Глазами суицидника

В комнате появился экран, и на нём по очереди стали идти фрагменты, всё его попытки самоубийства. Глава не стал делать акцент на те случаи, где он пытался повеситься, отравиться, и даже поезд он не взял во внимание. Основная цель его разбора, была попытка разбиться на машине. Он сказал:

– Всё что мы видели до этого, плохо. Но вот это просто ужас какой-то. Ты не просто хотел сам уйти, ты ещё чуть не загубил ни в чем не повинную душу.

Теперь на экране повторялся один и тот же момент. Легковая машина выезжает на встречную полосу, и идёт на таран встречному автомобилю.

– Да брат, – сказал Алик, – если бы не быстрая реакция этого водителя, ходить бы тебе сейчас между секторами как убийце. Но и это не всё, на весь род легла бы тень, и каждому из нас было бы стыдно, что мы с тобой кровные родственники. Слава Богу, что всё обошлось, ведь ты же не был плохим человеком. Всем было бы горько, если бы по твоей вине погиб невинный.

Сейчас ему показали всего лишь несколько фрагментов, а в нём бушевали не только угрызения совести, он был готов сгореть со стыда. А потом пошли картинки, на которые он смотрел и плакал. Ему показали жену и детей. Галушка в большом горе, сама на себя не похожая, рядом с ней два осиротевших ребенка, они ещё маленькие, и до конца не понимают, что случилось, и пытаются как-то успокоить безутешную маму. Смотрели все на это горе в полной тишине. Ни глава, ни дед, ни брат, ни как не комментировали увиденное. Наконец глава рода обратился к деду:

– Отведите его в сад, пока достаточно информации, нужно успокоить этого несчастного, у нас впереди много не приятных дел.

Дед и Алик взяли несчастного под руки, и потащили в райский сад, самостоятельно он передвигаться не мог. Сад находился за резиденцией главы, как только они вступили на его участок, все сразу же почувствовали совсем другую, мягкую окружающею среду. Деду и Алику тоже были нужны положительные вибрации, они хоть и казались с виду невозмутимыми, но при входе в сад все три души изменили цвет. А Симон лежал и думал о Галушке, и очень сожалел, что у неё нет такого успокаивающего сада. Откуда ей бедняге искать утешение. Дед с братом сказали, что у людей чувства приглушенные, и они не так остро воспринимают эмоции, как это делает чистая оголенная душа. Симона если честно эта информация совсем не успокаивала. Он отчетливо понимал, что наделал много горя и исправить что-либо он просто не в состоянии. Это могло привести его в отчаяние, но позитивное влияние сада, буквально любило и ухаживало за страдающей душой, приводя все его чувства в обычный рабочий режим. В итоге он успокоился, и стал трезво анализировать случившееся. Как только Симону полегчало, к ним сразу же присоединился глава. Далее беседа уже имела более дружеский тон. Глава рода начал говорить:

– Тут выяснилось, что у тебя были сбои в голове, и, конечно же, нельзя все твои действия так строго оценивать. Это не совсем ты управлял телом.

– Конечно нельзя, – подтвердил Алик,– у него приёмник барахлил, тут минимум пятьдесят процентов скидка.

Симон если честно сразу не понял, о чем они говорят. Какой приемник, какая скидка? Он уставился вопросительным взглядом, и всем видом показывая, что не может взять в толк.

– Тело это большая и сложная машина, – начал объяснять глава рода, – «приемник» как выразился Алик, находится в голове. Мозг, это двухсторонний передатчик, он не только воспринимает команды души, и переходит к их выполнению, но также и передаёт душе о каких либо потребностях которые необходимы телу. Это может быть чувство голода, чувство боли, или нужно уединиться в отхожем месте. Эту информацию мозг отправляет душе, и та уже принимает дальнейшее решение. Наш создатель так гениально соединил душу и тело, что о таких простых вещах, никто и не задумывается. Вспоминаем об этом только в тех случаях, когда идёт сбой в передаче. Так вот в твоём передатчике сбился, сломался какой-то процесс, и к тебе извне стала приходить ещё какая-то негативная информация. Если простыми словами, в твоём сознании появилась пробоина, и через неё в тебя начала просачиваться программа на самоуничтожение.

– Но почему именно такая программа? – возмущенно спросил Симон.

–Ну, в какой среде живёшь, то внутрь тебя и проникает, продолжил глава. – Глобально если посмотреть, чем человечество занимается? Оно занимается самоуничтожением. Так что здесь не вижу смысла удивляться.

– Значит, у меня было бракованное тело, и мне срочно нужно его поменять по гарантии, и отправить обратно на землю. У меня там остались незаконченные дела, и я там очень нужен.

Глава впервые улыбнулся и сказал:

– Да Симон, ты прав. Так и будет, только не совсем так, как ты себе это представляешь. Ты вернешься туда не взрослым созревшим мужчиной, а родишься беззащитным младенцем, и пойдешь по своему пути заново.

– То есть вся предыдущая жизнь прошла без толку? – спросил Симон с большим сожалением.

– Ну почему же, один большой опыт ты получил, теперь ты знаешь, как делать не надо. В твой характер будет заложено противоборство, это нужно для того, что бы ты мог противостоять всем ударам на жизненном пути. Если не дай Бог, твоя защита опять сломается, ты сможешь сам соорудить оборону, и заделать пробоину. Ты должен быть автономным, ни что извне не должно внедриться в тебя, а если какой-то сорняк и залетел, нужно суметь вовремя удалить его. Ты осваиваешь местность, а не местность осваивает тебя, строишь дом, копаешь колодец, пропалываешь огород. Но если ты бездействуешь, запускаешь свои дела, а ещё позволяешь управлять собой, то результат будет зависеть не от тебя, а от той окружающей среды, в которой ты находишься. Твой дом со временем начнет рушиться, колодец заилится, а огород зарастет сорняками. Я не могу сказать, что ты бездействовал, но действий твоих явно было не достаточно, бурьян разрастался быстрей, чем ты успевал прорывать небольшой участок. Тебя это очень расстраивало, и вместо того чтобы удвоить усилия, ты полностью опускал руки. В итоге сорняки в твоей голове разрослись до такой степени, что могли перебивать сигнал посылаемый душой, и действовали самостоятельно. Ты понимаешь весь ужас ситуации? Твоё тело действовало без твоего ведома. Конечно, с тебя нельзя по полной мере спрашивать за твои деяния, но твоя косвенная вина всё равно имеется. За то, что своевременно не удалил бурьян, а запустил огород сорняками, ответ держать всё равно придётся. Ты сам-то можешь сказать, когда у тебя начались первые проблемы?

– Возможно, когда Галушка сделала аборт, – тихо сказал Симон.

– Этот сильный грех, он дал в твоем огороде целый волновой всплеск роста сорных растений. В этот момент ты уже не успевал с прополкой, но было ещё не критично. Далее у тебя начались проблемы с работой, этот удар опустил твои руки. Далее, можешь ответить, что было на военных сборах?

– Да там по пьянке такая неприятная история получилось,– в полголоса сказал Симон,– трезвый я бы такого не сделал. Не хочу рассказывать, стыдно.

– И не надо, достаточно того, чтобы ты понимал, что это дало вторую волну сорняков, а ты с первой не справился. Ну и с этого момента пошел перелом. Бурьян вырос, набрал силу, зацвел и дал результат, первая твоя попытка самоубийства через повешенье. Причем родные видели, что у тебя проблемы, берегли тебя, все веревки попрятали. Так ты сам её из ниточек и из бечёвочек сплёл. Что было дальше? Тебя поместили в больницу, лечение было не сильно эффективным. Сорняки приглушили лишь на какое-то время, и после малейшего стресса, огород зарастал всё сильнее и сильнее. В итоге сорняки стали хозяевами не только огорода, но и всего твоего участка. Я доходчиво объясняю?

Симон нечего не ответил, просто кивнул головой.

– Это ещё не всё, слушай дальше. Твоя жизненная ззадач была условно на этом участке выращивать пшеницу. На твой урожай рассчитывала и мельница, и пекарня. Но ты в итоге не только ничего не вырастил, но и привел участок в полную негодность. И теперь вместо того чтобы пекарям и мельникам наслаждаться душистыми булками, они должны сорваться со своего рабочего места, и очистить всё то что там заросло, чтобы подготовить участок для следующего земледельца. Каждая душа, получающее тело приходит на землю с определенной задачей. Если продолжать аналогию с огородом, то каждый должен выращивать определенную культуру. Кто-то ягоды, кто-то фрукты, кто-то овощи. Возможно, человек запутается, не разберётся в жизни, и вместо условного сада с яблоками, будет выращивать грибы. Это отход от основной задачи, но это всё равно учитывается, потому что работа проделана. Такой душе потом конечно спросят: « Почему ты всю жизнь мучился и делал ту работу, которая тебе не нравится? Почему, мечтая о саде, ты не посадил ни одного дерева?». Так и мы здесь тебя ждали с зерном. Зерно это добрые дела и поступки. Мы род, это мельница, перетираем и перемалываем всё в муку, и отдаем её выше, в пекарню к хранителям. Там пекут сладкую сдобу, и раздают всем душам, и каждый бы знал земледельца, и мельницу которые на славу потрудились. Это были бы большие блага на весь наш род. Но в нашем случае, всё не так. За тобой Симон, всему роду, я извиняюсь, придется подтирать. Мы пока очистим, вспашем, и подготовим твой участок, к твоему следующему заходу. Но семян сорняков слишком много нападало на участок за твою предыдущую жизнь, все их собрать у нас нет ни времени ни возможности. Так что в следующем перерождении, тебе будет гораздо тяжелее содержать его в чистоте, работать придется всегда. Твоя задача будет посеять пшеницу, вырастить её, собрать урожай, и отдать нам на помол. Пока мы здесь мелим, ты на земле завершаешь свой жизненный путь, убираешь стерню, и пашешь огород на следующий год. Когда сезон завершён, ты возвращаешься домой, мы тебя встречаем, весь род безумно рад тебя видеть, ты славно потрудился. Помеленную муку ты повезешь в пекарню, как главный представитель и там уже оценят не только качество муки, но и качество помола. После испеченной сдобы начнется пир. На наш род пойдут великие блага, мы сможем модернизировать свою мельницу и приобрести на участки новый инструмент. То есть мы сможем делом помогать ныне живущим, мы сможем наделять их удачей, благословением, расставлять подсказки и знаки, эффективно помогать во снах. Да и вообще, хорошо быть хорошим. И в развлекательном секторе у нас будет много времени, а не на расчистке заброшенных и заросших сорняками огородах. Представляешь, где бы ты мог быть прожив правильно всего одну жизнь. А так переведешь дух, и отправишься обратно крестьянствовать.

Глава будто бы всё по полочкам разложил, объяснил очень подробно и доходчиво, дополнительно спросить в принципе было не о чем. Но глава рода, очень строго смотрел на Симона, как придирчивая учительница в школе, которая дала новый материал, и ждёт подтверждения от всего класса, и от него в частности, что он всё правильно понял. Поэтому Симон очень осторожно задал свой вопрос:

– А что если ничего не вырастил в огороде, но и сорняками зарасти, не позволил, то есть держал его в чистоте?

– Слышал про такую пословицу: « Только толку с него, как с козла молока, но вреда, однако, тоже ни какого».

Взгляд у главы немного смягчился, он понял, что Симон слушал его внимательно. Но он не просто слушал, он буквально впитывал в себя каждое произнесенное слово. Возможно, глава это почувствовал, потому как снова начал улыбаться. Тогда Симон задал ещё один вопрос:

– Я всё понял, что мне теперь делать дальше?

– Дальше у нас с тобой очень тяжелая работа, будем расхлёбывать кашу, которую ты заварил. Ты будешь получать постепенно информацию, она практически вся негативная, это и твой прожитый опыт и те последствия, которые возникнут после твоей смерти. Второе, это помощь твоей супруге, ныне уже вдове. У этой девушки, оснований уйти из жизни сейчас, в десять раз больше чем у тебя. И поверь, она сделает это, если мы не вмешаемся. Твоя задача будет, удержать её от этого великого греха.

– Каким образом я смогу это сделать? – спросил испуганный Симон с большим комом в горле.

– Так же как ты делал это раньше, будешь приходить в её сон, и уговаривать её жить дальше, приводя в пример все доступные для тебя аргументы.

И тут спала ещё одно пелена забвения. Симон вспомнил, как он два раза приходил в сновидение к Галушке, и пытался рассказать, что умер. Но решимости признаться так и не хватило. Теперь он заново прочувствовал, как ему тогда было стыдно и совестливо и как на откровенный разговор он так и не смог решиться.

– Я уже пробовал с ней говорить, у меня не получилось тогда, почему же вы думаете, что у меня получится сейчас.

– Поверь Симон, – сказал глава, – сейчас мы будем присутствовать на похоронах твоего тела и есть основания полагать, что после этой церемонии тебе будет что сказать, я думаю слова найдутся.

Душа Симона сразу поменяла цвет, было видно, что он очень сильно заёрзал. Возвращаться на землю, к родственникам очень сильно не хотелось, было и стыдно и боязно. Глава, конечно, это сразу же понял, и обратился к Алику с дедом:

– Ну, вы пока настройте его морально, – потом он посмотрел на Симона, и сказал. – Всё равно мы должны это сделать, я понимаю, что тебе тяжело, но после похорон будет легче, нужно сбросить этот груз.

– Да не дрейфь братка, – включился в разговор Алик, – ты теперь не один, с тобой группа поддержки в лице нас, проводим как полагается в последний путь, и назад.

– Тело нужно похоронить, – начал очень мягко говорить дед, – оно и так очень долго перележало, больше тянуть нельзя, нужно завершить эту процедуру.

Симон сам до конца не осознавал, откуда берётся это странное переживание. Что его так тревожит, встреча с родными и близкими или их осуждение. Возможно, есть ещё какая-то причина, о которой он пока не помнит. Разумом он понимал, что и глава, и дед, и брат говорят правильно, но его нутро почему-то упиралось двумя руками, и никак не соглашалось идти в этот недобрый путь. Но как оказалось, долго его уговаривать никто не собирался. Дед и Алик подошли сзади, и Симон потерял управление своей душой, было полное ощущение, что его парализовало. Он всё чувствовал, всё понимал, как говорится, был в полном сознании, но сделать ничего не мог. А дед и брат расположились сзади таким образом, что Симон чувствовал их, как два своих крыла. Глава рода в это время уже сформировал портал, и первый вошел в него, дальше могло показаться, что шли три души, но по факту двое тащили третьего. Симон смирился, и даже не пытался сопротивляться. Он сделал себе установку, что его просто должны провести по этому маршруту и хочет он этого или нет, а пройти его всё равно придётся.

Выход из портала был возле дома Симона. Тело с морга уже привезли, оно лежало в ггроб в беседке, которую собственными руками он построил. Сейчас идут последние приготовления, для того чтобы отправить умершего в последний путь. Душа пытается рассмотреть своё тело, оно в ужасном состоянии, его узнать практически невозможно. Даже неверится, что это оно служило верой и правдой ему столько времени. Справа и слева, он ощутил успокаивающие вибрации, наверное, душа начала сильно нервничать, и он физически ощутил поддержку своих близких. Так конечно проще сталкиваться со сложностями, не то, что в прошлый раз. Симон сам себя поймал на мысли: « А какой был прошлый раз?». Память ему закрыли, но нутро всё равно напоминало какой-то нехороший опыт. Но дальше Симон эту мысль развить не успел, потому, что он увидел Галушку, она была в шоковом состоянии, для неё сейчас наступило страшное время. Мама и младшие сёстры были в беседке. Некоторые соседи, и родственники тоже пришли проститься. С виду всё было тихо, каждый занимался своим делом. Но кроме гнетущей атмосферы, он уловил ещё какие-то вибрации, не знакомые для него. Это были неприятные ощущения, он отчаянно пытался понять, что это?

– Заговор, – одним словом сказал Алик.

Точно, ему хотелось сказать недосказанность или умолчание, но это были не те слова, а вот заговор это самое то, и им здесь буквально разило. Значит, что-то скоро вылезет наружу, но что. Симон стал наблюдать за непонятной для него сценой. Галушка подошла к свекрови и золовкам, задала какой-то вопрос. Её проигнорировали, сделали вид, как будто бы её не слышат. Тогда она повторила свой вопрос второй, а после и в третий раз, и только тогда ей всё- таки кто-то нехотя ответил одним словом. Вдова развернулась и ушла. Симон опешил от такого обращения. Галушка и его родственники никогда не жили, душа в душу, но и плохо к ней никогда не относились. А тут получается, что мама и сёстры разговаривают только между собой, а к его жене относятся как к пустому месту, словно её вообще не существует. Если бы Галушка сама к ним не подходила, они бы её просто не замечали, причем не замечали намеренно. Его кровные родственницы определённо что-то задумали и тщательно это скрывают. Скорее всего не хотят, что бы об их тайне узнали посторонние люди и терпеливо выжидают подходящее место и время для выяснения дальнейших отношений. Сейчас это напоминает затишье перед бурей, а то, что буря будет, Симон уже не сомневался.

Подъехал катафалк, люди занялись последними приготовлениями, кто-то понёс гроб, кто-то крышку, кто-то венки. Галушка ещё раз подошла к маме, но та опять отделалась одной фразой. Симон уже сбился, какая по счёту это была попытка невестки поговорить со свекрухой. Тем временем друзья и родственники расселись по своим автомобилям, чтобы поехать вслед за автобусом. Рядом с гробом остались самые близкие люди, мать, три сестры и вдова. Симон парил сверху, и наблюдал за своими любимыми женщинами. Как же им сейчас тяжело и горько, слышался не громкий плач. Но молчание продлилось не долго. Как только завёлся двигатель катафалки и автобус поехал, начали говорить те, кто так долго и упорно целый день отмалчивался. Свекровь и старшая сестра буквально обрушили гневные тирады в сторону невестки.

– Посмотри, посмотри на него, – указывает пальцем в гроб свекруха, – это ты его довела, это ты во всём виновата, ты жадная, вечно тебе денег не хватало. Зачем ты вообще появилась? Всю жизнь моему мальчику испортила.

– Угробила мужика, – продолжила атаку старшая из сестер, это ты Симе могла лапшу на уши вешать, я то про тебя всё знаю, дети то нагулянные, дети то не наши. Ты просто использовала его в своих целях и не любила ты его никогда, тебе нужны были только деньги.

– Хватит, прекратите, – это всё что могла сказать Галушка, слёзы заглушали её голос, она сидела в шоковом, полуобморочном состоянии.

Младшая из сестёр сидела тихо, почти не говорила, в основном кивала головой и со всем соглашалась. Средняя держала нейтралитет, не обвиняла ни в чём неповинную вдову, но и не защищала тоже. Лишь изредка говорила: «Перестаньте, успокойтесь». Но две взрослые женщины не унимались, они только набирали обороты. По очереди выдвигали всё новые и новые обвинения, и обзывали бедную девушку самыми последними словами.

Симон смотрел сверху и просто не верил в происходящие, его кровные родственницы, толпой, как голодные чайки накинулись на его бедную супругу. Сейчас он чувствует, кто больше всех страдает, кто любит его, и сожалеет о случившемся. Её оставшуюся одну без защитника, морально уничтожают те люди, в которых он верил, и видел опору для его семьи оставшуюся без кормильца. Они же набросились на неё при первом удобном случае, не постеснявшись даже не упокоенного тела. Душа Симона плакала. Дедушка и Алик, два верных крыла, тоже, наверное, начали расстраиваться от увиденной сцены, это он понял по тому, что его стали питать малой дозой успокоительного. Ещё бы, нужно иметь железные нервы, что бы не реагировать на такое, а дед и Алик лично знают всех четырёх женщин скандалисток, это тоже их родственницы, и им горько видеть такой поворот событий. Дед жестом обратился к главе. Глава приблизился к Симону, и прикоснулся к голове, расстроенную душу, как будто оглушило. Словно человека по голове битой ударили, и он с трудом понимает, где он сейчас находится, и что вообще происходит. Вот похожее ощущал Симон, физической боли не было, это была лошадиная доза транквилизаторов. Глава обратился к деду и Алику.

– Сами то как? В порядке? Справитесь?

– Сами справимся, – сказал дед, – на поддержку Симона силы заканчивались.

Траурная колонна добралась до кладбища. И тут в двух ругающихся бабах, произошла чудесная перемена. Они больше не обвиняли молодую девушку во всех смертных грехах, они плавно перешли на плач, и были теперь безутешными провожающими сына и брата в последний путь. Сейчас было трудно сказать, что поспособствовало такой быстрой перемене, то ли и в правду поняли, что видят Симу в последний раз, то ли появление других людей заставило снова одеть их свои маски. А на улице шел дождь, землю в округе очень быстро растоптали, и она превратилась в грязевое мессиво. Симон понимает, что уходит очень не красиво. Сама природа выбрала для прощания очень противную погоду. Все люди промокли насквозь, их одежды были испачканы, и каждый хотел, чтобы церемония как можно быстрей закончилась. Поэтому прощание было не долгим, крышку быстренько забили, и гроб опустили в могилу и закопали её мокрой грязной землей.

– Ну вот и всё, – с некоторым облегчением сказал Симон.

– Еще не всё, – сказал глава, внимательно осмотрев подопечного, – сейчас соберутся люди, покушают, помянут тебя, а мы послушаем. Только после этого отправимся домой, а пока ещё терпи, я думаю теперь полегче будет.

Симон внимательно смотрел за Галушкой, в какую машину она сядет. Она села к своим родственникам и обратная дорога была тихой и спокойной. Она смотрела вдаль невидящим взглядом, и печаль не сходила с её лица. Когда они приехали домой, Галушка зашла в комнату и не выходила оттуда. Она горевала от потери мужа, от жестокого и не справедливого обращения его родственников. А в это время на улице накрыли столы, достали спиртное, начали поминать. Сразу было всё хорошо и приемлемо, а потом кому-то из родичей спирты ударили в голову и за столом пошел веселый разговор, хохот и ржач. Спасибо хоть песни петь не начали, подумал Симон. Галушка за стол так и не вышла, а звать её никто не собирался. Когда поминки подошли к концу, то родственники начали потихоньку разгребать оставшуюся еду домой. Забрали всё до последней крошки, даже кастрюлю с борщом унесли. Единственное что оставили, это два поминальных свёртка с конфетами, что бы дети, помянули папу. У Симона закончились эмоции, его родственники как сороки растащили всю посуду с дома, где он, когда то жил. Но сейчас его душа почувствовала какой-то особый негатив, направленный в его сторону, он внимательно осмотрелся, чтобы увидеть источник. Это была Галушкина сестра, она гневно говорила:

– Добился-таки своего, наложил на себя руки. Машину разбил, дом на себя не оформил, ни детей, ни жену не прописал, сделал их бомжами. После себя ни копейки денег не оставил, бросил семью на произвол судьбы.

Каждое её слово резало по живому, и хуже того что возразить нечего, эта девушка была права. Глава внимательно посмотрел на Симона и на двух сопровождающих, властно сказал:

– Всё, достаточно, возвращаемся, нам есть о чем подумать.

Он начал формировать портал, и все четверо вернулись домой на небо. У Симона было жуткое состояние, даже с такой поддержкой в виде главы, Алика и дедушки остаться в порядке не получилось. Его воображаемые два крыла дотащили в чудесный сад и отпустили только тогда, когда пересекли участок. Симон снова обрёл возможность двигаться самостоятельно, но вместо того чтобы воспользоваться своей возвращенной способностью он рухнул возле ближайшего дерева. Упал как подкошенный, словно пробежавший дистанцию марафонец, и как бы этот спортсмен жадно вдыхал воздух после финиша, так и Симон сейчас принимал различные лечащие душу волны и вибрации. Его душа не просто меняла цвет от успокоительного, она светилась как гирлянда разноцветными огнями. Дед и Алик тоже разошлись в разные стороны сада, всем было о чём подумать, каждый из них хотел побыть наедине с собой и привести свои мысли в порядок.

Райский сад замечательно питал израненную душу позитивной энергией, ласкал теплом, взор яркими красивыми красками, свежим ароматом цветов и чудесной трелью птиц. Симон прислушался, ему показалось, что он слышит отдаленное пение хора. Силы потихонечку приходили в норму, единственное о чем он жалел, что у Галушки нет такого волшебного места, где она сможет восстановить своё моральное состояние. Да и на поддержку она может рассчитывать только со стороны своей семьи. Родня же Симона проявила себя с плохой стороны и помогать теперь вряд ли будет. Лучшее что они могут сделать, это оставить вдову в покое и больше не вредить ей.

Алик восстановился быстрее и он двигался уже в сторону брата. Деда видать сильней зацепило поведение родичей и он продолжал ходить по саду в одиночестве.

– Ну как ты, оклемался? – спросил брат приблизившись.

– Да, немного легче, – ответил Симон, – это было очень тяжелое путешествие, если бы не вы, я даже не знаю, что бы со мной случилось.

Алик ничего не сказал по этому поводу, но перевел разговор на более серьёзную тему:

– Почувствовал, как тебя свояченица чихвостила? Ни одной фразой не пожалела, как будто бы катком прошлась.

– Такое тяжело было не заметить, – ответил Симон устало, – она права во всём, я на неё не в обиде. Она любит моих детей и мою жену она тоже любит, и не без основания злится. Племянники сироты, сестра вдова. Я вот больше всего своих родных не понимаю, зачем они так поступают?

– Да брат, за жилплощадь и не такие войны бывают. По документам они хозяева, чужую не нужную девушку выгнать не проблема, а вот детей своего сына, они учитывать обязаны. А что можно сделать самое простое, что бы сними не считаться? Правильно, объявить, что это не наши внуки, не кровные, а нагулянные нечестной женой, и теперь почти что с чистой замазанной совестью, можно выгнать их всех из дома.

– Нет, ты что, они так не поступят, – возмутился Симон,– это было временное помешательство, на похоронах с людьми и не такое происходит, на нервной почве так сказать.

– Сомневаешься? – спросил Алик. – Я думаю, что это уже решено, твою ласточку с твоими птенцами выкинут из гнезда. Есть другой вопрос, когда их выселят? Сейчас на земле зима, так вот дождутся наши родичи тепла или нет. Я не удивлюсь, если их выставят, прям на мороз.

Симон не стал отвечать, задумался. Тепло сада согревало душу, здесь невозможно расстроиться, здесь можно только трезво рассуждать. Ему не хотелось продолжать разговор о том, чего ещё не случилось, нужно верить в лучшее. И ему пришло понимание, что нужно поговорить с женой. Он обязан с ней объясниться. Симон поднял голову и тяжёлым взглядом посмотрев на брата сказал:

– Мне нужно ей присниться, я должен с ней поговорить. Она должна знать, что у меня другое мнение.

– Очень правильное и своевременное решение, – это подошел дедушка, и включился в разговор. – Я считаю, что твоя поддержка ей необходима. Нужно дать девушке понять, что она ни в чём не виновата. А то все на неё накинулись и не дай Бог она вправду поверит в свою вину, тогда беды не миновать, она тоже может наложить на себя руки.

– У неё сейчас реально тяжелая ситуация, – продолжил брат, – и если её отчаяние захлестнёт, то она братан может последовать твоему примеру. Аргументов у неё для суицида предостаточно, так что тебе нужно действовать и чем быстрей, тем лучше, нельзя допустить, чтобы дети остались круглыми сиротами.

В райский сад зашел глава рода, неужели и ему нужно подзарядиться? Но похоже что нет, он уверенно идёт в нашем направлении, похоже что у него какое-то срочное дело. Он подошел и спросил:

– Ну как дела у нашего новопреставившегося? Вижу что на много лучше. Итак, тело похоронили, теперь будем вспоминать, избавляться так сказать от амнезии.

Он начал беспорядочное движение руками, и с каждым взмахом он снимал слой забвения. Сначала Симон ясно увидел фрагменты, а потом вспомнил и всю свою жизнь. Дедушка и брат стояли рядом, они поддерживали своего родича одним своим присутствием. Все внимательно наблюдали, как Симон воспринимает то, от чего его временно оградили. Вспомнив всё, он внимательно посмотрел на присутствующих, и задал один вопрос:

– А кто меня забрал из морга? Ну, в смысле мою душу, я как-то не запомнил или упустил этот момент.

– Мы все и забрали, – ответил глава, – и как раз вовремя, главное, что ты пришел в себя, шанс исправиться у тебя будет.

Брат и дед ещё раз внимательно осмотрели Симона, убедившись, что он нормально воспринял информацию о своей прожитой жизни, потихонечку удалились. Оставшись один, он глубоко ушел в себя, подумать было о чём. Симон вспомнил всё, что происходило в последней его жизни и после неё. Он больше не будет давать оценку своим действиям, её просто нет. Бывает же в школе проверяют у ученика домашнее задание, и учитель просто не знает, что здесь можно поставить, и пишет в тетради смотрела. Вот и Симон больше не оценивает, он просто смотрит. Что здесь можно сказать, он шел по своей жизненной дороге, а потом по какой-то причине сбился с неё. Возможно из любопытства, хотел посмотреть, что там за дорогой ещё есть, может быть вредничал, мол я и сам умею и всё знаю, показал характер не там где нужно, и свернул не туда. И каждый следующий шаг, каждый не правильный поворот удалял от истинного пути всё дальше и дальше. Это неправильное путешествие продолжалось ещё какое-то время, до тех пор, пока запал не закончился и он окончательно не заблудился. Но и это не самое страшное, блуждающих людей великое множество, но они ищут свой путь, находят или нет, это уже у кого как получается. А Симон перестал искать, он сдался и опустил руки, перестал быть исследователем и заглушил своё природное любопытство. Простой пример, если поставить трём людям задачу, первый пошёл и выполнил её. Он молодец, его оценка отлично. Все довольны, а больше всех тот, кто смог, чувство радости от выполненного долга переполняют его. Второй пытался выполнить задачу, он приложил все усилия, но чего-то не хватило, времени, сноровки или опыта. Он тоже получит оценку удовлетворительно или неудовлетворительно. Он не будет излучать радость как первый, но и упрекнуть ему себя будет не в чем, потому, как он старался и делал всё возможное. Третий это Симон, он просто забил болт на поставленную задачу, не попытался даже начать выполнять её. Такое бездействие не может быть оценено. У второго можно спросить, а почему не получилось? Что пошло не так? Давай проведём работу над ошибками. Второй может задачу и не выполнил, но зато он понял, как нужно действовать и в следующий раз обязательно получится, потому что у него есть накопленный бесценный опыт. А третий что понял? Он просто зря потратил время, подвёл не только себя, но и весь род в целом. Но грешная душа больше не хочет быть третьим, он хочет быть полезным и горит желанием внести свою лепту в общий успех. Глава сказал, что будет шанс исправиться и Симон использует его по максимуму. Ну а пока придется использовать доступные методы. Сновидения это тоже сильная штука, треть своей жизни человек спит, а значит есть возможность встречаться и общаться с живыми людьми и с женой в частности. Он по возможности будет помогать отсюда, сверху и сделает всё, что в его силах. Значит нужно овладеть этим навыком. Симон должен научиться ходить по снам, а лучше развить эту способность до совершенства. С таким боевым настроем он встал и пошёл к своим духовным родичам. Дед с Аликом стояли вместе, и немного даже растерялись от неожиданной прыти Симона. Тот же затараторил очень быстро, пока не потерял мысль: