– А кто отвечает за то, чтобы души что-то получали и вообще, за создание, как ты говоришь, человека, отправные точки? – торопливо прервал Саша.
– О, Александр, это ты можешь узнать, а можешь и не узнать. Душа – хрупкая вещь…
– Ты так цинично все называешь «вещами», – презрительно заметил Саша, – жизнь – сложная вещь, душа – тоже вещь. Навевает мысли, что мы какие-то игрушки в руках у создателей.
Старик снисходительно посмеялся с замечания юноши. Потом объяснил.
– Вещь – это всего лишь слово. Вы сами придаете окраску словам. Какие-то считаете запрещенными, какие-то слова – циничными, а какие-то приятными. Я не смогу тебе сейчас объяснить все тонкости вашего мира и отличия от сущего, но, чтобы тебе было понятнее, я стараюсь изъясняться проще, хотя повторюсь: язык – ограниченный способ передачи информации, особенно той, которую я пытаюсь до тебя донести, – спокойно объяснил старик.
– Сущего?
– Да, тот, в котором ты, я, этот поезд и материя, по которой несется этот поезд. И материя, в которой существует материя, по которой несется поезд…
– Стой, на матрешку какую-то похоже.
– А почему нет? Матрешка здесь, она нашла себе форму и в вашем мире, после чего вы назвали ее матрешкой. Все просто. – Заключил старик.
Саша протер лицо руками и в его глазах читались усталость и отчаянность от происходящего. Старик решил его немного утешить.
– Не расстраивайся, Сашенька. Могу сказать точно одну вещь – ты умер не зря. Все умирают во имя высшей и значимой цели. Но об этом ты либо узнаешь, либо не узнаешь. Всему свое время, как говорится. Так вот, я не договорил. Твое настоящее ощущение хоть какого-то времени – фантомное, то есть, если человек лишится конечности, то какое-то время он ее еще чувствует, пока мозг не привыкнет, также и здесь. Спустя время ты перестанешь его ощущать. Здесь время воспринимается как инструмент.
– Которым можно пользоваться? – спросил Саша.
– Не душам. Нам. Проводникам.
Саша поник. Они сидели молча какое-то время. Его голова постепенно яснела и тело будто снимало с себя бренные телесные оковы. Печаль уже не так въедалась в плоть. Он вообще перестал ощущать какие-либо чувства. Саша обратил на это внимание, стал рассматривать свое тело, и старик решил продолжить.
– Постепенно душа очищается от земных чувств и переживаний, но только путем осознания. Обнуляется, можно так выразиться. Это необходимо, чтобы исконно оценивать события и делать «работу над ошибками», ведь все события, через которые прошла душа – опыт, который ей необходим. Чувства и эмоции, свойственные существованию на земле, неуместны здесь. Даже после смерти ты можешь еще многому научиться, но решать это тебе. Все это повлияет на то, что ты увидишь, выражусь так, не получишь, а увидишь, когда войдешь в дверь последнего вагона. Создатель милосерден и печется о каждой душе безропотно и неустанно.
– Бог?
– Может да, а может и нет. Это не объяснить, но, чтобы дать Этому существование в вашем мире, люди придумали Этому разные обличия. И телесные, и не очень. Это может быть и существо, и материя, и события, и цепочка событий, и окружение, и все вместе, и ничего в этот же миг.
Саша впал в глубокую задумчивость, анализируя слова старика.
– Чувствую твой вопрос, Саша. Ты узнаешь последнюю дверь вагона по ее внешнему виду. Не ошибешься, поверь. Перед этой дверью будет купе твоего последнего события, куда ты можешь заглянуть, если захочешь или если не захочешь, то как закончим обсуждение, сможешь выйти и пойти прямо к той двери, не заходя более ни в одно купе. Но это чревато, через мгновения ты это поймешь.
Старик коснулся его плеча и Сашу словно пробило током, но легким и едва ощутимым, как укол иглы. Саша стал оглядываться по сторонам и понял, что они перенеслись на какую-то лужайку, осыпанную цветами. В центре лужайки стояла дверь, идентичная двери в его кухне, дверь-купе.
Саша стал осматриваться и услышал щебетание птиц, дуновение ветерка, шелест листвы. Почувствовал запах цветов, прикосновение солнца. Он почувствовал блаженство и закрыл глаза. Раздался голос старика. Даже он звучал блаженно и не хотелось, чтобы это прекращалось.
– Природа, – сказал старик, – то искомое, что необходимо человеку в период его земной жизни. То, что проживет без человека, но не человек без этого. – Старик выждал паузу, чтобы дать Саше осмыслить сказанное, затем продолжил, – я оставлю тебя, Александр, в этом блаженном месте. В месте твоего покоя и умиротворения и скажу лишь одно – до свидания.
Саша еще некоторое время сидел и обдумывал происходящее, параллельно упиваясь плодами душевной гармонии. Так приятно и спокойно ему было очень давно. Так давно, что он не помнил, но четко ощущал, что это ему знакомо, он здесь уже был.