих цыпочек домой. Мы ещё вернёмся к долговязому и другим членам его шайки.

А пока поговорим о моей первой жертве… Расскажу всё без прикрас, от и до!

ГЛАВА №2
НОМЕР 1

Возможно, я плохой человек… не исключаю такой вероятности, но вот… одна мысль всё время крутится в моей голове. Она прямо как навязчивая идея постоянно маячит на горизонте сознания, не давая расслабиться. Я вот что думаю: «Убивать плохо! Это противоестественно… Это не правильно и возможно чудовищно… Наверное… чёрт побери! Но, если человек совершивший всё это умеет любить, разве он плохой? Разве в жестоком сердце может поселиться любовь?»

Со дня смерти Марджори, до моего первого убийства прошло совсем немного времени. Думаю, мне нужно было выпустить пар! Высвободить изнутри зверя, скребущего мою плоть. Но думаю, я смог бы его удерживать ещё долго, если бы не определённые обстоятельства. Если бы… это хорошее слово! К сожалению, или к счастью, за эти месяцы обстоятельства сложились в пользу зверя.

В общем, позже после смерти моей кошки, я всё реже заходил на могилу. Становилось грустно… Придя, я рассказывал ей, как прошёл мой день. Было больно ежедневно ковырять эту рану, к тому же вскоре наступило долгожданное время каникул и поводов посещать кладбище было всё меньше. Лето желанное время года для всех детей на земле. Я же боялся вынужденного отдыха, как огня. Но в том году моя мать постоянно принимала успокоительное и от этого походила на овощ, что радовало и давало надежду. Мне удавалось много гулять, по большей части во дворе собственного дома, но друзей у меня всё равно не было, а территория, принадлежавшая нашей семье, была огромной. Когда-то цветущий сад, всё ещё давал редкие плоды. Если их не съедала тля или черви, удавалось полакомиться кислючими яблоками, одичавшей сливой и грушами. Мать ничего не обрабатывала и поэтому найти вкусную не почиканную паршой грушу было делом не из лёгких. А я не боялся непростых дел. Искал и находил! Одичавшие груши, растущие у нас во дворе, были твёрдыми, но сладкими. Хотя от некоторых не совсем спелых вязало во рту, мне они всё равно нравились. К тому же на одном из деревьев я заметил маленького рыжехвостого бельчонка. Он проворно скакал с дерева на дерево, изредка поглядывая на меня своими хитрыми глазками. Пушистик был такой хорошенький, просто, как игрушечный с крохотными поблескивающими, внимательными угольками глазками. Через пару недель нашего знакомства я впервые услышал его голос. Это был тоненький писк ни на что не похожий. До этого я никогда не встречал белок и не находился с ними в столь близком знакомстве.

Услышав рыжехвостика впервые, я подумал.

– Как интересно он общается! – и ещё.

– Какой он красивый…

Запомнилась наша третья встреча, я тогда сделал себе огромный бутерброд с сыром, сбежал из дома в сад и, устроившись поудобнее под раскидистым одичавшим деревом груши, принялся уплетать его за обе щеки. Достал второй кусок и уже хотел сделать огромный кусь, как передо мной появился он. Рыжик с глазками угольками так грустно на меня посмотрел, что кусок не полез в горло. Я почти сразу его понял! Без слов… мы общались впереглядку.

– Привет, Кевин! – еле слышно сказал я.

Не спрашивайте, почему именно Кевин, а не Крис, например… не знаю, с чего я вообще взял, что его так зовут. Наверное, это получилось само собой.

– Хочешь сыру? – спросил я и кинул небольшой кусочек в его сторону.

Бельчонок радостно пикнул, схватил кусочек, признательно посмотрел мне прямо в глаза, и на секунду исчез в зелени груши. Не успел я откусить, как рыжий бесёнок появился вновь. В двух словах пришлось скормить ему и сыр и весь хлеб. Казалось, мы оба были рады этому факту. Погревшись немного под солнцем, съев несколько вязких груш, я отправился домой.

– Пока Кевин! До завтра! – выкрикнул я и услышал писк в ответ.

Мы стали встречаться каждый день, лазали по деревьям, ели всякую всячину и грелись на солнце. Вскоре Кевин стал бесстрашно таскать еду из моих рук, а иногда просто садился рядом, замирал, поглядывая вдаль, нам было здорово молчать вместе и греться под лучами ласкового солнца. Мы подружились, боль от потери Марджори будто немного сгладилась и отступила на несколько шагов. Это позволило насладиться каникулами и общением с бельчонком. Но я не забывал о ней ни на секунду, господи… нет! План мести оставался в голове, даже когда я спал, и ничего не могло изменить моих намерений. В этом году я позволил себе расслабиться и ненадолго забыться…

Моя мать поспособствовала этому! Она почти не издевалась, почти не била меня, почти никогда не появлялась в моей комнате… На какое-то время я даже забыл её тяжёлый смрадный запах. Шлейф чего-то скисшего, вперемежку с грязным бельём и немытыми гениталиями, это существо (мама) будто выпало из моего мира, исчезла. Я всё ещё боялся её, но именно тогда мои ночные кошмары стали слабее, возможно потому что я к ним привык… ведь люди ко всему привыкают… А может быть, я стал чуточку взрослее. В любом случае ночные сновидения были уже не столь пугающие и мокрые лужи по утрам наконец-то прекратились!

Чёрт побери, это было счастливое время! Я ничего не просил у жизни! Мне просто хотелось думать, что я нормальный мальчишка, а не загнанное в угол, затравленное обществом ничтожество.

– Я мальчик! Ребёнок! Позвольте мне быть счастливым… – иногда кричал мой внутренний голос… В такие моменты предательские слёзы подступали к глотке, не давая вздохнуть.

Позже я научился не плакать! А пока мог себе это позволить, ведь на тот момент мне было всего лишь 10 лет. От постоянного недоедания я был худой, маленький и жалкий. Мне даже стало казаться, что я вообще никогда не выросту, так и останусь скелетообразным карликом с грустными глазами. Только когда я вспоминал о Марджори, чувствовал себя сильнее сильного, и эта невиданная сила растекалась во мне, заполняя каждый уголок моего существа! Чем дольше я думал о ней и чем больше, детальнее прорабатывал план мести, тем ужаснее болела моя голова. В такие моменты, тот, кто поселился внутри меня не живой и не мёртвый, злой сгусток чего-то ужасного, начинал беспокойно шевелиться, скрестись по моей плоти своей когтистой лапой. Он рычал от нервного нетерпения, и чаще всего это заканчивалось обмороком, всё же иногда удавалось его утихомирить и тогда меня просто рвало какой-то серой жижей! Но сразу после избавления становилось легче.

Вы можете подумать, что я нытик из тех слюнтяев, которые постоянно жалуются и всему не рады… Счастливых дней в моей жизни, действительно можно пересчитать по пальцам. Но всё же они были.

Как-то раз ближе к концу каникул я сидел под деревом во дворе и читал книгу (Грёзы) в ведьмином доме. Её написал гениальный Лавкрафт Говард Филлипс, я обожаю его и по сей день! В 60—70 годах его книги произвели фурор, в будущем он стал основателем нового жанра, Лавкрафтовые ужасы, но к тому времени он давно умер и не узнал об этом своём достижении! Вообще, я считаю, он пожил совсем мало каких-то 46 лет, вот если бы ему довелось дожить до 100, сколько бы крутых книг он успел написать! Эх, ну да ладно… в двух словах книги его имеют свойство погрузить читателя в другой мир, полный удивительных теней и опасных загадок. Я был поглощён рассказом полностью и даже не заметил, как появился Кевин. Очнулся, когда он прыгнул мне на плечо и заглянул в глаза. На его мордашке читалось недоумение, он будто говорил.

– Ты что не видишь, что я уже давно тут? Ты что, вздумал игнорировать меня?

– Привет, Кевин! – воскликнул я.

Глянув на него одним глазком, я аккуратно и как можно бережнее погладил его указательным пальцем. Боялся, что укусит, но он не укусил, только от удовольствия зажмурил глазки. Думаю, это означало безграничное доверие!

– Ты, наверное, голоден? – еле слышно прошептал я.

Он открыл глазки-угольки и пристально посмотрел на меня понимающим взглядом.

– Я не забыл про тебя дружище! Посмотри-ка, что у меня есть… – бормотал я, поднимаясь с травы.

Кевин спрыгнул и занял ожидающую позу на задних лапках. Немного покопавшись в рюкзачке, я нашёл сырого арахиса, штук десять фасолин и полпочатка сладкой кукурузы. Он моментально подскочил, как это умеют делать только белки, взял кукурузу, почему-то я знал о его выборе, и поспешил в свою нору, расположенную в старом полузасохшем дереве.

Я подумал…

– Какой он классный! – но сейчас не об этом.

Наблюдая за Кевином, я знал, где его домик и в этот раз решил помочь ему с фасолью и арахисом. Взял запасы в кулачок и отправился за ним. Добравшись, протянул руку так, чтобы ему было легче перетаскивать. Кевин принял эту заботу с удовольствием, мне даже почудилось, что он улыбнулся. В общем, я молча стоял с протянутой в вверх рукой, а бельчонок таскал с неё зёрна в нору и возвращался за новой порцией. Наверное, на второй или третий его заход, до меня донеслось слабое пищание. В норе моего друга кто-то болтал, по звукам кто-то очень похожий на него!

Знаете, кто это был? Аха-а-ах! Кевин оказался девочкой и у него родились малюсенькие детки-бельчата! Да, да! Он был женщиной! Я так удивился…

– Кевин… что там у тебя? А? – бормотал я не своим голосом.

– Ты что девчонка? Ну и ну… дружище! Это как-то совсем неожиданно! -засмеялся я.

А он только пикнул и ещё раз улыбнувшись скрылся в норе. И только тогда его дети успокоились и затихли, а я почему-то опять расплакался… На меня нахлынуло такое счастье, которое выплеснулось ручейками из глаз.

Забрав книгу, я вернулся под его дерево, сел на траву и стал читать вслух ужасные сказки Лавкрафта и иногда слышал пищащую болтовню детишек своего друга.

Время шло, Кевин, так и остался Кевином. Во-первых, мне это имя нравилось, во-вторых оно ему очень подходило, в третьих он знал своё имя и даже окликался! Было бы странно его переназывать спустя столько времени. Малышня подрастала, я стал приходить к ним каждый день, кормил, приносил воду и читал. Это были счастливые моменты.

Лето пролетело слишком быстро, каникулы кончились и пришлось снова идти в школу. Удивительно, но мне было грустно оставлять на целый день Кевина и малышей. После потери Марджори я постоянно волновался, что и с ними может что-то случиться, что-то очень нехорошее! А меня не будет рядом, чтобы защитить.

Так и случилось…

Однажды, спустя несколько недель учёбы… я возвращался домой, как обычно, пешком и издалека услышал ужасный шум, исходящий с нашего двора! Казалось, рёв бензопилы разносился на несколько миль! Это было неожиданно и подкосило меня окончательно. Я понял, случилось что-то страшное и непоправимое и ещё, что моя мать, дьявол во плоти, уничтожила домик Кевина с малышами, а может, и того хуже!

– Не-е-ет! Не-е-ет!!! – завопил я, задыхаясь от шока.

– Не-е-ет, пожалуйста… – бормотал мой неестественный голос.

Когда я прибежал было уже слишком поздно…

Могу сказать с 100% точностью, именно в тот день маленький Питер скончался! Он умер в тот момент, когда под спиленным деревом обнаружил маленькие тела детишек Кевина. Всё просто, ненормальная мамаша наняла рабочих, они спилили все старые деревья, собственно и дом моего бельчонка попал в этот список.

Учёные-психоаналитики, психиатры и подобная заумная шушера с уверенностью утверждают, что маньяки-убийцы все без исключений издеваются и ненавидят животных! Ну так вот… Фак! Мать вашу! Факью придурки! Потому что вы нихрена не знаете и ни черта не понимаете! Мозг ненормального убийцы для вас так и остался загадкой! Я обожал животных с самого детства! За всю свою жизнь я не убил и даже не обидел ни одного четвероногого или любого другого животного! К своим 10 годам я понял одну истину! Самый страшный убийца и разрушитель всего живого, это ГРЁБАНЫЙ ЧЕЛОВЕК! А моя мать самый страшный садист-уничтожитель из всего рода человеческого! Она отняла у меня детство, отняла возможность быть ребёнком!!! Почему, за что? Это моё право по рождению! Я даже не знаю, что такое по-настоящему мечтать о чём-то, она убила мою мечту ещё в зародыше! Такое ощущение, будто в мире, где я живу вечная зима и холод… Я стою один посреди бескрайней снежной глади и мне негде спрятаться… негде спрятаться… понимаете? Эти учёные психоаналитики и прочие, понятия не имеют, что творится в душе у таких, как я, они понятии не имеют, почему мы такие чёрные изнутри! Просто понять это может только тот, кто пережил подобное! Но есть одно но, выбраться из этого дерьма нормальным человеком невозможно! Мне кажется, вместе с потерянной возможностью быть любимым ребёнком, я потерял человечность. Эта потеря настолько велика, она заполнила меня до краёв, образуя чёрную пустоту, припорошённую злобой, как сахарной пудрой на вкусном торте! Я так хочу нежной любви… настоящей любви, а вместо этого получаю новую порцию жестокости. Да, я ненавижу себя, но ещё больше ненавижу мать! Видит Бог, когда она подохнет, я буду плясать от счастья на её могиле!

– Нужно убить эту тварь во что бы то ни стало, а не то, она загубит ещё чью-то жизнь! Хочу видеть, как она корчится от боли! О, я буду убивать её долго и медленно, наслаждаясь каждым криком, каждой секундой мучения! Ооо, я буду убивать её оче-е-ень до-о-олго! И когда Шериф вдруг скажет, что её обезображенный труп наконец-то найден, это станет самой великолепной новостью в моей жизни! – я закрыл глаза и тут же представил всё это.

– Поистине ХОРОШАЯ НОВОСТЬ! Чёрт подери! – буркнул я и расхохотался, тихим скрипучим смехом.

После я часто думал, представляя, как уничтожаю самого гнусного и самого мерзкого вредителя на земле, собственную мать.

Окончательно убедится в том, что я прав, удалось практически сразу. Я понял, что случилась беда, когда увидел спиленные старые деревья. Мой вопль заглушил визг бензопилы и рабочий который как ни в чём не бывало, выполнял указания матери, неожиданно бросил всё и подбежал ко мне.

– Эй, парень? Что с тобой? Что? – повторял он, не понимая, что происходит.

Я выставил вперёд руки и раскрыл ладошки, в которых лежали маленькие трупики бельчат.

– Чёрт! – вырвалось у него.

Было заметно, что он сожалеет, но мне было плевать на это! Захотелось удушить его на месте.

– Чёрт! – повторил он в недоумении.

– Я не знал, что они там… – бормотал он, почёсывая затылок натруженной рукой.

– Убийца! – выпалил я и побрёл вглубь двора.

Отойдя на достаточное расстояние, я позвал Кевина.

– Кевиин! Иди ко мне малыш… пожалуйста… – я плакал, хлюпал носом и звал… звал…

Надежда до последнего теплилась где-то глубоко в душе… но, он так и не появился. Кто знает, может быть, он тоже был мёртв, валялся там под какой-нибудь старой грушей.

Меня уничтожил тот факт, что он доверился мне… то есть ОНА доверилась! И что, какой итог? Смерть её и потомства? Я подвёл Кевина, здорово подвёл!

Собравшись с силами, я похоронил малышей в укромном месте за домом. Вместо, памятника натаскал небольшой бугорок из камней, похожих на булыжники. Не знаю, зачем вдруг начал писать всё это дерьмо… События прошлого больно бьют по моей и без того расшатанной психике, но я чувствую в этом странную потребность. И если вы думаете, что я просто тщеславный мудак, то здорово ошибаетесь! Мне незачем увековечивать себя на бумаге, а нахрена? Думаю меня и так запомнят на века, по делам, вернее, по убийствам. Ну, да хватит рассусоливать… Пожалуй, начнём.

Первым в моём списке стал чёрный ублюдок по имени Руди. Мы учились в одной школе и он со своими дружками, такими же недоносками, часто задирал меня. Всё началось внезапно, я просто сидел на лестнице у входа в школу, ждал, пока спустится Милдред. Я не заметил, как они подошли, потому что увлёкся какой-то книгой.

– Эй! – крикнул один неприятный толстяк в вечно заляпанной каким-то дерьмом рубахе.

Я и не думал реагировать, молча продолжил читать, точнее, делал вид, что читаю.

– Эй! Ты срань! У тебя с ушами проблема? Подними рыло, не видишь, к тебе люди обращаются. – рявкнул высокий чернокожий парень.

В моём детстве в Америке ненавидели негров, в то время их унижали все кому не лень, а этот ублюдок, на мой взгляд, слишком зарвался. Он, видимо, чувствовал себя белым, хотя о рабском происхождении говорил цвет его кожи. Но на мой взгляд, как ни крути и сколько денег ни дай рабу, он навсегда останется рабом. Из-за постоянной агрессии чёрного ублюдка напрашивался вывод, он был охренительно озлобленным, мстительным рабом, которому внезапно дали слишком много власти. Чёрт, в моей школе только этот ублюдок ходил с высоко поднятой головой и братался с белыми пацанами. Странно, но они будто не видели цвет его кожи, расовое отличие их не смущало. Все остальные нигеры вели себя, как чёрная тень… Да о чём говорить, в те времена такие даже не учились с белыми в одном классе!

Чёртов Руди был не исключением, но дружил он с кучкой белых недоумков, которые давали ему некую привилегию, что ли…

Он рявкнул на меня белого мальчика, показывая своё превосходство перед слабым. Я почему-то не испугался и снова не отреагировал на его выпад. Тогда эта скотина, этот долбаный НИГЕР подлетел ко мне и, схватив за шевелюру, поднял мою голову кверху! Он уже намеревался, как следует вмазать, но его остановил пацан в толстенных очках. Кажется его звали Спенсер, худой мальчишка, опрятный, напоминающий больше ботана, знаете, такие задроты в каждой школе бывают! Чёрт, сейчас я всерьёз думаю, что он был похож… на меня, только с одним отличием, у него была нормальная, обеспеченная семья!

– Руди! Тебе что, проблем мало, мы в школе, забыл?! -буркнул очкарик недовольным тоном, и нигер ослабил хватку.

– Живи моль! – гаркнул он и смачно сплюнул мне на штанину.

– Увидимся! – добавил жирный и сделал жест рукой, будто он стреляет мне в голову.

Зверь внутри меня встал на дыбы, но вышла Милдред и все рассосались.

– Привет… – сказала она и протянула руку к моим всклокоченным волосам.

– Что это у тебя за причёска? – засмеялась она и я неловко улыбнулся.

– Ветер… – пришлось соврать, не жаловаться же девчонке?

– Разве? – недоверчиво переспросила Милдред и поводила носом пытаясь поймать хоть малейшее дуновение ветерка, которого, естественно, не было!

Я думаю, что нравился ей! Я думаю, она видела во мне что-то хорошее или интересное для себя… Я думаю, у нас могла бы получиться замечательная жизнь.

Мы чуть-чуть посидели на лестнице, беззаботно болтая о том и о сём… Но всё это время напряжение внутри меня не спадало. Предчувствие беды, вот как я это называю. Мама Милдред, Миссис Келли, на мой взгляд, очаровательная женщина, похожая на фею или кого-то типа того, скоро приехала. Она мило улыбнулась мне, и они укатили на своей красной машине. Помахав им вслед, я медленно побрёл по тропинке, которая вела к старому кладбищу. Чёрт его знает, что творилось у меня внутри в тот день…

Всю дорогу я вспоминал наглую рожу Руди, и его озлобленный взгляд не давал мне покоя.

– Я убью тебя долбаный нигер… Я точно убью тебя! – ревело чудище живущие в моей утробе и знаете, в этот раз я был с ним абсолютно согласен.

Мысли захватили моё воображение и поглотили полностью. Я даже не заметил, что тучи на небе сгустились и висели низко, напоминая брюхо толстой тётки Молли. Её безобразное пузо также свисало над коленями, угрожая прорваться и вывернуть наружу всё её внутренности… Фу!!! Сегодняшнее небо было таким же угрожающим и неприятным. К тому же время от времени раздавались оглушительные раскаты грома и сверкала яркая молния. Жуткое зрелище, скажу я вам! В такие моменты моя голова начинает звенеть болью как церковный колокол, уши закладывает так, что плохо соображаю.

Я на секунду остановился, ещё раз взглянул на нервное небо, от яркой вспышки на небе зажмурился и тут же получил огромной каплей дождя полбу. От неожиданности я даже вздрогнул.

– Чёрт! – выругался я и побежал что есть мочи.

Пробегая мимо могилки мистера Уолиса, я выкрикнул.

– Привет дорогая Марджори, я зайду к тебе в другой раз!

Я не знаю, сколько времени бежал, голова нещадно трещала, очнулся, только когда загремел вниз лицом. Позже, разумеется, понял, что случилось и почему я оказался в грязи по уши. Руди со своими дружками, недоумками подкараулили меня на тропинке к дому! Жирный ублюдок поставил мне подножку и я со всего маху полетел в лужу. Хотел бы я сказать, что вскочил не ноги и поубивал всех до одного, но нет… нет… Руди отвесил мне пару пинков по рёбрам, жирный ещё раз плюнул, а очкарик оказался не приделах!