Глазами суицидника

Симон расчувствовался. Какая чудесная женщина. Даже здесь на небе, она через отца пытается о нём позаботиться. В который раз он убедился, что там на земле он встретил именно свою вторую половинку. И как же горько осознавать, что собственноручно он лишил счастья и покоя себя и её одновременно. Что бы ни заплакать на глазах у тестя, Симону нужно было сменить тему для разговора и он решил разузнать о смерти Григория подробней:

– А только алкоголь стал причиной твоей кончины или были ещё какие-то сопутствующие факторы?

– С выпивки, наверное, всё начиналось, – вдумчиво и рассудительно начал отвечать Григорий, – а вот закончится, могло по-разному. Когда был молодой, горячий о будущем сильно не задумывался, жил весело, пока через десяток лет иммунитет не износился, а регенерация моего тела была уже не так успешна. Как-то раз бухали с одной посуды, курили по кругу папиросу, а среди друзей оказался один с туберкулёзом. Потом год больницы и серьёзный удар по лёгким. Это ещё жена меня никогда не бросала и носилась со мной по разным госпиталям. Тогда время такое было, что за выполненную работу, рассчитывались бутылкой самогона, мы её тогда называли жидкая валюта. А пили то мастерски. Стоит трёх литровая банка самогона, а из закуски лежит только две вишенки или один огурчик, и не дай Бог, если кто-то из собравшейся компании, надумает укусить хотя бы кусочек, за это могли и морду набить, потому что этими продуктами можно было только занюхать. Вот после таких посиделок, я кончил свой желудок. Опять-таки жена отвела в больницу, заставила глотать трубку, лечить своё пищеварение, но я был не самый послушный муж и требования врачей практически не выполнял и продолжал дальше питать свой организм ядом из алкоголя и никотина. И это была не разовая акция, это был образ жизни. Ну и самое тяжелое, что мне пришлось перенести, это рак. После очередной попойки, завязалась драка, где моему телу очень сильно досталось, пинали ногами, в кирзовых сапогах, несколько раз получил по лицу. Сразу вроде бы ничего, а потом челюсть болит всё сильней и сильней. Меня жена потащила в больницу, а там уже кость на лице загнила. Впоследствии врачи удалили половину верхней челюсти, но рак пищевода остановить так и не удалось. После этого мой огонёк стал затухать, силы начали покидать моё тело, я умирал болезненной и голодной смертью. Сейчас я конечно переоценил свои действия и понимаю что сделал всё, чтобы не дожить и до пятидесяти, моё тело ушло под землю в раннем для мужчины возрасте, в сорок семь лет.

Симон очень внимательно слушал. При жизни он и сам мог злоупотребить алкоголем, но он практически никогда не опохмелялся. Если он употреблял утром, значит, это был либо второй день свадьбы, на которой они гуляли, либо это было первое января, где Симон частенько себе позволял начать день с горячительных напитков. Но в запой он никогда не уходил, может быть по тому, что он работал водителем. Первый раз он так откровенно разговаривал с зависимым алкоголиком и сейчас очень сопереживал своему собеседнику. Что бы не казаться невежей, Симон сделал аккуратный вывод из всего услышанного и очень тактично, что бы ни обидеть чувства Григория, подвёл итог:

– Получается, из-за одного неверного шага, произошёл целый комплекс нехороших событий, как эффект домино, упала одна и рухнуло всё.

– Этот неверный шаг, длился не одно десятилетие, – как-то грустно сказал Григорий. – Я сам выбрал этот путь, и поэтому вместо счастливой старости, пришлось очень сильно мучиться в свои последние дни. Я пачками ел болеутоляющие лекарства, но в последние дни, мне кажется, они совсем не помогали. Но всю свою боль я вытерпел до конца, поэтому частично искупил свою вину ещё на земле.

Симон как будто бы окунулся в мир алкоголика и у него поменялось отношение к зависимым людям. Нельзя сказать, что он считал их второсортными людьми, но предпочитал не обращать внимание на их проблемы. Сейчас же ему искренне жаль Григория, это была болезнь от которой нужно лечить, недуг от которого нужно избавляться. Далеко не каждый способен победить этого зеленого змея. Здесь нужна воля, мужество и характер. Тесть по рассказам был не из робкого десятка, но этого змея, он почему-то воспринимал как друга, ему нравился союз с алкоголем, врага он в нем увидел слишком поздно, когда уже никто не мог помочь. Теща старалась, лечила его до последнего, это сильная женщина. Но она тянула четверых детей и больного мужа, её одной просто физически на всех не хватало. Симон настолько живо представил всю эту ситуацию, что ему показалось, что он перенёсся в другой мир, и на себе ощутил все испытания алкоголика. Когда он увидел перед собой источник тумана, он словно отрезвел, вернулся в себя. Как оказалось, они не просто разговаривали всё это время, они ещё и были в движении, а он это понял только сейчас, когда увидел туман. Вот уж не зря говорят в приятной компании, время проходит не заметно, а рядом с Гришей можно даже не заметить пройденное расстояние.

– У меня есть для тебя кое-что,– сказал тесть. – Побудь пока здесь и внимательно следи за процессом.

Симон просто кивнул и внимательно посмотрел по сторонам. Что-то было не привычное для взгляда в окружении, всё блестело и мерцало. Это иней, дошло, наконец, до Симона. Да и место какое-то не знакомое, он никогда здесь не был, как будто бы он подошёл к источнику с другой стороны. Подобные ощущения он испытывал в детстве, когда однажды попал на противоположный берег реки, в которой часто купался с пацанами. Вроде бы та же вода, берег тоже из песка и камня, а угол обзора другой, непривычный. Источник тумана тоже мерцал как новогодняя ёлка, как будто внутри его отражали свет маленькие льдинки. Гриша подошёл к туману, и начал его через себя пропускать.

– Нет, – тихо сказал Симон, – таким ты меня уже не удивишь, это я уже всё проходил, так я тоже умею.

Наверное, он хочет сделать облако, и показать ему какой-нибудь фрагмент из своей жизни. Что же, это очень интересно. Симон один раз уже был внутри чужого облака, тогда с мастером на ярмарке было удивительное зрелище. Если представится возможность, он с удовольствием понаблюдает за ещё одной прошедшей историей. Но облако получалось какое-то странное, не хаотичное как было у Симона, а с правильными геометрическими очертаниями. Пока не очень понятно, что лепит из тумана Гриша, но это очень похоже, на какой-то цилиндр, потом облако стало принимать форму усеченного конуса, и Симон не вольно стал сравнивать, на что это похоже. Вырисовывалась пушка старого образца, без лафета. Но Гриша не настолько старый, что бы застать такие времена, или он собрался здесь с кем-то воевать? Симон мысленно улыбнулся своей фантазии, и продолжил дальше наблюдать с большим не поддельным интересом. Фигура, которую делал Гриша, продолжала меняться, теперь она была похожа на большой вафельный рожок. « Но не мороженное же мы сейчас будем пробовать?»– подумал Симон, – хотя он был бы совсем не против. Сразу вспомнился этот сладкий холодный вкус, не передаваемые ощущения. А тем временем Гриша продолжал пропускать через себя туман и фигура продолжала удлиняться. Теперь она была похожа на конусный ветроуказатель, который используют на аэродромах, не хватает красно-белых полосок для полного сходства. «Ну и что мы с этим указателем будем делать? Ветер изучать?» – сам себе задавал вопросы и сгорал от любопытства Симон. Но вот Гриша выпустил из себя последнюю струйку тумана, и отошёл от источника. Теперь он начал дорабатывать свою фигуру в ручную. Это было что-то новенькое, Симон ожидал, что они пойдут внутрь облака, а тесть начал обрабатывать его снаружи. Он был похож на гончарного ремесленника, который из куска глины делал замечательный горшок, да и форма была похожа, только на очень большую и длинную вазу, а скорее всего на какую – то неправильную трубу. И тут в сознании Симона что-то щелкнуло, это не неправильная труба, это подзорная труба. Он догадался, что делает его тесть, и радости его не было предела. Раз есть подзорная труба, значит, в неё можно смотреть, а за кем будут наблюдать две не равнодушные души, это понятно без лишних объяснений. Гриша по радостному взгляду своего зятя понял, что он догадался, и жестом позвал его к себе.

– Ты когда-нибудь был скульптором? – улыбаясь, спросил Гриша и не дожидаясь ответа стал говорить дальше. – Когда ты пропускаешь туман через себя ты показываешь ему, что ты хочешь сделать и что должно получиться. Настоящие мастера делают готовые предметы только одной силой мысли, я же не достиг ещё такого уровня и поэтому мне приходится дорабатывать руками. После того как ты пропустил туман через себя, субстанция становится послушной, и легко принимает нужную мне форму от моих прикосновений.

Ещё какое-то время Гриша формировал наружные стенки предмета, а после того как это всё стало похоже на большую подзорную трубу, тесть предложил проникнуть во внутрь неё:

– Нужно закрепить эту конструкцию изнутри, чтобы это облако продержало одну и туже форму как можно дольше.

И они проникли в подзорную трубу. Симон стал наблюдать, как Гриша быстрыми движениями стал приминать внутренние стенки. Это было похоже на то как люди трамбуют пушистый снег. Да и сходство со снегом было очень велико. Симон тоже решил помочь и заработал руками, но на его прикосновения субстанция очень плохо реагировала, она, словно пружина, сжималась при нажатии, а при отпускании рук разжималась обратно.

– Не трать силы зря, – притормозил растерявшегося зятя Гриша, – у тебя здесь сделать ничего не получится. Это облако из тумана создавал я и выполнять реконструкцию могу тоже только я. Так что просто наблюдай и запоминай.

– А почему источник тумана весь блестел, как будто бы внутри него были светлячки? – спросил Симон. – Я не первый раз нахожусь возле источника и признаться пару раз уже формировал облака для сновидения, но такого мерцания раньше никогда не видел.

– А ты наблюдательный, – засмеялся Гриша, – хотя такую разницу конечно трудно не заметить. Мы зашли с тобой с обратной стороны, здесь холодный туман, он как раз плохо распадается, и хорош для создания предметов, очень похож на снег. А где ты был до этого, там тёплый туман, способный проникнуть в самые далёкие уголки твоего сознания, и создать картинку с потрясающей точностью.

Симон удовлетворился ответом, не совсем понял, почему из одного источника по разные стороны выходят горячий и холодный туман, но разбираться в устройстве не было никакого желания. Гриша заканчивал свои манипуляции, и громко подвёл итог:

– Ну вот, вроде бы готово, теперь продержится какое-то время, пойдём обратно, я тебе кое-что покажу.

Они вышли из предмета наружу. Гриша подошёл к трубе, и комбинированными действиями сделал ещё кое какие настройки, прицелил трубу, настроил фокус. Потом тесть несколько раз посмотрел в окулярное кольцо и удовлетворившись с радостным выражением на лице жестом подозвал зятька к себе. Симону два раза предлагать не нужно было. Он сразу же двинулся к подзорной трубе и с нескрываемым любопытством взглянул в неё. То что он увидел, было предсказуемо и не было неожиданностью. Он увидел тёщин двор. Радостные эмоции захлестнули его, теперь он может наблюдать за своими родными в режиме реального времени. Это было потрясающе, Гриша, который совсем недавно появился, преподнёс шикарный подарок, теперь он будет в курсе всех событий, ничто от него не укроется. На улице из людей пока никого не было, поэтому Симон осматривал двор. На земле была ранняя весна, холода совсем недавно отпустили и природа потихоньку начинает просыпаться. Первым он увидел своего маленького сына, беззаботный и радостный он выскочил из домашнего плена и принялся исследовать улицу. Рядом с малышом вышагивала его старшая дочь, она как нянька, не по годам строгая, пресекала все шалости своего младшего брата. Симону подкатил ком к горлу, как же сильно он по ним скучает, две его кровиночки остались совсем без отцовского внимания. Его обеспокоенность добавилась, когда он увидел Галушку, она была нездорова. Очень бледное лицо, она часто кашляла и было ощущение, что ей не хватает воздуха. Наверное подхватила какой-то вирус. Но и это было не самое страшное, молодую девушку скрючило как старую бабку. Её когда-то ровная как тростиночка спина сейчас сильно согнулась, остеохондроз даёт о себе знать. И она бедная обессиленная, через боль, очень медленно, потихонечку передвигается. Симон отошёл от подзорной трубы и сказал:

– Мне надо к ней, нужно поговорить. Она очень плохо выглядит.

Гриша тем временем подошёл к подзорной трубе и посмотрел в окулярное кольцо. Немного понаблюдав, он сказал:

– Замечательная идея, готовься, мы скоро отправляемся. Теперь я буду твоим проводником, надеюсь, ты не против?

Симон от неожиданности не нашел слов, чтобы сразу ответить. Он ни как не ожидал, что тесть согласиться, да ещё так быстро, да ещё и сопроводит. Но раз всё так удачно складывается, значит скоро будет новая встреча с Галушкой.

– А из холодного тумана можно сделать облако для сновидения? – спросил Симон ещё немного не доверчиво, но мысленно уже в гостях у Галушки.

– В принципе можно,– ответил Гриша, – только не сильно старайся, качество изображения будет намного хуже. Холодный туман предназначен для создания предметов, а до тёплого идти у тебя, наверное, терпения не хватит.

Симон улыбнулся и кивнул. Конечно же не хватит. Выдержке и сдержанности этой душе ещё придётся поучиться. А вот не задерживаться он очень хорошо умеет и поэтому незамедлительно подошёл к источнику и пропустил туман через себя. Что разница в тумане есть, это он тоже почувствовал. Было ощущение, что он затянулся ментоловой сигаретой, или холодный освежающий вкус во рту после сосательной конфеты мяты с эвкалиптом. Ещё одно приятное воспоминание подумал Симон, однако со своей работы он не сбился, слишком было велико желание отправиться на свидание к любимой, и он создал небольшое облако. Раз материал плохо подходит для сновидения, то и с сюжетом он заморачиваться сильно не стал. Также как и в прошлый раз, они будут беседовать в изображении её спальни.

Отправляться с тестем на землю Симону было на много спокойней и даже комфортней, нежели с мастером или главой рода. Гриша стал родственной душой, их многое объединяло, тесть стал наставником и опорой. Симону теперь есть на кого положиться. Глава и мастер никогда не выражали негатива, всегда поддерживали, но это совсем другое. Если у Симона был какой-то вопрос, то ему было тягостно его им задавать. А если вопрос был не удобный, так он не задавал его вовсе. Такого дискомфорта рядом с тестем не было. С Гришей он был открыт полностью и самое главное тесть понимал Симона и сочувствовал. Ещё один показатель взаимопонимания был тот, что они прилетели на землю днём, и сейчас сидя на облачке, вдвоём наблюдали за своими близкими людьми. С мастером и главой они прилетали, когда уже все спали. Симон их не винил в этом, ни в коем случае. Понятно, что у них важные дела, но из-за таких небольших мелочей, меняется общее впечатление от совместно сделанной работы. Сейчас, когда они вдвоём смотрят на детей и на внуков, просто бальзам на душу. С родственной душой не только комфортно поговорить, но и просто посидеть и помолчать. Они с тестем то живо обсуждали малышей, то часами молчали, смотря на своих жён. Каждый думал о своём и никто не сбивал друг друга с мысли. Примечательно ещё и то, что никто не заметил одинокое не подвижное облако, целый день провисевшее на одном месте. Люди совсем перестали смотреть на небо. Когда стемнело и стало подходить время ко сну, Гриша обратился к зятю:

– В сновидение пойдёшь один, сейчас она ждёт тебя, поэтому мне там пока делать нечего. И ещё одна просьба к тебе. Я понимаю, что тебе будет сложно, но будь с ней построже, а то она совсем раскисла.

Симон кивнул. Сейчас они ждали пока вся их семья выключит в доме свет и забудется крепким сном. Гриша и Симон одновременно увидели, что Галушка уснула. Душа в оболочке, временно освободившись от тела, потихонечку парила вверх. Гриша сказал:

– Пора. Не забудь про мою просьбу, не будь мягким.

Симон вместе с облаком двинулся в сторону информационного потока, в котором сейчас была его супруга. Он на опыте, легко соединился с потоком, и через пару мгновений начал обратный отсчёт, три, два, один, он внутри сновидения. Первым делом, на что обратил внимание Симон, так это на картинку сна, она и в правду была плохого качества, как будто бы смотришь какую-то архивную программу по телевизору тридцати или даже сорокалетней давности. Это Симону очень не понравилось и он решил больше холодный туман не использовать для создания миражей. Галушка лежала на кровати отвернувшись к стене. Не поворачиваясь к нему лицом она с ним первая заговорила:

– Здравствуй Сима, я тебя ждала, ты очень долго не приходил.

– Здравствуй любимая, я к тебе пришел, потому что меня очень сильно беспокоит твоё состояние и твоё здоровье. Ты очень болезненно выглядишь.

– Да Сима, сказать, что у меня черная полоса в жизни, это ничего не сказать. После твоего ухода мир рушится вокруг меня. У меня просто тухнет свет в глазах. Тебя нету, моя сестра, которая поддерживала меня и выслушивала, нашла себе жениха, в город переехала. У неё роман и совсем другие заботы, мне теперь по душам и поговорить не с кем. Со здоровьем проблемы. Спина просто ужасно разболелась, лишний раз повернуться больно, да ещё и вирус подхватила, будь он не ладен, последние силы забирает. Меня не покидает чувство, что моя хорошая доля закончилась, нет больше радости, жить совсем не хочется и улучшения не просматриваются совсем, дальше будет только хуже. Я не хочу просыпаться, давай отсюда вместе уйдём туда, откуда ты всегда приходишь. Вдвоём нам будет легче, мы будем друг друга поддерживать и мы обязательно справимся, у нас всё получится.

Весь свой монолог она говорила, не смотря на мужа. Галушка по-прежнему лежала в одном положении, спиной к нему. Симон выдержал словесный натиск супруги. Ещё при жизни он усвоил, что ей нужно дать выговориться, если её не вовремя перебить, то не избежать скандала. Сейчас он придерживался той же тактики, как только у неё начали заканчиваться слова и она начала повторяться, Симон перехватил инициативу, и начал говорить свою речь, не забыв при этом наказ тестя, быть с ней по строже:

– Я вижу, как ты мучаешься, я даже представить не могу как тебе больно, но ты не должна падать духом. У нас двое прекрасных деток, они нуждаются в тебе. Что с ними будет, если тебя не станет? Их тоже с собой заберем? Каждый приходит на землю со своей миссией, со своей задачей. Я свою провалил, ты теперь хочешь, что бы я поломал и твою? Ты должна жить, крепись изо всех сил, я постараюсь тебе помочь, но и ты не должна разваливаться на части, как старая ржавая машина. Всё у тебя будет хорошо, не ставь на себе крест, ты молодая и сильная девушка, возьми себя в руки. Сходи к доктору, слушайся его советов, принимай лекарства, вылечи своё тело!

Последние три слова он сказал громко, членораздельно и с выражением. После этого он взял небольшую паузу, наступила тишина. Симон решил сменить тактику, так сказать поменять гнев на милость. Он присел на краешек кровати и легонько прикоснулся к Галушке.

– Представляешь, – начал говорить Симон очень мягко, как будто бы он только что её сейчас не ругал, – я там с твоим папой познакомился. Он мне сказал, что это ты попросила его за мной присмотреть. Меня это очень сильно поразило, прямо до глубины души. Даже находясь в другом мире, ты нашла способ обо мне позаботиться.

Впервые за всё время сновидения, Галушка начала шевелиться, она перевернулась на другой бок, посмотрела на Симона и легонько улыбнулась.

– Я очень рада, что вы с папой, наконец-то познакомились. У нас здесь при жизни не получилось, так хоть там, наверху смогли. Папу поблагодари от моего имени, мне теперь хоть немножечко спокойней будет, теперь я знаю, что ты не один.

После этого беседа пошла немного спокойней. Нельзя сказать, что она была непринуждённой, но оголённого нерва, между ними уже не было.

Глава 8. Лучик.

После того как Симон вышел из сна, он встретился с Гришей. Они просто кивнули друг другу, не сказав при этом не единого слова. Они как две безмолвные птицы, встали на крыло и полетели к себе домой.

В райском саду Симон тоже не сразу заговорил. Он старательно анализировал всю беседу с супругой и понимал, что ничем существенным он ей помочь не может. Все разговоры бесполезны, моральная поддержка не работает, а если и работает, то совсем не долго. Тут он наткнулся на выжидательный взгляд Гриши и словно опомнился начал с ним разговаривать:

– Галушка просила передать тебе привет и благодарит тебя за то, что ты выполнил её просьбу.

Гриша натянуто улыбнулся и спросил очень серьёзно:

– Давай оставим любезности на потом, расскажи мне лучше сейчас, что так сильно тебя беспокоит?

– Понимаешь,– начал говорить Симон очень неуверенно подбирая слова, – все, что мы делаем, это всё бесполезно, как об стенку горохом. Нет никакого результата, как от слабого обезболивающего, помогает лишь на маленький период времени, а потом с новой силой появляется старая острая боль. Мы пытаемся решить на наших встречах какие-то вопросы, но после того как приходит утро и каждый уходит в свой мир, всё становится на круги своя. То оружие, которое у нас есть, не работает, нужно что-то кардинально другое. Я даже толком объяснить не могу что. Нужна панацея, средство от всех болезней, что бы и спину ей вылечить и моральных дух поднять, и пробудить желание к дальнейшей жизни. Если двигаться прежним курсом, использовать только разговоры и убеждения, то это будет тоже самое, что идти воевать с голой сракой на боевой танк. Попробовать, конечно, можно, но конечный результат всем известен, а мы же не хотим проигрывать? Нужен совсем другой подход, нужно изменить текущий ход событий. Ты же здесь сторожила, скажи мне, пожалуйста, существует ли вообще такое средство? Есть ли возможность его, каким-нибудь образом добыть или создать?

Гриша задумался и не сразу ответил на вопрос. Сложилось впечатление, что он кое-что знает о чудодейственном лекарстве, но не уверен получится ли его достать, поэтому он взял паузу, что бы ни обнадёживать своего зятя.

– Я попробую кое-что разузнать, – сказал Гриша, – но для этого мне понадобится некоторое время. Тебе придётся поскучать и пока я буду отсутствовать, будешь находить себе занятие самостоятельно.

Гриша не стал затягивать с уходом, он тепло попрощался с зятем и отправился на поиски панацеи. А Симон смотрел ему вслед и удивлялся, как же быстро всё-таки поменялись обстоятельства. Несколько мгновений назад ещё никто никуда не собирался, а сейчас сходу приняли совсем непродуманное и неподготовленное решение. Симон провожал тестя взглядом и молился, чтобы у него всё получилось и вернулся назад он только с добрыми вестями. Как только Гриша пропал из вида, Симон отправился в сторону подзорной трубы. Он хотел понаблюдать за своей семьей, но больше всего он хотел посмотреть на свою жену и на её состояние. Когда Симон подошёл к ледяному туману, его пыл сразу же стих, потому что, подзорной трубы не было на своём месте. Её вообще нигде не было.

– Куда она делась? – спросил Симон вслух, но вопрос ушёл в пустоту, так как рядом никого не было. – Кто-то её утилизировал?

Первая идея была сделать свою трубу, но технически это было сделать, наверное, невозможно. Он один только раз видел, как это делается, и во все тонкости и детали, конечно же, не был посвящен. Поэтому нет смысла мастерить сложную конструкцию, которая изначально обречена на провал и Симон решил поискать себе другое занятие. Он пошёл вдоль границы источника, решил прогуляться и немного подумать, а ещё была идея обойти весь туман по периметру. Пока он знал только о двух разновидностях тумана, первый обычный, на который можно записать любую информацию и потом просматривать её в облаке. Второй, холодный туман, из которого можно создавать предметы или иллюзию если точно. Иллюзия не видна человеческому глазу, но души прекрасно могут всем этим добром пользоваться. Возможно источник не так прост и имеет не только два вида тумана, может быть он многогранен и есть ещё какие-то разновидности, которые можно использовать как-нибудь по-другому. Но в одиночестве долго ему походить не пришлось, на встречу шёл глава рода. Симон сразу же внутренне напрягся. Нельзя сказать, что он его сильно боялся, но появляется сразу ощущение, что ты сейчас будешь разговаривать со строгим начальником, нужно тщательно подбирать слова, чтобы не наговорить ничего лишнего.

– Здравствуй Симон, – очень сдержанно поприветствовал глава, – ты вроде бы недавно с земли вернулся со своим новым наставником. Расскажи, пожалуйста, как всё прошло и что тебя беспокоит? У тебя очень тревожный вид.

– Да, беспокоит, – подтвердил Симон, – Галушка всё время просит, что бы я её забрал к себе. Я понимаю, что я так не сделаю, но иногда мелькает мысль, что здесь во много раз лучше, чем на земле, здесь она страдать и мучиться, не будет.

– Если такие мысли стали приходить, – задумчиво сказал глава, – значит нужно удалять их на корню. Это как семена сорняка, сначала просто попадает семя, потом оно укореняется, прорастает и в результате даст свои сорняковые плоды. Пойдём со мной.

– Последние слова призыва прозвучали предлагающе, но в то же время твёрдо, не принимая отказа. И Симон пошёл за главой рода вдоль тумана новым незнакомым маршрутом.

Впереди виднелось какое-то упорядоченное движение, одни прилетали, другие улетали. Если смотреть издалека, то может показаться что впереди стоит аэропорт, очень похоже на движение самолётов, одни приземляются, другие отправляются в полёт. Но к железным птицам, передвигающиеся объекты, не имели ни какого отношения.

– Это ангелы хранители, – сказал глава, подтвердив тем самым догадку своего подопечного. – Вестники, поднимаются с земли, что бы рассказать последнюю информацию об охраняемых ими людях.

Симон приближался всё ближе и внимательно рассматривал их. Все рослые, крепкие, похожие на те фрески и иконы, которые он видел в церкви. Они все такие разные и в то же время так похожи друг на друга. В каждом была видна сила и характер, эти ребята умеют принимать решения. Без уважения на этих личностей взглянуть не возможно. Сейчас Симон себя чувствовал маленьким мирным жителем, встречающим воинов, которые только что защитили город от захвата какого-то неведомого врага. Глава остановил своего подопечного и попросил подождать. Сам же направился к одному из хранителей и начал о чём-то с ним разговаривать. После короткой беседы ангел подлетел к источнику тумана, отсёк небольшую часть и пропустил через себя. Полученное облако отдал главе. Глава поблагодарил ангела, попрощался с ним и направился к Симону.

– Это был ангел хранитель одного сиротского мальчика подростка, которого воспитывает бабушка. В облаке находятся фрагменты его маленькой жизни, пойдем, посмотрим.

Симону ни чего не оставалось, как только согласится. Немного отойдя в сторону, они оба проникли внутрь облака.

Два посторонних зрителя стали наблюдать за подростком, лет десяти, может чуть больше, с безрадостными и потухшими глазами. Рядом с ним постоянно причитающая бабка опекунша. Она постоянно жалуется вслух, что ей на старости лет, вместо спокойного дожития и положенного отдыха нужно возиться и нянчиться с этим негодником. В доме, в котором живёт мальчишка, не было никакой радости и главное он был всегда и во всём виноват. На улицу хоть вообще не выходи. Соседские ребята и школьники всегда подшучивали и издевались над внешним видом мальчика. Подстригала его бабушка тоже сама и никакого таланта парикмахера у неё не было. Одежда хоть и не обноски, но сильно отличалась от современной моды. Откуда бабка доставала такие шмотки, из сундуков что ли? В школу если и была приличная одежда, то обязательно на размер или даже на два больше, потому что покупалась на вырост, что бы подольше носилась и висела она на парне как балахон на чучеле. Не удивительно, что он был предметом детских насмешек, так как вид его очень сильно отличался от остальных ребят. Поэтому одноклассники глумились над ним, пинали и толкали его, пока он не упадёт, а потом весело над ним смеялись. Он каждый раз вставал и приходил домой в грязной, а иногда и порванной одежде. Бабка сразу же отвешивала новую порцию старческих упрёков, мол, опять пришёл неряха, посмотри на кого ты похож, на трубочиста, неужели нельзя аккуратно ходить? И посыпая внука новыми словесными уколами, продолжала чистить и латать одежду. Средств для существования всегда не хватало, поэтому и питались самой простой едой, хлеб да каша. Конфет ребёнок практически не видел, иногда какая-нибудь тётя сжалится и угостит. Начал подворовывать в магазине, сначала по мелочи, чупа-чупс или жвачка. Но однажды решился на плитку шоколада, которая очень давно ему приглянулась. Был пойман охранником, больно оттаскали за чуб, обозвали паскудой и надавали поджопников. Вообще хороших слов он не слышал, были сопереживающие, жалели, сострадали. Но жалкий и хороший это не одно и тоже. И так вот день за днём, обиженный мальчишка не живёт, а выживает. Очень часто он оставался один и смотрел на небо. В этот момент он мог позволить себе, быть собой и придавался мечтаниям. Он внимательно всматривался в облака и пытался там рассмотреть свих маму и папу. Если бы они были живы, то всё было бы совсем по-другому. Мама бы любила и заботилась обо мне, папа бы защищал меня и никому бы не дал в обиду. Но облака сменяли друг друга и проплывали мимо, а мамы и папы нигде не было видно. А слезы, которые лились из детских глаз видел только его ангел хранитель.

Симон вышел из облака и плакал на взрыд как этот несчастный пацан. Глава не трогал его и дал возможность выплеснуть свои эмоции. Когда Симон начал успокаиваться и приходить в норму, он не стал дожидаться высказываний главы, а начал говорить первый:

– Да я же не собирался забирать супругу, у меня просто промелькнула такая идея, которую я даже в серьёз не воспринял.

– Всё начинается с малого, – возразил глава, – сначала мысль промелькнула, потом засела в голове, возникает идея, а после идеи уже следуют действия. Ты может быть так и не поступил бы, но пусть тебе эта история с сироткой будет хорошей «прививкой». У тебя двое детей, если ты супругу на земле не удержишь, их участь будет примерно похожей.