Какашечка: Жуткий клиент. С такими бабами мужики обычно дохнут, а окружающие часто, ввиду малоумия и недопонимания, несутся вдове помогать. Это пострашнее будет, чем накачанный рот бляди, ищущий питательный куй. Якобы художница, якобы интеллектуал, якобы и якобы – всё якобы. При этом корона на голове прибита ржавыми гвоздями – и горе тому, кто корону под сомнение поставит! Во бля, незамутнённое чувство собственной грандиозности.

Рождённая Ползать: Просто никакого пиетета к талантам. Мне совестно за всех нас, мы дурно воспитаны.))))

Пошлая Аскарида: Возле неё собираются такие же обиженные/недовольные, у которых триггер на тех моментах, что она утрирует. У каждого свой. В итоге – армия хомячков, которым всегда плохо, во главе с Фишманихой. Жалость к их проблемам не даёт адекватным людям расх…чить эту богадельню одним грубым словом. Ну как жи… пострадавшие, от системы, от злой судьбы, от людей недобрых и т.д. А ведь не только они страдают. Не одна Фишман половину свою хоронила, не одна она дитачку теряла. Не она одна живёт!

Мандель: А эти уродцы, которые выдают себя за вселенскую совесть и граждан мира – ненавижу! Вот уже пятьдесят страниц темы, но всё равно мне не понятно, как ни силюсь проанализировать: как в фб, на любой говнопост этой ху…дожницы набирается шестнадцать тыщ лайков. Шестнадцать тыщ идиотов? Тоже не верится. Ну как так?

Сношаться с Хрустом: Меня больше, чем лайки, пугают люди, которые делают перепосты. Делятся радостью с друзьями – ура, вИликая Маргаритка новую картину намалевала. Глубоко сидят на этом сериале, похоже.

Просто Глист: Что тут думать? Люди любят чужое горе, что не лайкнуть? А вдова целый сериал развела на смерти сына и мужа. Удивляет, конечно, народец, обширно восторгающийся клиентом в соц.сетях. Оглупевшая вконец свита делает хоролеву.

Рождённая Ползать: Бесит, когда делают хайп и пиар на костях. На костях близких – тем более. Накликает себе дополнительной беды, докликушествует. Правда, если сама занедужит, то это тоже в дело пойдёт, в пиар и рекламу, к гадалке не ходи.

Вонючка: Осспидя, откуда они берутся – эти недофотографы, полухудожники и писепейсатели… Не, ну понятно, что работать не хочется, а жрать надо, но почему

их столько много и откуда столько дураков, которые это одобряют/покупают/поддерживают? Впрочем, вопрос риторический, конечно.

Из Гельминтов: Потому что охота быть творческой личностью, нитакойкаквсе. Пох.., есть талант, нет таланта. Главное – это осознание своего превосходства над массой.

Пошлая Аскарида: Глистики, гляньте! Фишманиха объявила о наборе в обучение детей живописи. За денежку малую)) Интересно, а имеет ли она на это право? У неё разве есть специальное образование? Или нынче любой хрен с горы может обучать детей по своему усмотрению чему угодно? Должно же быть официальное разрешение работать с детьми, как думаете, глистики?

Вонючка: Какой интересный вопрос! А не стоит ли задать его в соответствующие органы? По-моему, так нельзя делать, только со специальным допуском можно работать с детьми, не?

Пошлая Аскарида: Вот и я про то же. И ещё интересненький вопросик: налоги она собирается платить с этих денег? Вообще интересно, какая у Фишманихи ситуация с уплатой налогов с продажи картин, например. А то требовать с государства всяких особых расследований – это мы первые, а как денежки государству по закону в виде налога отдать, так эти креаклы, как правило, становятся очень хитренькими. Зато куча высеров про собственную духовность и бездуховность «этой страны».

Рождённая Ползать: Короче, кружок для подростков помазюкать по бумаге. Платите деньги. Дети ваши будут приходить мазюкать красками, а вы потом будете е…цца с остальными уроками. И возникает у меня много вопросов о правовом статусе заведеньица.

Критические Дни: Вы чоу, это кружок для одаренных детачек, а всякие там госпрограммы – для пролетарских отпрысков. Одаренные детачки живопишут, музицируют, декламируют стихуёчки Цветаевой и учатся смотреть на прочий окружающий мир, как на говно. Фишманиха подарит вашим детачкам за денюжку малую чувство превосходства над окружающими, ощущение принадлежности к некой элитарной группе и поверхностные навыки в областЕ искуйства. В принципе достаточно, чтобы в кругу таких же одаренных поговорить о голубо-розовых периодах Пикассо)…

Критические Дни: Так это просто: в налоговую нужно просигналить, пусть проверят нашу ху…дожницу! Ритк, если читаешь, возможно, ты попала, из цепких лап глистов ещё никто живым не уходил.)) Кто из наших имеет выход на налоговые, опыт-то уже есть…

Лиля ликовала. Тема явно удалась и быстро обрастала комментариями, страницами, обсуждениями и количеством глистов. Правда, одна небольшая печаль: сама Ритка никак не реагировала на появление темы, будто бы вообще не существует форума, будто бы про неё не пишут такое, от чего некоторые другие клиенты поначалу взрывались атомными бомбами в своих блогах. Потом, к сожалению, большинство привыкает и перестаёт обращать внимание, но сначала-то должен быть взрыв! А Ритка никак… ишь, гордая, плевать ей. Ладно, подождём. Если реально капнуть в налоговую и в образовательные органы, её, конечно, дёрнут, и уж тогда она вряд ли смолчит. Следует запастись терпением. Дожмут. Ещё будет визжать.

Умная Лиля придумала, что её личные глисты, которых она наплодила в количестве трёх штук (Пошлая Аскарида, Сношаться с Хрустом и Из Гельминтов), должны захаживать ещё в парочку тем, дабы не смотреться зацикленными на Фишман. И Лиля выбрала темы-прикрытия. Ей понравилась в качестве клиента Эмилия Фомченко – тоже «Мэрилин Монро на сцене», из них же, из таких же выскочек, перетягивающих на себя все одеяла. И ещё на глаза попалась тема «начинающей Молочковой». Девка круто идёт к успеху, если судить по тому, что пишут в форуме, а Лиле всегда были исключительно противны юные профурсетки, прокладывающие себе путь в искусство через постели престарелых «спонсоров». В науке, небось, такой номер не пройдёт, в её деле – тоже, а как эстрада, или балет – так будьте-нате, торгуют собой направо-налево, лишь бы светиться на обложках и на сцене. Вне зависимости от способностей и глубины таланта!

Нет, Лиля не видела Асю Карлову на сцене, её вообще не интересовал балет, если только в виде сплетен про Молочкову, но у неё не было ни малейших оснований не верить тем людям… «глистам», которые рассказывали про юную шлюшку совершенно чудовищные вещи. Такое не придумаешь!

ФОРУМ ГЛИСТОВ

(Избранное)

«Очередная балетная шлюшка Ася Карлова. Она же Ося Карлик. Обсуждаем!»

Глисторгазм: О, кажется, с нами хотят разговаривать и устраивают телемост! В своём говнобложике Осько высралась на тему фотошопа и вообще тех фот, которые пихает в свои посты. Грит, не фотошоплю я ничего, что вы, люди дорогие, даже типа не умею))) Грит, не плачу я за фоты, наоборот – мне гонорары выплачивают. Жалкий лепет оправдания. Похоже, детку задела правда, начинает оправдываться. Ну, что – даём шанс шлюшке на исправление?))

Пошлая Аскарида: И где вы увидели оправдания и исправление? Девочко обиделось, но стоит на своём. Если бы захотела исправиться, то признала бы: да, мол, уважаемые глистики, правда ваша, фотошоплю свои прыщи и волосню на п…де, а фоткают меня для глянцевых журналов, когда хорошо отсосу редактору или фотографу.)))

Глисторгазм: Уважаемая Аскарида, к такой высоте покаяния ещё нужно прийти! Развиться до этого, набраться культурки. Давайте будем милосердными глистами и немножко подождём. А вдруг Ося будет первой из клиентов, кто опомнится, устыдится, придёт на форум с признанием и покаянием. И мы впервые закроем тему по причине перевоспитания клиента! И другим будет наука.))

Пошлая Аскарида: Идиллическая картинка, вы всё ещё верите в блядей… то есть в людей.)) Я уже нет, но согласна понаблюдать за развитием рефлексии у клиента.

Рождённая Ползать: Как правило, людей накрывает раскаяние, когда их накрывает беда: болезни, смерти близких. Вот очень хорошо действует на всяких тварей онкология. Нехорошо так говорить, но удивительно прекрасное лекарство для души и сознания получается. Сплошные кающиеся грешники с раком.))

Дырка Балетная: Ну, такого я никому не желаю. Хотя, если подумать, то в этом часто проявляется мировая справедливость. В боженьку не верую, но что-то такое непонятное всё же есть, когда иногда пыришься на очередного онкологического больного. А у него там такой бэкграунд!

Рождённая Ползать: Во-во. Никому этого не желаешь, конечно, но иногда, во имя исправления души, может, оно и полезно. Ну, так, чтобы выздороветь, пройдя через катарсис.

Твёрдый Сосок: Глистики, ну вы чоу! Онкология – это не наш путь. Наш путь в случае Оськи – сифилис, гонорея, мандавошки, хламидии и прочая дрянь. Может, хватанула девка, наконец, мандавошек или получила странную ангину))))) Но меня восхищает, как такая прожжённая бл…дина умеет делать невинное личико! Гляньте фоты: взгляд девственницы, реснички луп-луп, ах, какой невинный ротик))) Туда пустышечку вставлять, а не грязные …уи!

Надо просто набраться терпения. В конце концов, «выстрелит» всё: и распространение инфы про Ритку с помощью форума – туда стоит лишь вбросить, а оно уже как клякса на бумажке – расползается медленно, но верно и неостановимо; и хоть один из «сигналов» в инстанции тоже сработает, не может такого быть, чтобы там вообще не обратили внимания на заметную и отнюдь не молчащую деятельницу культуры! Словом, что-нибудь да достанет нашу «великую» художницу и умелую пиарщицу себя-любимой. Набраться терпения, а пока получать удовольствие от самого процесса. Весёлое это оказалось дело и прелюбопытное! Не так уж редко у Лили выдавались свободные минутки на работе, раньше она ходила покурить или выпить кофе, поболтать со знакомыми в кафешке… Теперь же Корзун совсем не покидала рабочее место, и любое «окошко» во времени посвящала любимому форуму.

Дома сложнее. Муж, дочка постоянно рядом – они же дружная семья. Допустим, дочка не помеха, маленькая ещё. Но не хотелось, чтобы Дима увидел её интернет-увлечение. Лиля абсолютно уверена, что он не оценит, не поймёт и не одобрит. Да и рассказывать бы пришлось о многом – о том, что её связывает с Фишман, про картину, которую он, кстати, даже не видел, и свои психологические проблемы прошлого… Нет, нет, ни за что и никогда! Это прошлое, этого больше нет, Диме и знать не надо! «Как – прошлое? – робко пискнуло что-то в душе Лили. – Очень даже настоящее! Именно сейчас ты изо всех сил занимаешься Фишман, какое же она прошлое?» – «Я просто развлекаюсь! – сердито ответила Лиля сама себе. – Это игры, пустяки!» – «Да неужели? А почему тогда боишься Диме рассказать? Он слишком интеллигентен и порядочен для таких «пустяков»?»

Лиля кусала губы и никак не могла закончить диалог с собой. «Шиза! – злилась она. – Прекрати рефлексировать, шиза! Ничего эдакого не происходит. Диме вовсе необязательно знать про твои женские интернет-развлекухи. Ему и неинтересно было бы!»

Самый огромный обман, удивительный по силе воздействия и мощи – это самообман. Он обладает поистине невероятной анестезирующей способностью. Обезболивает совесть вплоть до полного паралича неприятных мыслей и чувств.

Дима не должен знать – и точка. Поэтому дома не всегда удавалось вдоволь насладиться любимым форумом. Лишь урывками и перед сном, поздним вечером, когда муж уже похрапывал на семейном ложе. Что делать – издержки неодиночества.

Сверкает прекрасный весенний день, хоть и понедельник, но апрельский, лучистый! Ещё горбятся кое-где в тени почерневшие, жёсткие сугробы, воздух не так уж и прогрет весенним солнышком, но уже вовсю журчит обещание скорого настоящего тепла. Поставив машину на стоянку, Лиля, напевая Болеро Равеля и цокая каблучками в такт мелодии, шла к входу своего родного банка. Они с Димой приезжали на работу в разное время: ему приходилось вставать раньше, его служба начиналась в восемь утра, Лилина – в половину десятого. Поэтому в банк супруги прибывали порознь, а уезжали часто вместе. В смысле – гуськом, на двух машинах.

Приветливо улыбаясь вышедшему под апрельское солнышко охраннику, Лиля на ходу разматывала длинный шарф, чувствуя, что весна всерьёз взялась за дело: с шарфом стало жарковато, кажется, в этом сезоне он больше не понадобится. Эта мысль напомнила о неумолимом приближении лета, отпуска, семейной поездки к морю, как обычно, в Италию… а можно и в Испанию… нужно подумать, куда больше хочется.

На Лилином столе лежал большой конверт с надписью «Лилии Корзун, лично». Хм, интересно, что бы это значило? Такого прежде никогда не случалось.

Она уселась в удобное офисное кресло, погрузившись в его мягкое нутро, и открыла незапечатанный конверт…

…Через четверть часа всё было кончено. В одно мгновение исчезли весна, настроение, мечты, Равель… Всё сгинуло, как и не было. Лилю трясло, будто в ознобе, на лбу выступили ледяные капли пота, всё тело покрылось липкой холодной гадостью. Шок был столь силён, что она никак не могла взять себя в руки, прекратить трястись и начать думать, что теперь делать, как поступить. И вообще – надо ли что-то делать или сразу выброситься в окно?

В конверте оказалась кипа документов, бесспорно доказывающих, что Лиля при помощи своего мужа – ведущего менеджера отдела депозитов и расчётных счетов, вступив с ним в преступный сговор, украла у серьёзных и весьма состоятельных клиентов более миллиона долларов. Якобы они с Димой сделали это в течение нескольких лет. Чушь, бред, ерунда, неправда! Никогда ни она, ни Дима и не помышляли ни о каких махинациях, хотя, конечно, были наслышаны, что подобное изредка случается. И даже обсуждали, какие же странные бывают люди, как не боятся, ведь их всегда-всегда вычислят и найдут. А Лилин Дима… он вообще в этом смысле честнейший человек. Пожалуй, его понятия о морали чересчур завышены для современного мира, не влезают в эту жизнь, где постоянно приходится делать припуски и допуски на обстоятельства и форс-мажоры. А вот он не умеет, не хочет, не такой! Возможно, потому его и ценят в подразделении, где нужно иметь дело с капиталами Очень Важных Персон. Дима… Лиля не может признаться ему даже в своей невинной игре в «глистов», потому что уверена – не поймёт, осудит.

Ну, а уж о себе Лиля прекрасно знает, она пока что в своём уме: ничего и никогда! И даже в голову мысль такая не приходила ни разу. Так что, в принципе, можно было бы расхохотаться и выбросить всю эту бумажную дурь в мусорное ведро. Но ведь информация была подана именно в виде документов расследования, а не в стиле вольного письма или предупреждения. То есть, её и Димина вина доказана и запротоколирована. Как такое может быть?

К документам приложена записка. «После рабочего дня идите в кафе напротив и позвоните по указанному ниже телефону. Вам будут даны инструкции, что делать. Не пытайтесь обсудить что-то с мужем или с кем бы то ни было. Как вы поняли, в банке за вами внимательно наблюдают. Один неверный шаг, и все документы лягут на стол руководства. Вы понимаете, что это не просто увольнение, а уголовное дело. Не надейтесь придумать выход – он только один: делать то, что вам велят. Тогда всё будет хорошо, и в вашей жизни ничего не изменится. Хотя бы одна глупость с вашей стороны, и последствия будут моментальные».

Ниже был указан телефон, по которому следовало звонить, а дальше… Именно в эту секунду Лилю прошиб озноб: «За вами наблюдают, дорогая Пошлая Аскарида, она же Сношаться с Хрустом, она же Из Гельминтов!» И пошлый, глумливый смайлик в конце.

В кафе, что было прямо напротив банка, Лиля забилась в самый дальний угол. С момента прочтения письма её так и трясло в ознобе. Похоже, всё-таки у неё поднялась температура. Как прошёл рабочий день, она помнила плохо. Как-то прошёл на автомате. Кажется, сегодня она допустила немало косяков и что-то явно забыла, что-то важное, возможно, необходимое. Но это всё не имело никакого значения! Пустяки, всё исправимо. Лишь бы управиться с главной проблемой, с той бедой, что нависла над её головой, над их семьёй, над всем будущим.

Лилю колотило, и сейчас она очень радовалась тёплому шарфу, с которым утром мысленно попрощалась до осени. Лиля куталась в него, как в последнюю надежду хоть немножко согреться. Руки ледяные, ладони посинели, а нужно набрать телефонный номер. Получилось не с первого раза, пальцы предательски соскакивали с кнопок.

– Лилия Корзун! Молодец, пока всё делаете правильно. Отлично, если так пойдёт и дальше.

– Скажите, – челюсть Лили прыгала, а зубы отстукивали неровный ритм, – зачем вы это делаете, ведь это же неправда, клевета, это можно доказать!

– Да что вы говорите! – воскликнул мужской голос в трубке. – Можно доказать? Вы так в этом уверены? Милая, если бы вы хоть на секунду верили в то, о чём сейчас сказали, то не сидели бы в углу кафе, кутаясь в шарф и трясясь от ужаса.

Лиля испуганно посмотрела вокруг себя: посетителей было мало, и они занимались едой и напитками, разговаривали между собой. На неё вообще никто не обращал внимания. Что же творится?

– Госпожа Корзун, единственный шанс, что документы не попадут на стол начальства, просто-напросто сделать кое-что, не представляющее для вас никакой сложности. И кошмар развеется, как сигаретный дым.

– Что вы от меня хотите? – трясущимися губами почти прошептала Лиля. Но её услышали.

– Очень простую вещь! Совсем маленький спектакль… – и голос рассказал Лиле то, что от неё требуется. Это была такая глупость, что Лиля даже сумела рассмеяться.

– Да вы шутите, наверное! Где вы найдёте идиотов, которые в такое поверят?

– Я вас умоляю. Вы каждый день обслуживаете этих самых идиотов. Предложите любому из них то же самое, ни один не откажется.

– Мы сами предостерегаем граждан от подобного мошенничества!

– Правильно делаете! Ибо нефик заниматься такими делами всяким мошенникам и аферистам. Только уважаемым банкам! Именно потому вам и поверят, ведь вы примете человека в вашем офисе и будете лично с ним разговаривать. До этого оформив самые правдоподобные документы на свете, поняли, да? Банковские документы. Со всеми подписями и печатями.

– Ничего себе! Это мне самой на себя сделать такой компромат? Своими руками оформить фикцию? Да вы что?

– А вы не обязаны отдавать документы на руки, нет. Вы их только покажете. И пообещаете, что человек их получит, причём, вместе с ключами от квартиры, как только он принесёт в банк все деньги. Чтобы собрать нужную сумму налом, у него будет два дня. И всё!

– Так ведь они придут с этими деньгами и что мне делать дальше?

– Про дальше узнаете позже.

– Нет, скажите сейчас! Потому что пока получается, что я сама себе рою могилу!

– Вы уже видели свою могилу. Она вырыта. Поверьте, сейчас вы закапываете эту яму. И если будете слушаться, то всё обойдётся самым лучшим для вас образом. Делайте, что вам говорят. В сущности, госпожа Корзун, у вас нет выбора. Или дуйте в полицию или к руководству… но раньше вас там окажутся те документы, которые вы видели. Вам решать…

Лиля заплакала, не выдержав.

– Ну-ну, перестаньте, как вам не стыдно! Вы же такая у нас крутая, как Пошлая Аскарида, – мужчина снова заржал, а Лиля почувствовала, что сейчас потеряет сознание, потому что перед глазами всё закружилось-завертелось, как на безумной карусели, и внезапно Лилю стошнило прямо на столик. Фонтаном…

Вечером она лежала в постели, а Дима суетился вокруг, менял ей компрессы, подавал горячий чай с лимоном – в общем, бесконечно заботился. Температура оказалась тридцать восемь и пять, Дима был убеждён, что это грипп.

– Завтра с утра вызываю врача, ты не вставай, лежи, пока…

– Я не могу болеть, – глухо ответила из-под одеяла, натянутого до самого носа, Лиля. – Завтра я должна быть на работе.

– С ума сошла!

– Я не могу не пойти завтра! – изо всех сил рявкнула Лиля. – Это не обсуждается. Температуру сейчас собьём, у меня нет никаких признаков инфекции, это просто нервное.

– Нервное? А с чего такое нервное? Что случилось? Эй, что-то случилось? – Дима выглядел испуганным вдвойне.

– Ничего особенного, с Валькой повздорили, даже поругались.

– Да вы ж не в первый раз, с чего бы такая реакция?

– Ну вот… весна… видимо, устала, авитаминоз… психанула. Дим, милый, ты можешь не мельтешить, а? – взмолилась Лиля. – Ложись спать, аспирин уже действует, мне не холодно, температура спадает. Утром буду огурцом.

– Зелёной и в пупырышках? – с нежностью посмотрев на жену, спросил самый лучший в мире Дима. Лиле захотелось заплакать, зарыдать, завыть и, уткнувшись в Димино плечо, всё рассказать, поделиться ужасом, что свалил её навзничь, разделить эту боль и вместе подумать… Но нельзя! Во-первых, её предупредили. Во-вторых, Дима не поймёт. Как ему рассказать про Пошлую Аскариду, как? Его же стошнит, как её нынче, только от отвращения к ней, к Лиле… Так что придётся самой разобраться со всем этим дерьмом.

Понять бы, каким макаром могут быть связаны банковские дела и Форум глистов? Как такое возможно? Никак невозможно. И понять это совершенно нереально. Если только… если только она не совершила большую глупость, выходя в Форум с рабочего компьютера. Кто угодно из сисадминов мог это видеть, отследить, вычислить. Зачем? Это же не преступление! В худшем случае служебный проступок. Из-за этого «лепить» на неё такой умелый компромат? Нет, видимо, некая другая взаимосвязь… Им нужно провернуть какую-то операцию с той семьёй, которая якобы выиграла квартиру. Зачем? То ли глупая шутка, то ли криминал. Для этого им понадобился сговорчивый сотрудник кредитного отдела. Поэтому на неё сделали компромат. Но тогда при чём тут «глисты»?

Нет, нет, решительно ничего не понятно, а потому ещё страшнее, ещё кошмарнее и безнадёжнее! Лиля тихонько заплакала, изо всех сил стараясь не разбудить уснувшего, наконец, святого Диму.

Весь следующий день Лиле пришлось убить на составление «пакета документов» на так называемую банковскую квартиру, якобы доставшуюся банку за долги и отдаваемую за копейки одному из остро нуждающихся, которого определила лотерея. «Какой бред!» Документы оформлялись на конкретного человека и должны были быть максимально правдивы и убедительны. С утра на рабочем столе Лилю ждал очередной конверт, между прочим, с кое-какой помощью: в нём оказались уже на треть готовые документы и указания, которые здорово помогли ей в оформлении «липы». Содержимое конверта ещё раз показало, что в банке есть некто, наблюдающий за ситуацией и за ней. И этот некто отнюдь не обычный клерк. Значит, всё более, чем серьёзно. Выхода нет, надо слушаться.

В письме с указаниями был номер телефона и имя женщины, «счастливой обладательницы» выигрыша.

«Правда в том, что люди могут поверить в любую дичь, тем более, если дичь им подсовывают в уважаемом учреждении и делает это служащий в своем кабинете, – с горечью думала Лиля. – Вряд ли эта женщина сразу её пошлёт. Да и не сразу тоже. Скорее всего, поверит. Но для чего весь этот цирк? Что будет дальше?»

Неизвестность пугала, держала в напряжении и парализовывала ужасом, но надо было спасать себя, спасать Диму, спасать всю их такую прекрасную до вчерашнего дня жизнь.

При чём тут Форум глистов? Может, вообще ни при чём? И его упомянули просто так, лишь для того, чтобы пришпорить Лилю? Скорее всего. Но это означает, что кто-то из сисадминов в курсе и в деле. Господи, как же они её обложили-то со всех сторон…

На третий день пытки, в среду, к Лиле явилась посетительница. Обычная, невзрачная женщина сорока восьми лет, всем своим видом демонстрирующая, что она именно тот самый человек, который остро нуждается в улучшении жилищных условий. Такая не живёт в нормальной квартире, это очевидно. Видавшая виды водолазка, потертые шерстяные брюки. Неухоженное лицо с грустно и не по возрасту повисшими брылями, тусклые волосы, покрашенные дома дешёвой «блондинистой» краской. Жалкая попытка макияжа – неопрятно подведённые глаза и остатки недоеденной розовой помады на узких губах. Зелёная куртка с вещевого рынка десятилетней давности.

– …От вас требуется лишь одно: в ближайшие два дня, до выходных, привезти требуемую сумму наличными, и вы тут же получаете ключи и документы, – Лиля изо всех сил старалась держать приветливую улыбку. Женщина, сидящая напротив, была крайне напряжена, сидела на самом краешке стула, нервно покусывала губы и хрустела пальцами. На лбу и над губой блестели капельки пота. Она внимательно вглядывалась в документы, будто что-то понимала во всех этих пунктах и подпунктах, штампах и печатях.

– Тридцать пять тысяч долларов… У меня нет таких денег сразу, сейчас… мне нужно собрать.

– Вы уж постарайтесь, дело не терпит отлагательств, – быстро ответила Лиля заученной фразой. – Есть и другие претенденты, вы же понимаете, а в интересах банка побыстрее закрыть эту историю. В конце концов, вы можете взять кредит…

– Да, кредит… это тоже вариант… – пробормотала женщина, глаза её бегали, она просчитывала варианты, где достать денег. Её уже не мучили сомнения в реальности и возможности подобной сделки, она мысленно обживала трёхкомнатную квартиру, подарком небес свалившуюся на её голову.

И на следующее утро несчастная позвонила и сообщила, что готова привезти требуемую сумму и подписать договор.

– Разве вы не хотели бы сначала посмотреть квартиру? – задала Лиля вопрос по очередной «методичке», полученной в четверг утром. Что конверт снова будет, она знала, когда подходила к своему рабочему месту, и в солнечном сплетении противно ныло от страха, будто бы не конверт её ждал на столе, а, как минимум, бомба. Но ведь скоро это закончится, правда?

– Ой, конечно хочу! А можно? А когда? А можно с дочкой?

– Разумеется. Давайте встретимся у метро «Тёплый стан» сегодня в семь часов вечера. Я вас отвезу и покажу уже почти вашу квартиру. Такой вариант подходит?

– Подходит, конечно, подходит! Спасибо громадное! А ключи и договор завтра?

– Да, завтра в десять. Вы должны быть с деньгами и паспортом.

– Что теперь? – сквозь зубы спросила Лиля у трубки-монстра.

– Да практически уже всё, – веселилась трубка. – В семь часов вы позвоните Васильевне, скажете, что, увы, срочные дела вас задержали, и перенесёте показ на восемь часов утра завтра. И всё. На этом, дорогая моя, всё!

– Как – всё? – удивилась Лиля. – А что делать завтра? А если она приедет в банк с деньгами? Что делать-то! – она почти кричала.

– Не ори, дура. Ничего не делать. Никто никуда не приедет.

– Как это? Ну, хорошо, позвонит…

– И не позвонит.

– Вы её что… убьёте? – губы и рот Лили превратились в сухую пустыню, ей стало трудно дышать.

– Идиотка! Никто никого не убьёт. Всякую шелупонь убивать ещё… А вообще – не твоё дело. Твоё дело закончилось. Расслабься и получай удовольствие от жизни. Всё, – и связь прервалась.

Ничего не понятно. Чушь. Галлюцинация. И можно ли верить сказанному, можно ли успокоиться? Господи, за что?

ДОЧКИ-МАТЕРИ

Ровно в семь Тамара и Лариска были выпихнуты толпой из метро в самый час пик на станции «Тёплый стан». Не успели они отдышаться и начать искать тот самый рекламный щит, под которым им назначила свидание сотрудница банка, как Тамарин телефон в кармане куртки запел «Я думала это весна, а это оттепель…».

– Алло! Да, мы здесь и… – дальше она слушала, и лицо её постепенно вытягивалось.

– Что такое, мам? – встревожилась Лариска.

– Хорошо. Завтра в десять, – мрачно кивнула Тамара и положила трубку обратно в карман. – Ну вот, зря ехали. Показ будет завтра утром. Зато после этого сразу двинем в банк и всё оформим.

– Бли-и-ин! – заныла Лариса. – Пёрлись на другой конец города! Что за гадство?

– Ну… задержали её на работе. Ну, бывает же… – и женщины понуро побрели обратно в бурлящий метрополитен.

Когда они приближались к дому, то издалека увидели сразу три пожарные машины и клубы дыма.

– Смотри, мам! – крикнула Лариса. – Где-то пожар! А вдруг нашем доме?

– Что? – Тамара побледнела и побежала со всех ног, Лариса рванула за матерью. – Боже! Это в нашем подъезде, смотри!

Почти все жильцы их подъезда толпились внизу, задрав головы и глядя на остатки дыма из чьих-то окон. Из их окон!

– Лариска! – страшным голосом заорала Тамара. – Наша квартира горит!

– Не может быть! – взвыла Лариска.

– Не горит уже. Всё сгорело, – деловым тоном сообщила оказавшаяся рядом соседка-старуха с первого этажа. Она сочувственно и в то же время с любопытством наблюдала за Тамарой и Ларисой. У Тамары подкосились ноги, она с трудом удержалась на ногах, схватившись за дочь. Лариска закрыла лицо руками и разрыдалась.

– Да вы что, женщины? – недовольно заметила старуха. – Главное, что все живы. Правда, залили всех с вашего третьего этажа, пока тушили. Ну горело у вас там знатно! Прям пламя из окон, страшное дело!

Тамара захрипела и стала рвать на себе куртку, будто пытаясь освободиться от чего-то душившего её, не дававшего глотнуть воздуха. Лариска горько плакала рядом. И вдруг Тамара взвыла во всё горло:

– Деньги! Деньги! Деньги! Аааааа!

– Где? Где были деньги, куда ты их положила? – заверещала дочь.

Влекомая неведомо откуда взявшейся силой, с огромной скоростью Тамара бросилась к дверям подъезда. Пожарные закончили свою работу, но в дом ещё не пускали, в подъезде виднелись люди в полицейской форме. Женщина, вытянув вперед руки и не глядя под ноги, неслась по лестнице к своей квартире. Дочка, подвывая и размазывая слёзы и сопли по лицу, едва за ней поспевала. Полицейские даже не попытались их остановить.

…Пожар уничтожил всё. Это был страшный пожар, он безжалостно сожрал жалкую мебель и, разумеется кривой гардероб, на дне которого, под постельным бельём, Тамара схоронила все добытые на новую квартиру деньги, лежавшие рядом с тем самым конвертом. До завтра. Они должны были полежать там всего лишь до завтрашнего утра! Ни от гардероба, ни от белья, ни от денег не осталось ничего, кроме большого количества пепла. Лишь от плюшевого занавеса на чёрном полу валялось несколько обугленных кусочков. Жалкие клочки «бархата».

…Одновременные сигналы СМСок, пришедших на оба телефона, заставили вздрогнуть замерших соляными столбами женщин.

«Дезинфекция прошла успешно! Глисты обезврежены!)))» – полученные матерью и дочерью сообщения были абсолютно одинаковые. Тамара и Лариса смотрели друг на друга с открытыми ртами, не в силах ничего произнести и не понимая, что происходит.

– Поджог? – спросил полицейский у одного из пожарных.