Обоюдный смешок быстро перекатился в тихий расслабляющий хохот. Энни не могла отделаться от картины в голове: маленький Айзек сидит и ковыряет стену, как в «Побеге из Шоушенка», а затем прячет дырку за плакатом красотки.
Он небрежно кинул полотенце на стул и по-хозяйски плюхнулся на кровать.
– Иди ко мне, – позвал он, прожигая Энн таким внимательным и зовущим взглядом, что она разом забыла о смехе.
Она не понимала причины, но знала, что очень нужна ему сейчас. Это вибрировало в воздухе, невесомо, но так очевидно, что кожу покалывало. Энни задержалась всего на две секунды: чтобы закрыть дверь в комнату и чтобы скинуть с ног сандалии. А потом неуверенно присела на краешек кровати.
– Да не буду я тебя домогаться. Просто полежи со мной… пожалуйста, – было в этой просьбе что-то, от чего у неё ёкнуло сердце, а пульс зачастил. Отчаянное и искреннее.
Отбросив последние сомнения в правильности происходящего, она осторожно прилегла рядом с ним, чётко ощущая жар от полуголого тела. Сухо сглотнув, снова встретилась с ним взглядом, пристраивая голову на одной подушке. Глаза в глаза, близко до комка в горле.
– Я не боюсь, что ты будешь меня домогаться. Я боюсь, что буду совершенно не против, – призналась она, окончательно зардевшись и закусив губу.
– Ведите себя прилично, юная леди, – на этот раз был его черёд усмехнуться.
Обхватив Энни одной рукой, он решительно подтянул её к себе поближе: узкая кровать не предполагала много места. Теперь девушка оказалась прижата к нему невероятно тесно, а их ноги сами собой переплелись, замыкая эту электрическую цепь. Короткие тугие разряды тока бежали по коже, но это именно то, что им сейчас было необходимо.
Что-то живое, тёплое, настоящее. Родное?
Зарывшись носом в её сладко пахнущие ванилью волосы, он дышал всё более ровно, размеренно. Энни спрятала лицо на его груди, нежась в окружающем чувстве защищённости, цельности. Всего минуты хватило, чтобы, согревшись друг о друга провалиться в глубокий сон.
И казалось, древний греческий бог Морфей улыбался, посылая в две гудящие головы самые лучшие сны – непременно с участием второй половины.
15. Если бы это был последний день
Айзек проснулся, когда за окном уже начали играть первые закатные лучи. Не сразу понял, почему в его постели так тепло и так сладко пахнет, но спустя мгновение отдохнувший мозг начал работать. Энни всё ещё была в его руках, тихо посапывая в подушку.
Это оказалось самым правильным событием за последние сутки. От её мягкого тела, так тесно соприкасающегося с его торсом, в горле моментально пересохло. И когда девушка чуть заметно поёрзала, прижимаясь бедром к его паху, давящий узел в животе затянулся мгновенно. Пришлось как можно мягче отодвинуться хотя бы на сантиметр, потому как иначе дело грозило закончиться уже готовым сорваться стоном: она была слишком близко, слишком долго Айк отказывал себе в малейшем контакте, чтобы сейчас испытывать свою стойкость.
Он не хотел торопить события. Всё и так происходило чересчур быстро и неожиданно, чтобы срывать преграды одну за другой. И пусть последний раз секс у него был примерно полгода назад. До начала этого дикого влечения к Энни он и не особо нуждался в таком – после всех разочарований и предательств напряжение помогали сбросить трасса и скорость.
Но теперь всё менялось. Он снова чувствовал себя терроризируемым гормонами подростком, когда находился рядом с этой манящей девочкой. Пытаясь выкинуть из головы навязчивые желания и отлившую к паху кровь, Айзек сосредоточился на лице Энн.
Она спала абсолютно безмятежно, дыша ровно и спокойно. Белокурые прядки разметались по подушке, и только сейчас Айк смог заметить, что они немного вились от природы. Как нежный шёлковый водопад, они создавали над её головой ореол света, превращая девушку в настоящего ангела. На ней не было и капли косметики, но ему казалось, что никого прекрасней он не видел даже на обложках журналов. Никого столь чистого, невинного и настоящего.
Сердце теряло удар за ударом, когда он изучал взглядом каждый изгиб этого лица. Линию розовых губ, длину густых ресниц. Крохотную родинку на скуле. Её нос вдруг чуть сморщился, и Энни вздохнула немного громче. А потом снова подтянулась к нему ближе, опаляя лёгкие ванилью и жаром. И всё сквозь сон, просто ощутив пустоту, когда он отодвинулся.
Айзек смирился с ролью жертвы и снова обвил её руками, зарываясь носом в волосы. Упасть в этот омут гораздо легче, чем пытаться держаться на плаву. Как заставлять себя оставаться благоразумным? Если она сама тянулась к нему всем телом, распаляя непристойные желания. В конце концов, он же мужчина. И он не святой. Когда-то принятое решение ждать её совершеннолетия, до которого ещё уйма времени, показалось безумием. Его просто разорвёт от желания обладать своей малышкой по-настоящему.
«Пусть она решит сама», – смирившись, пообещал он себе держаться столько, сколько ей понадобится. Раз уж приличия полетели в топку ещё вчера, то пусть хотя бы у Энни хватит ума не переходить оставшихся границ.
Кажется, это мысленное заявление отозвалось в ней протестом. Потому как она снова поёрзала, заставив Айзека напряжённо закусить губу от этих невинных движений ногами. А затем моргнула и нехотя приоткрыла заспанные глаза.
– Привет, – улыбнулся он, наблюдая за её пробуждением, как за крохотным чудом. Как в зелёных омутах медленно загорались крохотные искорки, а на щёки вернулся румянец. Как затрепетали ресницы, когда она осознала, где находилась, и чуть смущённо опустила веки.
– Давно надо было меня разбудить, – немного хрипло прошептала Энни. – Ох, нам же ехать к папе…
– Успеем. – Желая растянуть момент как можно дольше, Айк осторожно скользнул пальцами вдоль её руки, от запястья до самой шеи. Едва касаясь, просто наслаждаясь тем, как на светлой коже тут же проступили мурашки. – Давно так хорошо не спал, – признался он, и это было чистой правдой: наконец-то его не атаковали бредовые видения.
Он не помнил, что ему снилось, только какие-то яркие светящиеся вспышки и звонкий, переливающийся огоньками смех. На душе было легко и светло. Даже все предстоящие проблемы отошли на второй план.
– Хочешь, чтобы я тебя пригласила на ночёвку к себе домой, или зовёшь прописаться в твоей кровати? – игриво промурлыкала Энни.
Рука Айзека уже запуталась в её волосах, вновь играя прядками, и это быстро становилось привычкой. В его глазах полыхнул решительный огонёк, говорящий лучше любых слов. И она послушно подалась ему навстречу, повинуясь излучаемому призыву.
Соприкосновение губ отозвалось щекоткой в самом горле, и Айк неспешно углублял поцелуй, словно забавляясь с её ускоряющимся пульсом. Энни обняла его за плечи, притягивая ещё ближе, и её ногти скользнули по оголённой коже, оставляя белые полосы. Мир упорно уплывал в сладкую негу из ванильного света. Она отвечала на поцелуй всё жарче и отчаянней, почти не уступая Айзеку.
Дыхания сбились и смешались, а темп всё нарастал. Парень скользнул одной рукой на её талию, и словно назло наткнулся на полоску кожи под немного задравшейся майкой. Нежная. Мягкая. Манящая. И сознание начало уплывать в небытие.
Чуть слышный хрип резал горло, а вокруг была только его стремительно нагревающая собой воздух девочка. Её пальцы в его волосах, её запах в лёгких, а вкус пестрил на языке, вытворяющем всё менее приличные движения в её рту. Он оторвался на секунду, чтобы дразняще прикусить эту розовую губу, а затем снова вобрать её в себя. Пропитаться тихим, едва различимым ответным стоном.
Боже, она точно сошла с небес, чтобы свести его с ума.
Мужская ладонь на талии Энн требовательно сжалась, и её природа взяла верх над смущением. Она перекатилась и оказалась сверху на Айзеке, не разорвав поцелуй. Бёдра обхватили его ноги, а грудь тесно вжалась в твёрдый торс, вышибая кислород.
Айк не успел удивиться этой смелости. Его поглотила жажда обладать ею, и только эта невероятная девчонка сейчас существовала для него. Чуть дрожащая от собственного порыва, горячая и приглашающая продолжить. Его руки решительно скользнули на упругие ягодицы и сжали их через ткань шорт. Он чувствовал, как его возбуждённая плоть вдавилась ей практически между ног, и едва не простонал в голос, когда Энни словно специально потёрлась о неё. Тугие импульсы напряжения готовились разорвать его в клочья.
Безбашенная девчонка и не думала притормозить. Она слегка царапнула ногтями его торс, отправив по позвонкам мелкую дрожь. Энн дразняще покусывала его губы, сжигая все остатки благоразумия. Айзек и не заметил, когда рывком стянул с неё майку, подчиняясь обоюдному голоду.
Контроль растворялся, осыпался пеплом. Новые участки нежной кожи требовали его внимания. Айк выцеловывал дорожку вдоль тонкой шеи, шумно дыша кипящим воздухом, клокочущим в горле. Перед глазами прыгали яркие точки, и он почти не видел, что творил – только отдавался инстинктам. Мягкими и долгими поцелуями спустился к ключицам, а затем к манящим полушариям, скрытым скромным белым кружевом.
Запомнилась только родинка в самой ложбинке, немедленно обведённая языком.
Энни сдавленно ахнула, выгибаясь ему навстречу. Её бёдра непроизвольно сжались. От следующего поцелуя она тихонько простонала и рефлекторно толкнулась вперёд, вновь задевая твёрдость в его шортах.
– Чёрт, – прошипел Айк, обезумев от этого невероятно эротичного звука. – Малышка, стоп.
– Нет, – с придыханием выпалила она. – Я. Хочу. Тебя.
Он обреченно прошипел и нашёл её губы, говорящие такие невозможно неправильные, но распаляющие слова. Готов был кричать о том, как сильно хотел её. Как желание сорвать остатки одежды и обладать ею сносило голову и взрывало реальность. И только чудо помогло ему выдохнуть, глядя в широко распахнувшиеся от этого отказа глаза:
– Не так. Я не позволю тебе совершить ошибку. Ты будешь жалеть.
Он знал, что она достойна гораздо большего, чем торопливый секс на узкой старой холостяцкой постели. Достойна всех звёзд на небе и первого раза, о котором будет вспоминать с удовольствием.
– Вряд ли люди жалеют о моментах, когда они счастливы.
Энни улыбнулась ему, но даже в этой улыбке Айк видел, что всё слишком быстро, и она не готова по-настоящему. Вряд ли она ещё вчера она думала о том, чтобы попрощаться с невинностью.
– Я не буду тебя торопить, – решительно заверил Айк, понемногу выравнивая дыхание. Его ладони обхватили её лицо, и пальцы нежно погладили пунцовые щеки. – Ты моя, малышка. И нам некуда спешить.
– А вот тут я поспорю: мы уже точно опаздываем к отцу, – смущённо опустила взгляд Энни, и напряжение потихоньку начало покидать тесную комнатку. – Если ты не передумал, конечно.
– Ни за что, – широко улыбнулся ей Айк, любуясь этой потрясающей девочкой.
И снова открытие: она не просто тёплый лучик, она может быть горячей адских углей.
К дому Нельсон решено было ехать на «Шевроле»: Айк не стал выводить Детку из гаража, без лишних подробностей буркнув: «Ей и так досталось сегодня». Хлоя металась между уже-не-родительской спальней и помойкой, увлечённо спихивая в мусор всё барахло Джун, и на поспешившую укатить парочку только махнула рукой. Похоже, ей в кои-то веки было не до ехидства, а глаза полыхали хищными огоньками, когда она избавлялась от очередной тряпки.
Сев за руль, Энн оглянулась на задумчиво прищурившегося Айзека и снова осторожно спросила:
– Так всё же. Что такого произошло сегодня, почему Детке опять досталось?
Он колебался недолго. Врать ей точно не стал бы, но и будить новый повод для волнения ни к чему. А потому ответил коротко и без особых деталей:
– Заявилась мама. Попросила отдать какие-то вещи, и пока я лазил на чердак, утащила ключи от Детки. Я, конечно, взбесился. Помчал искать. Оказалось, Ворон выловил её и выкупил машину, – сухо констатировал он факты.
Энн задумчиво прикусила губу и вырулила на дорогу.
– Эм… Вряд ли Ворон помог тебе за человеческое «спасибо»? – искоса бросила она проницательный взгляд на пассажира.
– Это точно. Я теперь должен ему. Много, – хмуро признался Айк и тяжко вздохнул.
У него осталось меньше недели на нормальную жизнь. А потом… Всё может закончиться плохо. Этот безрассудный угон не нравился ему даже самой идеей. Да, не секрет, что отец не чурался промышлять подобным заработком. Но он сам садиться за решетку не хотел категорически. Ведь это означало потерять всё: Энни, Хлою, Детку. Всех, кто ему дорог.
Чаша весов не выдерживала, упорно склоняясь в их сторону относительно возможной призрачной выгоды. Но выбора ему не дали.
– Насколько? – деловито подобралась Энн, к его удивлению, восприняв новость стойко. – Я могу отдать тебе часть своих призовых, в конце концов, ты их честно заработал, потратил на меня кучу времени…
– Нет, – решительно отверг предложение Айк. – Сколько бы там ни получилось, уверен, что вам и так не хватает для полного покрытия долга. И это твоё. Ради чего тогда мы всё начинали? Забудь, малышка. Это не твоя проблема.
Он протянул руку и положил на её колено, просто в желании успокоить этот боевой порыв. Энн чуть дёрнулась и мимолётно встретилась с ним взглядом, будто хотела прочитать что-то иное в глубине глаз.
– И всё же, если я хоть чем-то могу помочь, то тебе достаточно сказать. Ты можешь на меня положиться, – уверенному тону девушки можно было позавидовать, на что Айк не сдержал улыбки.
– Знаю. И мне этого уже достаточно.
Ему нравилось, как сильно повзрослела Энни после гонки. В нефритовых глазах появилась уже недетская серьёзность, а на лице – новое, решительное выражение. Думать о предстоящем дерьме пока что не хотелось. Если есть шанс провести хороший вечер в её компании, то им стоило воспользоваться. И потому он предпочёл перевести тему, так и не признавшись в том, как именно Ворон заставил отдать долг:
– Что ты там говорила, захватить виски для разговора с Генри? Всё так плохо?
– Да я просто пошутила, не думаю, что это необходимо, – отмахнулась Энни и с прищуром глянула на магнитолу, где высвечивалось время. – Чёрт, уже почти семь часов. А я хотела успеть приготовить что-нибудь к ужину…
– Можем заехать к Лиа, чтобы не напрягать тебя с готовкой?
Что-то Айку подсказывало, что милых посиделок пока не получится. Всё-таки Генри предстояло привыкнуть к мысли, что у его ребёнка появился подобный интерес. Не каждый отец, а тем более воспитывающий дочь в одиночку, готов отдать её в чужие лапы.
– Не стоит. Мы с папой и так в последнее время питаемся одной картошкой и бургерами, а с его гастритом не шутят, – последующий тяжкий вздох Энн почудился виноватым, и она с внезапно мелькнувшей хитринкой в глазах предложила: – Как смотришь на то, чтобы после ужина проехаться по трассе?
Айк удивлённо поднял брови. Он не ожидал, что интерес к вождению сохранится у неё после решения всех проблем. Но теперь взглянул на позу Энн за рулём несколько иначе: ноги напряжены, руки на «три и на девять». В закатных лучах её глаза светились удовольствием от одного нахождения на месте водителя, а губы были закушены, словно она сдерживала желание прибавить газу прямо посреди оживлённой улицы.
Он всё это мог видеть, потому что сам всегда ездил также, в любой момент готовый выжать из тачки всё дерьмо и улететь вперёд, сжигая нитро в баллонах. Эмоции от такого наблюдения оказались смешанными. Вроде и беспокойство, ведь такое увлечение по-настоящему опасно. Гордость за неё: Энни превратилась в истинного гонщика так быстро. И тихое, старательно заглушаемое счастье оттого, что теперь он не одинок. Теперь ему есть, с кем делить свои ночи на трассе под тяжёлый рок.
Невероятно.
– Детка осталась в гараже, – сокрушённо покачал Айзек головой. – Гонки не выйдет. Но просто немного покататься было бы неплохо. Если, конечно, у тебя есть нормальная музыка…
– Это подойдёт? – Энн решительно ткнула пальцем в плейлист, попав в одну из песен «Расмус» – вовсе не той, что могла бы быть модной среди нынешних семнадцатилеток.
Кажется, он заразил её любовью к старью. Или к нестареющей классике?
– Итак, чувствую, моя ученица готова продолжить уроки?
– Если тебе всё ещё есть, чему меня учить.
Энн искоса бросила на него коварный взгляд, и Айк довольно ухмыльнулся. О, да. У него точно найдётся пара приёмчиков в рукаве.
Когда «Шевроле» подъехала к дому, её встретил настежь открытый гараж, в котором усердно возился Генри. На выбравшуюся из машины парочку он посмотрел с обречённым видом, вроде «ну раз уж без этого никак…».
Айзек понимал, что разговор будет непростым на этот раз. А потому постарался улыбнуться максимально дружелюбно, немного жалея, что он совсем не имел обаяния Хлои и не умел располагать к себе людей. Но так как с Генри был знаком много лет, то надеялся на самое лучшее. Первым подошёл к нему и протянул руку.
– Добрый вечер. Смотрю, весь в трудах? – он держался спокойно и небрежно, словно ничего не произошло. Кивнул на открытый гараж, теперь сияющий чистотой. К его бескрайнему облегчению, рукопожатие мужчина принял.
– Привет. Решил, наконец, прибраться тут. Раз уж теперь им будут пользоваться. Сделал пару новых полок, выкинул ненужное…
Кажется, Генри тоже чувствовал себя несколько неловко и не знал, с чего начать. Видно было, что злости на Айка у него нет – уже хороший знак. Энни чуть преувеличенно бодро подскочила к отцу, чмокнула его в щёку и объявила:
– Спасибо, папочка. Я пойду, приготовлю ужин. Соскучился по овощной запеканке?
– Очень! – активно закивал Генри, явно радуясь, что дочь направилась в дом.
Айзек мысленно оценил степень понимания между ними. И то, что для Энн семья так важна, только вызывало к ней уважение. Это была на его взгляд правильная расстановка жизненных приоритетов. Он и сам был готов на всё ради Хлои. А потому поладить с Генри для него было очень важно.
Как только Энн скрылась за дверью, он прочистил горло и уверенно заговорил:
– В первую очередь, я хочу извиниться перед тобой, Генри. Я понимаю, как было неправильно нарушить слово и всё-таки превысить рамки дружбы с Энн. Клянусь, это вышло не специально. Я пытался это предотвратить, как только мог. Но она просто смела все границы. У тебя потрясающая дочь, к которой невозможно остаться равнодушным. Знаю, что это не оправдание, поэтому прости, что так вышло.
– Что ж, ты хотя бы понимаешь, почему мне это не нравится, – тяжко вздохнул тот, смерив Айзека оценивающим взглядом, пробравшим до костей. – Мне не так важен твой возраст или социальный статус, я не сноб. Больше всего меня беспокоит факт, что ей учиться ещё год в школе, а потом в колледже. Я тебе уже говорил, что хочу для Энни большего, чем чёртов Бейливилль. А ты привяжешь её, лишишь свободного выбора. Она не захочет остаться в том же Нью-Йорке, если тут будешь ждать ты – не уверен, что она вообще сможет уехать в таком случае. Моя девочка очень похожа на меня, Айк. Узкий круг общения, и если уж кто-то вошёл в её жизнь, то вырвать его можно только с корнями.
Айк понял, о чём он. Возможно, виновата детская травма – потеря матери. И если в своё время Хлоя с подобным справилась, напротив, разнообразив свою жизнь большим количеством друзей и приятелей, практически не бывая дома, то Энн была её противоположностью. За эти недели тесного общения с ней он ни разу не услышал в разговоре упоминания кого-либо, кроме отца, брата и Хлои. Действительно дорогих людей у неё немного. Потому что боялась терять.
Как сильно её ранит, если через неделю он сядет за решётку?
Мысль оказалась едкой, тягучей. И собираться для достойного ответа пришлось долгую минуту. В голове творилась полная каша, и поэтому слова шли сами, из неведомых ресурсов откуда-то под рёбрами.
– Я не стану обрывать ей крылья и лишать возможностей. Буду рядом ровно столько, сколько она сама захочет и ровно так, как ей нужно. Для меня важней всего, чтобы она была счастлива. Потому что я люблю её.
Признание сорвалось само, вызвав немую оторопь.
Он не верил, что сказал это вслух. Потрясённо открыл и тут же закрыл рот, ловя исчезнувший вечерний воздух. Так долго даже не допускал этой возможности, а теперь оно ударило, как молотом по голове. Казалось, мир треснул пополам: до слова «люблю», коим не удостаивалась ни одна из бывших пассий, и после. Краски вокруг стали чётче, мир – ярче. Порядок в мыслях моментально восстановился, наконец-то раскидав всё по полочкам. Это оказалось до смешного просто признать: Энни прописалась пугающе глубоко в его душе, стала нужна ему слишком сильно.
– Что ж, – удовлетворённо улыбнулся Генри. – Именно это я и хотел услышать на самом деле: что моя дочь не очередная игрушка для летних забав, а ты не просто пользуешься её возрастом и доверчивостью. И будешь считаться с её чувствами, не причинишь боли. Но смотри, если из-за ваших отношений начнёт страдать её успеваемость в школе, разговор будет другим, – счёл он своим долгом всё-таки проявить родительскую заботу.
– Не начнёт, – выдавил Айк, всё ещё с трудом приходя в себя. Теперь обещания он точно был намерен выполнить. – Я не буду мешать её учёбе.
– В таком случае… Добро пожаловать в наш дом, Росс. – Генри с видимым облегчением снова подал ему руку, и на этот раз пожатие было крепким.
***
Ужин в семейном кругу вышел, как минимум, странным. Первая неловкость начала растворяться, когда Энн удалось подкинуть тему для обсуждения: предстоящий небольшой ремонт Детки и Красотки. И спустя пару минут мужчины уже увлечённо спорили, попутно уплетая домашнюю еду, стоит ли заодно поменять клапана на «Бентли» и перебрать подвеску. Девушка предпочла особо не вмешиваться, незаметно подкладывая на обе стремительно пустеющие тарелки добавку и тихо радуясь про себя: конфликт исчерпан.
Она знала, что отец безумно её любил, и орать что-то вроде «только через мой труп!» точно не в его стиле. Генри уважал её выбор. И принял бы после пары нравоучительных бесед кого угодно. А тут – парень, знакомый много лет, с которым есть общие темы для разговора. Совсем неплохой вариант.
На прогулку по быстро темнеющим улицам Генри отпустил их, махнув рукой: после старательно подготовленного дочерью любимого блюда он быстро разомлел и уселся перед телевизором в гостиной. Парочка стремительно улизнула из уютной тёплой кухни в вечерние сумерки, привычно держась за руки.
Это уже было необходимостью – постоянный контакт. Даже за столом напротив Генри они сидели максимально тесно, соприкасаясь плечами. Не меньше, чем раз в минуту бросая друг на друга взгляды исподтишка. Если Айк сказал, что будет в этом доме желанным гостем, то так оно и есть.
У «Шевроле» он вдруг решительно свернул к водительскому месту, и Энни возмущённо ахнула:
– Эй! Я думала, что сегодня за рулём предстоит сидеть мне!
– Во-первых: я до сих пор не успел ни разу проехаться на самой нашпигованной тачке города, – с важным видом заявил Айк. – А, во-вторых, ты вроде хотела получить пару новых уроков? Уверен, тебе понравится тот трюк, что я проделал с Заком.
– Покажешь? – тут же забыв о причине недовольства, Энни спешно запрыгнула на пассажирское сиденье.
Она не могла тогда видеть, что было на дороге. Но слышала, что Зак был дико зол и отказывался говорить, почему не доехал до финиша. Видимо, Айк сильно задел его эго.
– Торжественно нарекаю тебя сегодня диджеем, малышка, – азартно подмигнул тот и занял место водителя.
Парой движений он настроил кресло и руль, оценивающе его погладил. Энн уселась рядом и с интересом наблюдала за этим знакомством: как его пальцы смахнули несуществующую пыль с приборной панели и замерли у кнопки с запуском нитро.
– А неплохо. Действительно, отличная машина.
– Красотка. – Гордо вздёрнула подбородок Энни. – Я зову её Красоткой.
– Заслуженно. – Айк кивнул и неспешно завёл двигатель.
Машина вырулила на дорогу, практически пустующую в поздний час. Энн вспомнила о своём задании и потыкала в экран магнитолы, выбирая плейлист. В салоне негромко зазвучали первые аккорды бас-гитары.
Айзек освоился с новым движком буквально через минуту, со знакомой небрежностью обхватил руль одной рукой, а вторую протянул в сторону пассажирки ладонью вверх. Она с робкой улыбкой приняла этот жест, переплетая их пальцы. Волна тепла поднималась от нежного касания вверх, захватывая каждую клеточку вплоть до сердечных мышц. И глупый орган не уставал сжиматься от переполняющего его счастья.
«Шевроле» несло всё дальше от жилых кварталов в темноту забирающей Бейливилль в свою власть ночи. Скорость нарастала, а песня сменилась:
– Мой лучший друг дал мне отличный совет: он сказал, что каждый день – это дар Божий, а не нечто, данное по праву. Поэтому нельзя упускать ни мгновения, оставив все страхи позади8.
Эту песню Энн полюбила первой из всего, что слышала в машине Айзека. И удержаться не смогла, тихонько подпевая солисту. В открытые окна всё сильней задувал встречный ветер, свистя в ушах, и парень вдруг резко прибавил звук.
Впереди только тёмная трасса, а гул двигателя сливался с музыкой. Вот, что действительно заражало: потрясающее ощущение свободы. Всё громче напевала Энн, и её светлые прядки трепал прохладный поток воздуха. Но холода явно никто не боялся.
– Если бы этот день был последним в твоей жизни, и завтра для тебя бы не наступило, ты бы попрощался с прошлым? Ты бы жил каждым мгновением, словно оно последнее?
И это мгновение было прекрасным. Красотка послушно летела вперёд, грозя воспарить над асфальтом, и даже без нитро она могла давать огромные обороты. Двигатель рычал довольно, подчиняясь водителю и словно вместе с ним ощущая крылья. А Энн уже радостно кричала в голос, прямо в открытое окно, ловя порывы ветра на лице.
– Держись! – предупредил её Айк, явно по-прежнему намеренный показать разворот на полной скорости.
Это была не экстренная ситуация, и поэтому дрифт вышел плавно и практически играючи. Машина ушла в занос, а затем уверенно развернулась бампером вперёд, продолжая лететь по трассе.
Энн сдавленно пискнула от неожиданности, а когда поняла, что они продолжали движение, разразилась смехом: она представила перекошенную морду Зака от такого финта посреди гонки. Её смех моментально отразился в Айзеке, а «Шевроле» снова попыталась развернуться в нормальное положение, но водителя сильно сбивал с толку клокочущий в горле хохот.
Машина попросту завиляла по трассе, а затем резко дёрнулась и остановилась поперёк дороги. От неожиданного торможения Энни, пронзительно взвизгнув, завалилась вбок, приземлившись прямиком на Айка. Тот не растерялся, и как только движок окончательно заглох, обхватил девушку одной рукой.
Обоюдные смешки ещё несколько секунд раздавались в салоне, едва слышные за музыкой. Энн доверчиво положила голову парню на плечо и убрала звук, всё ещё пытаясь отдышаться.
Сердце упрямо трепетало в её груди, так и норовя выскочить из тела. Казалось, душа давно воспарила в ночное небо, окрылённая свободой и счастьем первой любви. Ткнувшись носом Айзеку в шею, она глубоко вдохнула его дурящий запах лимонов и бензина и прошептала:
– А если бы тебе предстоял последний день жизни, как бы ты его провёл?
Он даже не задумался, выпалив тут же:
– Понятия не имею. Но знаю, что он точно был бы с тобой.
И большего ей было не нужно – только отыскать его губы, чтобы без слов сказать всё, что горело внутри ярче потраченного бензина.