– Потому что, – твёрдо начал Вадим, – во-первых, им хочется возвыситься в собственных глазах и придумать, создать себя крутого хотя бы для одного сайтика в интернете. Поскольку похвастаться в жизни нечем, приходится всё сочинять, точнее – врать о себе. А во-вторых, они – ничтожные и трусливые люди. И никогда не посмеют в глаза сказать никому на свете и сотую долю того, что смеют, спрятавшись за анонимность. Трусы они, понимаешь?

– Понимаю! – послушно кивнула Ася. – Но чего они боятся?

– Ну, как – чего? Они же лгут напропалую, оскорбляют людей, а это преступления. Уголовные преступления! За них положено отвечать по закону.

– В нашей стране? – насмешливо обронила Ася, прищурив глаза. – Хи-ха, папочка. Тогда их давно уже прихлопнули бы. Что я там – одна жертва, что ли? Ты ж видел.

Вадим крепко сжал челюсти. Больная тема… Вспомнился самый первый разговор с Юрычем на эту тему, когда тот ему, как дураку, напомнил суть их государства – «банановая» республика с соответствующими законами и порядками.

– Так чего же они боятся?

– Ну… грубо говоря, получить по морде за свои выходки.

Ася пожала плечами:

– Так на то она и анонимность, чтобы не получить. Они в безопасности.

– Дочь, они пожизненные лузеры и завистники и уже наказаны по самую макушку, им и так плохо. И никогда не будет хорошо. Плюнь на них и вообще не думай, не стоят эти… недоноски ни одной секунды твоих переживаний, понимаешь?

– Понимаю, папа.

И так они разговаривали каждый день и не по одному разу. Вадиму казалось, что всё идёт отлично, девочка постепенно успокаивается, улыбается всё чаще, а иногда они вместе хохотали, как прежде, смотря какую-нибудь дурацкую комедию, и Ася смеялась в точности, как раньше, когда была совсем малышкой и восторженно верещала от диснеевских Чипа, Дейла и кого-то там ещё.

Пролетели две, три, четыре недели. Вадим вышел на работу, но каждый вечер полностью посвящал дочери. Аська снова ходила в Академию, и вроде всё налаживалось на глазах, плохое таяло и забывалось. Ася больше не читала форум («Что ты, папа, разве я себе враг?»), да и вообще меньше времени проводила в интернете. Впрочем, у неё всегда было не так много было свободных минут для этого, всё-таки десятый класс и огромное количество репетиционных занятий.

Однажды она вдруг решительно заявила, что нет больше смысла ходить к Арине Викторовне, потому что…

– …мне хватает разговоров с тобой. Там почти то же самое, только с тобой мне проще, легче и… эффективнее, правда! – Аська ткнулась носом Вадиму в плечо. – Не хочу к Арине! Она хорошая, но ты – лучший психотерапевт в мире! – дочка крепко поцеловала отца в щёку.

– Уверена? – недоверчиво спросил Вадим.

– На тыщумиллионов процентов.

А ещё дней через десять Ася пожаловалась, что её беспокоят побочки от принимаемых лекарств.

– Смотри! – дочь приблизила лицо к отцовскому и потыкала пальчиками в свои щёки. – Это прыщи! Из-за лекарств, я прочитала. И, кажется, я толстею… Отёки на ногах. Пап, мне нельзя, ты ж знаешь! – Ася округлила глаза, в её взгляде была неподдельная тревога. – Эти таблетки изуродуют меня, и что – всё коту под хвост? Я не хочу! – и она заплакала.

…Когда я училась в десятом классе, у наших знакомых произошла беда. Их сын, мой ровесник, выпрыгнул с четвёртого этажа. Он остался жив, но здорово поломался. Потом выяснилось, что парнем уже занимались психотерапевты и прописали ему какие-то лекарства. Но родители, люди с высшим образованием, интеллигенты и, можно сказать, культурная элита, из филологов-литераторов, сами запретили парню принимать «гадость». Несмотря на предписания врачей. Оказывается, мама и папа мотивировали это тем, что это очень вредно, может сделать из мальчика наркомана и вообще «неприлично». Точно помню, что звучало слово «неприлично». Когда парень вышел в окно и полгода потом лежал в гипсе и на вытяжке, оставшись, кстати, навсегда инвалидом, я слышала разговоры общих знакомых о том, что его родители «законченные идиоты, мракобесы, сами изуродовавшие сына». Если бы он принимал лекарства, то не сиганул бы с четвёртого этажа – в этом были убеждены все, кто знал ситуацию.

Моя мама, получившая экономическое образование, очень эмоционально высказалась по этому поводу. Мол, эти гуманитарии бывают удивительно тупыми, как пробки, и невежественными, как пещерные люди. «Никогда их не уважала!»

Но это так, к слову…

Вадим думал дня два и принял решение. В этой жизни ему часто приходилось принимать очень важные решения, от которых слишком многое зависело, и, надо заметить, он редко ошибался: ум, чутьё, хитрость и умение наперёд просчитывать ходы редко его подводили. Поэтому Карлов привык доверять себе. И когда он взвесил всё, решение было твёрдым.

Идиот. На каких весах он взвешивал? Разве речь шла о бизнесе, о сделках и деньгах, о банках и кредитах? Куда полез? Что натворил?

– Выброси всю эту химию к чертям! – объявил отец дочери, и та, подпрыгнув от восторга, крикнула «Ура!». – Ведь всё позади?

– Да!

– У нас всё в порядке?

– В полном!

– Живём по-прежнему и радуемся?

– Да!!

Утром Ася отрапортовала, что выбросила препараты в мусоропровод, и Карлов мысленно закрыл для себя страшную страницу их жизни. «Справились! – самодовольно думал он. – И опять я справился!».

– Шеф! Что делаем дальше? Всё, что ты просил, собрано – инфа, пароли, явки, адреса… Деньги уплочены, Вадик, работа сделана. Кстати, очень смешно, фигурантов меньше в три раза, чем думалось: эти придурки за свои кровные себе по три аккаунта оформляли, чтобы…

– Юрыч… Прости, – перебил его Вадим. – Перекинь мне всю инфу и забудем пока. Я погорячился. Всё нормально, пустяки!

– Ну! А я тебе что говорил? И Ася у тебя умная девочка, такой фигнёй её не сломать. Ну, психанула. Она психанула, ты психанул… ну, денег чуток потеряли, да… Но этот кейс мы закрыли?

– Однозначно, Юрыч. И ничего мы не потеряли, всё будет сохранено, инфа лишней не бывает. Ты меня знаешь.

Вот так в их доме сначала появились, а потом исчезли таблетки. То есть, должны были исчезнуть… Откуда же они взялись в таком количестве, в то время как Вадим был уверен, что их в принципе больше нет? Ведь они с Асей ещё месяц назад приняли важное решение. Вместе его приняли. Серьёзно поговорили, договорились, обнялись, посмеялись от облегчения, которое оба испытали. Как же так? Что-то не так. Всё не так…

ФОРУМ ГЛИСТОВ

(избранное)

Певичка ртом Арина Попова. Она же Орино Жопова. Обсуждаем!

Глисторгазм: Соратники, шо я узнала! Я про мамку нашей певички теперь всё знаю! Оказывается, кое-кто с ней в одной школе учился, представляете?

Мандель: Та вы чо, родная! Правда, штоле? Колитесь же, и хто у нашей крали маманя?

Дырявые Носки: Ой, Оргазмик дорогой, не мучьте! Травите всю правду-матку, хуже уже не будет!

Глисторгазм: Дык вот. Мне тут одна знакомица рассказала про её мамашу. Оказывается, эта маманя была та ещё профурсетка: не училась ни фига, с парнями с юности шарахалась по углам, вопсчем ясно, да? А выросла, так ваще шлюхой стала, в театрах ошивалась, на студиях – к актёрам липла, спала со всеми подряд, лишь бы её трахнули и чем-нибудь одарили. Шлюха шлюхой! В результате окрутила и взяла на пузо одного известного деятеля из тогдашнего московского начинающегося хайтека. Тупо взяла на пузо! Ему пришлось жениться. И родилась наша певица ртом, а папаня стал очень богатый, вот как всё было, откуда и денюжки. Так что, не только она сама даёт, кому надо, ещё и папуля помогает. Прям тему и для мамки хочется создать! Мамка-шлюшка – п…да, из которой вылезла дочка-певица ртом, вообразившей себя звЯздой. У неё интервью вышло в Воге, читали? Такая няша-няша! Тху нах! А сама в ЛондОне сидит и свои говнопесенки записывает. Чтоб, между прочим, в Рашке их впаривать и на нашей публике деньгу зашибать. А живёт, сцуко, не в Самаре! Зато критикует, мол, не всё в РФ в порядке, слишком много проблем. Да ты ж зашибись! Всякие говнопевички будут по поводу страны высказываться!

Вонючка: Все они одинаковые. Как зарабатывать, бабло грести, так в России, как тратить и жить – так в парижах. И дома у них там, и всё.

Мандель: Вот для этого мы, соратники, тут с вами и сидим. Чтобы неповадно им было, чтобы разоблачать таких, чтобы люди не велись! Ведь обидно даже! За дураков нас держат. Только потому что мы русские. А вообще надо бы выяснить, платит ли наша краля налоги в России, чтобы там что-нибудь критиковать? Говорят, она квартирку сдаёт, пока в лондонах подъедается? Ну что, глистики, кто умеет хорошо составлять письма в инстанции по поводу нарушения гражданином российских законов? Пускай тряханут нашу Жопову за воротник. Критиканша выискалась! А права такого не имеешь, п…да поющая!

Рождённая Ползать: А что, идея неплохая. Хотя я за справедливое воздаяние самой судьбой. Что ни говорите, а что-то такое есть! Распускаешь язык, ведёшь себя не по-людски, получаешь ништяки от жизни – неправедно! Глядишь, болячка подоспела нежданная и непонятная, не дай бог – онкология какая-нибудь.

Дырка Балетная: Ой, Рождённая ползать, родненькая, как вы правы! За справедливое воздаяние тоже нужно помолиться.

КОМА

– Надеюсь, мы её вытащим. Надеюсь! – честно сказал доктор-бог, лучший, которого можно было найти в этом городе за деньги. – Всё-таки молодой организм, будем верить в его силу, хотя ситуация серьёзная. Кома. И… помолитесь, если верите. Вряд ли что-то изменится за ночь, нужно время. Вы здесь если и будете нужны, то отдохнувшим и выспавшимся. Езжайте домой.

Вадим согласился, что это правильная мысль, хотя спать не собирался. Он привык не спать, вернее, спать очень мало ещё с тех времён, когда зарабатывал свой первый миллион. Если бы тогда он спал, когда хотелось или даже когда было нужно, то вряд ли сейчас смог оплатить всё это лечение – больницу и доктора-бога. «С другой стороны, – размышлял Карлов, – возможно, не возникло бы самой ситуации. Если бы не… Если бы не… что?» Он не знал. Он так и не мог осознать, осмыслить, что произошло, слишком всё нелепо, непостижимо глупо!

Вадим уже собрался уходить на незнакомых, чужих, ватных ногах, попутно размышляя, сможет ли он вести машину, но доктор окликнул его:

– И ещё, Вадим Павлович! Вам следует знать. Девочка приняла не только те препараты, которые от психиатра. К сожалению, тяжесть состояния усугубляется тем, что она добавила кое-что…

– Что? О чём речь?

Врач перечислил несколько препаратов вовсе не от Арины Викторовны! И дома у них такие не водились – не было надобности.

– То есть… вы хотите сказать… она специально пошла в аптеку и купила? Чтобы… убить себя?

– Вадим Павлович! Я только сообщаю вам информацию. А пошла ли Ася в аптеку или у вас дома были эти таблетки изначально – откуда мне знать? Конечно, она могла спокойно купить всё это в аптеке. Безрецептурное же.

Значит, она не только не выбросила выписанные таблетки, но и купила новые. Она готовилась, чтобы наверняка.

– Где ты был, грёбаный ангел-хранитель? – во весь голос взвыл Вадим, сев в машину и бессильно уронив руки на руль. – Где тебя носило, гадина ты этакая?

И внезапно на Вадима навалилось страшное – понимание. До него, наконец, дошло. Он осознал собственную вину, которая, пожалуй, ничуть не меньше, чем у тех, кого он считает преступниками. Если не больше… Такого ужаса Карлов не испытывал никогда прежде. Оказывается, боль от понимания своей вины в произошедшей с близким беде может быть даже сильнее боли от самой беды.

Вадим щёлкнул выключателем. Лампочки точечного освещения прихожей и гостиной последовательно зажигались, как маленькие звёзды, убегая весёлой дорожкой от входной двери до огромных панорамных окон большой, очень большой для одного человека квартиры. Аси не было, дом стал холодным и бессмысленно красивым, ледяным, как дворец Снежной Королевы. Почему он здесь? Почему не рядом со своей девочкой? Потому что теперь нужно просто ждать и нет никакого резона в его присутствии в больнице, в реанимацию всё равно не пускают. Да и дома у него есть дела, важные и неотложные.

Вадим вошёл в комнату дочери и, не включая света, так как при настежь открытых шторах хватало огней с улицы, взял со стола Асин планшет. Он почти точно знал, что сейчас увидит. Карлов нажал кнопку. Так и есть – письмо… Они часто оставляли записки на компьютерах друг у друга. Традиция такого общения появилась у них много лет назад. Первым посланием, которое он обнаружил в своём ноутбуке, была записка от восьмилетней дочки: «Папа, я тебя не дождалась и пошла спать. А хотела рассказать кое-что интересное. Вот ты сам и виноват! Спокойной ночи!» Эту записку, как и десятки прочих, он хранил в папке «Родное»…

– Записки нет, – ответил он на вопрос мента, который почему-то оказался днём в самый разгар суеты в его квартире и о чём-то спрашивал, чего-то хотел и что-то искал. – Нет записки, – Вадим повторял это, как заведённый, прекрасно зная, что она, скорее всего, есть, хотя пока что сам её не видел. Не хотел проверять при всех и категорически не собирался ничего показывать полиции! Но бумажной записки на самом деле не было, и мента это удовлетворило. Потом он куда-то вообще исчез, по крайней мере, Вадим его больше не видел.

Проснувшийся компьютер засветился неярким синеватым светом и показал Вадиму письмо.

«Милый папочка!!! Прости. Тебе больно, понимаю. Теперь представь, что твоя боль усилена в сто тысяч раз и когтями вонзается в каждую часть твоего тела. Вот так себя чувствую я. Терпеть больше нет никаких сил.

Я гадина, потому что обманула тебя. Почему я так поступила? Не знаю, папа. Теперь уже никогда не узнаю. Но я не могла не читать тот форум! Каждый день, вернее, каждую ночь я принимала очередную порцию этого яда. Читала, что пишут обо мне, и в какой-то момент – ты не поверишь! – это начало приносить какое-то странное удовольствие! Наверное, я мазохистка. Я представляла себя грязным червяком, мерзким, вонючим, валяющимся в луже, и каждый мимо проходящий плюёт в меня и бранит последними словами – и это правильно, я же заслужила! Чем больше меня валяли в грязи, тем больше я ощущала непонятное удовлетворение.

Это стало сильнее меня, я должна была каждый день получать порцию уничтожающей меня боли унижения. Пыталась бороться, но так и не смогла с этим справиться. И всё сильнее становилось желание исчезнуть. Не быть, но не потому что я не хочу жить, а просто чтобы вот этого всего не было, понимаешь? Нет, не понимаешь. А я не могу объяснить.

Случилось кое-что ещё, что я тоже скрыла от тебя. Мне было тебя жалко, ты стал таким счастливым, когда решил, что всё позади. Так вот… «Глисты» стали писать гадости обо мне моим друзьям. То, чего я боялась больше всего. Все мои ребята хорошие, они всё поняли правильно и поддерживали меня, утешали. Но было ужасно больно – их утешения и добрые слова. Почему, папа? Я не понимаю.

Но ведь не всем я друг. Я заметила, что кое-кто как-то странно на меня поглядывает, позади себя слышала хихиканье. И этого я ужасно боялась! Иногда ребята замолкали, когда видели меня. Может, мне это только казалось? Нет, не казалось, несколько раз вот точно было! Или я всё придумала? Я так измучилась всё время про это думать и наблюдать за реакцией людей! В последнее время мне кажется, что даже близкие девчонки как-то по-новому на меня смотрят.

Знаешь, что сделали «глисты»? Они ребятам на их странички в соцсетях бросили ссылки на форум, на самые гадкие вещи обо мне. И этого хватило, чтобы вокруг меня началось. Что началось? Ведь ничего не случилось! Ничего конкретного! Я всё придумала? Нет, нет, я же вижу, папа, вижу! Слышу хихиканье. Или тишину, которая вдруг возникает рядом со мной. Да-да, это всё, конечно, есть, все всё прочитали и теперь думают, насколько написанное лживо, а насколько нет. Человек так устроен, я точно теперь знаю: стоит ему бросить какую-то идею, даже самую дикую, он ведь всё равно о ней будет думать хоть какое-то время, ведь так?

И ещё мне кажется (или не кажется), что там, среди «глистов», есть те, кто мне очень хорошо знаком, может, одноклассники… а вдруг кто-то из подружек? Если это так, то она или они меня очень сильно ненавидят. Но за что? Я стала ко всем приглядываться, а нет ли рядом со мной «инсайдеров», как их там называют. Вроде бы никакой настоящей информации у «глистов» не появилось ни разу, всё домыслы и придумки, но я вдруг подумала, а что если кто-то из близких друзей до такой степени меня ненавидит? Папа, стало так страшно!!! Мне никогда ещё не было так страшно! Кто-то рядом со мной, но в то же время – с «глистами». А, может, всё это совсем не так, и ничего такого нет! Я же не знаю. И не знаю, что делать с этими мыслями.

Представляешь, недавно у меня возникла идея зарегистрироваться там, на том форуме, прийти к ним самой и попытаться поговорить, объяснить, в общем, постоять за себя. Попытаться их понять. Что-то объяснить… Вести себя с ними, как с людьми, а не как с «глистами». Я уж было совсем собралась, даже начала заполнять анкету регистрации. И вдруг мне стало так противно! Меня затрясло, затошнило! Я представила себе, что разговариваю с ними, с теми, кто вот так обо мне пишет. Это же невозможно! Это как идти на поклон к тому, кто убил твою собаку, изнасиловал подругу, в общем, совершил что-то кошмарное, а ты собрался с ним «по-человечески». Знаешь, меня даже вырвало. Просто вырвало, и после этого я опомнилась, поняла, что чуть не совершила что-то дикое. Но это всё из-за путаницы у меня в голове.

Может, зря я перестала ходить к Арине? Но ещё месяца два назад всё казалось намного проще.

Таблетки я тогда не выбросила. Не знаю, почему. Недавно думала начать их принимать снова, чтобы они мне помогли хоть немного. Но тогда под угрозой оказался бы балет… С этими лекарствами у меня ничего не получалось, я себя не узнавала в танце! Я не могу делать такой выбор, папа. Всё стало так мучительно. И так не получается, и так нельзя!

Папа! Не могу больше! Мне больно и невозможно! И теперь это никогда не кончится. Завралась, запуталась, я столько раз хотела сказать тебе, но не решалась. Во-первых, ты был такой счастливый, что всё позади… кажется, я это уже написала? Мне жалко тебя. Во-вторых, мне очень-очень стыдно! Ведь я слабая, никчёмная дура, которая зависит от какого-то форума, от каких-то буковок на экране! Я пыталась справиться с собой, стыдила себя, но от этого становилось только хуже. Я реально чувствую себя жирным и вонючим червём! Ты себе не представляешь, как это тяжело, когда сама себе противна, отвратительна.

Не могу, не могу! Папа, я так виновата перед тобой. И это тоже трудно пережить и терпеть. Ведь прежде я никогда тебя не обманывала, а сейчас… Я просто хочу, чтобы всё кончилось. А оно может кончиться, только если кончусь я.

Пожалуйста, не ругай себя! Только я виновата во всём, я на самом деле абсолютное ничтожество, ОНИ правы. И ещё я лгунья.

Прости, папа. Прощай, папа».

Больно, адски больно. Но, оказалось, что он уже был готов к этой боли, когда взял в руки дочкин планшет, потому что боль вины, обрушившаяся на него раньше, всё равно мощнее и безжалостнее. Больнее уже некуда.

Всю ночь Карлову предстояло сидеть за компьютером и пытаться думать и решать, решать и думать. Хотя многое уже поздно предпринимать, можно лишь махать кулаками после драки. Заниматься последствиями… Последствиями его идиотизма. Он виноват дважды… нет, трижды. И это ещё предстоит осмыслить и как-то пережить. Надо свыкнуться с болью вины, острейшей бритвой медленно режущей его сейчас изнутри, безжалостно и безостановочно. Три ошибки, стоивших так дорого, что никаких денег не хватит для оплаты.

Он не имел никакого права прекращать сеансы доктора Арины. Слишком много на себя взял. Что ты понимаешь, козлина, в психике, в психологии, в психиатрии? Куда полез?

Он не имел никакого права отменять препараты, выписанные Асе. Ты что – вчера из чёрной деревни явился, придурок? С какой стати тебе это вообще в башку вступило? «Доктор» без диплома недоделанный, новоявленный «психиатр» от сохи!

Но есть ещё и третье. Он позволил «глистам» резвиться, играя нервами своей дочери, разрешил им продолжать расшатывать её психику. И они не наказаны. Три месяца фатальных ошибок, целых три месяца у него было, чтобы всё исправить! Но вместо этого он не так сделал всё, испортил всё, что только можно было испортить.

МАРАФОН

– Знаете, я понял одну интересную вещь! – горячо воскликнул Вадим. – Никогда не разбирался в психологии и даже не интересовался, но увидев, каким редкостным дерьмом могут быть обычные люди, обыкновенные граждане, не преступники, а тривиальные обыватели, что я сообразил, в чём секрет такого рода сборищ и форумов. Людей, у которых в жизни либо мало хорошего, либо что-то их не устраивает и гложет, подобные места затягивают похлеще болота! Кажется, у психологов есть такой термин «замещение», да?

Я пожала плечами. Откуда мне знать, я совсем не в теме.

– Мне показалось, что у этих существ происходит именно замещение реальной жизни вот этой виртуальной, где они – не настоящие, то есть ничтожные, а сильные и правые, вершители судеб, прокуроры и судьи. Им на самом деле мнится, что они центр, пуп Вселенной, что взгляды прикованы к ним, и буквально все внимают их речам, разоблачениям и вердиктам. На самом деле, видимо, у таких крышечка всерьёз в сторону уезжает. Я видел там такие перлы, – Вадим усмехнулся, вспоминая, – что-то вроде «Мы этого так не оставим», «Мы добьёмся справедливости и вычистим эту заразу с нашей земли!». Особенно потрясает пафос, с которым они без шуток выдают нечто вроде: «глисты – это сила и порядочность, справедливость и благоразумие. Или пишут о себе: правда за нами, мы образованные, эрудированные, язвительные, талантливые, у нас – ум и интеллект, а у клиентов наших только пустые головы, понты и блядские натуры». Я почти дословно процитировал, уж больно в память запало. Иногда возникало ощущение, что они, простите, не просыхают. Это бы хоть что-то объяснило.

– Вы думаете, они настолько серьёзно погружены в это, что могут увлечься своими «разоблачениями» до натурального безумия?

– Милая, я это видел собственными глазами. Они в курсе каждого движения своих «клиентов», они следят за каждым их словом в виртуальном пространстве, отслеживают и тут же приносят в клюве своему стаду. Некоторые дошли до того, что устраивают сталкерство в реальности!

– Это как?

– Бегают по городу за «клиентом». Отслеживают его передвижения, маршруты, где и сколько был, по возможности, делают «компрометирующие» фото. Не смейтесь, это правда, всё серьёзно! Они тратят на это свою жизнь. Долгие часы слежки и наблюдений, представьте! Таких совсем тронутых немного, но они тоже есть. К счастью, к Асе подобные упоротые не прилипли… Господи, к какому такому счастью… – Вадим закрыл ладонями лицо, но быстро взял себя в руки. – Так вот… Пока не узнал этих людей поближе, я не понимал, как они живут, как могут работать или иметь семью. Представлялось, что это одинокие существа, прикованные цепями к стульям перед компьютерами, питающиеся собачьим кормом, который им приносят из жалости добрые самаритяне. Если учесть, что у многих по два-три аккаунта…

– Боже, неужели всё настолько кошмарно, – пробормотала я. – Какой-то филиал психушки.

– Вот! И вам та же мысль в голову пришла! Безумие. Именно это слово вспоминается, когда погружаешься в изучение вопроса – безумие! Но если ты сам здоровый, нормальный человек, то, когда видишь такое, сначала удивляешься, потом становится противно, затем смешно и ты уходишь оттуда с недоумением (что это было?) и никогда больше не возвращаешься. А люди нездоровые и несчастные залипают. Я сейчас имею в виду их жертв. Ну, посудите сами – Ксюша Собчак. Взрослая, сильная, богатая, взлетевшая волею судьбы на самый верх. Есть ли ей дело до каких-то «глистов»? О, опять смеётесь, правильно! Им до неё самой не достучаться никогда, и они это понимают. Поэтому в теме таких, как Ксюша, сплошное самолюбование. «Безумная больница» соревнуется в том, кто круче, у кого брюлики ярче, муж, простите, членистее (они-то пишут по-другому, там не стесняются), у кого вилла этажнее. До ужаса смешно! Можно залипнуть, как на чтении Зощенко, к примеру. Если есть воображение и, читая, представлять себе этих убогих…

– Вам их не жалко? – рискнула спросить я.

– Жалко? – неожиданно он задумался. – Как больных? Как безумных? Было бы жалко, наверное, если бы не Ася. Надеюсь, это понятно.

– Разумеется.

– Вот… Чтобы жертве залипнуть надолго в таком месте, надо либо иметь какой-то изъян, либо оказаться в беде, либо быть неуверенным в себе. Такие, как Собчак, отпадают, ясное дело. А юная девочка, даже при всех её успехах, в этом смысле слаба! Она не могла, не в силах была не читать о себе! Я этого не понял, идиот! – Вадим стукнул себя кулаком по лбу и некоторое время молчал. – Вот, – продолжил он, разжав, наконец, кулаки, – слабые оказываются втянутыми в эту воронку, потому что им кажется, что это и есть тот центр, вокруг которого вертится мир. Юный человек – сам себе центр Вселенной, это нормально. И вдруг появляется место, где только о нём и говорят. Значит, это тоже всем видное и заметное место, понимаете? Свет всех прожекторов направлен именно туда, ведь там говорят обо мне – так думает подросток! Значит, про это известно всему свету. А, главное, всех интересует. И попробуй переубеди!

– А вы пробовали?

– Если бы я тогда был таким умным, как сейчас, – усмехнулся Вадим. – Эта наука далась мне дорогой ценой. Почему мы так по-дурацки устроены? Почему мы просто обязаны получить свои собственные грабли в лоб и никогда заранее не смотрим под ноги!?

ФОРУМ ГЛИСТОВ

(избранное)

Очередная балетная шлюшка Ася Карлова. Она же Ося Карлик. Обсуждаем!

Глисторгазм: Глистики, вот ссылка на свежее фото! Ося! Побрей свой пирожок, а то ногу так криво задираешь в танце, что приходится смотреть на твою п…ду! И точняк – волосня торчит из-под трусов. Или не давай у себя в блоге такие крупные планы, бггггг!

Сношаться с Хрустом: Ой, Оргазмик, зачем вы это написали! Я пригляделась и теперь тоже вижу. Фууууу! Балерина называется. Тьфубля!

Случайно Пукну: Дорогие глистики, а вы читали в последнем выпуске «Космо» говноинтервью с нашей говнобалериной? Рекомендую, вот ссыль. Эта мелкая лобковая вошь рассуждает о великих балеринах, сравнивает, своё отношение высказывает. Да ты кто такая, пи….рванка? Иди рот помой, воняет! Что ты вообще можешь понимать в искусстве Улановой и Плисецкой, в их мастерстве и значимости для балета? Простодырка на пуантах… Твой потолок – пилон в стрипклубе! И то – кому нужна такая серая мышь без роста и фигуры для секаса? Ой, Ося, и на это ты не годишься!

Просто Глист: Зато определённый опыт имеется. А это, знаете, тоже не кот чихнул. Профессионально давать и сосать учиться надо. Правда, дипломов за это не дают, там другие награды ждут и ищут своих героев, бха!

Твёрдый Сосок: Видели последний пост в мордокниге нашей п…ды балетной? Она опять хвастается очередными фотами на очередном околобалетном говносайте. Глазками хлоп-хлоп: ах, посмотрите, дорогие френды, мне кажется, неплохие фотографии, ах-ах! Так откровенно напрашиваться на комплименты при предъявленном результате – ну днище же!

Дырка Балетная: Бхаха, посмотрела! Ну и раскоряка! У неё что – критические дни? Чо в трусы будто прокладка упихана!))

Кончить с Кайфом: Дырочка, там целый подгузник, похоже! Боже, как я орнула! А на рожу посмотрите! Рот раззявила, будто к минету готовится, буэээ! Срочно развидеть!

Мандель: Так к нему, наверное, и готовится. Хозяину сайта делать или фотографу.)))))))))

Случайно Пукну: Неее, обычно минет в таких случаях делают до, а не после. Иначе никто не будет её фоткать, с какой стати?

Шизоидный: Да вы всё не про то, дорогие мои, родные глисты! Главное, что эта п…да танцевать ни хрена не умеет, я была на концерте где она выступала, который был недавно в Большом. Там все звёзды были, за билет аж десять тыщ кровных отдала, но нужно было выгулять новое вечернее платье, так уж и быть, решила сходить. Так вот, танцевать эта профурсетка не умеет. Либо за неё платит папаша, либо даёт она направо-налево. Судя по состоянию рта – ротик приличных размеров и постоянно приоткрыт – второй вариант. Ротище имени Моники Левински, бгг!)))

Грустная Сиська: Да то, что там профессионализмом и не пахнет, видно даже по фото. А уж морда-то… Неужели мужикам всё равно, какая морда им сосёт?

Просто Глист: Даже если ейный папа обанкротится, девочка не пропадёт. У неё большой опыт обслуживания, Ленинградка – вечно актуальное рабочее место. Правда, там болезни всякие нехорошие можно подхватить, но так на то оно и возмездие.

Твёрдый Сосок: Эх, нам бы инсайд! Из глубины её окружения. Инсайдер, приди! Расскажи всю правду! Девочки из Осиной школы, вы ж наверняка тут зависаете и читаете! Давайте, не бойтесь, регистрируйтесь, никто не узнает. Расскажите нам про дутую балерину и её «успехи».

Мандель: Да и так всё видно. Помните, с ней была педерача про гастроли французского балета и у неё интервью брали? Нашли кому вопросы задавать вообще… Так вот, все её ужимки, мимика, блядский взгляд – кровь из глаз, ну видно же, что прожжённая блядь!

Грустная Сиська: О, Мандель, какая вы у нас молодец! Канал «Культура» смотрите?

Мандель: А как же! Всегда стараюсь быть в курсе, премьеры, новинки и так далее. Потому считаю, что имею право судить.

Кончить с Кайфом: А я всегда знала, что наш глистный форум – заповедник культуры и очень образованных людей. В отличие от клиентов, которые каждый день дают повод для обморока от их днищенства и блядства. А строят из себя. Тьфубля.(((

КОМА

Действовать! Всё, что нужно для спасения Аси, он сделал, оплатил, теперь нужно воплотить придуманное три месяца назад, когда он только узнал обо всём, когда набатом грохнул первый сигнал и сразу надо было не размазывать сопли! А он… Рефлексии и надежды, мол, «глупость, рассосётся, это же смешно». Досмеялся?

«Надо было уезжать отсюда, – внезапно ворвалась в голову несвоевременная, лишняя мысль. – Если бы мы были где угодно в Европе или в Штатах, такого не случилось бы». С чего он взял? Разве дело только в географии, а не в его девочке? Если причина в ней, то убежать никуда не получилось бы, всё могло случиться в любой точке мира. Хоть на озере Титикака. И куда вообще в наше время можно убежать от интернета?

Но как бы то ни было, конкретные виновные… нет, преступники имеются, и это не американцы, не французы и не «глисты» с Титикака. Что ж, теперь его никто не остановит. И ничто.