Эйвели. Часть третья

Что же до Эфьи, то трудами и молитвами своего народа она получила исцеление, и Смерть, спешившая к ней, отступила. Однако принятие эохтина не прошло бесследно, и голос эу совсем изменился, ибо было разъедено её горло. Также не могла эу более принимать твёрдую пищу и дышала шумно и не без боли. Лишь Дууд знает, что ещё совершил эохтин с Эфьи, ибо он о том писал в Четвёртый Эйден родителям эу. Финиар же не позволил отпускать Эфьи, пока она совсем не окрепнет, хоть эу и просила вернуть её к людям. Лишь время покажет, что эохтин сделал с ней и чего не успел совершить, и с того дня Эфьи оставалась в Светлом Доме и трудилась там в своём пределе, принятая Эликлем и её родом с почестями и Любовью, достойными её Света.

Смиренно доверять своему уделу – не означает быть лишённым страха, но лишать его права преобладать в сердце и мешать труду, избранному послушанием. Моё сердце и моя молитва всегда с тем, кто идёт этой дорогой или пойдёт впредь, вверяя себя Мечте и Надежде, моим госпожам, являющим также порождение и лик Любви. (1)

^{(1) L. I.I. V. E. 83:54}

О Бог мой, Отец наш, милостью Твоего всеблагого и всемудрого сердца да будут все, дорогие Эфьи, помилованы и окормлены Тобою, да не лишишь Ты их своего наставления и Света Надежды, как не лишил Эфьи и в самый страшный час вверенной Тебе её жизни!

Звенье двести двадцать седьмое. Элие и Эсдери

Там, за пеленой бытия, всё теряет свой облик, остаётся лишь суть. И если это не Свет – то не останется ничего. На все времена миров. Свет же, хоть и пребывает всегда и везде, но претворяется в сердце и творится нами. Так было и в тот день, когда сотрудились пламенные в Свете и рвении к восторгу Ирдэлье и Хетре. Затеяла эу одну гравюру и позвала мужа, чтобы он помог ей. Вместе руки их создавали один рисунок, будто движимые по общему научению сердца единой силой. И сами эулиен дивились, как выходило у них легко и красиво, а потому молились в сердцах своих и прославляли Бога, давшего им такую чуткость и успех в работе. Но вот сошлись перья эулиен в одной точке, ибо рисунок их был окончен, и восторг эулиен не знал предела, ибо Любовь торжествовала в них и переполняла их, как изливающиеся полноводные реки. В тот же миг сказали эулиен друг другу: – Слава Любви! И ответили друг другу также: – Слава Богу! Ибо не только их перья, но и кончики пальцев их соприкоснулись, и подняли эулиен щедросиятельные взоры свои друг к другу и были благословлены так, ибо сделалась тотчас Ирдэлье сосудом новой жизни, и так был у неё ребёнок от Хетре. В срок же должный и всенепременно светлый родила Ирдэлье дочь мужу своему, прекрасную, как союз любящих, явившую красоту обоих родителей и взявшую от каждого их крепкий Свет. Финиар же, многообрадованный рождением эу, нарёк ей имя Эли́е [Elíe]. Так была рождена Элие от Хетре, сына благословенного Кройне, сына Элигмрина Воробушка, сына Ильта, сына Эрока Учителя, сына Элкарита Златовласого, сына Финиара, и от Ирдэлье, великосветлой супруги эу, по исходу эулиен из Эйдена, на мирной земле, в Светлом Доме родителей своих, в пределе Оленьего рода, в Сумеречные времена. Многим Светом вошла маленькая эу в Олений род, и смех её и добрый нрав послужили великим утешением эулиен всех пределов. Известие о рождении Элие так тронуло и восхитило многих, что стали приходить в Светлый Дом даже из дальних пределов эулиен, чтобы благословить Элие и её родителей. Под надёжной опекой своего рода и под наставничеством светлейших молитвенников и мудрецов Светлого Дома укреплялся и разгорался Свет Элие, чьё детство прошло на коленях у Элкарита, который стал эу едва ли не ближе Хетре. С ранних лет эу украсила себя добродетелью, и хоть была невысока и хрупка, подобно былинке, приучила себя к труду и не боялась его. Так ещё прежде знания трудилась она с эулиен в полях и носила сено и мешки с зерном, ибо в радость ей было служить земле, принявшей её народ. Когда же знание просияло в Элие, просила она отпустить её к людям. И как ни противился тому Златовласый, пришлось ему уступить рвению эу, и так Элие отошла к людям.

Среди смертных так же, как и прежде, продолжала Элие трудиться на земле и утверждать её блага, помогать разродиться щедрыми урожаями и прислуживать кормилице всего живого в её тяготах и многих нуждах. По научению эу многие из смертных научились не истощать землю и не обирать её, но служить ей, приумножая свои блага и укрепляя ту, что кормила их. Сама же Элие не оставалась нигде подолгу и от срока до срока странствовала по землям подзаконного мира, восхваляя Господина Садов в труде на земле и наставлении смертных. Ещё же была за эу необычайная крепость молитвы и чуткость к сердцам, нуждавшимся в ней. Так однажды увидела Элие, что женщина, сотрудившаяся с ней, была печальна и лишена улыбки. Спросила эу, в чём того причина, и рассказала женщина, что тяжко недужит её сын, единственный и любимый, рождённый Надеждой её и опорой – кричит весь день и лает собакой, и рычит на людей, и крушит стены. Тогда просила эу отвести её к мальчику, и женщина привела её в свой дом. Там был загон для скота, построенный на совесть – крепко и многонадёжно, и в нём был тот мальчик, чей рык и крики слышны были по всей округе. Руками своими порвал он цепи, в которые поместили его для его же блага, и теперь бросался на колья забора и калечил себя, и стонал, и выл, и визжал, и метался. С недоверием, но всё же разрешили родители войти эу к их несчастному сыну, и, едва увидев эу, совсем обезумел он и стал бросаться сначала на эу, затем на колья, пока весь не покрылся кровью из-за ран и ссадин. Эу же не устрашилась, но три раза назвала мальчика его именем и наконец схватила его за ворот. Под взглядом Элие он присмирел и стал скулить, как собака, и выть, как волк, но сидел смирно, ожидая своей участи в великом страхе. Элие же сотворила молитву, и взяла свой тон и надела на ему шею. Тотчас тремя голосами завопил мальчик, и судороги взяли его, и вышла изо рта его сначала красная пена, затем жёлтая пена, затем белая пена, и с криками три виса покинули тело его, ибо им был нестерпим Свет Элие, и они не могли вынести его. Эу же отёрла мальчика краем одежды и велела родителем напоить его молоком и досыта накормить хлебом. С того дня он стал прежним, и преуспел в учёбе, и был крепким в труде, сотрудясь с родителями и эу, которую меж тем не мог узнать, и тогда ему рассказали, как он исцелился.

Господь принимает и любит любой труд, который служит наставлению сердца в Любви и мире. Трудящихся же на земле и ради неё Он чтит особо, и с ними всегда Его доброе око и попечение Его, а с верными ей – и Его милость. Видя же необычайную благодать рук Элие, многие стали искать с ней встречи и приходили туда, где она трудилась, за советом, беседой, а иные и за исцелением. Видя это, переходила Элие с места на место, ибо вовсе не искала славы в людях и не таких всходов ожидала от своих трудов. Случилось же ей в одно время трудиться на мельнице в землях одного богатого господина, которого звали Канни́р [Kannír]. Были земли Каннира обширны, и щедрый урожай давала земля в пределе его. Сын же Каннира, именем Кáник [Kánik], в то время вернулся от монахов, которым был отдан на обучение. Среди благочестия и почитания Бога получил Каник прекрасное образование и стал ревнителем Божией славы и истин, им же он и посвящал свои дни. Вернувшись, поселился Каник в доме отца своего и усердно трудился, постигая науки, читая книги, а также ища бесед с учёными и мудрецами, которых отец приглашал к нему и которых принимал в своём доме с великим почтением и гостеприимством. Так однажды, гуляя, услышал Каник беседу Элие с одним человеком и остановился послушать их, ибо был поражён мудростью и красноречием юной эу. Не в силах устоять, он пригласил эу в дом и говорил с ней до самой ночи. Ночью же, дав эу соседнюю спальню, он снова пришёл к ней, не имея терпения до рассвета, и они говорили до самой Ирдиль, когда Элие ушла в поле. Но днём её снова забрал Каник, и они говорили до самой ночи, а ночью снова всё повторилось, и снова без сна эу отправилась трудиться в поле. Но и на третий день пришёл Каник, но эу дала ему корзину, и они трудились на земле вместе и вели беседу. И так продолжалось ещё долгое время. Когда же земля разродилась и урожай был собран, привёл Каник эу к своему отцу, чтобы тот благословил их союз. Так Элие стала женой Каника по закону смертных, но перед этим призналась мужу, что она эу, из числа бессмертных по обретении знания. С великим удивлением слушал человек рассказ эу об её народе, ибо ничего подобного никогда не слышал прежде, потому что никто не рассказывал ему, и даже в монастырях уже не помнили, кто такие эулиен, и не ведали о народе надеющихся, полагая, что всё, что не человек – то бес. И лишь ангел не бес, но как отличить их по скромности первого и коварству второго? Всякий же, кто желал говорить о подобном – не пользовался уважением и рисковал жизнью. Учение Неоглашаемого состязалось с Церковью, оно залило слушающие уши зловонной ложью и отвратило глаза, ищущие истины, от самого Света. И те, что были отравлены, не знали, что погибают, а те, что искали исцеления – находили погибель. Таков подзаконный мир, назначивший истине высокую цену, сделавший её нежеланной гостьей в умах смертных, уготовив слугам её изгнание или смерть. Но если же кто-то не признаёт истину, то не вина истины, но воля того, кто не признаёт её. И оттого, что розу не называют розой⁸… Смиренно и без осуждения принял Каник это известие и был обрадован, и возблагодарил Бога за дар столь щедрый, светлый и чистый. Вскоре же отошли Каник и Элие из дома Каннира и отправились вместе, разделяя труд, странствовать дальше. Соединённые чистейшим и вернейшим Светом своей Любви, склонили они милость Создателя к делам своим, ибо много и добро послужили людям, обратив их к Свету истины трудом, наставлением и улыбкой. И прошло ещё немного времени, когда попросил Каник, чтобы эу дала ему новое имя, согласно обычаю её народа, и так Каник стал Эсдéри [Esdéri].

Что я сделал? О, что я сделал, если всё, чем горжусь и о чём молюсь, всё, за что неустанно благодарю Бога – принадлежит Фиэльли, моей дражайшей, моей единственной Фиэльли, моему другу, наставнику, моей Надежде, Мечте и Свету. Всё, что я делаю – ради тебя. Всё, что я сделал – усилие твоего Света. Такова Любовь. Я ей покорен. (1)

^{(1) L. I. I. V. E. 233:64}

Многим на эу был похож Эсдери, и доброй учёностью, и добрым нравом, ещё же щедро он был одарён красотою, которой по скромности своей тяготился, но которую не мог скрыть ни простой одеждой, ни суровым трудом. А потому случилось прежде прекрасной арели, которую звали Алýни [Alúni], увидеть Эсдери и быть пленённой его красотою. В разных обличиях прекрасных дев являлась Алуни под очи Эсдери, поражая смертного своей красотою, но не этого искал человек и оставался хладен к арели, и был с ней учтив и приветлив, но не поднимал на неё и взгляда, ибо на таких, какими представала перед ним Алуни, иной раз даже смотреть – грех. Была раздосадована страстная арели и жестоко страдала, отвергнутая человеком, когда же взял он себе в жёны эу, было ей нанесено страшное оскорбление, и явилась Алуни к Óдаху [Ódah], отцу своему, который был верным слугой Владыки Смерти и поставлен им был над своим народом. Ему же плакалась несчастная Алуни, и проклинала Эсдери, и проклинала эу, и слёзно требовала у отца отмщения за оскорбление, что было нанесено ей. И, прогневанный, поднялся Одах и послал воинство своё убить супругов. Но было мало гневливой Алуни, и пришла она к Э́хне [Éhna], старшему брату, и плакалась ему о своём горе и призывала его отомстить за своё бесчестье. Скорогневлив и злобен был брат Алуни, поднял он также своё войско и многих из друзей своих призвал отомстить за обиду, нанесённую сестре его, и в гневе своём был Эхна страшен и низок, как ревность между супругами. Узнав же о том, чего желают Одах и Эхна, обрадован был и сам Бессветлый и дал им ещё своих воинов, ибо не мил ему был Эсдери, но ещё больше не мила Элие, которую он чаял погубить с ним вместе. Великая опасность нависла над Элие и её мужем, и, узнав о том, были они вынуждены бежать и скрываться, и эу безмерно боялась за своего супруга, но никто из смертных не мог предоставить им надёжной защиты, ибо иные боялись воинства Одаха и Эхны, а иные и сами были готовы убить эу, а с ней и Эсдери.

Когда же смерть любящих была неминуема, ибо воинство арели шло по их следу и негде было им укрыться, пришли Элие и Эсдери в дальние земли и искали там убежища в горах и пещерах. Там нашла их арели И́рдини́льмин [Írdiníl`min] и привела их в свой замок Кар-э-Дерéй [Car-e-Deréy], где приняла их с великим почтением и дала им свою защиту. Также были с Ирдинильмрин, Смелой Надеждой, и две её младших сестры – Хилеи́льэ [Hileí`ē] – Встреча Света и Хéйльинтри [Héyl`intri] – Весёлая весна, все же вместе они были дочерьми Луакарна, которым он завещал своё королевское право. Памятуя о прежней милости эулиен, принявших их отца и оказавших ему помощь, также приняли и дочери его Элие и Эсдери в своём замке и укрывали их от воинств мстящих долгое время. Благим нравом и чистым сердцем отличались дочери Луакарна, и в них нашли Элие с мужем и друзей, и поддержку, и многую помощь. С Хилеильэ и Хейльинтри проводили Элие и Эсдери время, ибо Ирдинильмрин управляла своим народом, и мудрость её и добрый нрав привели его к процветанию. Но мира не было на её землях, ибо, следуя за своим отцом – оставалась Ирдинильмрин непримирима с Владыкой, и случалось им встречаться на поле брани, и победа избирала то одного из них, то другого, и так продолжается и по сей день, ибо Ирдинильмрин тверда в своём противлении Владыке Смерти. Да будет Бог милостив к мудрой арели и направит её, и дарует защиту ей и её народу, как и любимым детям своим!

Тогда же, находясь под опекой дочерей Луакарна и под их защитой, трудились Элие и Эсдери и ради арели, но и смертных не оставляли своей молитвой. В то время не прекращали арели искать их, но все их старания пропадали втуне. Так прошло некоторое время, и вот настал срок Элие вернуться, ибо новая жизнь в ней ожидала своего прихода, и Ирдинильмрин снарядила им с Эсдери величественный корабль и так проводила их до Светлого Дома, отправив с Эсдери и Элие также ещё двенадцать своих кораблей, чтобы служить эулиен защитой. Когда же Элие и Эсдери вернулись в обитель, некоторые из арели пожелали остаться в Светлом Доме, а остальные вскоре смогли вернуться к своей госпоже с поклоном от Фииниара и старейшин четырёх родов Светлого Дома. Элие же и Эсдери продолжили труд свой в пределе Ирдильле, где поселились рядом с Аларимвети, прежде наставлявшим юную эу.

Любовь, Любовь да торжествует!

И моё сердце вместе с ней! (2)

^{(2) L. I. I. V. E. 79:49}

Звенье двести двадцать восьмое. Кайрд и Аллел, сыновья Эвтерну и Эмалтарн

Нежной и чистой Любви были исполнены дни Эвтерну и Эмалтарн, которые проводили они в добром труде и заботе о человеке. Вот уже родились и подросли дети Ильэврама, Эвтерну же и Эмалтарн ещё не имели детей и во всём помогали Ильэвраму, и разделили попечение о детях его. И вот была ночь, холоднее прочих, но вышли Эвтерну и Эмалтарн поприветствовать Измаиль в песнях. И воздели руки свои к звёздам, и молитвы их в песне коснулись посеребрённого края небес. И зазвенели звёзды, привечая песнь эулиен, и засверкала звезда Измаиль, и луч отошёл от неё и коснулся белоснежных одежд Эмалтарн, тогда же и Эвтерну встал на колени перед женой своей и рукою своей прикоснулся там, где указывал луч, и тотчас просияли эулиен невиданным Светом Любви своей, и стала их ночь подобна дню, и так исполнилась Эмалтарн новой жизни, и увидел это Эвтерну и увёл жену в дом, прочь от холодного ветра. И в светлый срок, положенный ей, родила Эмалтарн двух сыновей, одного за другим, что были прекрасны, как сам Свет Измаиля, и похожи друг на друга, как два луча звезды. Тогда же все преисполнились радости, и Ильэврам с женою и старшими из детей первыми пришли благословить рождённых. За ними же пришёл и Финиар, который нарёк сыновей Эвтерну именами Кайрд [Kаyrd] и Áллел [Allel]. Так были рождены Кайрд и Аллел, от Эвтерну, сына крепкосветлого Кройне, сына Элигмрина Воробушка, сына Ильта, сына Эрока Учителя, сына Элкарита Златовласого, старшего из детей Финиара, и от вернейшей Эмалтарн, возлюбленной и нежной жены Эвтерну, по исходу, на мирной земле, в Сумеречные времена.

Неразлучны были Кайрд и Аллел в детстве своём и окружены друзьями, вернейшими из которых были им дети Ильэврама и Эйндуими́рет [Eynduimíret]. Великим утешителем в народе эулиен прослыл Ильэврам, и любили его за верный Свет его и отвагу, с какой шёл он в бой со всяким отчаяньем и скорбью, пусть и казались они кому-то непомерными и непосильными сердцу. В нежнейшей своей Эйндуимирет обрёл Ильэврам свои покой и радость, и трём сыновьям и двум дочерям передал Любовь свою и завет верности Свету. Они же, светлоокие погодки Кайрда и Аллела, и были их друзьями, первыми среди прочих и неразлучными в своей доброй дружбе. Так были Эгри́ф [Egríf], Эмáрт [Emárt] и Áйири [Áyiri] – сыновья Ильэврама из бесстрашных львят Луаны, дочери же его, прекраснейшие Эли́д [Elíd] и Феайли́е [Feaylíe] – сияли подобно звёздам благословенных небес, но Свет их был чист и спасителен, ибо это был Свет их сердец. И потому, когда пришёл час, поручили братья сестёр своих заботе рода и вместе с Кайрдом и Аллелом отправились искать служения человеку, связав себя итрем и между собой называя друг друга братьями.

Доброе и верное ремесло Златовласого было у каждого в руках его, им же трудились эулиен среди смертных, не ища славы и не требуя награды. Во многих землях и городах трудились братья, Кайрд же и Аллел вместе с мудрым Айири также ещё и наставляли смертных, став подвижниками и учителями. Много путей прошли эулиен вместе, но ни разу не разделились и не оставили друг друга ни в тяготах, ни в радости, верные своему обету и братской Любви. И ради человека никто из них не щадил себя, но верным щитом стоял за брата – старший за младшего, а младший за старшего. Великое уважение и почтение царило между друзьями, и не было между ними главных, ибо всё решали они сообща и по общему согласию. Поровну разделили они и горести служения смертным, и тихие радости подвигов сердца. И пребывали души их в мире, ибо они все были вместе, и в том была сила их и великий щит. Школы и дворцы строили братья, дома и храмы, и не просили денег, и не брали пищи. В те же дни, когда заняты они были трудом своим, питались они лишь одной водою и варганом из того, что могли свободно собрать с земли. В те же дни спали они под открытым небом, а если шёл дождь или поднимался ветер, то всегда вставал один из них и укрывал братьев, чтобы ни капля дождя, ни дуновение ветра не коснулись вверенных ему. Так мог Эмарт, вращая топорик плотника в руках своих, отвратить ветер и укрыть всех от дождя, а Эгриф умел всех укрыть собою, ибо был выше прочих. Кайрд же и Аллел были сильны и крепки в молитвах, и, узнав про то, что пришли они все и строят в том или ином месте, приходили туда многие послушать многомудрых Кайрда, Аллела и Айири, добрых и смиренных в наставлениях своих, скорых в помощи и сострадании. Да не иссякнет Свет их открытых сердец!

И был день, и устали путники с пути и решили остановиться у одного человека, что держал заезжий дом. Едва лишь вошли они и сели за стол, увидели эулиен, что прислуживает им прекрасная госпожа с чёрными как ночь глазами, полными невыразимой печали. Тогда же поняли друзья между собой, что перед ними воплощённая арели, ибо красота её была совершенна, как и печаль. И спросил её Кайрд: – О прекрасная госпожа, как твоё имя? И ответила она: – Ви́ра [Víra] зовут меня. И спросил Аллел: – О прекраснейшая Вира, в чём печаль твоя? И поведала им Вира историю свою. Так была она прежде свободной арели из имён от века лишённых плоти, но человек, бывший хозяином дома, призвал её, и она из-за великого любопытства пришла к нему от предела арели в обличии прекрасной девы, он же обманул её, и связал её словом, и принудил остаться. И заставлял её тяжело и много работать и всячески унижал её. А кроме того, родила ему Вира шестерых темнооких, прекрасных, как и она сама, сыновей, но не стало это утолением её печали, ибо ненавидела она человека, пленившего её. И вошли эулиен в печаль арели, и пока не было хозяина дома с ними, соединили молитву свою и рассеяли его силки, коими удерживал он арели, и тотчас развоплотилась она и вернулась в предел свой свободной, но перед этим сказала эулиен так: – Когда будет нужно, вспомните обо мне. Отпустив же арели, ушли и сами эулиен, не пожелав остаться в доме нечестного человека. И так все вместе продолжили они служение своё и странствия.

И был день, когда надлежало друзьям пройти по владениям смертных, где укоренено было учение Неоглашаемого и стояли воины его всюду. Было богатство их велико, и лучшим оружием одарены были воины, а потому жили в роскоши, что тешила тщеславие их, и зависть, и злобу, и ненависть к эулиен, и в любом были готовы видеть люди угрозу богатствам своим и достатку, а потому были беспощадны ко всем без разбора. Но Любовь к человеку была в эулиен выше их страха, и не свернули они и пошли там, где им полагалось, а потому вскоре были окружены, и смерть грозила им, ибо отовсюду пики были наставлены на них, и глаза смертных горели ненавистью и злобой, никто же из эулиен не имел оружия и не был воином, чтобы защитить братьев. С грустью вспомнил тогда Аллел, младший из всех, прекрасную Виру и тоску её, ибо ныне пришла её тоска в глаза всех братьев его. И едва лишь вспомнил о ней Аллел – явилась Вира, но уже в образе могучего мужа с многими руками, в каждой из которых было по сверкающему клинку или сегре. И не раздумывая бросился Вира на людей Неоглашаемого и отважно сражался, и вскоре одолел всех, те же, что не решились биться, видя мощь и свирепость арели, обратились в бегство, и Вира взял богатство их и оружие, которое перенёс в предел арели по одному своему желанию. Закончив же, воплотился Вира в приятного юношу, прекрасного ликом и телом, и поклонился эулиен и сказал им так: – Клянусь, благородные эулиен – ничего не стоила мне эта лёгкая битва и послужила мне лишь усладой и развлечением! Вы же знайте, что сообщу я о вас сыновьям своим, и в нужный час они также придут вам на помощь по первому зову. И, сказав так, развоплотился Вира и отошёл в предел свой с большим нетерпением, так что эулиен не успели и благодарного слова сказать. И хоть арели не стоит верить, эулиен поверили Вире. И оставались на месте, пока не погребли достойно, сообразно обычаю смертных, всех убитых Вирой, с грустью и слезами, и лишь затем продолжили свой путь. Да будет он впредь светел и лишён всякой печали души и сердца, но исполнен священной братской Любви и заботы о человеке!